О чём молчат рубины

Глава 34. Покушение

Благополучно проделывать путь –

важнее, чем прибыть в пункт назначения.

Роберт Льюис Стивенсон.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Старогард — Берент, 21.09.1410 года.

Я специально так подробно рассказал про первый день путешествия. Во-первых, потому что он был первым днём моего путешествия по новому для меня миру, и потому лучше запомнился. Во-вторых, чтобы потом не останавливаться на разных деталях, вроде того, где молились крестоносцы, как они молились, обедали ли они и как обедали… В этом отношении все дни были похожи на первый. В том смысле, что если встречалось по пути селение, в котором была церковь, то посольство эту церковь непременно посещало и истово возносило мольбы Господу. Или монастырь. Или иное церковное строение, хоть даже часовня или могила святого отшельника. При этом не забывая щедро давать пожертвования в каждом из подобных мест. А если ничего не было то, как я описывал, втыкали мечи в землю и получали кресты, перед которыми возносили молитвы.

Вставали рано, завтракали мало, обедали скудно, зато, останавливаясь в трактире на ночь, наедались за весь день, проведённый впроголодь, и ещё старались наесться про запас, на завтра.

Вина в дороге почти не пили, разве что, брат Вилфрид никогда не расставался с фляжкой, прихлёбывая из неё по поводу и без повода. Зато не отказывали себе в кувшине-двух-трёх, если останавливались в трактирах, пусть даже, среди бела дня. Я так понял, что это было невежливо, оставить трактирщика без прибыли за вино, если ты сидишь в трактире. Ну, традиция такая, что ли…

Поэтому, описывая наше дальнейшее путешествие, я опущу эти подробности, а буду рассказывать о всяческих происшествиях, о том, что мне показалось необычным и те разговоры, которые мы вели с Катериной. Потому что это гораздо интереснее, чем десять раз подряд сделанное описание столов в тавернах или рассказов о том, что сегодня мы ели в обед не холодное мясо с хлебом, а хлеб с сыром…

— Меня терзают сомнения, — признался я, покачиваясь с Катериной в карете, — Если брат-каштелян приуменьшил количество человек в посольстве… это только хитрый брат Марциан ловко подстроил, чтобы сделать состав посольства ещё меньше… так может, брат каштелян ещё и дни пути приуменьшил?! А он сказал, что мы будем путешествовать девяносто дней! Как брат Марциан ни хитри, а дорогу не выпрямишь! А он ещё и по длинной дороге решился ехать. По длинной, но безопасной.

— Да, — вздохнула Катерина, — Велик он, земной шар!

И высунула в заднее окошко кареты яблоко, держа его за хвостик. КЛАЦ! — и Катерина уже задумчиво рассматривает один хвостик, без яблока.

— Земной диск, — поправил я.

— Нет, земной шар! — уверенно парировала девушка.

Сегодня они с Шариком подружились. Под моим чутким присмотром. Я положил коню ладонь с перстнем на спину, а Катерина благополучно скормила ему целых пять яблок. Шарик настолько подобрел, что позволил девушке погладить себя по морде. Теперь он бежал за каретой и выжидал очередное угощение. А Катерина прихватила из таверны целую корзиночку яблок!

— Диск! — возмутился я, — Какой ещё шар?! Диск! Который лежит на спине трёх слонов. А они стоят на спине гигантской черепахи. А черепаха плывёт по волнам Мирового Океана. Это каждый ребёнок знает.

— И всё-таки это шар! — нахмурилась девушка.

— Ха! — сказал я, — Вот, представь, что это Земля, — я взял очередное яблоко из корзины, — И мы такие по этой земле шлёп-шлёп-шлёп, — Я изобразил пальцами ноги, — И вот мы шлёп-шлёп-шлёп… ой, поскользнулся! И — шлёп!

Мои «ноги» соскочили с поверхности «Земли».

— А почему? — я наставительно поднял палец кверху, — А потому что твоя Земля круглая! С неё легко соскользнуть можно! А была бы диском, как настоящая Земля, никто бы с неё не упал! Вот так-то!

