Последний конвой. Часть 3

Глава 28 Джон

Джон пришел в себя с ощущением какой-то неправильности происходящего. Ну да, так и есть, его голова с определенной периодичностью входила в соприкосновение с металлом.

Бум. Бум. Бум.

Какого черта?

Он открыл глаза и в первую секунду вообще ничего не увидел. Испуганно дернулся, попытался вскочить, но ничего не вышло. Тело отказывалось повиноваться. Внутри быстро разрасталась паническая атака.

Что со мной? Где я?

Лишь через пару секунд он сообразил, что вокруг ночь. На небе выступили яркие звезды. Да и сама пустыня в темноте не была сплошной чернотой. Если внимательно приглядеться, можно различить размытые контуры барханов на фоне чуть более светлого неба.

Холодно! Зубы отчаянно выстукивают ритм. Если днемтемпература поднималась значительно выше ста двадцати, то сейчас не дотягивает даже и до семидесяти пяти. В пустыне перепады бывают очень большими, отсюда бедуины всегда тепло одеты. Ночью без одежонки можно легко простудиться и двинуть копыта.

Вновь накатила слабость. Он несколько секунд занимался самодиагностикой, совместив ее с медитацией и лечением визуализацией намерения. Получалось плохо. Энергетические каналы полностью блокированы. Он сосредоточился на Манипуре, раскачал до максимума центр внутренней силы. Мысленно сдвинул воображаемые переключатели напряжения вправо до упора и пустил энергию по каналам, пробуждая чакры от сна. Первым полыхнул кундалини, пустил поток жидкого огня вдоль позвоночника.

Ом-м-м-м…

Пламя постепенно разрасталось, взламывая блоки на своем пути. Еще немного, и энергетическое равновесие будет достигнуто.

Ом-м-м-м…

Джон пошевелил правой рукой, и — о чудо! — у него это получилось. Он старательно ощупал себя, а затем то, на чем лежал. После некоторых мысленных усилий сообразил, что его тело покоится на какой-то очень примитивной повозке. Колеса у этого чуда техники не совсем круглые, вследствие чего свободно раскачивающаяся голова с периодичностью в один поворот колеса бьется о выпирающую сбоку железяку.

Ом-м-м-м…

Так, ладно с этим разобрались. Его куда-то везут. Кто? Куда? Зачем?

Память была пуста, как чистый лист водорослевой бумаги.

Ом-м-м-м…

Мозг отчаянно сопротивлялся, но под нажимом несокрушимой воли сдался и немного прояснил ситуацию. Он в Африке, в погоне за проклятым артефактом. Совсем недавно китайцы вытащили из бетонного плена, куда ранее заточил Джарваль. Но Джону удалось от них сбежать.

Ом-м-м-м…

Кажется, удалось…

Считать подобный побег удачей — самая большая глупость на земле. Вероятность не только потерять память, а и саму жизнь была весьма велика. Пока же ему просто везет. Ухватил удачу за прядь волос на лбу. Везение, как милость Богов и других высших сил. На этом и остановимся. Пусть везет и дальше. Нужно только сплюнуть через левое плечо, дабы не спугнуть удачу.

Ом-м-м-м…

Насчет целостности организма — под очень большим вопросом.

Ом-м-м-м…

Он попытался пошевелить второй рукой, и она тоже подчинилась. Пришел черед ног, и его ждало ужасное разочарование. Шевельнуть удалось только пальцами левой.

Парализовало?

Он похолодел от ужаса.

Ом-м-м-м…

Словно в ответ, правая нога пришла в движение. По коже побежали мурашки, а затем словно тысяча мелких иголок одновременно вонзилась под кожу.

Джон выдохнул с облегчением.

Все понятно. Долго лежал в неудобной позе, все затекло. Видимо, повозка не была предназначена для перевозки людей в бессознательном состоянии. Отсюда странная поза и невозможность встать без посторонней помощи. Позвоночник изогнут под невообразимым углом.

Ом-м-м-м…

Однако жив. Если бы хотели убить и съесть, то сделали бы это прямо на месте. Версию с дикарями-каннибалами можно отбросить как несостоятельную. А раз так, то скорее всего, кто-то…

…впрочем, пока не важно кто… пусть это будут просто дикари…

…не дикари-людоеды, это важно… а просто какие-то местные дикари…

…нашли его бездыханное, но все еще живое тело и решили помочь несчастному белому. Погрузили в первое попавшееся под руку транспортное средство и везут к местному шаману для лечения. Очень приличная гипотеза. Хотя, возможно, я выдаю желаемое за действительное.

