Последний конвой. Часть 3

Глава 35 Политрук

Кайлюля — время послеобеденного отдыха. Есть еще одно название для той же самой традиции — сиеста. В то время, когда находиться под пылающим солнцем небезопасно для здоровья, народы жарких стран предпочитают спрятаться подальше от обжигающих лучей разъяренного светила и погрузиться в блаженную полудрему. Дневной сон короток и полон тревог, но организму нужен отдых, ведь ночные часы в пустыне полны действия и событий.

Сегодня в лагере никто не спал. Пока водители честно пытались подремать, впереди предстоял длинный перегон в триста километров, и отдых для измученного дорогой организма просто необходим, наемники сгрудились под навесом, что-то яростно обсуждая на арабском языке. Никто не пожелал расстаться с оружием, значит, Мишка успел предупредить повара, а тот передал информацию Асуру. К какому решению придут наемники — неизвестно. Это немного нервировало Стивена, но он надеялся на благоразумие Асура и четкое следование приказам шейха.

По крайней мере, теперь штурмовики наемников врасплох уже не застанут, а открывать огонь из пулемета посреди лагеря Пауль не рискнет, можно и своих зацепить, или того хуже — гражданских. На какое-то время нападение удалось отложить. Значит, пороть горячку не стоит, нужно тщательно обдумать и взвесить собственные действия. А сделать предстоит немало…

Вот уже почти час, как мертв Быков, но в лагере об этом знают всего несколько человек. Долго скрывать этот факт Пауль не сможет. Неизбежно начнутся разговорчики в строю, и само собой возникнут косые взгляды в сторону наемников. Состояние тела эмиссара послужит убойным доказательством их вины. Любая небрежно брошенная спичка сработает триггером, разожжет пожар ненависти к лагерю неприятеля. Никто не станет ждать результатов расследования. Никто не потребует предъявления неоспоримых доказательств. Начнется бойня, в которой выживут немногие.

Сейчас, когда эмоции схлынули и весь запал иссяк, Стивен понемногу начал осознавать всю глубину возникшей проблемы. Доказательств измены Пауля нет, а если и были бы, предъявить их окажется непросто. Бывшие сослуживцы моментально заткнут рот. Да и что рассказывать? На чем основаны его подозрения? На догадках?

Все-таки нужно было действовать тоньше, изящнее. Во всеуслышанье объявить, что именно я буду проводить расследование. А потом прозрачно намекнуть, что любой, кто попытается мне помешать, автоматически станет подозреваемым номер один. Но теперь-то уже ничего не изменишь и время назад не отмотаешь.

Что же предпринять?

Сначала предупредить Совет экспедиции об опасности. Потом завладеть инициативой и самому объявить экстренный сбор личного состава.Взять слово на построении и рассказать всю правду народу. На глазах у всех открывать огонь или арестовывать меня Пауль не решится. Он не идиот и понимает, что такое толпа. Можно попробовать, авось пронесет.

Лагерь для дневки получился компактный: два ряда машин, пара палаток, навес для отдыха личного состава, примыкающая к нему вплотную полевая кухня, да небольшой блиндаж для раненых в отдалении. Спрятаться особо негде. Любой случайный наблюдатель, заметивший политрука, средь бела дня протирающего животом масло под автомобилями, неизбежно придет к выводу, что это выглядит крайне подозрительно. Стивен не стал пригибаться и прятаться за машинами, а пошел вперед спокойным шагом, стараясь сохранять деловито-озабоченное выражение лица.

Гейман высунулся из-за КрАЗа, больно ухватил Стивена за плечо и рванул на себя.

— Куда, придурок? Часовые кругом.

Стивен растерянно хлопал глазами, потеряв дар речи.

Мишки не было…

— Варежку захлопни, времени на рефлексию у нас нет.

— Лев Исаакович…

— Что? Удивлен?

— Но ведь вы же…

— Умер? И что с того? — хмыкнул Гейман.

— Ну…как же…

— Не понимаю твоей реакции, Стив. То есть появление Мишки посреди пустыни тебя вообще не удивило. Даже никаких сомнений не возникло?

Стивен отрицательно помотал головой.

— А как же критическое мышление? Столько времени на тебя угробил. Зря, что ли?

