Последний конвой. Часть 3

Глава 2 Джон

Наступил долгожданный закат, а за ним пришла и ночь. Постепенно спала духота, от бетонных стен потянуло сыростью и прохладой. Джон зябко повел плечами. В пустыне убивает не столько жара, сколько перепад температур между днем и ночью.

О нем напрочь забыли, а естество настойчиво требовало исполнения физиологических функций. Причем — немедленно. Пришлось выбрать самый неприглядный угол тюрьмы и помочиться прямо на стену. От нечего делать он вновь обошел камеру по кругу, однако план побега так и не созрел, более того, черным одеялом накрыла депрессия.

А что если Джарваль не отдал никаких распоряжений подчиненным на случай собственной гибели? Если нападение на конвой Метрополии закончится полным фиаско для араба, наемники разбегутся, а я так и останусь сидеть в этом мрачном бетонном склепе?

Чем темнее становилось в камере, тем сильнее укреплялась вера Джона в негативный сценарий собственной судьбы. Он вновь и вновь обходил место вынужденного заключения по кругу, в бесплотных попытках разработать хоть мало-мальски приемлемую программу поведения. Для разработки детальной «дорожной карты» катастрофически не хватало информации, оставалось терпеливо ждать дальнейшего развития событий, а в нужный момент импровизировать. Не самый оптимистичный план действий, скорее — полная неопределенность и наитие. Что же, лучший совет можно найти на подушке.

Джон снова уселся опершись спиной о бетонную стену и погрузился в глубокий и тревожный сон без сновидений. Проснулся он от поворота ключа в замке и мгновенно скинул путы Морфея. По крайней мере, о нем не забыли, это не могло не радовать. Видимо, охранник принес еду и воду.

Вот сейчас мы и понаблюдаем за процессом, подумал он о себе почему-то во множественном числе. А заодно и выясним, есть ли слабые места у местной тюрьмы, и возможен ли побег хотя бы в принципе. Ну а если предоставится такая возможность, то постараемся сразу же завладеть инициативой. Времени и так потеряно слишком много.

С самой первой минуты его ждало разочарование. Охранников оказалось двое, и один из них — тот самый якудза, действительно вошел в камеру, но второй остался снаружи и все время находился вне поля зрения. Дергаться не стоило, либо моментально захлопнется дверь, и тогда Джон окажется в ловушке, один на один с японцем. Либо, что еще хуже, охранник пальнет очередью прямо из коридора.

Асур с самой первой минуты показался ему чрезвычайно опасным противником, хладнокровным и расчетливым убийцей. Джон внезапно засомневался, а хватит ли у него выучки одолеть япошку? Застрелить — да, без проблем, но сойтись в рукопашной с наемником-якудзой, владеющим боевыми искусствами? Это же чистый суицид!

Асур быстрым и уверенным шагом вошел в камеру и гаркнул прямо от порога.

— Суваруна. Татэ!

Черт его знает, что это означало, но Джон на всякий случай решил встать. Пока он медленно поднимался с бетонного пола, все тело затекло, якудза подошел чуть ближе и ударил в солнечное сплетение. Словно небольшая звезда взорвалась перед глазами Джона, острая боль согнула пополам, закружились перед глазами черные мушки. Несколько секунд он, словно рыба, беззвучно хлопал губами, пытаясь вдохнуть.

Вот же подлая тварь, исподтишка врезал.

— Кусокурае, — быстро и невнятно рявкнул якудза, словно выплюнул набор непонятных звуков, — гориюкосе.

Да что ему нужно?

Сообразив, что от пленника мало проку, якудза самостоятельно обшарил карманы Джона, нашел и вытащил кусок веревки. Джон, мысленно смирившийся с судьбой, протянул руки вперед. Асур быстрыми уверенными движениями связал кисти, а вот завязывать глаза однако не стал.

— Ику!

Джон подчинился, перевод пока не требовался, из контекста разговора понятно значение некоторых слов.

Интересно, а куда он меня ведет?

Второй охранник все время держался позади, вне поля зрения, поэтому мысль о побеге в очередной раз пришлось отодвинуть в сторону, отложить в самый дальний ящик комода и закрыть на ключ.

