Последний конвой. Часть 3

Глава 18 Михаил

Преследователи спрыгнули с шахид-мобиля на ходу, окружили, приложили разок по затылку, поставили на колени. Один из наемников, по виду типичный араб, несколько раз спросил что-то на совершенно непонятном языке. Михаил отрицательно покачал головой и несколько раз повторил — «я не понимаю». Сначала на русском, потом на интерлингве, затем даже на эсперанто, хотя на этом языке знал всего несколько слов. Бандит зарычал от злобы и бешенства, ударил кулаком в лицо. Просто так, ни за что…

Обыскали УАЗик, ожидаемо ничего интересного не нашли. Попробовали завести многострадальный агрегат, помучились несколько минут — безрезультатно. Под конец Михаил не выдержал издевательств над техникой и, отчаянно жестикулируя, указал бандитам связанными руками на «кривой стартер». Увы, кривой тоже не помог, движок сдох окончательно.

Наемники посовещались между собой. О чем — догадаться несложно — решали судьбу бедного УАЗика, а заодно и его незадачливого водителя. В конце концов машину решили бросить. Ухватив за шкирку, Михаила подтащили к пикапу и пинком забросили в кузов, прямо под ноги пулеметчику.

Взревел движок, джип рывком тронулся с места, развернулся почти на месте и потрясся обратно к лагерю. Из-за железных бортов ничего не было видно, а поднимать голову Мишка не решился.

Очень хотелось пить. Кузов пикапа ощутимо нагрелся, медленно поджаривал живот и грудь. Стоило шевельнуться, «ну жжется же — сил нет терпеть», как нога в грубом старом башмаке чувствительно пнула в бок. Михаил снова замер неподвижно, чтобы лишний раз не провоцировать, но терпеть с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Вскоре он придумал немудреный способ, как спастись от ожогов. Незаметным движением подсунул руки под себя и понемногу отжимался, чтобы остудить перегретые участки тела.

Обратно добирались очень долго, то ли шахид-мобиль оказался перегружен, то ли наемники совсем заплутали на солончаке, но к лагерю подъехали вовсе не с той стороны, откуда выезжал Мишка. Когда заглушили двигатель, он наконец-то решился поднять голову, за что немедленно получил сильный удар ногой в ухо. Взвыл не по-детски и завертелся на дне кузова, как уж на раскаленной сковородке. Наемникам его чрезмерная активность не понравилось, и тут же прилетел еще один удар, на этот раз по спине. Очень больно! Пришлось вновь распластаться на дне кузова. Но того мгновения, пока голова находилась выше линии борта, хватило, чтобы разом ухватить самое важное.

Лагерь захвачен бандитами.

Михаил еще не успел осознать весь ужас собственного положения, как навалилась еще более страшная мысль — что теперь будет? Их всех отправят в рабство? Оденут деревянные колодки и заставят трудиться на плантациях? Или наоборот, это белые так поступали? А что делали с пленными африканцы? Неужели съедали?

На этой мысли его размышления грубо прервали. Чья-то загорелая сильная рука больно ухватила за одежду и перекинула через край борта. Мишка с размаху шлепнулся на песок, вскочил на ноги. В спину тут же уперся короткоствольный автомат неизвестной конструкции.

— Тааля!

Михаил повиновался, пошел вперед, стараясь не крутить головой, но глазами то и дело стрелял по сторонам. Его провели через половину лагеря и завели между грузовиков. Он сразу увидел множество людей, стоящих на коленях, в основном водителей и нескольких мужиков из хозвзвода. Непроизвольно перевел дух, слава Богу, почти все живы. Боялся, что всех сразу же расстреляют.

Наемники подвели его к остальным пленникам и тоже поставили на колени, а затем развернулись и ушли. Покрутил головой по сторонам, наконец-то можно сделать это безбоязненно, но так и не увидел ни одного штурмовика.

Неужели все погибли? А Стивен?

Еще раз бегло осмотрел всех, Стивена среди пленников не оказалось. Политрука — тоже. Оставалась еще совсем маленькая надежда, что они в «госпитале», так окрестили небольшой навес, под которым колдовала Лидия Андреевна.

— Там и наших несколько человек есть, — одними губами шептал Серега, помощник водилы Камаза, — говорят, главарь сказал, чтобы она всех раненных лечила без разбора. И своих и чужих.

— Разве так бывает? — зашептал озадаченный Мишка в ответ, — зачем лечить врагов?

— Не знаю, — честно отшептался Сергей, — я тоже думал, что нас всех… того… в расход.

