О чём молчат рубины

Глава 50. Покушение /3

Если бы способность выживать после покушений была

олимпийской дисциплиной, я бы имел по ней золотую медаль.

Фидель Кастро.

Бранденбуржское курфюршество, Солдин, 02.10.1410 года.

Похоже, после гибель Лудвига, брат Марциан удвоил меры безопасности. Во всяком случае, теперь всегда двое всадников ехали впереди, в качестве дозора, зорко осматривая окружающую местность, за ними, в небольшом отдалении, следовал ещё один человек, чьей обязанностью было, криком предупредить остальных об опасности, если такая возникнет, и мчаться на помощь первой паре. Основную группу составляли рыцари, усиленные мной и ещё одним оруженосцем. Прямо за ними ехала карета с девушками, а чуть позади — телега с припасами. Замыкала шествие ещё одна пара, так сказать, наш арьергард, которые следили, чтобы враг не подкрался сзади, усыпив бдительность нашего авангарда. Основная группа, под командованием брата Марциана, служила главной ударной силой и брат Марциан должен был решать, принимать ли нам бой, в случае нападения, или занимать оборону, лететь ли на помощь разведке, если они наткнутся на засаду, или придумать другой тактический план. В общем, всё как на войне. Брат Марциан серьёзно решил не допустить больше ни одной неразумной жертвы. Оттого и объявил, что всевозможные скачки и прочие соревнования в дороге категорически запрещены. Двигаемся только так, как он приказал! Поэтому двигались медленно. Как только нашим разведчикам казалось, что они видят что-то подозрительное, как один из них вскидывал руку вверх. Этот жест немедленно повторял тот, кто ехал между разведчиками и отрядом. И все останавливались. Разведчики осматривали окрестности, и облегчённо махали рукой вперёд: «Едем!». А минут через десять могло всё повториться вновь. А могли и пару часов ехать без остановок.

Чаще всего останавливались в лесу. Порой, покачивания нижних веток ели или крика сороки было достаточно, чтобы разведчики встревожились.

Мы закончили болтать с Катериной далеко за полдень, но оказалось, что до конца путешествия ещё далеко. Я ехал на Шарике в основном отряде и тоже зыркал напряжённым взглядом по сторонам. Хотя понимал, что толку от этого мало. Что я могу заметить, чего не заметит обученный воин, матёрый крестоносец, которому местные условия — что дом родной? От меня мог бы быть прок в пустыне. Там, наоборот, мало было бы проку от крестоносцев! Но здесь, в центре Европы, я был, прямо скажем, лишним звеном. И всё же, внутреннее напряжение нашего отряда передалось и мне. Вот я ехал и зыркал, так что глаза слезились.

Тем не менее, ничего необычного мы не обнаружили и никого подозрительного не встретили. Проезжающие по дороге были веселы, приветливы, дружески здоровались, призывая имя Господа, и так же дружески прощались, проезжая мимо, независимо, в каком направлении ехали. А мы продолжали двигаться, в полной боевой готовности. Почти стемнело, когда мы доехали до очередной таверны, где наконец-то, вздохнули с облегчением. Как обычно, Шарик никому не дался, и рассёдлывать его пришлось мне самому. Я не в обиде! Мы с Шариком, можно сказать, сдружились! Мне даже приятно было за ним поухаживать, прежде чем отправиться на ужин.

Когда я вошёл в зал, все уже были в сборе, и даже вино стояло на столе. И рядом суетился прислужник, расставляя на столе тарелки с хлебом и зеленью. Вот-вот должны были принести и мясо. Крестоносцы терпеливо ждали, когда можно будет благословить трапезу и, хотя бы, промочить горло. Девушки, само собой, сидели отдельно. Я сел на привычное место и тоже приготовился к ужину.

— Вы сегодня много разговаривали в карете… — неожиданно заметил Марциан, не глядя на меня, — Могу ли я поинтересоваться, о чём был разговор?..

— Конечно, — небрежно ответил я, — Мы говорили о божественном!

А сам внутренне напрягся. Не люблю я таких вопросов, которые как бы ни о чём, а на самом деле, чтобы подловить тебя на неосторожном слове.