— Ну, не знаю, почему, но никто с Земли не падает! — заявила Катерина, — Может, Господь так устроил в неизъяснимой благости Своей? И можно ходить и тут, и тут, и даже тут!

Девушка выхватила у меня яблоко и своими пальчиками «прошлась» по нему и сверху, и сбоку, и даже снизу.

— Ну, тут уж, точно нельзя! — усмехнулся я, показывая на низ яблока, — Даже, если Господь сделает, чтобы с такой Земли люди не падали, как же они жить будут, вниз головой?! У них же кровь к голове приливать будет! Попробуй сама, повиси вниз головой. Ой, да через полчаса тебе поплохеет! А ты хочешь, чтобы люди всю жизнь там жили! Ха!

— Понимаешь, — задумчиво сказала Катерина, разглядывая яблоко, — то, что Земля выпуклая, это ещё с древности заметили. Об этом писали и Аристотель и Пифагор… а Эратосфен даже вычислил длину экватора!

— Как?! Он что, всю Землю обошёл?!

— Ты же с братом Томасом математикой занимался? Значит, должен понимать, что такое пропорция? Достаточно вычислить часть и потом, пользуясь правилом пропорции, можно рассчитать целое. Так вот, этот Эратосфен узнал, что ровно в полдень, в день солнцестояния, в городе Сиене воткнутая в землю палка не даёт тени. А сам Эратосфен жил в Александрии.

— Где это всё?..

— Ха! Да в твоём же Египте! Сиена… это вроде раньше Свенетт[1]…

— Свенетт знаю! — обрадовался я.

— Ну и молодец. А Александрию уже после тебя построили. Когда Александр Македонский Египет завоевал. Как бы то ни было, Эристофен провёл простенький опыт: двадцать первого июня воткнул палку и ровно в полдень посмотрел, есть ли у неё тень? Тень была, и не просто была, а была под углом в семь градусов. Ага, — подумал Эристофен. — А какому расстоянию эти семь градусов соответствуют? И послал раба с палкой мерить путь из Александрии в Сиену. Получилось восемьсот километров[2].

— Раб палкой измерил восемьсот километров?!! — в ужасе воскликнул я.

— Представь себе, да, — сухо подтвердила Катерина, — Иначе раба ждала печальная участь… Так вот, Эристофен прикинул, что если весь шар разбить на триста шестьдесят градусов, то семь градусов составят примерно одну пятидесятую часть. Тогда получается, что восемьсот километров тоже составляют одну пятидесятую часть экватора! А значит, весь экватор…

— Сорок тысяч километров! — мгновенно подсчитал я. Теперь, когда брат Томас познакомил меня с арабской математикой, это получалось легко и приятно.

— Почти, — улыбнулась Катерина, — Более точное значение, полученное Эристофеном, сорок одна тысяча, семьсот пятьдесят километров[3]!

— Не верю! — помотал я головой, — Может, верхняя часть земного диска и выпуклая, но нижняя должна быть ровной! Иначе, земной диск со спин слонов давно соскочил бы…

— Да? А почему тогда во время лунного затмения тень от Земли круглая? — язвительно спросила девушка.

— Ну… э-э-э… А может быть, в это время Солнце, как раз, снизу светило? Если посветить снизу на круглую сковороду, то тень тоже круглой будет! А сковорода не шар!

— А я говорю, что Земля — это шар! — нахмурилась девушка, — Не зря символы императорской власти, это скипетр и держава. Скипетр, это…

— Я знаю! — перебил я, — Знак власти, ведущий свою историю ещё от пастушьей палки, которой овец сгоняют в стадо. Позднее скипетр укоротили и он стал не палкой, а символом.

— Верно. А держава, это тоже символ власти. Они со скипетром друг друга дополняют. Скипетр — власть, а держава — где власть? Так вот, держава — это шар! Символ земного шара! Получается, власть над всей Землёй! И это идёт ещё с глубокой древности[4]! Так что, не надо мне заливать про «диск»!