Сложные мыслительные процессы сожрали весь остаток сил. Опять начался озноб, а следом за ним вернулась и боль. Ныла грудь, правое плечо и ребра, тоже с правой стороны.

Джон сейчас не смог бы поклясться на Библии, но подсознательно догадывался, что все эти травмы получены совсем недавно. И скорее всего, падением с грузовика. Придется принять как неизбежное и признать, что это не самая высокая плата за обретенную свободу.

Очень хотелось спать. Равномерное раскачивание постепенно убаюкивало. Он закрыл глаза и тут же поплыл. Голова привычно ударилась о металл.

Последнее, что он успел — мысленно произнести — «Ом-м-м-м…»

Джон то проваливался в глубокий колодец беспамятства, то вновь выныривал на поверхность. Периоды ясного сознания и полного небытия чередовались произвольно и крайне нерегулярно.

Если в редкие секунды просветления сознания он успевал открыть глаза, мозг старательно фиксировал изменение в ближайшем окружении. Но образы и ощущения были фрагментарными, измученный лихорадкой мозг не мог адекватно оценить степень опасности. Он сваливал полученные от органов чувств сведения в кладовую памяти беспорядочной грудой. Для того, чтобы аккуратно разложить все по полочкам, не хватало сил.

Вокруг светло. Его тело покоится на грубой циновке, постеленной прямо на пол. Кто-то склонился над ним и протирает лицо мокрой тряпкой, смоченной в уксусе. Изображение не в фокусе, поэтому разглядеть подробности нет никакой возможности.

Когда он возвращается в этот бренный мир в очередной раз, ситуация изменилась незначительно. Он видит морщинистое лицо пожилого африканца, пытающегося его напоить из уродливого глиняного кувшина. В горле пересохло, губы потрескались от жары.

Джон через силу делает пару глотков невероятно горькой и мутной жидкости, а затем вновь проваливается в глубокий и беспокойный сон.

Он просыпался вновь и вновь, но картина вокруг почти не меняется. Обещанный шаман так и не появился. Но зато несколько раз в его поле зрения вторгается женщина. Худая, изможденная, невысокого роста африканка с пронзительным скрипучим голосом. Быстро и повелительно тараторит мужу на незнакомом певучем языке. Сердится.

Мужчина не спорит, только небрежно отмахивается от жены и продолжает свое странное занятие. Обкладывает тело Джона мокрыми тряпками, быстро высыхающими на жаре. После чего он их поочередно снимает, мочит в тазике с теплой грязной водой и, не отжимая, вновь укладывает на освободившееся ранее место. Сильно воняет уксусом…

Джон пришел в себя в очередной раз поздним вечером. Приютившие его африканцы о чем-то яростно спорили между собой. Если не вслушиваться в незнакомую речь, а только анализировать интонации, становится почти понятно, о чем идет речь. Жена требовала, чтобы муж избавился от умирающего белого. И Джон мысленно соглашался с ее аргументами.

Так будет лучше для всех…

Потом как-то сразу, без перехода, наступила ночь. Над головой опять светили звезды, а в глаза били мощные фары и прожекторы многочисленных грузовых автомобилей.

Да это же колонна Метрополии!

Видимо, африканец все-таки уступил веским доводам жены и не придумал ничего лучше, чем спихнуть умирающего белого его соплеменникам. Простое и гениальное решение. Джон был готов расцеловать незнакомого мужчину.

Колонна движется в Бахр-Дар, как раз туда ему и нужно. Все просто замечательно складывается. Не придется ползать на коленях перед Джарвалем, выпрашивая джип. И Ван Лю теперь точно останется с носом.

Нет, пожалуй пальца ему будет недостаточно. Может быть, ухо? Или и то и другое сразу?

Африканец вышел на дорогу, поднял руки над головой и перекрестил их между собой. Рев многочисленных клаксонов. Бьющий по перепонкам скрип тормозов. Клубы песчаной пыли вокруг. Рычание десятков двигателей. Невыносимая вонь выхлопа паршивой солярки.

Колонна остановилась. Джон попытался приподняться, но силы совсем оставили его. В слепящем свете фар смог разглядеть несколько человеческих фигур. Спорят, яростно жестикулируют.