— И что же из божественного вы обсуждали?

Краем глаза я заметил, как насторожилась Катерина. Зря! Я же не дурак, взять и ляпнуть, что мы обсуждали демоницу Лилит! Во-первых, вообще разговор о демонах, по мнению крестоносцев, был бы ни к чему, и даже опасен, а во-вторых, Лилит упоминается в легендах, а не в Библии. Нет-нет! И я стал лихорадочно вспоминать, о чём божественном мы вообще когда-то говорили с Катериной? Ну, сами подумайте, как брат Марциан задал вопрос: «И что же из божественного вы обсуждали?». Он же не спросил: «Что вы СЕГОДНЯ обсуждали», верно? Значит, имею право схитрить!

— Мы разговаривали об исходе евреев из Египта, — совершенно спокойным голосом ответил я, — О пророке Моисее, о чудесах Господних, о казнях египетских…

— И что же это были за казни? — впервые поднял на меня взгляд Марциан.

Похоже, опять меня в чём-то подозревают! Ну, ладно! Мы и в самом деле разговаривали про это с Катериной, только ещё в Мариенбурге, во время осады. Память у меня всегда была хорошая, а с волшебным перстнем, я заметил, ещё лучше стала. Сейчас я вам расскажу!

— После того, как Моисей получил из неопалимой купины повеление Божие вывести народ Израиля из Египта, он взмолился Господу, прося заменить его в этом подвиге, ибо был косноязычен. Но Бог только рассердился и сказал, пусть брат его Аарон будет устами Моисеевыми, но волю Божию будет исполнять только Моисей! И дал ему знамения, чтобы фараон поверил, что Моисей говорит от имени Бога: жезл, который, если бросить на землю, превращается в змея, а если взять с земли, опять становится жезлом, рука Моисея, если убрать за пазуху и вынуть, становится поражённой проказой, но если повторить, то исцеляется, и способность обычную речную воду превращать в кровь, если черпнуть из реки и выплеснуть на землю. Вооружённый такими знамениями, пошёл Моисей к фараону и потребовал, чтобы тот дал еврейскому народу время принести жертву Богу. Но только, такую жертву надо принести в глубине пустыне, за три дня пути от Египта.

— Вот ещё! — ответил фараон, — Что за глупости? Три дня пути туда, да три дня пути обратно… а работать кто будет?.. Не позволю!

И нагрузил евреев работой чуть не вдвое больше, чем было! Дескать, если есть время молиться, то значит, народ праздный! Пусть лучше в это время работают!

— Как же так, Господи? — удивился Моисей, обращаясь к Богу, — Что же Ты не смягчил сердце фараоново?

— Не только не смягчу, но ожесточу сердце фараоново! — ответил Бог, — Но зато явлю множество чудес и знамений в земле Египетской!

И напомнил Моисею о знамениях. Пошли Моисей и брат его Аарон опять к фараону. Убеждать. Моисей бросил свой жезл и пополз жезл змеем! Но фараон почему-то не испугался… Позвал своих волхвов и чародеев. И что же? Бросили волхвы свои посохи, и каждый посох в змея превратился! Но не тут-то было! Змей Моисея пожрал всех змеев волхвов! И опять превратился в обычный жезл. Хм… Только, наверное, изрядно потолстел… хотя в Библии об этом не говорится… Хм… Но фараон всё равно не поверил Моисею. Ожесточилось сердце его…

Тогда, по повелению Бога, пошёл Моисей к реке, к которой фараон каждый день поутру выходил. И стал ждать. А вот и фараон с рабами своими!

— Отпусти народ еврейский! — опять говорит ему Моисей, — Иначе быть беде!

— Не отпущу! — отвечает фараон.