— Тьфу… да ну тебя… точно накаркаешь…

Сама собой вырисовалась задача номер один, — каким-то хитрым способом пробраться к навесу и позырить, нет ли среди раненных Стива?

Подошел араб в клетчатом платке на голове, судя по виду — старшой. Наверное, офицер, по внешнему виду ничего не понять, никаких знаков различия нет. Мишка мысленно окрестил его «сотником» за манеры и повадки. Араб что-то спросил на своем диковинном наречии. Громко и в приказном тоне. Судя по интонации, задал вопрос. Михаил скосил глаза, не ожидая никакой реакции от остальных, арабов среди членов экспедиции сроду не водилось, и внезапно заметил, как один человек приподнялся с колен.

Да это же сам столичный профессор — Аркадий Валерьевич. Глава научного совета. Так он, значит, и арабский знает? Ни фига себе!

Словно в подтверждении его слов, Аркадий Валерьевич затараторил, да еще как складно. Бегло и с придыханием. Что говорит — непонятно, но судя по «клетчатому», вполне достойно общается. Во всяком случае, общий язык нашли. Араб что-то гаркнул по-своему, и Аркадия Валерьевича увели под конвоем. Наверное, на допрос.

А солнце между тем поднималось все выше и выше, пока окончательно не уперлось в зенит. Полдень. Дышать нечем. Пить охота, просто никакого терпежа нет. От невыносимой жажды во рту все пересохло, и губы потрескались.

— Серег, — тихонько позвал Михаил.

— Чего тебе?

— Давай воды попросим?

— Смотри, — хмыкнул он, — пулю не выпроси. У «этих» не заржавеет. Враз отсыпят девять грамм на брата.

— Да ну, к черту все. Пить охота. Пусть или расстреливают, или воды дадут. Все равно сдохнем от жары к вечеру.

— Хотелось бы немного попозже…так что я не рискну.

Мишка обдумывал идею несколько минут, затем решительно поднял руку, привлекая внимание охраны. Те мгновенно насторожились, один даже вскочил, водя стволом автомата.

— Дайте воды, — попросил Мишка.

Наемники молчали, видимо, не понимали пленника.

— Воды, — повторил Мишка и показал жестами, словно пьет воду из невидимого стакана.

Наемники озадаченно переглянулись между собой, один из них, старшой, кивнул головой.

— Тааля иляхуна.

Мишка ничего не понял, но догадался что его зовут. Он решительно поднялся и подошел ближе.

Сейчас ударят, подумал он и закрыл глаза. Ничего не произошло. Мишка осторожно приоткрыл один глаз. Араб кивнул головой:

— Тааля.

Куда-то пойдем, догадался Михаил. Неужели за водой?

Он быстро зашагал вперед, хотя понятия не имел, куда нужно идти. Араб пристроился следом и даже автомат закинул на спину. После того как прошагали пару десятков метров, наемник остановил Мишку, ухватив за плечо, затем указал пальцем направление. Ну да, следовало догадаться сразу. На одном из чужих грузовиков виднелась старая и помятая алюминиевая бочка.

Араб что-то быстро затараторил на своем языке. Видя, что Мишка его не понимает, принялся жестикулировать, описал в воздухе квадрат, а потом опустил руку вниз, сжал в кулак и потряс им.

— Черт! — догадался Михаил, — ну конечно же. Канистра нужна.

Он быстро закивал головой и показал пальцем на скорую.

Канистра есть в любой машине, но ему нужно во чтобы то ни стало попасть под навес. Там должен быть Стив. Ему бы только убедиться, что Стивеном все в порядке, что он жив и здоров. А больше ничего не нужно. Ну кроме канистры, конечно.

Араб согласно кивнул и махнул стволом автомата. Иди, мол. Мишка облегченно вздохнул и, стараясь не подавать виду, изменил направление и зашагал к навесу.

Раненых оказалось очень много, больше десяти человек. Большинство уложено на брезенте. Те, кто чувствовал себя получше, а этих набралось раза в два больше, все равно сидели там же. Единственное место, где можно было укрыться от немилосердно палящих лучей солнца.

Стивена среди раненых Михаил не увидел. Сердце екнуло в груди.

Неужели убит?

— Лидия Андреевна, — громко крикнул Михаил, подходя ближе, — дайте канистру для воды, пожалуйста. Пленные пить хотят, охрана согласилась налить нам воды.

Лидия Андреевна оглянулась, взгляд тяжелый, страшный. Смотрит так, словно Мишка в чем-то провинился.

