Последний конвой. Часть 3

Глава 20 Комиссар

Небольшими перебежками Стивен преодолел кусок открытого пространства, прикрываясь от наемников грузовиками. Выбрался за пределы лагеря и на секунду замер.

Что дальше?

Бежать по ровной, как стол, дороге к Родиону? Это идиотизм. Его моментально засекут и срежут очередью из пулемета. Остается только пустыня…

Он помотал головой, пытаясь принять сложное решение.

Прятаться в пустыне днем, без воды, при температуре воздуха выше пятидесяти градусов по Цельсию — да это самый настоящий суицид. Сколько он сможет выдержать? Пару часов, не более.

Из-за бензовоза раздалась короткая очередь, Чекист вступил в свой последний бой, и времени на размышления совсем не осталось. Ближайшие пару минут наемники будут слишком заняты, чтобы внимательно следить за пустыней. У него есть небольшой шанс проскочить. Но потом…

Значит, действовать нужно немедленно!

Решено — пустыня. Перебежками отойти подальше, затаиться, выждать время и наблюдать. Дождаться подходящего момента, потом вернуться.

Стивен выпрямился и решительно шагнул на дорогу. В голове словно поселился метроном, пульс отсчитывал секунды.

«Только не бежать, — мысленно повторял он про себя, — быстро движущаяся цель неизбежно привлекает внимание».

Спокойным, но ускоренным шагом пересек бетонку, шагнул на обочину. Прикинув расстояние до ближайшего бугорка, за которым можно было бы спрятаться, решительно двинулся, не оглядываясь назад. Позади и чуть сбоку тарахтели автоматы наемников, в ответ снова коротко огрызнулся Калашников. Сердце екнуло от невозможности повлиять на происходящее.

Стивен сделал еще несколько шагов и разглядел четко отпечатавшийся на песке след УАЗика. Как это ни странно, Мишка, увозя из лагеря артефакт, непроизвольно выбрал то же самое направление — строго на восток. Причина до банальности проста — труднее всего обнаружить цель против солнца. Правда, оно и самому будет слепить глаза, но это уже мелочи, которые можно потерпеть. След уходил далеко вперед, казалось, до самого горизонта.

Мишку нужно отыскать. Я велел ждать.

Ну да, Мишка — он такой. До глупости послушный. Сказали ждать — будет сидеть на солнцепеке и ждать. А через пару часов следы на песке сотрет ветер. Как его потом отыскать в пустыне, если в УАЗике не работает рация? Чекист бы нашел, он слышит «голос» артефакта за несколько километров. Но Исаакович остался прикрывать его отход…

Стивен коротко и зло выругался.

Штурмовики слишком долго не возвращаются. Значит, у Родиона пошло не по плану. И это, черт возьми, очень и очень плохо. Выстрелов не слышно, бой далеко. Допустим, те же три километра по прямой. Мне понадобится, как минимум, час, чтобы добраться до своих. Даже если Родион сразу даст машину…

Ой, да чего там гадать. Не даст он ничего. Вернутся к обозу и будут отбивать лагерь, людей и груз. Не до Мишки ему будет. Как всегда отмахнется, — «подожди Стивен, потом все вопросы».

А потом будет слишком поздно. Полдня на жаре и без воды — верная смерть!

Сгинет пацан в пустыне зазря…

Решение пришло мгновенно — нужно идти по следам УАЗика. Три километра — не расстояние: быстрым шагом полчаса ходу, да полчаса обратно вместе с Мишкой. До полудня успею.

Ладно, учитывая мое ранение, немногим больше. За час туда дойду. Плюс час на дорогу обратно. Может, и быстрее — полдороги точно можно срезать на УАЗике. Точно в полдень вернемся в лагерь.

А что потом?

А там видно будет. Главное — Мишку не потерять из виду. Политрук, конечно, действовал по обстоятельствам. Его мотивация вполне понятна и оправдана, артефакт отдавать бандитам ни в коем случае нельзя. Но отправлять в пустыню, как бы так мягко выразиться, не самого опытного бойца в одиночку, это значит вынести ему смертный приговор. А если что-то случится с машиной? УАЗик уже давно разваливается на ходу. А если горючее закончится? Сможет ли Мишка найти обратную дорогу пешком?

Стивен покачал головой, отгоняя неприятные мысли, но они упрямо лезли в голову.

Нет, не сможет. И даже дергаться не будет, ведь политрук ему приказал — ждать. Он будет сидеть и ждать. Выкопать землянку в одиночку Мишка не сумеет. Да и не успеет уже. Через пару часов припечет, как у чертей в аду, и тогда машина превратится в сковородку…

Стрельба позади стихла, наверное, Чекист уже мертв. Стивен даже удивился, что по этому поводу не испытывает никаких эмоций. И лишь спустя несколько шагов догадался, что под влиянием обстоятельств мозг перешел в другой режим работы. Эмоции и переживания больше не застилали разум, а подсознательный страх перед жарой и пустыней ушел на второй план.