Вот тут и начались казни Египетские!.. Да такие, что возрыдали все египтяне от мала до велика. И даже фараон, устрашённый, обещал Моисею, после каждой очередной казни, что отпустит, отпустит он евреев, только спаси Египет от очередной напасти! Моисей молился, очередная напасть отступала, но Бог опять ожесточал сердце фараона и всё начиналось по новой…

Первая казнь: ударил Моисей всё тем же жезлом по воде. И вся река потекла кровью… И рыба в реке вымерла. А Аарон простёр руку над всеми водами в Египте, и вся вода кровью стала! И в реках, и в озёрах, и в колодцах, и даже в вёдрах, где была налита! Пришлось слугам фараона спешно новые колодцы возле реки копать, чтобы напоить людей и скот… А евреев фараон всё равно не отпускал! Вместо этого опять призвал своих чародеев и волхвов и те показали, что тоже так могут — ещё несколько колодцев испортили! Вот, фараон и не поверил, что это Бог сотворил, дескать, и люди так умеют…

Тогда наслал Бог вторую казнь: Аарон, взяв в руку жезл Моисея, простёр руку свою, и вышли из гнилых вод рек и озёр полчища жаб! И покрыли всю землю Египетскую! И что же фараон? А он опять призвал волхвов и чародеев! И те тоже призвали жаб! Чуть не в два слоя жабы по земле Египетской скачут! Но тут фараон впервые призадумался. Призвать жаб, это одно, а кто их убирать будет? Волхвы не могут, а кто тогда?.. И сказал Моисею:

— Так и быть, отпущу евреев, если жабы передохнут! Завтра же!

— Это можно! — согласился Моисей и взмолился Господу. И — да! На следующий день все жабы передохли, кроме тех, кто сидел в болотах. А остальных пришлось сгребать в огромные кучи, которые отчаянно смердели…

Третья казнь: Аарон простёр руку свою с жезлом Моисея, ударил жезлом по земле, и явились мошки на людях и на скоте. Вся земля мошками покрылась! Попробовали это волхвы повторить, ан уже не получается! Нет, говорят фараону, не можем! Ни повторить, ни убрать… Опять фараон обещал Моисею отпустить евреев, и мошки пропали. А фараон про себя думает, мало ли? Может, мошек гниющие жабы привлекли?.. И не выполнил обещания!

Четвёртая казнь: налетели на всех египтян пёсьи мухи… Честно сказать, не знаю, что это… Если те насекомые, что на бродячих псах живут, то это блохи, а если такие мухи, которые кусают, словно собаки, то это оводы… Ну, не моё это дело, рассуждать! Налетели пёсьи мухи и язвили египтян и погибала земля Египетская от пёсьих мух… Само собой, фараон опять пообещал Моисею, дать разрешение, чтобы евреи ушли, но опять Бог ожесточил сердце фараона и тот своих слов не выполнил.

Пятая казнь: простёр Бог руку свою, и вымер весь скот египетский! И кони, и ослы, и верблюды, и овцы, и волы… Все! Все вымерли от моровой язвы! А скот израильтян моровая язва не тронула. Ни одного животного не пострадало! Египтяне взвыли! Но фараон опять ожесточился сердцем.

Шестая казнь: по повелению Божию, взяли Моисей и Аарон по горсти пепла из печи и кинули в воздух. И поднялась пыль по всей земле Египетской, и каждая пылинка несла с собой заражение для египтян! Все они покрылись воспалениями и нарывами, и люди египетские и скот их… Я сказал «скот»? Он же вроде только что весь погиб… М-м-м… ну, наверное, успели купить у евреев! У евреев же скот не пострадал? Вот, наверное, сторговали часть скота по сходной цене египтянам! Так вот, покрылись и люди и скот нарывами… И фараон тоже, и волхвы его… Но опять ожесточил Бог фараоново сердце…

Седьмая казнь: наслал Бог на землю Египетскую град такой силы, что погиб весь скот в полях, и все люди, которые не успели укрыться в домах. Такой был град, которого не было и от сотворения мира! Это сам Господь Бог так сказал, не я придумал! Страшной силы град был и огонь между градом! Ну, казалось бы, чего ещё? Но опять ожесточил Бог сердце фараоново!..