Шли молча, только гулкое эхо вторило звуку шагов в пустых коридорах.

— Хидариэ мануке, — скомандовал якудза.

Да он издевается!

— Куда? — уточнил Джон, остановившись перед развилкой, получил болезненный пинок, задающий новое направление, и таким способом определился с выбором. Коридор закончился сильно поврежденными бомбежкой ступенями, чтобы не споткнуться и не сверзиться мордой в бетонную крошку, пришлось внимательно смотреть под ноги.

Интересно, а как я тут брел с завязанными глазами? Или меня привели совсем иным путем?

Вышли на поверхность, но крутить головой японец не разрешил.

— Икузо!

— Сам ты… — огрызнулся Джон, за что снова отгреб болезненный тычок в печень. Тело привычно сгруппировалось реагируя на удар.

Куда он меня ведет? Неужели Джарваль смерил гордыню и решил получить профессиональную консультацию у сведущего человека по тактике нападения на конвой?

Прошли между ангарами, остановились у знакомого джипа, ранее реквизированного Джарвалем у самого Джона. Якудза что-то гортанно крикнул второму охраннику, перевел взгляд на пленника, кивнул на автомобиль и произнес:

— Санвайко.

— Да не понимаю я, — не выдержал Джон, — говори ты по-английски или хотя бы на эсперанто. Черт тебя побери, не-по-ни-ма-ю.

— Свате, — требовательно повторил якудза, не обращая внимание на гневную тираду Джона.

— Эс-пе-ран-то, — по слогам произнес Шеридан, тщательно артикулируя каждый слог, за что немедленно получил зуботычину и удар ботинком под сгиб колена. Нога просто взорвалась от боли. Джон моментально потерял равновесие и рухнул на песок.

Вот сволочь!

Тем временем Якудза галантно открыл дверцу, кивнул на сиденье и, кривляясь, медленно повторил по слогам:

— Сва-те-е!

Встать с земли со связанными руками, при том, что одно колено почти не сгибается, очень и очень нетривиальная задача. Джон справился только с третьей попытки. Полубоком втиснулся в салон собственного джипа, кое-как устроился на заднем сидении, подтянул ноги.

Якудза громко хлопнул дверцей, обошел автомобиль сзади, сел на водительское место, обернулся и проворчал вполголоса, что-то похожее на «митеро».

Знать бы еще, что это означает?

События пошли немного вразрез с расчетами Джона. Тут одно из двух — либо его должны были сейчас отвести на очередной допрос к шейху, либо сводить на оправу и вернуть обратно в камеру. Но якудза вполне недвусмысленно собирался его куда-то транспортировать.

Вопрос: куда и зачем?

Лежа на сидении видно было плохо, Джон попытался поменять позу и после небольшой возни справился и с этим. Тем временем Асур завел машину и, не включая свет, двинулся с места. Учитывая почти полную темноту вокруг, стало понятно — японец обладает остротой зрения кошки.

Почему не зажег фары?

Предчувствие никогда не обманывало Джона, вот и сейчас он почувствовал мандраж и легкую нервную дрожь в грубо связанных кистях. Подсознание завопило об опасности прямо вслух.

Куда он меня везет? К арабу на свидание? Не похоже.

Ба! Да ведь это банальное похищение.

Мысль о немедленном побеге самостоятельно выбралась из запертого ящика и постучала в мозг. Да что там «постучала», принялась бешено колотить всеми многочисленными конечностями и отростками.

А ведь шейха сейчас вообще нет в лагере, подготовка к захвату колонны должна быть в самом разгаре. Джарваль почти наверняка лично присматривает за наемниками. Им доверять нельзя — ленивы и безынициативны, так норовят пустить все на самотек. Лишнего движения без грубого окрика надсмотрщика совершать не намерены. А хорошая ловушка требует серьезной и вдумчивой проработки и такого же тщательного исполнения.

Джон опять немного поерзал на сидении, подтянул руки к подбородку. Япошка учел собственную оплошность, теперь кисти были связаны иначе, дотянуться зубами до веревки у него не получилось, сколько ни вытягивал шею.