Вот пусть там и остается!

Тело тоже стало действовать автономно, откуда-то появился прилив новых сил, словно организм зачерпнул из резерва взаймы. В груди все еще похрюкивало, но боль отступила. Во всяком случае пока терпеть можно. Стивен даже слегка ускорил шаг и распрямил плечи.

Три километра — это ерунда. Сущий пустяк. А вот что делать потом, когда он найдет Мишку?

Стивен бодро вышагивал по пустыне несколько сотен метров, но запал быстро прошел. Словно высшие силы разом закрутили кран с энергией, подпитывающей организм. И первое, что почувствовал Стивен, это адскую боль и невыносимое зудящее першение в груди. Он остановился и, прижав ладонь к грудной клетке, попытался осторожно откашляться.

Не вышло. Приступ был настолько сильным, что буквально порвал его пополам и сбил с ног. Стивен хрипел и задыхался, метался по земле, отчаянно пытаясь задавить приступ кашля, но ничего не выходило. Тот рвался наружу мелкими каплями крови, оседающими на песке. В глазах потемнело, а силы совсем оставили Стива. Он повалился на бок, подтянул колени к животу и еще несколько минут содрогался в невыносимых спазмах, а затем потерял сознание…

Он пришел в себя и по резко прыгнувшему в зенит диску солнца понял, что прошло много времени. Час, а может быть, и больше. Проклятый кашель стих, но при каждом вдохе легкие издавали неприятный шелестящий звук сминаемой бумаги.

Стивен растерянно осмотрел пустыню и понял, что не знает куда ему идти. Кругом солончак выглядел совершенно одинаково. Следов от машины нет и в помине. Как ни стыдно признаваться самому себе, но пока валялся без сознания, потерял драгоценное время. Солнце подсушило песок, ветер переложил песчинки, и вот результат — больше нет никаких следов. Словно здесь никогда и не проезжал УАЗик с Мишкой за рулем.

Стивен почувствовал, как растет и ширится в груди глухое раздражение и злость на самого себя.

Слабак! Тряпка! Ну-ка немедленно соберись. Без тебя Мишка из этой передряги не выберется.

Он опустился на колени и стал внимательно разглядывать почву вблизи. Несколько минут ползания на четвереньках ничем не помогли. Следы из воздуха не проявились.

Что делать дальше? Продолжить идти на восток? Это, пожалуй, самое оптимальное решение. Не стал бы Михаил менять направление без веской причины. А таковой могла стать только непроходимая местность — горы, скалы, трещины, цепь озер.

А если Мишка свернул, объезжая небольшую каменистую гряду, а затем слегка отклонился от маршрута в сторону? Тогда он рискует проскочить и уйти слишком далеко в пустыню. Настолько далеко, что на обратную дорогу может не хватить сил.

Сколько он уже прошагал? Ощущения подсказывали, что три километра давно пройдены. Но так ли это? Внутренний хронометр ведь мог и врать.

Никаких скал и озер по дороге сюда он не встретил. Значит, для Михаила не было актуальных причин менять направление движения. Пока солнце еще не в зените, и восток определить очень просто, нужно идти.

Не важно, сколько я прошел, буду идти до тех пор, пока не найду Мишку или пока не сдохну…

Солнце поднималось все выше и выше, и словно в насмешку, расположилось точно над Стивеном. Без компаса определить направление он больше не мог. Ветер окончательно стер все следы колес. Куда шагать — непонятно. Да и есть ли в этом смысл? Если он отклонится от маршрута, то неизбежно протопает мимо и с каждым шагом будет только удаляться.

Придется сделать небольшой привал. Хоть бы деревце какое…

Каменистая растрескавшаяся почва. Ничего живого. Мертвый континент. Ноги гудят, а садиться на грунт нельзя. Песок в пустыне нагревается до восьмидесяти градусов.

Присел на корточки, но это оказалось очень неудобно.

Нет, так не пойдет. Нужно идти.

Нечем дышать!

Раздеваться тоже нельзя — слишком много ультрафиолета, ожоги будут страшные. А у него из одежды только брюки и бинты. Плечи и голые руки неизбежно обгорят.

Стивен растерянно оглянулся по сторонам.

Да что же делать?

Глухое раздражение росло и ширилось норовя лопнуть, словно гнойник. Стивен несколько минут не мог понять, что с ним происходит, и наконец догадался, что это плавно подкрадывается паническая атака.

Еще тебя мне не хватало!

Он оглянулся назад и продолжил шагать. Цепочка собственных следов все еще была видна.

Вот так и буду идти дальше, время от времени оглядываться назад и корректировать направление.

Стив пришел в себя от истеричного крика Мишки.

— Стивен, вставай! Нельзя спать. Ну пожалуйста, вставай. Нужно идти. Тебе нельзя спать, стало слишком жарко.