Восьмая казнь: простёр Моисей руку свою и поднялся ветер восточный, и нанёс с собой саранчу, и покрыла собой саранча землю Египетскую и объела траву и плоды и посевы, всё, что уцелело от града, всё пожрала! Одна чёрная земля вокруг и вдали песок пустыни. Ни листочка не оставили! Ну, тут фараон перед Моисеем покаялся, опять обещал отпустить израильтян, только бы саранчу убрали! Конечно, убрали. Поднялся западный ветер и всю саранчу унёс в Чёрмное море, где она вся и утонула. А сердце фараоново опять ожесточилось!..

Девятая казнь: наслал Бог тьму над Египтом. Три дня и три ночи была над землёй такая тьма, что встать страшно было, друг друга не видели, на ощупь ходили, словно слепые. А в домах израильтян всё нормально, и солнышко светит, и всё видно… Представляю, как устрашились египтяне! Тут света нет, тут есть, а тут опять нету! Испугаешься! Но Бог опять ожесточил сердце фараона! Опять тот не отпустил израильтян.

Десятая казнь: перед казнью повелел Бог, чтобы этот день стал у иудеев праздником Пасхи. Это был четырнадцатый день месяца нисан. И заповедал Бог, чтобы этот месяц стал первым в году, и чтобы каждый год четырнадцатого нисана иудеи справляли праздник, в память этого дня, и чтобы в каждой семье израильтяне закололи агнца, и ели его, а кровью помазали косяки и перекладины дверей… И тёмной, чёрной ночью пошёл Бог между жилищами Египетскими и все жилища, на которых не было отметки кровью, все поразил гневом Своим! Поразил первенцев Египтян смертью, от первенца фараона до первенца последнего узника, и первенца всякого скота! Да… хм! И всё первородное из скота! Так правильнее, так в книге написано!

И вот, после этой-то казни, фараон, наконец, так устрашился, что отпустил евреев!

Я сидела, уронив голову на руки, и думала: пришибу негодяя! Сначала я испугалась, что Андреас начнёт пересказывать легенды про Лилит. Но, это же только легенды! Ещё неизвестно, как отнесутся к таким беседам крестоносцы! И вроде, слегка отпустило, когда парень принялся рассказывать о казнях египетских. Но, когда я вслушалась… о, Господи!

И, что самое страшное, рассказывал он в общем-то правду, даже близко к тексту. Вот только… в его рассказе всё получалось странным и жалким! Бог, который создал за семь дней этот мир, не может защитить народ Свой? А вынужден запугивать какого-то фараонишку? Мало того! Он его одновременно запугивает, и тут же сам — сам! — ожесточает сердце его, чтобы он своих обещаний не выполнял. Для чего? Чтобы опять запугивать? И так по кругу? Хотите верьте, хотите нет, но по словам Андреаса создаётся ощущение, что всемогущий Бог бахвалится своими способностями к чудесам! Вот, мол, я какой! Верьте в меня, люди! Прости, Господи!

А про скот? Пятой казнью Бог уничтожил скот мором. ВЕСЬ скот. Так и сказано, что весь скот был уничтожен. А потом, в седьмой казни, ещё раз уничтожил его градом… А потом, ещё раз, в десятой казни, взял первородное у этого же скота… Вы думаете я поверила, что рассказывая про десятую казнь, Андреас на этом месте запнулся случайно? Ха! Я не такая дура… И в рассказе Андреаса, когда Бог Всемогущий крадётся, словно разбойник в ночи, между домами, чтобы уничтожить всех первенцев, и пристально всматривается в темноте, помазаны ли кровью двери, он выглядит… Ой, Господи! Спаси и сохрани! А между тем, почти теми же словами в Библии написано!

И, вы думаете, я не поняла, почему он говорил про казни, но упомянул и Пасху? Вы думаете, что я не знаю, что католическая Пасха специально так рассчитывается, чтобы не совпадать с Пасхой иудейской? Специально! Ну ладно, я помню, как мы разговаривали про юлианский календарь. Что его привели к правильному отображению движения Солнца. Да, Юлий Цезарь был идолопоклонник! Но, после того, как была создана Священная Римская Империя, кто мешал привести календарь к тому виду, который прямо завещал Господь Бог? Повторю, это не пожелание, это завет Божий! Хотя этот завет и дан иудеям, а мы христиане, но мы ведь тоже в Него верим?! Сам Иисус Ему молился! И нам велел! «Отче наш…», молился Иисус, но это же молитва Богу Отцу? Не так ли?