Он вновь ненадолго провалился в беспамятство, а когда открыл глаза совсем рядом увидел знакомое лицо.

— Ты?

— Я, Джон, я. Надеялся увидеть кого-то другого?

— Я уже вообще ни на что не надеялся…

— Скажи, Джон, какого черта ты делаешь в Африке?

Он сильно сжал кулаки, чтобы удержаться в сознании еще на миг, но это ни капли не помогло. Сама ткань пространства выскользнула из ослабевших пальцев, и, кувыркаясь в полете, Джон рухнул в бездну беспамятства.

И вновь перед глазами мучительно яркий обжигающий жаром свет полуденного Солнца. Низко-низко склоняется незнакомая женщина средних лет. Лицо довольно миловидное, хотя и помечено безжалостным африканским солнцем. Она внимательно осматривает Джона, уверенно произносит загадочные слова на незнакомом языке. Затем короткая боль, и вновь возвращается блаженный сон.

Джон окончательно приходит в себя только с наступлением темноты. Он все еще чувствует невероятную слабость, но озноб исчез и боль в позвоночнике немного поутихла. Все еще ноют ушибленные ребра и вывихнутое плечо, но это хотя бы терпимо. Лошадиная доза обезболивающего сделала свое дело, боль вновь ненадолго убралась за шторку. Вот пусть там и остается!

Над ним опять склонилась та самая женщина-врач.

— Английский? — не то спрашивает, не то утверждает она. На удивление грамотная речь, хотя славянский акцент, конечно, ужасен. Просто слух режет.

— Английский, — слабым голосом соглашается он.

— Как вас зовут?

— Джон.

Пауза.

Он делает тяжелый вздох, а затем произносит полностью:

— Джон Ф. Шеридан. Ф. — значит Франк. Сокращение от Франклин. Его портрет вы наверняка видели на стодолларовой купюре.

Женщина пристально смотрит и молчит.

— Штат Колорадо. Соединенные Штаты Америки, — добавляет он к вышесказанному, чтобы хоть чем-то заполнить внезапно возникшую неловкую паузу.

— А меня зовут Лидия Андреевна Ковальчук. Красноград. Метрополия. Я ваш лечащий врач.

— Очень приятно познакомиться, — одними губами шепчет Джон.

— Я могу задать вам несколько вопросов, Джон?

— Вы уже этим занимаетесь, Лидия, — он осторожно попробовал на язык непривычное имя. Произнести оказалось сложно. У нее это звучало мягко и удивительно мелодично, а у него получилось жестко и глухо — Лыдыйа.

— И как же вы здесь оказались, Джон? — спрашивает она и улыбается.

Совершенно невинный вопрос окончательно сбивает с толку Джона. Он мысленно решает не врать по мелочам, но и не открывать всей правды сразу. Неизвестно, как отреагируют на его слова, поэтому лучше пока прикинуться бедной несчастной заблудшей овечкой.

— Сбежал от китайцев. Кажется… — небольшая неуверенность в голосе, легкое дрожание голосовых связок и добавить чуть-чуть хрипотцы по вкусу. Всем большой привет от курсов актерского мастерства в Нью-Йорке.

— Это они вас так? — женщина делает многозначительное ударение на последнем слове.

Джон утвердительно кивает головой.

— Вас, наверное, пытали?

— Ну да…наверное… Я плохо помню…

Симуляция потери памяти — самый простой, а главное, наиболее действенный прием для легализации шпиона, не владеющего ситуацией в полной мере. Иногда прокатывает. Механизмы эмпатии еще не до конца изучены. Разве может врач заподозрить пациента, находящегося на грани? Ложь во спасение. Высшая цель компенсирует грех сознательного обмана.

Ничего личного, докторка, мне бы только время выиграть.

А потом, даже сами врачи не могут однозначно определить, симулирует пациент частичную амнезию или нет. Вряд ли у нее есть при себе детектор лжи. Временная потеря памяти вполне вписывается в мое общее физиологическое состояние. Наличие многочисленных следов побоев не исключает закрытых травм головы. Следовательно, можно допустить и наличие тяжелого сотрясение мозга. Отсюда спутанность сознания, нарушение координации движений, потеря ориентации в пространстве, повышенная утомляемость, обмороки, слуховые и зрительные галлюцинации, частичная амнезия и сильные головные боли. Все строго по медицинской энциклопедии.

