Последний конвой. Часть 3

Глава 9 Чекист

Надсадный гул двигателя исподволь действовал на нервы, дополняя всепроникающий комариный писк артефакта, от которого не убежать и не спрятаться, поскольку сама излучающая каменюка теперь покоится в багажнике многострадального УАЗика.

Развалится со дня на день, — с досадой подумал Гейман об автомобиле. Безлошадным будет тяжело, ноги уже не те, чтобы всюду поспеть вовремя. А годы потихоньку берут свое. Как бы ни было обидно, а приходится признавать, что уже давно пора на заслуженный отдых. Вот завершим экспедицию, и все. Хватит с меня потрясений!

Несмотря на песчаные заносы и трещины, машина шла относительно ровно. Иваныч был прав, у Михаила действительно талант к водительскому делу. «Шофер от бога», — так он, кажется, выразился? И ничуть не слукавил. Надо же, пацану всего двадцать один год…

Или двадцать два? Черт! В последнее время совсем память подводить стала. Не помню! Надо бы заглянуть в досье, освежить. Впрочем, сейчас не до этого.

Гейман обернулся через плечо на незваных пассажиров. Оба ученых притаились на заднем сидении, погрузились в какие-то свои очень важные профессорские размышления.

Пусть пока посидят, при первой же возможности избавлюсь от непрошенных гостей.

— Миш, тормозни около ящиков, — попросил политрук, указав направление.

Михаил крутанул руль, резко ударил по тормозам.

— Господа ученые, дела вынуждают меня ненадолго отлучиться.

Дополнительных распоряжений Михаилу отдавать не стал, пусть пацан привыкает действовать по обстановке. Хлопнув дверцей, выбрался наружу, кивком подозвал сержанта, буркнул неприветливо:

— Быстро собери бойцов.

— Есть, господин подполковник.

Гейман недовольно скривился, не любил, когда обращаются по званию. Молча дождался построения личного состава: один сержант и четверо подчиненных — все, что осталось от третьего взвода.

Не густо! В случае нападения и пяти минут не продержимся.

«А придется, — сам себе мысленно возразил он, — выбора у нас нет».

В том, что нападение будет, Гейман уже почти не сомневался. Слишком удобное место для засады перед мостом. Для местных банд конвой — хороший куш. Ни один главарь не устоит от соблазна.

Да и Родион, выделяя людей для охраны обоза заметно нервничал, что само по себе паршивый симптом. У солдафона необычайно развита интуиция, даже если он сам того не понимает. Почти не ошибается, зараза. Как волк, нутром опасность чувствует. Кончики ушей начинают едва заметно подрагивать.

— Значит так, бойцы, — это уже было сказано вслух, — снимайте вот этот ящик и отставьте пока в сторону. В нем патроны. А вот этот вытаскивайте на свет божий и вскрывайте.

Штурмовики споро принялись за дело, показался покрытый смазкой пулемет Печенег.

— Патроны к нему здесь, возьмите с собой пару коробок. Нет, лучше три. Экономить не будем. Еще одну пулеметную точку организуете на водовозке. Пока есть время, наполните мешки песком и обложите вокруг «гнезда».

— Есть, господин политрук!

— И вот этот ящик тоже вскройте. Да-да, вот этот, помеченный крестом.

Один из штурмовиков выпрямился, держа в руках старенький РПГ-7.

— Гранаты в синем ящике. Можете использовать все. Экономить не нужно. В случае захвата лагеря все это добро, один черт, достанется пустынным мародерам.

Гейман раздраженно глянул на часы, поиграл желваками.

— Сержант, всем дополнительный боекомплект к личному оружию. Если нас накроют, бегать за патронами будет уже некогда. Пусть бойцы занимаются оборудованием дополнительной огневой точки, а вы пока со мной.

— Есть, господин подполковник.

Гейман вернулся в УАЗик, опустился на сиденье и задумчиво уставился в окно. Сержант маялся неподалеку, но политрука это ничуть не смущало и думать не мешало.