— Сам возьми в багажнике. Мне некогда.

— Лидия Андреевна, Стивен у вас? — словно ныряя с обрыва, выпалил Михаил. Сердце бешено заколотилось в груди в ожидании ответа.

— Нет его здесь.

Ну вот и все. Последняя надежда рухнула…

На подкашивающихся ногах Михаил дошагал до скорой, открыл багажник и вытащил канистру. Зашагал к чужому грузовику. Наемник брел где-то позади, шаркая ботинками по песку.

Остается только одно место, где может быть Стивен. Точнее — его бездыханное тело. Мертвецов Мишке приходилось видеть и раньше, но теперь он старался не смотреть в сторону помоста, сооруженного из деревянных ящиков, на котором в ряд уложили трупы. Он боялся увидеть обезображенное лицо друга.

«Его там нет, — твердил Михаил мысленно, — нет его там. Стивен жив. Я верю в то, что он сумел сбежать».

Как сомнамбула добрел до грузовика, отдал канистру, подождал, пока наберут водой, развернулся и пошагал назад. Канистра сильно оттягивала руки и время от времени ударяла по коленкам, но Михаил почти не замечал этих мелких неприятностей.

У него в руках вода. А Стивен — жив. Он не может сейчас умереть, бросив Мишку одного.

Неожиданно для самого себя всхлипнул, но тут же вытер подступающие слезы. Нельзя оплакивать живого. Накаркаешь.

Вновь приближались к штабелю мертвецов. Голова сама собой повернулась в сторону помоста, и первым, кого увидел Мишка, оказался политрук. Сердце пропустило удар, по спине потек пот. Михаил почувствовал, как подгибаются ноги. Быстро пробежал взглядом по остальным телам. Стивена среди мертвецов не было.

Слава Богу! Я знал. Я надеялся.

Несколько секунд шел, ничего не видя перед собой, словно в густом тумане.

Все будет хорошо. Стивен сам объявится, когда придет время.

Пленные загомонили все разом, дружно принялись протягивать руки. Охране это не понравилось, послышался предупреждающий вопль на арабском. К Михаилу шагнул один из водителей и глухо спросил:

— Сам-то хоть напился?

Михаил отрицательно покачал головой.

— Пей первым.

— А кружки нет, — растерялся Мишка.

— Пей, — жестко приказал водила. Помог поднять и слегка наклонить канистру. Правда вода оказалось теплой и попахивала болотом, но пить хотелось слишком сильно, чтобы обращать на это внимание. Он выпил столько, сколько поместилось в животе. Аж больно стало. И все равно с трудом оторвался от горлышка. Хотелось еще. Вот только некуда, у Мишки желудок маленький, туда много не помещается.

— Напился?

— Ага.

— Спасибо тебе, — вдруг едва слышно сказал водитель, — никто из нас не решился попросить.

Мишка пожал плечами.

— Не за что.

Водитель развернулся к остальным с канистрой в руках и сказал негромко, но внушительно:

— Не жадничайте, всем достанется. Но лучше бы полканистры сэкономить. Еще неизвестно, когда нам дадут воду в следующий раз. И дадут ли ее вообще.

Вернулся Аркадий Валерьевич в сопровождении охранника, не спеша осмотрел пленных, заметив Михаила подозвал кивком головы.

— Это ты водитель УАЗика политрука?

— Ага, — быстро закивал головой Мишка.

— А где он?

— Кто? — растерялся Мишка, — политрук? Погиб…

И едва слышно шмыгнул носом.

— Автомобиль где?

— В пустыне. Далеко отсюда, километров пять.

— Хм… — озадачился профессор, — и что он там делает?

— Сломался. Двигатель заклинило.

— Так, ладно. Начнем сначала. Как тебя зовут?

— Мишка.

— Михаил, скажите, как УАЗик оказался в пяти километрах от лагеря?

Внезапный переход профессора на вы окончательно сбил Михаила с толку.

— Я его туда отогнал.

— Зачем?

Михаил испуганно замолчал и втянул голову в плечи.

— Так… — задумался профессор, — Михаил, скажите, когда вы бросили машину в пустыне… в багажнике УАЗика лежал такой большущий серый камень?

— Артефакт?

— Михаил, вы хотите сказать, что знаете об артефакте?

— Ага, — кивнул Михаил, — это камень такой, большой и тяжелый, с иероглифами. Он сначала в МАЗе Иваныча лежал, завернутый в фольгу… А после пожара мы его в багажник УАЗика переложили.