Надо бы от нее поскорей избавиться.

Он катастрофически устал. Веки наливаются тяжестью и закрываются сами собой. Во всяком случае, со стороны должно выглядеть именно так. Он еще слишком слаб, чтобы вести долгие и содержательные беседы. Больному нужен покой. Посмотрите внимательно, да ведь он уже засыпает под действием лекарств.

— Последний вопрос, — лицо женщины действительно расплывается перед глазами, но Джон уверенно кивает.

— Слушаю вас, — он изо всех сил старается произнести мягко, но выходит еще хуже, — Людийа.

На этот раз ударение ускакало не на ту букву.

— Лай-ди-а, — немедленно поправляется он, произнося слоги раздельно. Нет, это все равно не то, что нужно, — Лид-и-а.

И снова не так. Что-то с окончанием. Раньше было лучше…

Бог ты мой, ну и имена у этих чертовых славян. Язык же сломать можно.

Она заливисто смеется над его лексическими страданиями.

— Мы не можем вас бросить в таком состоянии, — поясняет она с улыбкой ангела милосердия, — но наш конвой движется. Ничего страшного, если мы увезем вас в Бахр-Дар? Вы сможете оттуда как-то добраться до вашего места проживания?

— Вряд ли, — равнодушно отвечает Джон, — мой самолет разбился при посадке, а вплавь океан не пересечь. Так что, по факту, мне абсолютно все равно, куда вы меня увезете.

— Самолет? — в ее словах сквозит искреннее изумление.

— Именно, — произносит он через силу, — а теперь, Лидийа, если можно, я хотел бы немного отдохнуть.

В этот раз получилось почти идеально. Всего то и нужно было немного потренироваться.

Женщина-врач еще что-то произносит совсем тихо, слов не разобрать, и уходит, оставив его одного. Джон старательно притворяется спящим, хотя на самом деле спать ему сейчас совершенно не хочется.

Итак, его состояние потихоньку стабилизируется под присмотром местного врача. Это, конечно, не профессор медицины, как на «Ковчеге», но и не шаман африканского племени Унга-Бунга. Что не может не радовать.

Ему и нужно то всего пару дней, чтобы стать на ноги. Сбить проклятую лихорадку. Ушибы, ожоги и ссадины — это мелочи, на которые не стоит обращать внимание. Даже его левый глаз начал видеть гораздо четче, чем сутки назад. Есть надежда, что все само собой образуется. Не в первый раз он попадает в переделки, да и наверное, не в последний. Что поделать, профессия такая.

Женщина-врач — это хорошо. Это ему сказочно повезло. Бабу он легко сумеет обвести вокруг пальца. Например, можно завести небольшую интрижку. С его опытом обольщения женского пола это вообще плевое дело, все равно что сожрать кусок торта.

Что дальше? Нужно составить хотя бы минимальный план действий на ближайшее время.

Во-первых, нужно узнать где находится артефакт? Это самый важный пункт.

Во-вторых, неплохо было бы узнать, чем закончилось нападение на конвой? Жив ли еще этот самовлюбленный кретин, возомнивший себя новым Наполеоном? Не увяжется ли следом? Не нападет ли снова под покровом темноты?

В-третьих, нужно хорошенько обдумать, не пришло ли еще время для плана Х?

Что-то подсказывало Джону, артефакт все еще здесь. Если колонна уверенно встала на марш к Бахр-Дару, значит, Джарваль не сумел захватить груз. И это очень хорошо. Не придется снова возвращаться к сумасшедшему арабу и силой оружия отнимать бесценный камень. А если судьба и столкнет их еще раз, а Джон втайне надеялся, что этого уже не произойдет, придется разделаться с шейхом раз и навсегда. Чтобы больше не путался под ногами и не совал гаечные ключи во вращающиеся шестеренки планов Джона. А с Ван Лю мы разберемся чуть позже. Надеюсь, Ланкастер достойно встретит китайскую делегацию на подступах к Бахр-Дару.

Отныне и навсегда, больше никто не смеет посягать на честь и свободу Джона. И карой за это будет смерть. Не нужны мне пальцы, яйца и уши обидчиков. Только их головы целиком. И никак иначе…

Он почувствовал, как стремительно погружается в царство Морфея. Несколько секунд безуспешно боролся с подступающим сном, но в конечном счете уступил.