«Для охраны склада с консервами пулеметы лучше всего расположить по углам консерватории».

Откуда эта фраза? Черт, не помню! Из анекдота, вроде. Ладно, это неважно…

Четверо бойцов — два пулемета. РПГ. Пять автоматов.

Мало! Катастрофически мало!

А вот гражданских, жизни которым необходимо сохранить, наоборот, слишком много. Больше тридцати человек. И укрыть их посреди пустыни негде.

— Миш, у тебя зрение хорошее?

— Ну, да… в смысле… так точно, господин политрук!

— Миш, прекрати это, ты же не солдат.

Михаил с облегчением выдохнул и кивнул головой.

— Так точно, Лев Исаакович, — «имя-отчество» непосредственного начальника он до сих пор произносил с огромным трудом, спотыкаясь в самых неожиданных местах.

— Вот и прекрасно. Тебе — самое ответственное задание. Побудешь немного часовым.

— Но… я же… не… — растерялся Михаил.

— … не солдат, — закончил за него Гейман, — но у тебя хорошее зрение. Поэтому ты сможешь заметить угрозу гораздо раньше остальных, тем самым дашь нам чуть больше времени на подготовку обороны.

— Я понял.

— Тогда — шагом марш. Найди самую высокую точку в лагере. Если нужно возьми мой бинокль. Следи за пустыней во все глаза. Я на тебя рассчитываю!

— Вы думаете…

— Нападут или не нападут, я не знаю, — нахмурился Гейман, — но на всякий случай мы должны это предусмотреть заранее и успеть подготовить оборону.

— Есть! Я побежал?

— Стой!

Уже дернувшийся было Мишка застыл на месте.

— Если заметишь движение издалека, дуй сюда, предупреди. А если засада обнаружится совсем рядом с лагерем, то пусти красную ракету. А сам — бегом к машине.

Мишка озадаченно уточнил:

— А где мне ее взять?

— Хм… — Гейман на секунду поперхнулся, — кого… чего… взять?

— Ракету, — ощерился Мишка во все тридцать два, — нет у меня их. Да и не было никогда.

Гейман выругался сквозь зубы и полез в бардачок, нашарил в глубине и выудил на свет пару сигналок.

— На, вот, — держи. Пользоваться хоть умеешь?

— Ага… так точно, умею — повеселел Мишка, — спасибо! Разрешите бежать?

— Иди уже, — ухмыльнулся Гейман.

«Хороший парнишка», — подумал он вслед убегающему Михаилу, но уже через секунду мысли переключились на текущую обстановку.

Действовать придется быстро, поэтому все дальнейшие шаги нужно обдумать прямо сейчас. Потом будет некогда. С пятью бойцами удержать обоз будет непросто.

Раздать оружие водителям? Автоматов у меня хватит, патронов тоже полно.

Гейман задумчиво потер лысину.

Всякий гражданский, взявший оружие в руки, потенциально будет ликвидирован. Взятых в плен теоретически можно будет попробовать отбить позже, когда вернутся основные силы. А вот мертвецов воскресить, увы, невозможно.

Но и вшестером нам обоз не удержать…

Так, стоп, сам себя перебил Гейман, а чего это ты, Левушка, с самого начала настроен на провал операции? Не пойдет! Мы не имеем права сдохнуть в пустыне, не выполнив миссию. А значит, никакие мысли о захвате обоза недопустимы.

Прикрыв глаза от слепящего солнца, политрук осмотрел лагерь. Два бензовоза, пара водовозок, КАМАЗ ремонтников, скорая и УАЗик. Десятки разнообразных ящиков, спешно разгруженные и сваленные в полном беспорядке прямо на песок. Люди маются от безделья, бродят от машины к машине, собирают и распространяют сплетни.

«Итак, — мозг политрука перешел в привычный режим внутреннего диалога, — а если бы ты сам хотел напасть на конвой с целью захвата груза, какой тактики ты бы придерживался?»