Мысленно выругавшись, Джон принялся крутить головой. В машине должны быть хоть какие-то выпирающие части, если потереть веревку об острые металлические заусенцы, она не устоит и порвется. Сейчас ему просто позарез нужная свобода.

Сколько ни искал, ничего подходящего не нашел. Слишком современный автомобиль не оставлял даже малюсенький шанс на побег. Все детали корпуса тщательно подогнаны друг к другу, отполированы до блеска или выкрашены в защитный цвет. Настоящее американское качество времен былого расцвета цивилизации.

Тем временем джип покинул территорию базы, и якудза наконец-то включил дальний свет. Скорость заметно подросла, идея покинуть автомобиль на ходу сразу потеряла актуальность. Прыгать из машины на каменистый грунт со связанными руками — бесперспективная затея. Ломать руки и ноги Джону пока не хотелось, должен быть иной способ.

Примерно через час автомобиль притормозил посреди пустыни, несколько раз моргнул, переключаясь с дальнего света на ближний. Со зловещим шорохом из темноты ночной пустыни возникли неясные темные фигуры. Якудза быстро и негромко отдал распоряжения на незнакомом языке, тон и мелодичность произносимых фраз неуловимо поменялись. Не особо разбираясь в азиатских наречиях, Джон тем не менее насторожился: язык был другой, более мелодичный по сравнению с японским. Возможно, китайский или вьетнамский, но он не был уверен до конца. Кто их разберет, этих узкоглазых.

Распахнулась дверца джипа, крепкие руки ухватили пленника за одежду, потащили в темноту, неловко уронили на песок. Вновь зарычал двигатель, постепенно удаляясь. Джон остался наедине с «призраками пустыни» в полной темноте.

Вот тебе и раз…

Вмешалась третья сила. Нужно срочно выявить: кто похититель, и с какой целью совершено похищение? Всеобъемлющая инструкция на подобные ситуации, увы, не распространялась.

— Ну и что дальше? — довольно грубо спросил Джон в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. Миндальничать теперь не имело смысла, как раз наоборот, требовалось разозлить похитителей, заставить вступить в диалог.

Не вышло. Ответа не последовало. Его подняли, поставили в вертикальное положение и неприятным тычком в спину задали направление — прямиком в бескрайнюю пустыню. При отсутствии выбора капризничать бессмысленно и опасно для здоровья. Джон не спеша пошел вперед, мысленно пожелав, чтобы дорога не оказалась слишком длинной.

«Призраки» держались далеко позади, вне поля зрения, оглядываться и крутить головой по сторонам можно сколько угодно, все равно ни черта не увидишь. Темно, как ночью.

Он напряг слух, насколько это вообще возможно в его положении. Шаги чуть слышны, у конвоиров удивительно мягкая обувь, осыпающийся песок, шуршание одежды, едва уловимое сопение одного из сопровождающих.

Происходящее все меньше и меньше нравилось Джону, и все же в душе он был немного рад, что покинул бетонный склеп. В пустыне гораздо больше шансов обрести свободу. Однако действия японца потребовали осознания произошедших событий.

Правая рука шейха выкрал пленника прямо из-под носа хозяина и передал своим подельникам-азиатам? Должны быть очень и очень веские причины, чтобы идти на подобный риск.

После предпринятой попытки бегства пленника стали охранять гораздо качественнее. Двое «призраков», ухватив за одежду, волокли Джона вперед. А еще один или двое держались чуть позади, наизготовку, чтобы моментально догнать, свалить, скрутить, припечатать к земле и насовать зуботычин.

Решение «свалить в закат» пришло к Джону спонтанно. Он с самого начала не был уверен в успехе, но и не проверить рефлексы конвоиров просто не мог. Иногда, чем глупее совершаемый поступок, тем проще добиться желанной цели. Он завалился назад, кувыркнулся через голову, поднялся и быстро побежал в темноту, не выбирая направление. Наугад.

