Последний конвой. Часть 3

Глава 24 Лидия

27 февраля 32 года.

Вечер.

Я от удивления даже рот открыла. Заезжают прямо в лагерь наши доблестные охранники, из машин выпрыгивают, кучкуются, дым от сигареток к небу пускают как ни в чем не бывало. Наемники эмира тоже неподалеку сгруппировались, подойти и познакомиться не решаются, но видимой агрессии не высказывают. Стоят, лыбятся, меж собой новость перетирают.

«Та-ак, — думаю, — чудны дела твои Господи», — и сама у себя спрашиваю, — «Лидия Андреевна, ты вообще что-нибудь понимаешь?» — выдерживаю небольшую паузу, а потом сама себе же и отвечаю — «не-а».

Один из наших грузовиков подъезжает почти вплотную к импровизированному госпиталю, из кабины выскакивает санитар.

— Лидия Андреевна, — кричит издалека, — куда раненых сгружать?

— Под навес, — отвечаю, а у самой такие нехорошие предчувствия на душе.

— Я первую помощь оказал, — тараторит санитар, — но троих срочно оперировать нужно, или до утра не доживут.

А я только Ваську отпустила, он же бедненький уже с ног валится от усталости. О себе вообще молчу. Ашвани тоже куда-то запропастился. Сбежал стервец, не иначе.

— Ассистировать сможешь?

Тот равнодушно пожал плечами:

— Попробую.

Помощников Эмиссар выделил сразу четверых. Молча и деловито изъяли у меня носилки и принялись сгружать пострадавших. Много. Я даже пересчитывать не стала, только велела вскрыть еще один ящик с лекарствами. Тут уже не до экономии, самый что ни на есть черный день настал. Черный — пречерный, как злая африканская ночь.

— Ни фига себе…

Это санитар под навес заглянул, и поразился количеству больных.

— Да у вас тут серьезная заварушка была, я смотрю.

— Не то слово, — буркнула я недовольно.

Наклонилась над одним из «тяжелых». Из морячков. В сознании. Пуля глубоко. Внутреннее кровотечение. Бормочет что-то невнятно, все никак успокоиться не может.

— Ну чего тебе? — спрашиваю, — говори уже, не тяни.

— Лидия Андреевна, миленькая, — стонет моряк едва слышно, — вы простите меня, пожалуйста. Я ведь не со зла…

О чем это он бормочет, не пойму?

— Тогда… в лодке…

Секунду собираюсь с мыслями. Наконец, сообразила, о чем толкует. Молчу, перевариваю.

— Я боялся, что вы паниковать начнете. Во время высадки всякое бывает. Нужно человека чем-то озадачить. Руки, голову… занять… чтобы отвлекся и не думал об опасности. Поэтому я вас тогда воду вычерпывать заставил…

— Понятно, — отвечаю, — проехали. Кто старое помянет…

Вздохнул с облегчением и сразу потерял сознание.

— Вот черт, — щупаю пульс — нету. Остановка сердца. Да что же это такое?

— Куда собрался? — кричу прямо вслух, — а ну, давай обратно.

Начинаю делать СЛР*. Ору санитару:

— Дефибриллятор тащи, живо!

Десять минут мучаемся — все зря. Умер наш морячок. На душе сразу стало так тоскливо…

*СЛР — Сердечно-лёгочная реанимация.

Пока оперировали неотложных, Эльдар рассказывал все подробности сегодняшнего бесконечного утра и невыносимо продолжительного дня. Когда он замолк, у меня даже скальпель из рук выскользнул от усталости.

— Все, — говорю, — не могу больше. Нужен перерыв. Да и темно стало. Ни черта не видно.

Солнце совсем за горизонт ушло. Это сколько же сейчас времени? Часов восемь, может, и больше.

— Можно машину подогнать, — предлагает санитар, — верхний прожектор сюда направить. Светло как днем будет.

— Давай сам занимайся, — отвечаю, — справишься?

— Так точно!

Прибежал посыльный от Эмиссара, скороговоркой протараторил доклад. Быков немедленно требует список раненых и убитых.

— Подождет до утра, — нагло отвечаю, — или пусть выделяет специального человека для писарской работы и не отвлекает врача от своих прямых обязанностей.

Посыльный растерялся, ничего не сказал, развернулся и ушел. Видимо, в таком тоне еще никто с Эмиссаром не общался. Ну и черт с ними со всеми. Пусть думают, что хотят. Я что вам, железная? Весь день оперировать, а потом полночи списки составлять?