— Хм… — опять озадачился профессор, а затем хмуро сдвинул брови, — и многие в конвое об этом знают?

Мишка насупился, словно его поймали на чем-то незаконном. Например, на воровстве или на обмане.

— Нет, конечно. Мы со Стивеном. Иваныч знал, но он погиб. Политрук еще знает…

Сказал и осёкся.

Нет больше Чекиста в живых.

— … знал.

— А кто такой Стивен? — как бы между прочим уточнил профессор.

— Фаш… — Мишка запнулся на секунду и быстро поправился, — комиссар.

— А, ну да, — вспомнил Аркадий Валерьевич, — награждали на построении, помню-помню, высокий такой, худой парнишка.

— Он самый, — подтвердил Мишка.

— И где он?

Улыбка мгновенно сползла с лица Михаила.

— Я не знаю.

— То есть, на данный момент времени вы, Михаил, являетесь единственным, оставшимся в живых носителем знания об артефакте, — констатировал профессор.

Мишка быстро помотал головой из стороны в сторону.

— Я ничего не понимаю. Стивен жив! Я не видел его мертвым.

— Хм… Ладно, неважно… Начнем сначала. Скажите мне, пожалуйста… хм… Михаил… где сейчас находится артефакт?

Михаил почувствовал как неприятный холодок побежал по спине.

А что это за допрос с пристрастием?

И чего это профессор ни с того ни с сего вдруг так разволновался и принялся его расспрашивать о каменюке? Ведь еще десять минут назад ему было наплевать на все камни мира вместе взятые. Его интересовало только расстреляют ли их наемники или нет? Мишку он и в упор не видел, не замечал, словно его не существовало вовсе. А теперь, видишь ли, снизошел до разговора, еще и на вы величает.

И морда целехонькая. Знаем мы, как бандиты допрашивают. Сперва в рыло, потом по печени, по почкам, и только после этого задают свой первый вопрос.

А ведь об артефакте действительно знают всего несколько человек в экспедиции. Эмиссар, Чекист, научный совет, да они со Стивеном случайно узнали. Эмиссара здесь нет. Политрук мертв. И Стивен пропал…

И действительно, получается только он, Мишка, и остался в живых из тех, кто знает о камне.

Но ведь профессор так и сказал…

Так, подожди, то есть это что получается, Аркадия Валерьевича допросили бандиты и отправили искать артефакт? Профессор знал, что камень в УАЗике. Наверняка проговорился бандитам обо всем. Вот только УАЗика нет в лагере…

А что сказал Чекист, когда меня отправлял в пустыню?

Мы не имеем права потерять артефакт, что бы ни произошло.

Значит, Лев Исаакович обо всем заранее догадался. И принял меры, чтобы ценный груз не попал в руки бандитам.

Михаил почувствовал, как внутри него что-то растет, ширится и закипает, словно электрический чайник. Он не понимал этого ощущения, но и не противился ему.

Значит так, ни черта я тебе не скажу, глубокоуважаемый профессор. Тебе надо? Вот сам и ищи!

Он почувствовал что слезы вот-вот польются, но изо всех сил заставил себя сдержаться.

— Я не знаю, — он сумел справиться с собой, и даже голос почти не дрожит.

— А куда ты ездил, пока шла перестрелка?

Какой-то подозрительно хитрый прищур у профессора.

— Я надеялся удрать подальше в пустыню и там переждать перестрелку. Потом вернулся бы. Но меня бандиты догнали. Машина по дороге сломалась, ну и вот…

Выдал заготовленную политруком легенду и незаметно перевел дух. Лучше я буду считаться трусом, чем предателем.

— Артефакт лежал в багажнике УАЗика?

Мишка быстро пожал плечами.

— Не знаю, я не смотрел.

— Та-а-ак… — задумчиво протянул Аркадий Валерьевич, а затем вновь перешел на строгий, какой-то официально учительский тон, — а вы, молодой человек, мне случайно не врете?

Мишка опять помотал головой из стороны в сторону. Врать и притворяться он никогда не умел. Но что поделаешь, когда-то же нужно учиться и этому искусству.

— Ну ладно…

Профессор потерял интерес к Мишке и что-то сказал охраннику по-арабски. Тот в ответ только рявкнул строго и недвусмысленно указал на Мишку. Аркадий Валерьевич что-то пролепетал оправдательно, но видимо, был недостаточно убедителен. Мишку тут же грубо схватили за плечо и поволокли за собой. Профессора погнали следом под прицелом автомата.

Ну вот, начинается…