Честно говоря, попытка была жалкой, рассчитанной на круглых идиотов. Его тут же догнали, сшибли наземь, как следует избили, подняли на ноги и вновь заставили шагать в прежнем направлении. Итог — ушибленное колено, пара синяков и ссадин, небольшая шишка на голове. Ну что, сравнительно легко отделался, можно сказать — повезло.

Зато по косвенным признакам выявил, что конвоиров у него несколько больше, чем предположил изначально, человек пять. Это обстоятельство сильно уменьшало вероятность побега. Джон решил отложить новую попытку до лучших времен, если таковые вообще наступят. Что-то ему подсказывало, затея Асура с похищением изначально не предполагала предоставления пленнику возможности легкого освобождения. А уж теперь ценный трофей сторожить будут с особым рвением.

Переход оказался длинным, топали по песку в неизвестном направлении больше двух часов кряду. Процессия постепенно удалялась от базы Джарваля, а значит и от точки рандеву с конвоем Метрополии. Нужно срочно менять собственный статус, пока не стало слишком поздно.

Или я уже опоздал?

Показались какие-то развалины, возможно, заброшенная деревня или окраина небольшого городка. Впрочем, в Африке все городки маленькие, ничего даже близко похожего на Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сиэтл, Чикаго, Сан-Франциско или Филадельфию никогда не было и уже не будет.

Каир, Алжир и Аддис-Абеба ныне разрушены ковровыми бомбардировками и почти полностью стерты с лица земли. Остальные города Африки и в лучшие времена не шли ни в какое сравнение с американскими и европейскими мегаполисами, а уж теперь и подавно. Мертвый континент!

Спустились по ступенькам в полуподвальное помещение, отдернули циновку, грубо втолкнули пленника, зажгли масляный светильник. Джон огляделся по сторонам, разочаровано вздохнул, чудом сохранившийся подвал полуразрушенного строения был сложен из грубо обработанного камня, скрепленного цементной стяжкой.

Опять подземелье! Впрочем, а чего я ожидал? Номер люкс в пятизвездочном отеле с видом на океан?

Еще сильнее поразили конвоиры, закутанные в грубую серую ткань с жуткими масками вместо лиц.

Для чего этот маскарад? Прячут лица, значит, после допроса собираются отпустить? Или это напрочь отмороженное племя дикарей людоедов, у которых ношение маски алогичный, но обязательный ритуал? Вроде бы не похожи они на каннибалов.

А на кого похожи?

А похожи они на киношный вариант жителей пустыни — бедуинов. Только с жуткими африканскими масками на лицах. Что-то неестественное проглядывает в одеянии, словно ряженые на карнавале. Отсюда и вывод, все происходящее — спектакль, разыгрываемый для одного единственного зрителя. То есть, для меня.

Но в чем смысл лицедейства?

Его подвели к стене, сноровисто привязали к металлическим швеллерам, торчащим прямо из стены. По-видимому, остатки крепления загадочного промышленного оборудования, демонтированного много лет назад. Железо успело основательно окислиться, толстый слой бурой ржавчины осыпался трухой.

Один из «призраков» встал напротив, поправил огонек небольшого светильника и поднес его почти вплотную к лицу Джона. Сквозь прорези просматривались только чуть раскосые азиатские глаза. Почему-то Джону этот последний штрих открывшейся картины показался комичным. Одежда бедуина, африканская маска и китайская морда под ней, ей-богу, уморительное сочетание. Фарс. Клоунада. Фантасмагория. Гротеск.

Джон почувствовал, как подрагивают пальцы на правой руке.

А точно — китайская? Асур — японец. Скорее всего, он передал похищенного пленника своим землякам-соплеменникам. Значит, перед ним японцы, переодетые коренными обитателями пустыни?

Что-то екнуло в груди.

А мог ли Асур сотрудничать с китайской разведкой?

Китаезы и япошки всегда были врагами, хотя и те и другие — косоглазые. Как-то сомнительно выглядит версия, что сильный и смелый якудза работает на многовековых врагов империи.

Впрочем, сейчас иные времена и все возможно. Или…

…невозможно?

А кто вообще сказал что Асур — японец? Стоит набить специфические татухи на любого китайца, и пожалуйста, — готов чистокровный японец. Кто из белых сможет отличить одного азиата от другого без специального справочника?