— А если они все ошибаются?..

— Солнце — шар? — спокойно спросила Катерина.

— Солнце — шар, — подтвердил я, — Не секрет.

— И Луна — шар? — так же, внешне равнодушно, спросила девушка.

— И Луна — шар, — согласился я, начиная подозревать её коварный план.

— И Венера — шар?

— Хм… Да, говорят, что Венера — тоже шар…

— А Земля не шар? Земля, которая находится в центре Вселенной, и на неё падают любые обломки остальных космических тел — причём падают со всех сторон! — она не шар?! Представь себе магнитик, который притягивает железные опилки со всех сторон… На что он будет похож?!

— Ну… магнитик, пожалуй… да, магнитик будет похож на шар. Но Земля не магнитик!

— А в чём разница?! Ну, как ты не поймёшь?! Даже если Земля изначально была диском — да хоть треугольником! Или вообще, корзинкой с ручкой! — через тысячу лет она всё равно станет шаром! Чего непонятного?! А небесная сфера — это сфера? Сам знаешь ответ! Сфера! И сфера окутывает не шар? А плоский диск? Боже, что за глупость!

— А слоны? А черепаха?

— Слушай, ты дремучий, как… как… Вот знаешь, не так давно откопали у нас кости допотопного зверя… Ну, который жил до потопа и его Ной на ковчег не взял… Череп этого зверя во-о-о-от такой, а место для мозга вот таку-у-у-усенькое… так вот, ты такой же по развитию!

Катерина отвернулась от меня и высунула в заднее окно кареты яблоко-«Землю». КЛАЦ!!! И от очередной «Земли» остался один череночек… А я крепко задумался…

— А вода? — нашёл я очередной аргумент, — Вода обязательно будет сливаться с поверхности шара! Пока её совсем не останется. А с диска не будет сливаться!

— Сказано: Господь, по неизречённой милости своей!.. — отрезала девушка, — И ничего никуда не сливается!

— Эх, если бы ещё центр тяжести был в середине шарообразной Земли… — вздохнул я, — Пусть тоже, по неизречённой милости Господней, но там, в центре…

— И что тогда?

— Тогда… ой! Подожди-ка! Мне надо как следует поразмыслить над этой идеей! Видишь ли, у меня было видение… и я не могу это понять… но если центр тяжести где-то там, под землёй… мне надо подумать!!!

— И что тогда? — пристала девушка.

— Тогда… тогда мне надо развеяться! — отрезал я, — Эй, кучер! Ну-ка тормози! Вот так! Мне надо прокатиться… Шарик! Иди сюда, обжора! Ну что тычешься? Я же не сестра Катерина, у меня корзины яблок нету! Кучер, можешь трогать! Эх, Шарик! Не застоялись ли мы? А? Застоялись? И ты так считаешь? Ну, тогда… вперёд! Давай, Шарик, давай!! Э-ге-гей!!! Но, Шарик, но!!!

Я бы сказал, что Шарик распустил крылья… если бы у лошадей были крылья. Он припустил вскачь, во все свои лошадиные лопатки! Вот только дорога на этот раз проходила в густом лесу и та тропинка, по которой мы двигались — у меня язык не поворачивается назвать это полноценной дорогой! — едва-едва позволяла проехать карете. Если бы оказался встречный всадник, ему пришлось бы нырять в лесные заросли, чтобы пропустить нас, а если бы встретилась телега… я не представляю, как бы мы разъехались! Очень может быть, что пришлось бы рубить деревья и делать полянку для того, чтобы разъехаться. Но Шарику всё было нипочём! Выбрав момент, он изловчился и, проскакав по кустам, обогнал карету. И тут уже задал жару! Наши бедные оруженосцы, да и рыцари тоже, едва успевали посторониться, чтобы пропустить буйный вихрь под названием Шарик. Иначе могли бы и под копыта попасть. Минута, от силы, две минуты, и мы уже вырвались в голову посольства. Вот шарахнулся в сторону конь брата Вилфрида, чуть не сбросив с себя полупьяного седока, вот степенно подал в сторону, пропуская нас, брат Ульрих. Ерунда! Шарик жаждал первенства! Его не удовлетворяло второе или третье место. Только первое! А впереди, мирно беседуя, рысили брат Марциан с братом Лудвигом. По всей видимости, глава посольства давал отеческие наставления более молодому соратнику. Лудвиг почтительно склонился в седле, слушая поучения… ровно до тех пор, пока не услышал стук копыт за спиной.