Ушла в машину, завалилась на заднее сиденье и вырубилась на полчаса. Ни вопли раненных, ни чужие разговоры, ни рев двигателей грузовиков не смогли мне помешать бессовестно дрыхнуть.

Разбудил Эмиссар лично.

— Лидия Андреевна, простите ради Бога…

— Что случилось? — подскочила я как ужаленная, — раненых привезли?

— Да нет, — вдруг смутился он, — вы нам срочно нужны на совещание как представитель администрации.

— Че-е-го? — я даже поперхнулась от неожиданности, — с каких это пор, Родион Сергеевич, вы врача записали в командный состав?

— Лидия Андреевна, — довольно сухо отрезал Быков, — немедленно прекратите балаган. Я вполне серьезен. Вы нам нужны.

— Даже не начинала, — буркнула я недовольно, — совещайтесь сами, а мне дайте поспать хотя бы пару часов. Я с ног валюсь от усталости, причем вашими же стараниями. В войнушку поиграть захотелось? Половину состава экспедиции угробили.

— Отставить! — Эмиссар от злости аж позеленел, — господин военврач, извольте принять вертикальное положение и немедленно следовать за мной. Это приказ! Все возражения — потом.

Уж коли до прямых приказов дело дошло, то шутки закончились. Значит, дело совсем дрянь. Ворчи — не ворчи, психуй — не психуй, а без тебя, Лидия Андреевна, отцы командиры ныне справиться не могут. Дальнейшее сопротивление железной воли Эмиссара вызовет только сильное встречное противодействие. Эдак за неподчинение можно вполне серьезно выхватить на орешки.

— Есть, господин полковник, — отчеканила я по-уставному. Очень хотелось заехать по скуластой небритой щеке, но сдержалась. С большим — пребольшим трудом удержалась. Чертов сапог! Никакой жалости к подчиненным, никаких манер. Тьфу на тебя!

— За мной, — скомандовал Быков и, не оглядываясь, зашагал к штабной машине.

Ладно, прогуляемся, послушаем последние новости из первых уст. Из самых что ни на есть первых и главных.

В броневике уже все сидели по своим местам и нас с Быковым дожидались. Забралась я в салон, огляделась — «мама родная», и вот тут только до меня и дошло…

Чекист погиб при обороне лагеря. Главному столичному профессору бандиты голову отрезали, чем-то он им не понравился. Помощник Быкова — Федя Шибарин, с тяжелейшим ранением лежит под навесом в коме.

Иными словами, командный состав экспедиции резко и значительно сократился. Эмиссар, собственной персоной. Его заместитель и по совместительству начальник охраны конвоя — Пауль Нойманн. Да прижухший, как осенний лист, одинокий аспирант Реввель, чьей обязанностью всегда было служить материальным дополнением к профессору Жмышенко, упокой Господь его душу.

Помощники и советчики у Быкова как на подбор. Один — вояка до мозга костей и кроме «упал — отжался» ничего более умного из себя выдавить не сможет. А второй привык только поддакивать и во всем полагаться на безвременно ушедшего профессора и собственного мнения, в принципе, не имеет.

Тут самое время вспомнить о, так сказать, руководителях второго уровня.

Чернецкого при форсировании проклятых озер черви пожрали. Боцман убит в перестрелке с бандитами. Младший научный сотрудник Василий, как я поняла, присутствующий в экспедиции чисто номинально для солидности при господах ученых, и тот — с тяжелым ранением. Следовательно, к административной работе привлечен быть не может. Даже Стивен, которого Чекист окрестил Комиссаром и готовил на смену «сексуально озабоченному особоуполномоченному», и тот куда-то запропастился. Бедный Мишка по всему лагерю полдня бегает, разыскивает. Уже не меньше, чем по пять раз у всех и каждого уточнил, — «вы не видели Стива?» Нет, мы не видели. Вот и получается, что в администрации у нас осталось всего три человека. Кворум отсутствует.

Теперь-то хоть все понятно стало. Лидия Андреевна мало того, что при звании, так еще и одну из ключевых должностей в экспедиции занимает. Значит, сам Бог велел ввести ее в состав командования и повесить на нее кучу дополнительных забот и принятие важных стратегических решений. Короче говоря, навалить побольше ответственности на хрупкие женские плечи.