«Хм… — сам себе мысленно ответил Гейман, — ну во-первых, я бы попытался отделить охрану от обоза. Это очень просто осуществить, организовав засаду и подзадорив бойцов к штурму малым числом нападающих. Ничто не вселяет столько уверенности в собственных силах как видимая слабость противника».

«Что дальше?»

«А дальше, сковав охрану длительным позиционным противостоянием, малыми силами напал бы на лагерь».

«Насколько малыми?»

«Человек двадцать-тридцать, больше не нужно. Ну что там охраны оставят? Видимость одна. Человек пять-шесть, максимум — десять. Пара снайперов снимут самые заметные цели, потом марш-бросок через пустыню. Если еще и джипы задействовать, то понадобятся считанные минуты на захват».

«Продолжай…»

«Снайперов посадил бы на вершинах барханов: на этот и вот этот. Тот уже не пойдет, слишком далеко, без спецоборудования попасть в человека с такого расстояния будет непросто. Группу захвата, наоборот, расположил бы как можно ближе к дороге и закопал в песок по самые уши. Без команды чтобы и носа на поверхность не казали. Уже совсем светло, лагерь просматривается насквозь, количество охранников вычислить несложно, как и точки расположения постов. Все это быстро и надежно ликвидируется в первую очередь — с наскока. Затем поэтапный захват груза и ликвидация живой силы противника».

— Та-а-ак… — протянул Гейман вслух, — теперь нужно подумать, как этому всему противостоять?

Несмотря на только что проведенный импровизированный мысленный штурм, никаких мало-мальски стоящих идей у него не возникло.

И это плохо!

Слишком мало бойцов. Да, примерно треть нападающих штурмовики скосят пулеметными очередями. Но бандиты, в свою очередь, за это же время подавят огневые точки и приступят ко второму этапу операции — захвату лагеря. Выживших бойцов попросят немедленно сложить оружие под угрозой расстрела заложников. Не отреагировать на требование бандюков, значит, потерять доверие собственных людей. Так можно и пулю схлопотать в тощий чекистский зад.

Патовая ситуация.

Что делать?

Почти наверняка нападающим не нужны рабы, только груз.

Гейман задумчиво почесал обгоревшую лысину.

Сформулируем задачу немного иначе: необходимо минимизировать риск захвата заложников, пусть даже и ценой потери части груза; максимально растянуть время захвата лагеря, в надежде дождаться возвращения Родиона и боевой группы штурмовиков.

Каким образом это можно сделать?

Увеличением числа обороняющихся, фортификационными сооружениями, минными полями, хорошо оборудованными пулеметными точками, а лучше дотами. Со времен рыцарей ничего не изменилось в этом плане, нужно превратить лагерь в неприступную крепость.

Вот только на это совсем нет времени и ресурсов.

— Вот что, — Гейман потер переносицу и неожиданно для себя самого выдал экспромт, — сержант, строй гражданских.

— Врача и господ ученых тоже звать? — уточнил тот.

— Всех! — раздраженно рявкнул Гейман, — и поживее. Солнце встает, через десять минут лагерь будет как на ладони.

Ну почему каждую команду нужно пояснять? Сами виноваты, набрали в экспедицию тупоголовых дуболомов.

Есть еще одна идея, но это уже из разряда фантастики — действовать на опережение. Например, отправить разведку на этот проклятый бархан, отследить и ликвидировать снайперов, если таковые обнаружатся.

Он задумчиво посмотрел на восходящее солнце.

Поздно! Слишком светло. Чтобы незаметно взобраться на вершину, понадобится уйма времени. Одного бойца не пошлешь, обычно снайперы работают парами, «кукушка» всегда прикрыта «вторым номером». Отправленный для ликвидации снайпера штурмовик — потенциальный труп. Его вычислят и шлепнут еще на подступах к вершине. Двое отсутствующих бойцов в случае внезапного нападения, ополовинят число защитников лагеря.

Безвыходное положение!

Построение гражданских заняло гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Гейман невольно стал нервничать, закусив нижнюю губу. Дождавшись завершения этого несложного действия, шагнул вперед. Народ испуганно притих.