Стивен вновь мотнул головой.

— Вспоминай, чему я тебя всегда учил? Думать головой! Думать все время. Когда ешь, спишь или сидишь на унитазе…

— Я помню.

— Ну вот и соображай быстрее. Ты видел мое мертвое тело?

— Да.

— Своими глазами?

— Да.

Стивен почувствовал холодок паучьих лапок, медленно спускающихся по спине в направлении копчика.

— Вывод?

Мишки не было…

— Вы — призрак. Галлюцинация под воздействием артефакта.

— Молодец! Вот можешь же, если захочешь. Только почему перед этим тебя непременно нужно натыкать носом в дерьмо, как гадливого котенка?

Вопрос был риторическим. Стивен протянул руку и осторожно пощупал рукав куртки Геймана. Ткань, как ткань. Ничем не отличается на ощупь от его собственной. И это было странно. Чертовски странно.

— Я всегда считал, что призраки бестелесны.

— Не о том думаешь, политрук. Мы зря теряем время.

— Виноват, господин подполковник.

— Вспоминай, что я тебе говорил? Любой конфликт имеет стадию созревания…

— Да-да, я помню. И наша задача оказаться в нужной точке с пулеметом в руках.

— Не совсем верно, но уж как сумел запомнить. А теперь включай мозги на полную мощность. Вспоминай детали!

— Лев Исаакович, я пытаюсь, но у меня ничего не выходит.

— Не прибедняйся. Как говорил Станиславский — «не верю!»

Стивен еще раз попытался вспомнить давний разговор в деталях и красках. И вновь в голове словно развернулась кинопленка со старым фильмом.

— Толпой управляет не разум, а инстинкты.

— Именно! А теперь отвечай, что ты хочешь сделать? Собрать толпу и что-то ей объяснить? Один уже пытался вложить ответственность в массы на уровне коллективного бессознательного. И где он теперь?

Стивен чуть было не произнес — «там же, где и вы», но вовремя прикусил язык.

Геймана здесь нет.

Мишки не было…

Это артефакт пытается что-то донести до моего сознания.

— Лев Исаакович, что мне делать?

— Думать, Стивен. Думать головой! У меня нет для тебя готовых решений.

— Ну хотя бы намекните.

— Могу только еще разок ткнуть носом в дерьмо. Что ты собрался делать? Разыскать Пауля и под угрозой применения оружия выбить из него признание?

— Ну… в общем-то — да.

— Позволь спросить, а зачем? Тебе так не терпится занять кресло эмиссара?

— Дело не в этом… — смутился Стивен, — Пауль предатель, я почти уверен в этом.

— И что с того?

— Как это — «что с того»?

— Я же объяснял на примере врача. Неужели нужно дважды повторять одно и то же? Наша основная задача — обеспечить доставку груза в точку назначения. Все остальное — вторично. Ты искал предателя, ты его нашел. Но арестовать и расстрелять не имеешь права, это неизбежно приведет к бунту, перестрелке и создаст угрозу благополучному завершению экспедиции.

— Но ведь Пауль…

— Еще раз объясняю — об артефакте среди груза конвоя знают немногие. Пусть так и остается дальше. Ситуация многократно просчитывалась аналитиками и результаты всегда получались негативными. Кого мы отбирали в состав конвоя?

— Людей, невосприимчивых к излучению.

— А почему они невосприимчивы?

— Небольшие отклонения в психике.

— Опять не совсем точно запомнил, а хвастал абсолютной памятью.

— Патологии в эмоционально-волевой сфере, неадекватные реакции в ответ на раздражитель.

— Именно!

— Ну а что же делать?

— Неправильно сформулирован вопрос.

— А как нужно правильно?

— В первую очередь — «чего не делать». Не делать глупостей. Не провоцировать драку, если ее можно избежать. Ты и так уже наломал дров выше крыши и продолжаешь все больше усугублять ситуацию.

— Но Пауль — предатель и саботажник.

— В первую очередь, Пауль — начальник охраны и непосредственный командир штурмовиков. Если ты сейчас заявишься в штабную палатку с автоматом в руках, он отдаст приказ на твою ликвидацию. И тебя тут же застрелят твои собственные сослуживцы.

— Ну да… скорее всего так и будет.