А на кого еще? Не на завхоза же, правильно?

Ладно, все понимаю. Вошла, поздоровалась, присела на сидение в уголочек, жду. Быков откашлялся и начал доклад. Вкратце пересказал то, о чем и так успел поведать Эльдар, ну это санитар который. О том, как наши доблестные воины и защитники решили местным бандюганам показать силу богатырскую, а нарвались на армию шейха поганого и едва ноги унесли, и чуть без зубов не остались.

Потом Быков рассказал о своих переговорах с всемилостивейшим шейхом, любезно согласившимся пропустить нашу колонну в Эфиопию и даже пообещавшим компенсировать наши военные потери двумя грузовиками и парой десятков наемников из личной охраны.

Помощники равнодушно выслушали доклад Эмиссара, сидят — молчат. Я одна почувствовала подвох?

Как школьница тяну руку:

— Родион Сергеевич, а можно уточнить?

— Слушаю вас, Лидия Андреевна.

— А в качестве кого наемники будут нас сопровождать?

Молчит, переваривает, размышляет над ответом.

А что тут думать? Уж коли назвали нашу экспедицию конвоем, то соответственно и получили мы себе на шею самых настоящих конвойных. Они же — надзиратели или вертухаи, выражаясь по блатному. Отсюда и наш собственный статус вполне себе так отчетливо вырисовывается.

— Будем надеяться, — осторожно высказался Быков, — что эмир, как лицо, заинтересованное в удачном завершении нашей экспедиции, не станет наделять своих людей чрезмерными полномочиями.

Это он так культурно и вежливо описал собственную беспомощность. Я бы на его месте не была так беспечна. Но тут, как говорится, решение за главным.

Пауль меня поддержал и сделал весьма недвусмысленное предложение.

— Родион Сергеевич, может, отъедем подальше и обезвредим? Так, на всякий пожарный. Не доверю я этим бандосам ни на грамм.

— Слишком велик риск, — покачал головой Эмиссар, — да и лишний раз гневить эмира не хочется.

— Да ладно вам, — начал настаивать наш главный вояка, — не будем мы никого убивать. Окружим, обезоружим, свяжем…

— Нет, — твердо сказал Быков, — наемники поедут с нами в качестве сопровождения колонны. Трогать их я категорически запрещаю. Это наш пропуск до самой границы с Эфиопией.

— Ну вы же понимаете, Родион Сергеевич, — встряла уже я в диалог, что эмир не просто так по доброте душевной нам своих воинов подсунул. А ну как они первые на нас нападут?

Эмиссар кивнул головой.

— Согласен, что не просто так. Но и вы поймите, у меня на переговорах не было выбора. Либо соглашаться на все его условия, либо…

Быков не закончил фразу, все было понятно и так. Впрочем, как оказалось, не всем.

— А что еще в списке условий было? — уточнил Пауль.

Быков пару секунд поиграл желваками на скулах, затем пояснил:

— Эмир пожелал лично осмотреть артефакт. После чего пообещал выдать подорожную грамоту на право беспрепятственного проезда до границы с Эфиопией. И настоял на включение в состав экспедиции двадцати его представителей.

Я почувствовала, что ни черта не понимаю. Какой еще к черту артефакт? Он о чем вообще толкует?

— Вы хотите сказать, — вставил свои пять копеек Реввель, — что наемники шейха не просто отконвоируют нас вон из королевства эмира, а в качестве наблюдателей поедут с нами до самого Бахр-дара?

— Именно так.

— Может, они еще и через портал вместе с нами пойдут?

— Не исключено.

Я почувствовала, как подо мной разверзлись пучины бездонные, грянул гром, сверкнули молнии, и чего-то там еще произошло, дословно текст я уже не помню.

Долго еще меня за дурочку держать будут?

Я решительно поднялась в качестве протеста, тут же больно ударилась головой о крышу бронированного монстра и немедленно плюхнулась обратно на сидение.

— Значит так, — рявкнула я, потирая ушибленную макушку, от чего весь эффект оказался немного смазан, — господа, если вы пригласили меня в состав администрации, то прямо сейчас и без каких-либо отговорок скажите, а какого черта здесь вообще происходит?

Все трое растерянно уставились на меня, как на рассерженную болотную жабу в брачный период.