Неужели никто, кроме меня, не замечает, что Андраес издевается над нами?!

Я скосила глаза на соседний стол. Крестоносцы сидели вполне довольные и одобрительно покачивали головами. Им нравилось то, что рассказывал парень! Но я-то, я-то чувствую, что это издевательство! Издевательство, почти прямыми цитатами из Библии! Ох, Матерь Божья! Нет, я его точно пришибу! И не останавливайте меня! Лучше дайте что-нибудь тяжёлое в руки!

Я ж его завтра, если в карету сунется, мордой об дверцу… Ой, прости Господи, мысли грешные! Уф-ф… нельзя же так! Я его завтра… на путь истинный наставлю! Желательно, физически! И только если не получится физически, тогда нравственно! И да будет надо мной благословение Божие! Уф-ф…

Я видел, что Катерину что-то сильно расстроило. Сидела молча, гневно покусывая нижнюю губу, и сердито поглядывая на меня. Что не так-то? Вон, крестоносцы вроде довольны? А про Пасху еврейскую мы ещё поговорим! Я же намекал, что у меня есть вопросы? Вот, когда можно будет пересадить Эльке к кучеру, мы обо всём и побеседуем!

Но тут брат Марциан начал читать молитву, благословляя трапезу. Все сложили ладони в молитвенном жесте, и я, разумеется, тоже. Поскорей бы! А то зверски проголодался!

Надо сказать, я уже привык спать недолго. Приезжаем в трактир поздно, выезжаем рано. Значит, каждая минута сна дорога! Но меня никак не покидало ощущение, что вот-вот раскроется очередная тайна перстня! Вот, прямо сегодня! Сегодня не получилось? Ну, завтра обязательно получится! Потому, после ужина, я привычно стоял на коленях, вроде бы молитвенно сложив руки и шевеля губами. Если что — пусть брат Ульрих думает, что я мысленно возношу молитвы. А на самом деле я пытался расшифровать таинственные видения. Ну, ещё чуть-чуть и всё станет понятным! Ну? Ну?..

Нет, и сегодня не получилось. С печальным вздохом я встал с коленей и рухнул на кровать. Сон пришёл сразу, как только голова коснулась подушки.

И, показалось, что как только голова коснулась подушки, раздался истошный крик. Что такое?! Я приподнял голову.

Брат Ульрих уже стоял посередине комнаты, с обнажённым мечом в руке, в боевой стойке. Хотя и в исподнем.

— А-а-а!!! — повторился безумный крик, — Пожар!!! Пожар!!!

Меня словно подбросило! Молча ухватил дорожный мешок и принялся лихорадочно запихивать в него одежду. Всего несколько секунд! Оружие? Вот оно! Что ещё? Сапоги! Сапоги на ноги! Скорее! Готов! Ульрих уже успел выглянуть в окно, озаряемое багровыми всполохами, и теперь нетерпеливо подталкивал меня в спину. Почти одновременно мы выскочили из дверей номера и захрохотали по лестнице.

Стоп!!! А девушки?! А, вот они! Полностью одетая Катерина, хоть и торопливо, но со всей пристойностью, шла к лестнице, а за ней бежала растрёпанная, босоногая Эльке в нижней сорочке, волоча мешок с пожитками. То есть… то есть, Эльке живо помогла одеться хозяйке, наплевав на собственный вид! Ну, это правильно. Над глупой Эльке смеяться можно, над знатной дамой смеяться нельзя. Значит, знатная дама не может оказаться на людях в неглиже, не так ли?..

— Кони! — не обращая внимания на девушек, сквозь зубы выдохнул Ульрих, — В первую очередь — кони!

И мы выскочили во двор.