— То есть это твоя цель? Суицид?

— Нет, конечно.

— Напрягай мозг! Ищи решение.

— Можно попытаться найти Джона и…

— … уговорить дать показания против Пауля? — снисходительно хмыкнув, закончил фразу Гейман.

— Да, — с облегчением выдохнул Стивен.

— Допустим, Джон дал показания. Что дальше? Твои действия?

— Арестую Пауля.

Гейман ухмыльнулся и полез в карман за платком. Не спеша достал, развернул, аккуратно вытер лысину.

— Стив, все не так просто. Приказ ты отдать можешь, но выполнят ли его? Ты уверен в том, что тебя послушаются?

— Нет, не уверен…

— Тогда оставь Пауля в покое. У тебя в лагере и других проблем полно. В первую очередь — назревает спровоцированный тобой бунт.

— Вы думаете, Асур…

— Бандит поступит так, как обычно. Никакой стратегии и долгосрочного планирования. Если появилась угроза жизни, ее необходимо устранить. Никаких тебе сожалений, раскаяний или угрызений совести он испытывать не будет. И действовать будет старыми, многократно проверенными методами.

— Я попросил передать, чтобы наемники ушли. Асур должен послушаться.

— Но Джарваль отдал им совсем другой приказ. А нанимал их — эмир. И деньги им заплатил — тоже он. Смекаешь? Так кому они подчинятся? Тебе или шейху?

— Кажется, понимаю…

— Тогда скажи, как поступят бандиты и головорезы в сложившейся ситуации?

— Не знаю… численного перевеса у них нет. Боеприпасов мало. Перестрелка в лагере маловероятна, слишком рискованно. Могут взять заложников и потребовать…

— Вот! — поднял вверх палец Гейман, — любое неверное движение, любой неправильно истолкованный жест, косой взгляд или ехидная улыбка и моментально начнется стрельба. Этого допустить мы не можем. А еще прибавь сюда непрерывное воздействие излучением артефакта. Быков не успел произвести отбор невосприимчивых, а это значит, что более половины бандитов на грани умопомешательства.

— Что же мне делать?

— Думать! Искать решение.

— Ничего в голову не лезет.

— Теперь Джон… без своей армии он нам не опасен. Но как только вы прибудете в колонию, Джон станет реальной угрозой.

— Может быть, попробовать с ним договориться?

— Китайцы уже пробовали.

— И каков результат? Не сумели?

— Точнее будет сказано — не нашли правильный подход.

— Но он есть?

— А это уже будет зависеть только от тебя.

— Лев Исаакович, какой-то замкнутый круг получается. А китайцы? С ними можно договориться?

— Стивен, думай. Не ленись! Чем больше в уравнении неизвестных, тем сложнее решение. Никто не даст тебе списать готовый ответ. Никто не положит его перед тобой на блюдечке с голубой каемочкой.

— Я хочу собрать Совет экспедиции.

— Для каких целей?

— Выбор нового эмиссара.

— Он уже есть. Пауль во всеуслышание заявил, что берет на себя бремя правления конвоем. Режим чрезвычайного положения объявлен. Хвост вильнул собакой. Самоназначение произошло. Попытка оспорить приравнивается к перевороту.

— Но я с этим не согласен. Возможно, кто-нибудь из Совета меня поддержит.

— Какая разница, кто ведет конвой, если он едет в нужном направлении?

— Ну… я не знаю.

— Ты должен стать кукловодом. При этом совершенно не важно, что говорит и делает «Петрушка», если он в это время надет на твою правую руку.

— Кажется, я начинаю понимать, куда вы клоните.

— Ну вот и прекрасно. Тогда мне пора.

— Мы еще увидимся?

Гейман великодушно усмехнулся, затем выражение лица изменилось.

— Сюда кто-то идет.

Стивен резко обернулся, обшарил взглядом подходы к грузовику, а когда повернулся обратно, Геймана уже не было. Сильно дрожали ноги как после долгого бега, на лбу выступила испарина, а еще сердце молотило, как ненормальное. И вновь разболелась голова. Сильно. До тошноты.

Мишки не было…

И Геймана тоже. А что это было? Галлюцинация?