Вот и получается, что фирменная татуировка якудза — самая лучшая маскировка для агента китайской разведки под прикрытием, внедренного в банду Джарваля. Даже после ядерного удара по побережью китайцев все еще остается слишком много. Захотели бы, давно захватили полмира и установили там свой коммунизм. Кто знает, может быть, это было бы наилучшим решением? На мой взгляд, не хуже, чем провалившийся с треском эксимиализм Райта.

Из-под маски не было видно шевелящиеся губы, голос донесся немного приглушенно, как будто со стороны:

— Назовите свою фамилию, имя, должность и звание.

Эсперанто из уст азиата звучал странно — мягко, обволакивающе, нараспев. Джон демонстративно сплюнул и отвернулся.

— Если хотите жить, вам придется сотрудничать с нами.

— С кем? — оскалил зубы Джон, — может быть, представитесь для начала и объясните, какого черта вообще происходит?

Шеридан не любил говорить на эсперанто, искусственный язык, не передающий смысловые оттенки речи. К тому же Джон его очень плохо знал и поэтому всецело доверялся переводчикам. Кроме эсперанто и родного английского он еще совсем немного владел немецким, но недостаточно для свободного общения.

— Это неважно, — пропела «маска», — если честно ответите на все наши вопросы, возможно, мы вас оставим в живых.

— А если я пошлю вас к черту?

— Тогда мы вас убьем, — пожал плечами «призрак».

— Я сомневаюсь в этом, — Джон решил с самого начала не идти ни на какие уступки похитителям.

— В чем именно вы сомневаетесь?

— Я сомневаюсь, что вы оставите меня в живых, даже если я честно отвечу на все ваши вопросы.

— Почему?

— Я не настолько глуп, как вы думаете.

«Призрак» издал невнятный звук под маской, возможно рассмеялся, по внешним проявлениям понять было трудно.

— Моего слова будет достаточно?

— Нет. Я не привык верить на слово незнакомцам в дебильных африканских масках.

— Тогда мне вам больше нечего предложить.

Ладно, подумал Джон, придется немного раскрыть карты.

— Убить меня вы могли и раньше. Не было никакого смысла затевать авантюру с похищением. Так что моя смерть отнюдь не в интересах китайской разведки.

«Призрак» внезапно моргнул под маской, но ничего не сказал, тогда Джон продолжил, стараясь придать голосу максимальную твердость:

— Однако и в живых вы меня не оставите, поскольку теперь мне известен ваш человек, внедренный в банду Джарваля. Так что мне остается только рассказать все, что знаю, а затем умереть. Либо ничего не рассказывать, но все равно умереть в конце допроса. Я выбираю — второе. По крайней мере, когда буду подыхать, согреюсь мыслью, что ваш план с похищением провалился.

— Вы уверены в принятом решении?

— А у вас есть альтернативные?

— Я уже озвучил наши условия, не вижу смысла повторяться.

— Надеюсь, Джарваль очень быстро заметит пропажу пленника. Так что вашему агенту под прикрытием жить осталось очень и очень недолго.

Китаец рассмеялся в ответ.

— В любом случае он проживет дольше вас.

Можно считать, косвенно подтвердил мою догадку, что Асур работает на китайцев. Или я выдаю желаемое за действительное? Черт их разберет, этих проклятых азиатов.

— Прежде чем начинать беседу, я хотел бы получить гарантии. Без предоставления оных любой диалог теряет смысл.

— Вам недостаточно моего слова, а более твердых гарантий предоставить не смогу.

— А кто может?

— Никто.

— Тогда идите к черту со своими вопросами! Будут гарантии — поговорим. Нет гарантий — разговаривать не о чем.

— Вы ошибаетесь, — голос китайца стал тверже, в нем явственно прорезались стальные нотки, — все познается в сравнении. Умереть можно легко и быстро, а можно долго и мучительно. Что выберете?

— Идите к черту! Мне не о чем с вами разговаривать.

— Зря вы так, — китаец внезапно сдернул маску и зашвырнул ее в угол, — через пару часов будете молить об одолжении прекратить мучения.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — отрезал Джон.