Брат Марциан торопливо дёрнул коня в сторону. А брат Лудвиг, наоборот, повернул коня, перекрывая нам путь. Явно, нарочно! Деваться было некуда. Я понял, что сейчас мы врежемся и покатимся одной кучей-малой, люди и кони…

Шарик среагировал мгновенно. Отчаянными прыжками он понёсся между деревьев, умудряясь так лавировать, что не только дерева, но даже куста не зацепил. Только меня болтало в седле, словно язык колокольчика, который отчаянно трясут. И перед глазами мелькали ветки-листья-ветки-листья- ветки… о! дорога! Шарик умудрился вырулить снова на нашу протоптанную тропу. Ну, Шарик!..

Беда в том, что брат Лудвиг не стал смотреть на наши бешеные скачки. Он дал шпоры своему коню — сегодня это был конь рыжей масти — и стрелой понёсся вперёд. Заранее зная, что Шарик такого не потерпит. Шарик и не потерпел. Он припустил в погоню так, что у меня от встречного ветра в ушах засвистело. Позади раздались какие-то крики, но ничего, оказалось, не разобрать. Да и некогда было разбираться. Тут из седла бы не вылететь! Потому что, если вылетишь, то это конец. Просто упасть на землю, на такой скорости, равносильно смерти. Или ещё хуже, станешь калекой на всю оставшуюся жизнь.

Дорога вовсе не тянулась ровной скатертью. Она петляла, извивалась и вся была покрыта ямами, буграми и кротовыми норами. Попади конское копыто в одну из них… нет! Лучше не надо! Даже представить страшно!

Два коня, огненно-рыжий и угольно-чёрный, хрипя и брызгая пеной, летели по дороге. Разница только в том, что на рыжем жеребце всадник словно врос в седло и управлял конём, а на чёрном всадника болтало из стороны в сторону, и конь нёсся в погоню сам по себе. Время от времени Шарик недовольно всхрапывал, по всей видимости досадуя, какой неопытный всадник попался такому великолепному коню. Половина сил уходила на то, чтобы умудриться так скакать, чтобы этот мешок с мякиной, под именем всадника, умудрился усидеть в седле.

Один раз Шарику почти удалось прорваться справа от рыжего, но тот резко принял вправо, и Шарику пришлось отступить, иначе нас выбросило бы за обочину. Тогда Шарик вновь принялся атаковать справа. И снова рыжий прянул в правую сторону. И моментально Шарик взял левее. Буквально несколько мощных ударов копытами, и мы уже мчимся нос к носу, вровень. И я вижу красное, напряжённое лицо брата Лудвига, сцепившего зубы и нахлёстывающего своего коня. Шарик вскинул голову, так что заполоскало гриву, словно флаг на ветру и прибавил ходу. У него, в отличии от рыжего, ещё было, что прибавлять. Вот мы вырвались на четверть корпуса, на полкорпуса…

Очередной резкий поворот дороги, и я с ужасом увидел, что дорога перегорожена упавшим стволом дерева, ощетинившееся острыми суками, словно выставленными шипами! Примерно, на высоте лошадиной груди!