— Господа, — начал Гейман, — я не Эмиссар и проникновенных речей толкать не умею. Поэтому буду говорить кратко и по делу. Диспозиция следующая — на наших разведчиков совершено разбойное нападение преступными элементами. Охрана конвоя осуществляет зачистку бандитов, преградивших путь колонне. Командование было вынуждено оставить нас с вами без защиты на некоторое, весьма непродолжительное, время. Поэтому слушай мою команду — те, кто умеет держать в руках оружие и готов помочь всем нам сохранить собственные жизни, сделать шаг вперед.

По строю прошел растерянный ропоток, но несколько водителей все-таки вышли из строя.

— Сержант, выдайте добровольцам оружие и боеприпасы.

Гейман осмотрел испуганные лица и продолжил:

— Существует ненулевая вероятность нападения на обоз. Укрыться нам негде, вокруг пустыня. Поэтому, всем немедленно получить у завхоза лопаты и приступить к рытью окопов. Легкая броня ваших автомобилей от пуль бандитов не защитит, в отличие от грамотно изготовленных заглублённых укрытий.

— Господин подполковник, разрешите вопрос?

Гейман недовольно скривился.

Кто это? Ну конечно, столичную профессуру не обрадовала перспектива самолично брать в руки саперную лопатку.

— Спрашивайте, Аркадий Валерьевич.

— Лев Исаакович, вы что предлагаете и нам с Эдуардом Васильевичем заняться земляными работами? Я, вообще-то, — профессор. Не водитель, не повар и не механик.

— Да, Аркадий Валерьевич, вы все правильно поняли, — перебил профессора Гейман, — спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— Но позвольте, Лев Исаакович, мы так не договаривались. Ведь для того и существует охрана, чтобы обеспечивать нашу безопасность. Я буду жаловаться по возвращении в Метрополию. Напишу докладную в Магистрат и на Эмиссара, и на вас лично… за превышение должностных полномочий.

Гейман зловеще усмехнулся.

— Аркадий Валерьевич, вы вообще жить хотите?

Профессор осекся.

— Нет, если вы решили устроить суицид, никто чинить препятствий не собирается. Можете пока погулять по лагерю, подышать свежим пустынным воздухом. В последний раз…

— Лев Исаакович, — профессор побагровел, — сейчас же прекратите паясничать!

— А вы, Аркадий Валерьевич, прекратите саботировать распоряжения заместителя начальника экспедиции.

Профессор побледнел, открыл было рот, чтобы возразить, но видимо, так и не подобрал нужных слов.

А ты на что надеялся, яйцеголовый? Думал, с тобой всю экспедицию будут носиться, как с писанной торбой? На все готовенькое рассчитывал? А вот черта с два!

— Это не саботаж, а грамотное распределение служебных обязанностей, — наконец выдавил из себя профессор.

Гейман пожал плечами:

— Аркадий Валерьевич, хотите жить — берите в руки лопату. Пуля-дура не будет спрашивать, какую должность вы занимаете. А если копать не хотите, то в окоп вас не пустят.

Он внезапно рявкнул во всю глотку:

— Я не пущу!

— Быков говорил что-то о будке ремонтников, — взвизгнул в ответ глава научного совета.

Вот же ленивый сукин сын!

— Хорошо! — Гейман вконец разозлился. Обернулся к сержанту, гаркнул, — автомат!

Тот, не говоря ни слова, снял и протянул свой Калаш.

— Пошли!

— Куда? — растерялся профессор.

Видимо, слухи о расстрелянных перед строем нарушителях дисциплины докатились и до главы научного совета экспедиции. Значит, не зря он заранее позаботился об их распространении.

Гейман непроизвольно поиграл желваками и повторно кивнул в сторону КАМАЗа.

— Аркадий Валерьевич, у меня нет времени пререкаться, пройдемте!

— Эдуард Васильевич тоже пойдет с нами!