А, оказывается, не всё так страшно! Во-первых, конюшня, стоящая чуть в стороне, огнём не тронута. Во-вторых, пылает только одна стена трактира, да и то, только часть стены. В-третьих, уже выстроилась цепочка от колодца к той самой стене, где люди передают друг другу всё что попало, лишь бы с водой: вёдра, горшки, какие-то ушаты… А те, кто у стены, торопливо выплёскивают воду в огонь.

Брат Ульрих моментально оценил обстановку и метнулся в конюшню. Оттуда выскочил с парой деревянных вёдер, по всей видимости, не то для чистки коней, не то, для того, чтобы их поить. И сразу встал в цепочку. И вместе со всеми принялся тушить пожар. Я побежал к колодцу. Бесполезно! Возле колодца столпилось столько народу, что не пробиться. Десятки рук с лихорадочной спешкой тянули из колодца воду. Р-р-раз! — достали, выплеснули, и сразу ведро обратно в колодец; — р-р-раз! — достали, выплеснули, и опять всё по новой. Где бы мне помочь? Встать в цепочку? Там уже цепочка в три ряда, не протолкаться. К горящей стене? Там тоже народу хватает… На тушение пожара выскочили все постояльцы, все слуги трактирщика и сам трактирщик, да ещё набежали с окрестных домов. Это страшное дело — пожар! Если вовремя не потушить — целые города выгорают до головешек! Так кому же мне помочь?..

— На помощь! — услышал я невнятный вскрик. И очень знакомым голосом!

Огонь, конечно, горит, но всё равно, ориентироваться трудно. Где кричали? Вроде… вроде бы там! И я опрометью бросился в ту сторону.

Картинка, конечно, удивительная! Когда я, напрягая зрение, рассмотрел что и как, то поразился. Прямо на земле сидел Вилфрид, над ним склонился Марциан, вокруг бегала взволнованная Эльке, тревожно заламывая руки, а впереди стояла суровая Катерина, с поднятым и взведённым арбалетом! В-ж-ж-жик! — улетел арбалетный болт в темноту ночи. А Катерина, словно заправский стрелок, упёрла арбалет в землю, наступила ногой на переднюю скобу, и принялась живо вращать рукоять, взводя тетиву. И, почти без промедления, распрямилась, одновременно вкладывая в арбалет очередной болт.

— Что?… Что случилось?! — подбежал я.

— Это не просто пожар… — проскрипел Марциан, — Это нападение!

— К-как?!

— Вот так! Сторож, который ходил здесь с колотушкой, рассказывает, что в стену воткнулась огненная стрела. Пропитанная маслом. Масло растеклось, стена загорелась. Сторож поднял тревогу. Стали выскакивать люди. А те, кто подожгли стену, выжидали… И вот, когда они увидели крестоносцев, полетела ещё стрела. Брат Вилфрид ранен. Хорошо, что леди Катерина оказалась рядом и позвала на помощь!

— Ерунда! — слабо пробормотал Вилфрид, — стрела по рёбрам скользнула, не пробив. Разве это ранен? Так, царапина…

— И всё же, требуется перевязать! — возразил Марциан, — А когда рассветёт, осмотрим как следует и смажем барсучьим жиром. У нас есть барсучий…

— Взик! — свистнуло в воздухе.

— В-ж-ж-жик! — немедленно ответила Катерина из арбалета. И тут же взвела его вновь.

— Ульрих! — зычно позвал Марциан, — Возьми Рольфа, Хуго и Норберта, пошарьте по округе! Арбалеты в боевом положении! Оружие наготове!

И снова склонился к Вилфриду.

— А что? — усмехнулся Вилфрид, делая попытку встать, — Законный повод выпить бутылочку-другую красненького! Для восстановления крови, так сказать!

— Взик!

— В-ж-ж-жик!

— А ты везунчик! — заметил Марциан, взглянув на меня.

— Я?! А я-то здесь каким боком?

— А вон, — кивнул Марциан, — посмотри рядом с ногой!

Я взглянул и невольно отдёрнул ногу. Прямо возле пятки торчали два оперения. Две стрелы вошли наполовину в землю, едва-едва не пронзив мне лодыжку.

— Взик! — на том месте, где только что была моя нога, расцвело ещё одно оперение стрелы.