Шарик отчаянно ржанул, сделал два мощных скачка и взлетел над препятствием. Это было ужасно. Я в страхе ухватился за конскую гриву и припал к шее коня. И зажмурился. Мы же сейчас… Это всё равно, как на полном разбеге в каменную стену… Мы… нас… меня…

Я услышал, как Шарик приземлился на передние копыта и поскакал по дороге, постепенно снижая скорость. Неужели… неужели мы живы?!.. Я открыл глаза. О, Господи!

Мы и в самом деле перескочили гигантский ствол. А рыжий конь не смог. Он напоролся грудью на сук, кривовато торчащий над стволом. Он умер сразу, так и повиснув на этом суку. Только задняя нога ещё подёргивалась в посмертной конвульсии. Брата Лудвига выбросило из седла, как из пращи.

Наверное, сегодня его особенно оберегал Господь! Тело брата Лудвига угодило в самую крону большой и раскидистой липы, в самые ветки, которые спружинили и затормозили его полёт. Ломая сучки и мелкие веточки, брат Лудвиг упал вниз — и опять удачно! В мягкую грязь недавно подсохшей лужи.

Сперва я бросился ему на помощь, но сразу увидел, что всех бед — разве что, поцарапанное лицо. Глядел он двумя глазами, обе руки двигались, пытаясь поднять тело брата Лудвига, ноги… не знаю ничего про ноги! Я услышал позади, за изгибом дороги, ржание лошадей. Это наше посольство стремится догнать двух своих непутёвых соратников. Они же сейчас тоже на поваленное дерево наскочат! Я поднырнул под толстый ствол и со всех ног побежал навстречу всадникам, размахивая руками.

— Стой! — орал я изо всех сил, — Стой! Нельзя!!!

Брат Марциан, увидев меня пешим, принялся осаживать лошадь, а за ним и все остальные. И всё равно, некоторые всадники еле-еле успели остановиться, в опасной близости от смертельной опасности. Но всё же, успели. Уф-ф-ф!!!

Брат Вилфрид, даром что полупьяный, мгновенно подобрался, соскочил с лошади и ринулся в лес, вместе со своими оруженосцами. Почти тут же высунулся из кустов, хмурый.

— Дерево подрубили! Это не случайно упавшее…

Он не договорил. Раздался треск, и я с ужасом увидел, как на нас падают ещё два дерева! Как раз туда, где собралось всё посольство!

Рыцари не медлили ни секунды. Кони рванули во все стороны, спасаясь от угрозы. Я сам поднырнул под то, первое дерево, которое поперёк дороги, и сжался в комочек.

— ХРЯСЬ! ХРЯСЬ — тяжело упали два ствола. Казалось, земля вздрогнула.

Я осторожно выглянул из-под своего укрытия. Вроде… вроде все целы? Во всяком случае, на дороге никого нет. И среди ветвей не видно никаких тел, ни человеческих, ни лошадиных.

— Засада! — зло сплюнул брат Вилфрид, — А ну, парни…

Оруженосцы попытались проехать верхом, но не тут-то было! Засаду делали тоже не дураки. Именно в этом месте лес становился непроходимой чащей. Оруженосцам пришлось спешиться и продираться по кустам в разные стороны, в попытках отыскать следы. В принципе, результат был ожидаем.

Тем временем подъехали карета с телегой и остановилась у края завала.

— Что Господь не делает, всё к лучшему, — мрачно произнёс брат Марциан, — А я было, собирался наказать вас обоих, кто эту безумную гонку затеял… А оно, вон как. Те, кто засаду организовал, они надеялись, что мы всем отрядом сюда приедем, и перед засекой все остановимся. Вместе с каретой. А они нас уже потом, всех вместе и прихлопнут. Если и спаслись бы, так единицы. Из-за кареты, на дорогу особо не вырвешься. Да-а… А кроме того, был бы вечный позор Ордену, что двадцать мужиков одну девушку не уберегли…

— Двух… — подсказал я.

— Одну девушку и одну служанку, — подумав, согласился брат Марциан, — Хотя, кто там про служанку вспомнил бы? А вы, получается, их спугнули. Все планы попутали. Ну и решились они деревья завалить, чтобы хоть кого-то достать. Ха! Не вышло! Брат Вилфрид, что там у тебя?..