— Не возражаю, — недовольно буркнул Гейман, закинул Калаш на плечо и, не оглядываясь, пошагал к грузовику. Не дойдя несколько десятков шагов, рывком сдернул автомат, единым неуловимым движением снял с предохранителя, переключил на стрельбу очередями, взвел затвор и нажал на спусковой крючок. Не особо стараясь целиться, выпустил почти половину рожка в сторону пустой будки.

— Вот ваше укрытие, — снова рявкнул Гейман, от грохота автомата у всех заложило уши, — можете занимать места согласно купленным билетам.

Пристыженный профессор все же поднялся по ступенькам и неуверенно потянул на себя металлическую дверцу. Будка оказалась очень ненадежным укрытием, фактически она была обтянута жестью и не имела бронирования. Автомат прошил тонкие стенки насквозь, раскрасив несколькими десятками небольших отверстий с неровными краями. Профессор зарычал от злости и с силой захлопнул дверцу.

— Аркадий Валерьевич, вы можете подавать жалобу кому угодно, но для этого вам сначала нужно вернуться живым в Метрополию. В этой будке сохранить свою драгоценную шкуру в целости и сохранности вы не сможете. Честно говоря, мне вообще наплевать, доберетесь ли вы до точки назначения или нет. Только необходимость приведения в действие артефакта заставляет меня возиться с вами, как с маленьким ребенком.

— Извините, Лев Исаакович, мы поняли, — сконфужено пробормотал Реввель.

— Стать в строй! — снова повысил голос Гейман.

Чтобы сразу стало ясно, заискивать перед столичными аристократами, как это делал Родион, политрук отнюдь не собирается.

Назад шли молча. Гейман придирчиво осмотрел неровный строй из мающихся гражданских и угрюмо спросил:

— Кто-нибудь еще желает уклониться от рытья окопов?

Он непроизвольно потянулся к кобуре, но одернул себя в последний момент. Впрочем, едва уловимое движение наверняка заметили и поняли буквально. Ответом было гробовое молчание.

— Ну и прекрасно! — подвел итог Гейман, — жалобу на самоуправство политрука вы можете подать Эмиссару после его возвращения в лагерь. Завхоз, обеспечить личный состав инструментом. Сержант, обозначить фронт работ. Лидия Андреевна, отойдем в сторонку, есть конфиденциальный разговор.

Гейман невольно усмехнулся, глядя на врача экспедиции.

Ишь как глазки сверкают, так и придушила, если бы смогла. Не в этой жизни, дорогуша!

— Лидия Андреевна, что у нас с ранеными?

— За прошедший час ничего не изменилось, — поиграв желваками глухо ответила Лидия.

— Стивен транспортабелен?

— Вполне. Но копать он точно не сможет, — заявила Лидия с угрозой в голосе, как и мой помощник — Василий.

— Тогда пусть оба пока посидят в «скорой». А вас я попрошу быть наготове со всем необходимым.

— Слушаюсь, господин политрук.

Гейман недовольно поморщился, слишком явственно проступали язвительные нотки. Однако он сдержался и промолчал. Пусть эта дурочка злится и дальше. Злость в бою придает сил.

Буквально за полчаса временный лагерь изменился до неузнаваемости. Машины переставили местами, загородив цистерны с горючим. Перераспределили ящики, изготовив простенькие прерывистые укрепления по кругу. В глубине под руководством политрука сержант нарисовал длинную зигзагообразную линию — будущий окоп. Подходы к лагерю заминировали, закопав три десятка мин — практически весь свой запас, уложили их в ряд почти вплотную друг к другу.

На ворчание профессора, что «кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая», Гейман все же отреагировал. Пояснил, что копать зигзагом окоп не его собственная прихоть, а элементарная защита от брошенной внутрь гранаты. Разлет осколков как раз и происходит по прямой. Если окоп вырыть как траншею, то одна единственная граната отправит на тот свет сразу всех находящихся в нем.

— Еще вопросы есть? — надменно уточнил он, слегка повысив голос.

Больше ни у кого вопросов не возникло.