— В-ж-ж-жик! — прогудел ответный болт Катерины.

— Тебе нельзя здесь! — испугался я за девушку, — Здесь стреляют!

— Я заметила! — хладнокровно ответила Катерина, вкладывая очередной болт в арбалет.

— Сударыня! Сударыня! — беспомощно взывала Эльке, — Господа крестоносцы правы! Пойдёмте туда, где безопасно!

— Уже везде безопасно! — возразила Катерина, — Никому не видно, куда стрелять!

И в самом деле, огонь на стене удалось потушить, и нас накрыла сразу полная темнота. Даже луны не было видно на небе, даже звёзд. Прямо, тьма Египетская! Я зябко передёрнул плечами. Здесь вам не Египет! Тем более, когда полураздет.

— Идёмте в трактир! — хмуро приказал Марциан, — Там и подумаем, что делать.

В трактир набились все добровольные помощники в тушении. Кто в чём. Перемазанные сажей, но довольные: огонь удалось потушить, и довольно быстро. Только хозяин горько плакал за стойкой.

— Убытки… — бормотал он сквозь слёзы, — Сколько убытков!

— Дурак! — бросил ему Марциан, проходя мимо и бережно поддерживая под локоть перебинтованного Вилфрида, — Три-четыре бревна обгорели, разве ж это убытки?! Молись Господу, что сторож не заснул! Был бы ты сейчас на небесах… вместе с нами! Я бы на твоём месте сторожу в ножки бы поклонился, да свечку в церковь поставил, что Господь от беды уберёг! Делов-то, брёвна от сажи очистить, да закрасить, да комнаты проветрить…

— А слухи? — всхлипнул хозяин, — Пойдут слухи, что меня пожечь хотели, кто ко мне в трактир сунется? Ой, разорение…

— Так не тебя пожечь хотели! — сунулся было я объяснять, и наткнулся на суровый взгляд Марциана.

Ах, да! Если хозяин поймёт, что подожгли трактир, чтобы выманить крестоносцев, то получится, что мы виноваты? Мы и платить за убытки должны?

— А кого? — разинул рот хозяин, — Кого пожечь хотели?

— М-м-м… — замялся я.

— Всех! — вместо меня объяснила Катерина, проходя к столику, — Всех хотели пожечь! Разбойники же? Конечно, разбойники! Вот и думали, что пожгут трактир, а сами соберут с пепелища что-то ценное. А если выскочит кто, того стрелами побьют, да пограбят. А когда разбойники увидели крестоносцев, то убоялись и убежали!..

— А как они узнали, что это крестоносцы? — растерялся хозяин, — Без плащей-то?

— А по выучке военной! — глазом не моргнула Катерина, — Рыцари, чай, все как на подбор, с оружием выбежали? Тут разбойники и смекнули, что пора бежать от верной смерти! Так что, считай, Господь спас! И сторож молодец.

— Я тому сторожу неделю буду пиво бесплатно наливать! — просиял трактирщик, — Нет! Месяц! И в церковь во-о-от такую свечу чистого воску поставлю! И в самом деле, Господь сберёг! Так всем и объяснять буду: благословение Господне над местом сим! Иные бы сгорели, а мой трактир словно под дланью Господней!

— Вина! — приказал Марциан, усаживаясь за стол, и помогая сесть Вилфриду, — Красного!

— Сей момент, господа! — засуетился трактирщик, — Сей момент! Эй, Карина! Что за вид непотребный! Живо приведи себя в порядок! Да нацеди вина господам постояльцам, не видишь, жажда у них после тушения пожара!

Признаться, только когда трактирщик сделал замечание служанке, тогда и остальные вспомнили, в каком они виде. Эльке коротко взвизгнула и опрометью бросилась по лестнице. Рыцари тоже посмотрели друг на друга с сомнением. Не слишком презентабельно выглядели рыцари, прямо скажем, в нижнем белье.

— Десять минут! — нехотя распорядился Марциан, — Через десять минут собираемся здесь же.