Брат Вилфрид, мрачный, шёл к нам из леса.

— Без собак не догнать, — хмуро бросил он, — Эти сволочи… кстати, похоже, не местные… они заранее спланировали, кто куда бежит. И бежали по ручью, там дальше есть ручей. Нет, без собак не догнать…

— А почему не местные?..

— Есть такое подозрение. Можно сказать, чувство такое.

— Поляки? Отбившийся отряд, который хочет отомстить крестоносцам?

— Нет, тут что-то другое… — брат Вилфрид задумчиво покачал головой, нахмурив брови.

— Что с братом Лудвигом?

— Да вот, его несут…

Действительно, несколько оруженосцев несли на конской попоне бледного брата Лудвига. Значит, не всё у него так благополучно, как мне казалось. Значит, приложился изрядно.

— Что с ним?

— Ерунда, — весело ответил один из оруженосцев, — Сильный вывих, не более. А кости, слаба Богу, все целы!

— А ну, погоди! — угрюмо засопел брат Лудвиг, когда его проносили мимо нас, и ткнул пальцем в мою сторону, — Он мне второго коня угробил! Я требую сатисфакции!

Выглядело это, признаться, немного комичным: лежащий на попоне человек, который не имеет силы подняться на ноги, требует сатисфакции. Но я уже достаточно изучил крестоносцев, чтобы понимать: шутками здесь и не пахнет.

— Нет! — категорично и коротко ответил брат Марциан, — Пока посольство не выполнит своей задачи, о дуэли не может быть и речи. Я запрещаю кому бы то ни было и думать о дуэлях! И потом… разве Андреас подгонял тебя, что ты понёсся, словно сумасшедший? Разве он толкнул твоего коня на тот сук? А коня мы тебе купим! В ближайшем городе, лучшего, по твоему выбору. Это я тебе обещаю!

Брат Лудвиг закусил губу и не сказал ни слова, когда его уносили к телеге. Но взгляды, которые он бросал в мою сторону, не обещали мне ничего хорошего.

Тем временем оруженосцы разобрали из телеги имеющиеся топоры и застучали по поваленным деревьям. Не скажу, что это было легко. Не раз им пришлось сменить друг друга. Но через полтора-два часа наше посольство сумело продолжить путь.

Умный Шарик уже не рвался вперёд так рьяно, как прежде. Мне удалось убедить его идти вровень с братом Марцианом. Я подумал о том, что когда брат Лудвиг поправится, когда у него будет новый конь, и этот конь будет «самый лучший»… мне что, очередные гонки предстоят?! И кто знает, вдруг мне не так уж повезёт, как сегодня?

— Э-э-э… брат Марциан! — окликнул я, — Вы обещали купить лучшего коня брату Лудвигу… Я понимаю, что конь нужен, но… мне кажется, что брат каштелян был не слишком щедр к нам? Не будет ли расточительством покупать именно лучшего коня? Хватит ли нам денег на наше предприятие?

— Брат каштелян дал денег на двадцать человек, на три месяца, — сурово ответил брат Марциан, оглянулся на бывший завал и сумрачно добавил, — Есть у меня предчувствие, что до цели мы доедем не все… А значит, денег хватит!

[1] Ныне — Асуан.

[2] Ещё раз напоминаем читателям, что авторы не хотят загромождать нашу историю всякими «стадиями», «фарсахами», «туазами», «лье», и прочими мерами длины, давно забытыми современным читателем. Всё переведено авторами в привычные километры. Можно не благодарить, авторам было не трудно.

[3] Современное значение — 40 075 километров. Поразительно, насколько точны оказались расчёты древнего мыслителя!

[4] …с глубокой древности… Любознательному читателю: уже на древнеримских монетах времён Октавиана Августа встречаются изображения шара, как символа Земли. На шаре проставлены буквы: EVR (Европа), ASI (Азия) и AFR (Африка).