Такое ощущение, будто действительно поговорил с бывшим политруком. Словечки, обороты речи, жесты, интонации. Как живой. Полное ощущение присутствия. Да еще и на ощупь оказался вполне себе материальным. Жуть какая-то…

Гейман во многом прав. Нельзя позволить себя ликвидировать. А Пауль может это провернуть под любым формальным предлогом. Взять хотя бы убийство Быкова. Запаришься оправдываться, что ты не верблюд.

А станут ли штурмовики мне подчиняться, если я его банально грохну?

Сомнительно. Особенно очевидным это стало после предостережения Геймана. До этого момента я даже не задумывался, как сослуживцы ко мне относятся. Боюсь, что все непросто. Выскочек не любят. А как еще назвать человека, за неделю прошедшего путь от рядового до лейтенанта?

И на Совет надежды мало. Ведь большинство может проголосовать за кандидатуру Пауля, тем самым окончательно утвердив его полномочия. И тогда все мои старания окончательно полетят псу под хвост.

Так что же, совсем ничего не делать? Плюнуть и растереть? Вернуться в «Тайфун», развязать Костика, сесть на жопу ровно и молча ждать приговора трибунала?

Да ну, это тоже бред…

Если Пауль на полном серьезе захочет повесить на меня убийство, ни в жизнь не отмыться. Никакие аргументы не помогут. Их никто не станет слушать. Зачитают приговор по бумажке, потом последует залп. Хотя нет, я слишком высокого мнения о собственной персоне. Последует одиночный выстрел. Затем прикопают в песке и даже таблички с именем не оставят.

Назревает спровоцированный тобой бунт.

И это на руку Паулю. Если он изначально планировал максимально ослабить конвой, большей удачи, чем бунт, даже не придумать. Никто не сможет обвинить его в излишней жестокости, наемники сами виноваты, что не захотели подчиняться. А он лишь исполнял свой долг…

И успокоить наемников теперь будет вдвойне сложнее. Нужно еще найти необходимые слова для убеждения. С учетом испорченного телефона и слабого знания языков у повара терзают сомнения, что это вообще возможно.

Что же делать?

Стивен осторожно выглянул из-за грузовика. До навеса далеко, около тридцати метров. Пройти незамеченным мимо часовых — невозможно. Увидят, поднимут шум, объявят тревогу и подстрелят, как мишень в тире.

Сюда кто-то идет…

Внимание Стивена привлекла одинокая женская фигурка. По направлению к штабной палатке быстро шагала Лидия Андреевна, покачивая при ходьбе алюминиевым чемоданчиком.

Куда это она собралась? Кому-то из штурмовиков стало плохо? Или это она после получения сообщения от Мишки спешит реанимировать Быкова?

Сердце Стивена ускорило биение.

Пауль сейчас непредсказуем и смертельно опасен. Если он поймет, что ситуация вышла из-под контроля, что информация о смерти Эмиссара покинула узкий круг посвященных, может натворить такого, что мало не покажется. Нужно перехватить Лидию Андреевну, предупредить об опасности, отговорить от аудиенции.

Стивен уже совсем собрался крикнуть, но что-то удержало его от опрометчивого поступка. Словно дьявол беззвучно шепнул на ухо — «не торопись, выжди, понаблюдай еще немного, увидишь много интересного».

В конце концов, не застрелит же Пауль единственного врача в экспедиции? Он же не идиот. Ну а если просто поссорятся и разойдутся, это мне даже на руку. Враг моего врага — мой друг. Союзник никогда не помешает. Тем более, что он по совместительству еще и член Совета.

Лидию Андреевну остановили часовые. Короткий разговор, слова не долетали до укрытия, о чем говорили — неизвестно, но догадаться несложно, затем она вошла в палатку.

Ну, сейчас что-то будет.

Пошла минута, две, пять. Ничего страшного не происходило. Никто не заламывал руки женщине врачу, не волок ее за волосы по песку, не тащил обезображенный труп в ближайшую канаву…

Полог откинулся, и вновь показалась Лидия Андреевна, даже из укрытия было видно нахмуренное и обеспокоенное выражение лица. Лагерь разом ожил. Показались вооруженные штурмовики. По подвешенной рельсе ударили молотком.

Бум-бум-бум, пауза, бум-бум-бум.

Тревога! Общий сбор.