Ровно через десять минут все сидели за столом, включая вернувшегося Ульриха и оруженосцев. На молчаливый вопросительный взгляд Марциана, Ульрих, так же молча, отрицательно покачал головой: никого.

Марциан дождался, когда служанка расставит кружки и принесёт несколько кувшинов вина, благословил трапезу, и слегка наклонился над столом. Невольно и остальные последовали его примеру.

— Почему разбойники не убили сторожа? — медленно и с расстановкой спросил Марциан, и сам себе ответил, — Потому что это не разбойники. Были бы разбойники, сторож был бы у них целью номер один! Но нет. Они не собирались никого грабить. Разве что так, попутно… Цель у них была совсем другая. Их целью было сделать так, чтобы все выскочили и были бы видны на освещённом пространстве. Казалось бы, хочешь убить крестоносцев? Спали весь трактир! Но нападающие так не сделали. Это означает, что не все мы являемся целью убийства. А, либо кто-то один, либо некоторые из нас. Надеюсь, никто не подумал, что охота за кем-то другим идёт? Если ранен только крестоносец?

Стрелка подвело только то, что прицеливаться в свете дрожащего и метущегося пламени очень непросто! И всё же стрелок сделал несколько выстрелов. Не по толпе, нет. По крестоносцам! Один ранен, другой был очень близок к ранению. Это я своими глазами видел!

И что нам теперь делать? Какие будут предложения?

— А у нас есть выбор? — буркнул Ульрих, — Мы все понимаем, что речь идёт об Андреасе. Он непосредственный участник всех покушений на посольство. И пусть ни в одном из покушений не пострадал, но целили каждый раз в него. Так что? Давайте отправим его в передовой отряд? В одиночку? А потом, когда стрелок легко расстреляет его из очередной засады, скажем: «Ах-ах, как неприятно получилось! Но мы не виноваты, не будем переживать по этому поводу! Ничего страшного, привезём Папе римскому труп!». Так, что ли? Зато сами останемся целы и невредимы? Так вот, моя рыцарская честь не позволит так поступить! Как бы я лично не относился к Андреасу, но я рыцарь! И я имею рыцарскую честь!

— Поддерживаю! — подал слабый голос брат Вилфрид, — По всем пунктам поддерживаю! Ага! Либо мы рыцари, либо… но мы же рыцари? Ага?

— Значит, придётся по ночам охранять ещё и трактиры! — вздохнул Марциан, — Сегодня повезло, но поверьте, друзья мои, не во всех трактирах такие бдительные ночные сторожа. Есть просто нерадивые, есть пьяницы… и вообще…

— Чего там, ваша милость? — простуженным голосом сказал Норберт, переглянувшись с остальными оруженосцами, — Справимся! Будем выставлять ночью парную стражу. На всю ночь. А утром они будут отсыпаться в телеге, до обеда. Делов-то!

— Хорошо… — Марциан оглядел нас всех и голос его посуровел, — Приказываю! Порядок движения с сегодняшнего дня: два человека в передовом дозоре; два человека в арьергарде. Основная группа едет чуть впереди кареты. До обеда в телеге спят те, кто дежурил ночью, после обеда — те, кому предстоит дежурить. Дежурства определяет брат Ульрих, но думаю, ночные пары лучше составлять из тех, кто оруженосцы одного рыцаря. Они друг друга хорошо знают и понимают без лишних слов. Вопросы?

Меня словно толкнул кто.

— Требую! — отчётливо сказал я, — Требую, чтобы меня не оберегали, словно хрустальную статуэтку! Требую, чтобы меня включали в дозоры! И в ночные дежурства тоже!

И увидел, как одобрительно посмотрели на меня все, без исключения. Посмотреть посмотрели, но…

— Отклоняю! — непререкаемо заявил Марциан, — Дозоры, стража и прочее возлагаются на оруженосцев! А ты не оруженосец. Ты будешь среди рыцарей. Среди нашей основной ударной силы. Я же не ставлю в дозоры брата Ульриха или брата Вилфрида? И тебя не поставлю! Ещё вопросы? Нет вопросов? Тогда седлаем коней! Светает уже. Вино все допили? Эй, хозяин! Счёт!