Маски сброшены. Били долго и обстоятельно, вдвоем, по очереди сменяя друг друга, чтобы не дать пленнику перевести дух. Очень скоро Джон изучил слабости и достоинства обоих экзекуторов. Первый — маленький и тщедушный на вид пожилой китаец с крохотными острыми кулачками, наносил самые болезненные повреждения. Он старался работать по корпусу, несильными, но частыми ударами в одно и то же место, словно комариными укусами, ноющими и зудящими.

Второй китаец был повыше и покрупнее. Удар мощный, хорошо поставленный, вырубающий намертво. Джон несколько раз терял сознание, когда огромные кулаки прилетали в голову. Уклониться не было никакой возможности, веревки держали крепко. Лицо быстро опухло, разбитые десны наполнили рот горько-соленой кровью, ссадина на правой брови обильно кровоточила. Сразу видно, что не профи, крови много, а ущерба здоровью — минимум, следовательно, и успехов в допросе никаких.

Показная жестокость дознавателей Джона удивила и даже слегка позабавила. Допрашивать китайцы явно не умели, ощущалось отсутствие необходимых навыков. Бессмысленные побои только портят шкуру пленника, но ни на шаг не приближают к вожделенным ответам на вопросы. В отличие от китайцев, ЦРУ всегда владело более действенными методами «развязывания языков», а значит, и способам противостояния пыткам.

Если они будут продолжать в той же манере, к утру мое тело превратится в отбивную. Нужно побыстрее заканчивать этот балаган.

Подкараулив подходящий момент, Джон метко плюнул здоровяку прямо в глаз, за что тут же схлопотал мощный прямой удар в челюсть и потерял сознание. Блаженная темнота накрыла с головой…

Когда он в очередной раз пришел в себя, а это уже был пятый или шестой раунд за ночь, Джон давно сбился со счета, ближайшее окружение внезапно поменялось. Старик и мордоворот куда-то пропали, исчез и тот китаец, что допрашивал его несколько часов назад. Их места заняли незнакомые лица, даже не пытающиеся скрывать узкоглазые морды под масками. Видимо, период, так называемого «разогрева» закончился, и его сочли готовым к настоящему разговору.

— В’и буд’ет’е сотрутнич’ять? — ужасно коверкая язык, спросил лысый коротышка с неоднократно ломаным носом.

Джон сплюнул кровь на бетонный пол.

— Пач’иму в’и такой упр’ям?

Джон снова промолчал. Разбитые губы саднили, ныла челюсть, говорить было больно.

— Я не хоч’ию вас кал’еч’ить, но в’и не оставл’ять выбор.

Джон рассмеялся в ответ, словил очередной удар в голову и снова потерял сознание.

Когда он пришел в себя в очередной раз, вокруг сновали прежние экзекуторы — старик и громила. Готовили средневековый пыточный инструмент, тарахтели железом, тихонько спорили между собой и всячески нагнетали обстановку, пытаясь психологически сломать пленника. Дешевые приемчики из восемнадцатого века.

Напротив расположился старый знакомый раскосый «призрак».

— Давно не виделись, — хмыкнул Джон.

— Имя-должность-звание, — скороговоркой «пропел» китаец.

— Вам они и так известны, — скривился Джон.

— Имя-должность-звание, — повторил «призрак», не обращая внимание на слова Джона.

— Ну если вам еще не надоело ломать комедию, — глубокомысленно изрек Джон, — то идите к черту еще раз!

Китаец внезапно сбросил лицемерную маску аристократа и ударил его кулаком в живот.

— Имя!

— Не помню, — сквозь режущую боль рассмеялся Джон.

«Призрак» снова ударил.

— Имя! Должность! Звание!

Джон открыл рот и плюнул. Не попал. Эх, а было бы здорово…

Здоровяк обхватил руками голову Джона, прижал затылком к стене. Старик приблизился спереди с веревкой в руках. Отвязал онемевшие кисти, обхватил запястья, туго затянул петлю.

Дыба, догадался Джон, ну наконец-то перешли к более-менее действенным методам. Сколько можно тянуть кота за хвост?