Почва каменистая. Лопата то и дело натыкается на совершенно неопределимое препятствие, невольно приходится обходить разметку, чтобы выкорчевать очередной неподъемный валун. Песок медленно осыпается под ноги, помаленьку разрушая стенки. Укрепить нечем, листы металла бросили на побережье мертвых озер.

И все же дело сдвинулось с мертвой точки, забрезжили намеки на возводимое укрепление. Наиболее усердные погрузились почти по пояс. У тунеядцев — по колено. Бруствер изготовили из мешков с песком, навалив их рядами друг на друга. Джутовые мешки страшный дефицит, на всю длину окопа их не хватило.

Гейман тяжело вздохнул и вновь переключился на оборону. Распределил двоих добровольцев «вторыми номерами» на пулеметные точки, а оставшихся прикрепил к освободившимся штурмовикам, образовав таким образом еще три полноценные двойки. Уже что-то! Толку от гражданских немного, но хотя бы не сбегут в первые же минуты боя. А лишний ствол в бою никогда не помешает. Авось и попадут в кого, хотя надежды на это мало.

Сержант сделал разметку спаренных окопов для стрельбы лежа. Вот теперь все заняты делом — усердно вгрызаются в неподатливый грунт лопатами различного размера и формы. Гейман испытал удовлетворение. Даже если и не сделал все что мог, то хотя бы попытался.

Солнце оторвалось от горизонта и начало стремительное восхождение на небосвод. С каждым часом жара будет увеличиваться. Долго мы продержимся в обороне?

Об этом даже думать не хотелось. Остатки воды сцеживали, задрав край цистерны с помощью лебедки. Выцедили досуха, поделив на всех поровну, но досталось по глотку. Если затея Родиона не увенчается успехом, и мы не получим возможности въехать в город по главной улице с оркестром, придется заправлять цистерны прямо из Нила. Дизентерия гарантирована всем без исключения, включая столичную аристократию.

Вроде бы все под контролем. Ничего не упустил? Где там Мишка? Следит за подступами к лагерю?

Гейман бегло осмотрел транспорт, но вихрастой макушки нигде не обнаружил. Последний раз он наблюдал своего личного водителя в тот момент, когда тот карабкался на железную будку. Но теперь там никого.

Где же пацан?

Шевельнулось нехорошее предчувствие. Политрук вернулся к УАЗику, достал из бардачка старенький театральный бинокль, прижал к глазам окуляры. Долго водил по окрестностям, но Мишку нигде не было видно. Появилось нехорошее предчувствие. Он перевел взгляд на злосчастный песочный холм, скривился недовольно и вновь вооружился биноклем. Почти сразу обнаружил на самой вершине маленькую черную точку — фигурку паренька на том бархане, что ранее определил под возможное размещение снайпера.

Идиот! Не догадался предупредить пацана, чтобы лагерь не покидал. А если наверху «кукушка»?

Додумать мысль не успел, в небо взвилась красная ракета.

— Боевая тревога! — заорал что есть мочи, — Всем гражданским немедленно в укрытие.

Секунда — и лагерь опустел, только разнокалиберные лопаты валяются на песке.

Двумя быстрыми взмахами политрук обозначил стрелкам направление на противника. Стволы пулеметов развернулись в сторону проклятого бархана. Из окопов штурмовиков послышались характерные металлические щелки, оружие сняли с предохранителей, изготовились к бою.

— Ради Бога, Мишку не подстрелите, — предупредил Гейман, старательно напрягая голосовые связки.

Окоп вырыть толком не успели, люди попадали на дно вповалку. Все-таки три десятка человек — это много. Не дай бог и правда гранату бросят, половину водителей потеряем зараз.

О плохом думать не хотелось…

Надеюсь, ракету заметит Родион. Два километра не расстояние, пешком за полчаса добежать можно. А уж на технике и того быстрее.

Он снова впился взглядом в окуляры. Маленькая черная точка быстро скользила вниз, парнишка драпает что есть мочи. И не подстраховать никак. Остается только молиться.