— Какой еще нахрен артефакт? О каком портале идет речь? Мы вообще куда и с какой целью едем? Ну, чего молчите? Я получу ответы на свои вопросы? Если вы мне прямо сейчас все не объясните, то я… то я… просто встану и уйду отсюда. Развели тут секретность…

Ну и дальше, прямо как у классика — немая сцена. Я чуть не расхохоталась, такие у них всех рожи потешные стали. Проговорившийся аспирант моментально прикусил губу и принялся с самым умным видом разглядывать что-то чрезвычайно важное через заляпанное грязью бронестекло командирской машины. А что там можно увидеть, если уже сумерки сгустились и ночь наступила? Бравый вояка сделал вид, что его тут вообще нет. Притворился вешалкой в прихожей кабинета полковника. Оставшийся в одиночестве Быков тяжело вздохнул, видимо, это была его идея пригласить врача в состав администрации. Вот только об уровне допуска к гостайне он в момент принятия решения совсем позабыл, и теперь был поставлен перед необходимостью разглашения секретной информации. Ну или, если сформулировать по-другому, перед острой необходимостью посвящения в эту самую тайну посторонних лиц.

В общем, Быков вздохнул и принялся говорить:

— Видите ли, уважаемая Лидия Андреевна, доставка семян и продовольствия в нашу колонию — это далеко не основная цель экспедиции. Руководство Метрополии засекретило эту информацию от участников во избежание недомолвок и распространения нелепых слухов. А между тем, наша основная задача — доставить артефакт и господ ученых к месту раскопок под Бахр-даром. Чтобы они нашли способ открытия древнего портала, оставленного инопланетянами несколько сотен тысяч лет назад для экстренной эвакуации человечества с Земли. Наша группа пойдет в портал первой, чтобы осуществить первичную разведку местности и определить степень опасности новой планеты для Землян и возможность ее колонизации в будущем.

Ну а дальше… сами понимаете, кукуха у меня моментально отлетела напрочь. Как ни стыдно признаваться, но я закатила хоть и небольшую, но чисто женскую истерику. Наговорила всяких глупостей, из которых самое невинное было — «вы что тут, господа командиры, совсем охренели? Ну, в смысле — перегрелись на солнышке. Какие еще, к чертовой бабушке, межпланетные порталы? Это же все фантастика! А вы, дебилы конченные, столько народу угробили ради призрачной надежды».

К чести Быкова, он всю эту бурю эмоций и неконтролируемую вспышку праведного гнева рассерженной бабы выслушал спокойно и вообще никак не отреагировал. Лишь пояснил, что именно подобной реакции и ожидал — «а теперь представьте, Лидия Андреевна, а если об истинных целях и задачах конвоя узнает сразу весь личный состав экспедиции? А люди там присутствуют разные, есть среди них и необразованные, и морально неустойчивые, и, наконец, просто глупые. Половину сказанного не поймут, вторую половину неправильно истолкуют, еще и присочинят с три короба. А потом возьмут и откажутся ехать дальше. А у нас, между прочим, очень важная миссия, хоть она и кажется вам полным бредом». Ну и пошел чесать о последнем шансе для загибающегося человечества.

Короче говоря, рассказал он все. И о воздействии артефакта на организм человека, и о подборе состава экспедиции из лиц, нечувствительных к излучению, и даже о гребанных Странниках рассказал. Хотя на мой неискушенный взгляд, это уж совсем ерунда.

А в конце заявил: «верить во все вышесказанное или не верить, — каждый для себя решает сам. Но если есть хотя бы малюсенький шанс на спасение людей, то его нужно использовать по максимуму. Руководство Метрополии доверило нам ответственную миссию, и мы должны выполнить ее любой ценой».

Ну и дальше, в своей привычной манере, — бла-бла-бла… и во имя человечества!

Успокоилась я, все обдумала, вспомнила наши бесконечные споры с Васильком. А ведь помощник мой все знал с самого начала и, тем не менее, подписался на эту самоубийственную авантюру. Неужели поверил в магическое спасение и волшебный портал в другие миры?

А может быть, дело вовсе не в этом?

Когда мир вокруг рушится, когда гибнут люди, и полная безысходность в перспективе, то нужно делать хоть что-то, чтобы спастись. Барахтаться в крынке и старательно сбивать масло. Может быть, только искренняя вера и творит чудеса? И при этом совершенно не важно, во что именно верить — в Аллаха, Будду или волшебный портал, оставленный инопланетянами. Важно лишь то, что вера должна идти от чистого сердца, и тогда сама вселенная пойдет навстречу.