Он почувствовал, как дрожит от нетерпения и предвкушения. Веревку перекинули через блок, конец намотали на вал, пожилой принялся вращать ручку.

Очень древний, но вполне рабочий метод развязывания языка. Неужели узкоглазые не понимают, что они предсказуемы?

Взвыли суставы, затрещал позвоночник, адская боль пронзила Джона сверху вниз.

— Вам все еще смешно? — уточнил Раскосый.

— Дилетанты, — с трудом выдавил Джон сквозь сжатые зубы, на длинный монолог дыхания не хватало.

«Призрак» едва заметно кивнул «инквизитору» — «продолжай, старый».

Боль стала сильнее, но пока еще недостаточно.

— Имя! Должность! Звание!

— Пошел к черту!

Старик крутанул рукоятку еще раз. Вновь затрещали позвонки, а затем огненный вал прокатился по спине, выжигая нервные окончания. Что-то неуловимо изменилось в восприятии окружающего мира. Как будто включили свет в темной комнате.

Джон понял, что теперь он не только видит, но и ощущает неведомыми органами чувств, каждую щербинку бетонной стены напротив, каждую выбоину заплеванного и загаженного пола под ногами. Отчетливо разбирает на лицах «палачей» каждую морщинку, легчайшую складку одежды, любой малозаметный шрам на руках.

Ну вот, наконец-то! Болевой порог почти преодолен, по телу распространилось блаженное томление.

Скоро, совсем скоро…

Джон наконец смог расслабиться, повис на сковывающих тело веревках. Позвоночник опять пронзила молния, но теперь ощущения были уже совсем иными.

Он зловеще улыбнулся, откашлялся и ровным голосом произнес:

— Продолжайте, господа. Прошу вас!

Экзекуторы растеряно переглянулись, допрашиваемый вел себя неадекватно, не выказывал приступов страха, не делал попыток освободиться, не рыдал, и не уговаривал палачей прекратить мучения. Здоровяк озадачено почесал нос. Старик сощурился, и не отрывая пристального взгляда от пленника, сделал еще пару оборотов рукоятью.

Сверху вниз огненными толчками пошли спазмы и возникла сильная эрекция. Мышцы свело судорогой, а в центре позвоночного столба как будто завибрировала мощная струна. Сильно, ровно и многообещающе.

Предвкушение поглотило все мысли Джона. Появился легкий озноб, но почти сразу же исчез, не оставив никаких последствий. Вибрация усилилась, четко наметился ритм пульсаций огня от центра позвоночника к периферии тела — кончикам пальцев рук и ног. Огонь больше не ограничивался нервной системой и стал плавно наполнять все тело — кости, мышцы, сухожилия, кровеносные сосуды. И вот, наконец, языки пламени лизнули кожу, вызывая невыносимое жжение.

— Еще! — восхищенно потребовал Джон полушепотом.

Старик в недоумении крутнул рукоятку в очередной раз и замер с открытым ртом, не сводя пристального взора с пленника.

Сознание медленно погружалось в сладостную эйфорию. Легкое жжение кожных покровов теперь превратилось в невыносимый зуд нетерпения. Пульсации отправляли все новые и новые потоки плазмы к кончикам пальцев, но их сила постепенно угасала, а ритм плавно замедлялся.

— Еще! — повысив голос закричал Джон, — ну давайте же! Не нужно тянуть время. Давайте разом покончим со всем этим.

Экзекуторы вновь растеряно переглянулись между собой, сомнение так и было написано на лицах.

— Я больше не могу ждать! — закричал Джон что есть мочи. Боль в голосовых связках подстегнула нервные центры, частота вибраций слегка усилилась.

Старик вздрогнул от крика пленника и непроизвольно сделал еще один оборот рукоятью.

Обжигающий разряд электричества в миллионы вольт пронзил позвоночник. Тело выгнуло дугой, огненный шквал накрыл с головой, поднял в небеса, разорвал в клочья и разбросал по округе светящимися искрами и пеплом.

Вот оно — настоящее концентрированное счастье!

Джон засмеялся:

— Ну наконец-то!

Пульсации снова выровнялись, огонь вернул прежнюю силу, наполнил внутренние органы раскаленной магмой. Словно забурлил адский котел, намереваясь выплюнуть варево в окружающую среду. Громила не выдержал, подскочил к распятому пленнику и ударил ногой в живот. Огненный вал на секунду куда-то отхлынул, но затем вернулся обратно с еще большей силой и окутал с ног до головы блаженным теплом, словно укрыл теплым одеялом в прохладную ночь. Сознание опять заволокло туманом наслаждения, как бывает при сильном оргазме.

— О Боже, как хорошо! — простонал Джон, полностью растворяясь в неземном блаженстве царства огня. Откуда сверху, словно потоком струящейся воды, пошла новая волна истомы никогда не испытанного ранее наслаждения, плавно вынося его на самую вершину экстаза.

— Еще, — едва слышно попросил Джон, по щекам потекли слезы умиления, — ну пожалуйста, не останавливайтесь, — стонал он впадая в кататонию, — пожалуйста, бейте сильнее.

Губы почти не слушались, перед глазами стояла муть.

Старик стеганул кнутом, обжигая спину, и новые пароксизмы эйфории волнами пошли по телу. Джон почувствовал, как сознание растворяется в пляшущем потоке живого огня, исступленно закричал, задыхаясь от невыносимости наслаждения.

Вулкан проснулся!

Дрожь в ногах ознаменовала приближающееся землетрясение, огненный столб в позвоночнике — разогретый магматический канал, пульсации жидкого пламени — первичные выбросы вулканического пепла в атмосферу. Там, внутри, в глубине, раскаленная до звездных величин температуры, кипит, готовая излиться на поверхность магма. Когда произойдет выброс, он взлетит к небесам, навстречу нирване, которая будет длится бесконечно долго, до самого конца существования мира.

— Сильнее! — закричал Джон, не в силах больше сдерживаться, — еще сильнее!

Слезы катились градом, а тело пронзали судороги почти непрерывным каскадом. Такого он никогда не испытывал, ни с одной женщиной. А ведь у него их было немало…

Джон засмеялся в предвкушении еще большего удовольствия, ведь самое приятное впереди, нужно только как следует разозлить экзекуторов и вулкан начнет извергать потоки раскаленной лавы. Добраться до начала извержения на тренировках ему еще ни разу не удалось. Инструкторы всегда прекращали пытки чуть раньше, чем успевали покалечить испытуемого.

Вот и сейчас экзекуция застряла на полпути. Как же их подзадорить?

— Ну что, узкоглазые, — его голос внезапно обрел невиданную твердость и незнакомые обертона, — никогда не сталкивались с подобным? Ну я же сказал — дилетанты. Бейте сильнее! Я вас всех уже почти люблю. Осталось совсем немного… и тогда я вас поимею.

Он демонически захохотал под градом ударов, — не выдержали нервы у громилы. В группе пронизывающих тело волн наслаждения появилась незнакомая, но удивительно острая нотка, вызвавшая у него исступление, — вероятно сломано одно или два ребра, поперечные волны жидкого огня столкнулись с основным потоком, вызвав интерференцию. От невероятной глубины и спектра испытываемых ощущений Джон даже слегка поплыл.

Мордоворот окончательно потерял контроль над собой. Уже совсем скоро…

Джон хотел в очередной раз крикнуть «еще», но не смог, дыхание перехватило, в сознании взорвался фейерверк огненных искр, выжигая остатки здравого смысла дальнейшего существования.

Пора уходить!

Сейчас начнется извержение, которое навсегда изменит его тело и психику. Уровень эндорфинов в мозгу превысил пороговое значение. Значит, вход в Шуньята совсем рядом.

Перед глазами на долю секунды вспыхнуло Черное Солнце — Атман. Вечная и неизменная духовная сущность. Абсолют, осознающий своё собственное существование высшим субъективным началом. Осыпалась шелуха реальности, осталось только чистое и незамутнённое сознание объятое пламенем наслаждения.

— Еще, — все что смог выдавить из себя Джон, уползая во тьму небытия…