Ничего не понимая, он открыл глаза и огляделся. Солнце пекло во всю мощь адского котла. Словно кто-то всесильный открыл дверь в преисподнюю. От раскаленного песка исходил невыносимый жар. Горизонт плыл и колебался.

Оказывается, Стивен снова потерял сознание и теперь валялся на земле в позе зародыша под прямыми лучами немилосердного африканского солнца.

Мишка прав, нужно вставать и идти. Иначе я тут поджарюсь, как на сковородке.

Так, стоп. Мишка? Откуда здесь мог взяться Мишка?

Стивен вскочил на ноги, и тут же без сил свалился обратно. Перед глазами потемнело, в ушах раздался звон, к горлу подкатила тошнота.

Сердце колотится, как сумасшедшее. Пульс в голове, словно молоточек метронома. Все ясно. Гипертермия. Перегрев.

— Вот черт! Так и до инсульта недалеко.

Он снова попробовал приподняться, но ничего не вышло. Мышцы не слушались.

— Стив, ну как ты? Идти сможешь?

— Мишка…

Стивен потряс головой, чтобы привести себя в чувство, и вновь ничего не вышло. Он уже почти ничего не видел вокруг. Мир опять съежился, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух.

Но может оно и к лучшему? Чем меньше мир, тем меньших размеров в нем солнце. Может, не так сильно будет жечь?

— Стивен, вставай! Песок нагрелся. Нельзя лежать. Нужно идти. Вставай, Стивен!

Вот же привязался, мысленно рассмеялся Стивен, и от этой упрямой настойчивости ему вдруг почему-то стало тепло на душе. Надо же, переживает. Не бросил друга умирать в пустыне.

— Ты как меня нашел? — Стивен с трудом разлепил высохшие и растрескавшиеся губы. Говорить было невыносимо больно. А дышать было еще больнее…

— Это не важно, Стив. Нам нужно идти к УАЗику. У меня в багажнике канистра лежит, в ней есть немного воды. Пойми, если ты потеряешь сознание еще раз, ты больше не сможешь встать. Никогда!

— Я понимаю, Миш. Но я не… не могу… идти, — внезапно признался Стивен, — сил совсем нет.

— Сможешь, — упрямо заявил Мишка, — у тебя нет другого выхода.

— Да я знаю, — отмахнулся Стив.

— Тогда вставай и пошли. Время уходит.

— Сейчас, дай мне хотя бы минутку, чтобы прийти в себя. Я чуть-чуть отдохну и мы пойдем.

— Нет у тебя минутки в запасе, Стивен. Даже одной лишней секунды нет. Вставай. Немедленно вставай!

— Ну ладно…

Стивен сжал зубы, уперся ладонями в песок и попробовал отжаться. Руки дрожали от напряжения, отказывались подчиняться. С огромным трудом ему это все-таки удалось. Вот только на этом силы закончились окончательно, и он рухнул обратно, мордой в песок. Перевернулся на бок и принялся громко отплевываться.

— Быстрее, Стив, — торопил Мишка, — время уходит. Поднимайся!

— Да подожди ты! Видишь, я пытаюсь. Ничего не выходит.

Стивен почувствовал подступающее раздражение, благодаря ему смог повторить упражнение с отжиманием. Но опять забуксовал на половине пути.

— Лучше помог бы… Стоишь, как истукан, смотришь…

— Я бы рад помочь, но не могу… ты должен сам. Пожалуйста, Стивен. Я тебя очень прошу. Вставай.

— Ладно! Сам — значит, сам.

Стивен с трудом подтянул под себя одно колено, затем второе. Ноги были словно ватные, упрямо не желали слушаться. И тяжелые, словно налитые изнутри свинцом. Он чертыхнулся, сделал отчаянный рывок и встал. Тот час же изнутри в голову словно ударили кулаком. Мозг взорвался от боли, из носа хлынула кровь. Мир вокруг быстро поплыл по часовой стрелке, постепенно закручиваясь в спираль.

Стивен пошатнулся, но устоял, хотя это и было совсем непросто.

— Молодец! — внезапно похвалил Мишка, — а теперь сделай первый шаг. Это самое трудное — первый шаг. Потом будет проще. Намного проще…

Стивен с трудом улыбнулся, губы онемели и не повиновались, решительно шагнул. Вновь накатили слабость и тошнота. Перед глазами опять поплыло. Сердце зачастило в груди, а дышать стало еще труднее. Шелест сминаемой бумаги теперь вызывал не щекотку, а невыносимое жжение в легких. Словно внутри разгорался небольшой костер.

Стивен покачнулся, непроизвольно взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие и вновь с трудом устоял. Держаться на ногах оказалось все-таки гораздо проще, чем подняться с земли.

Нужно держаться. Сможет ли он встать еще раз? Как любил говорить Лев Исаакович — сомнительно.

— Постарайся больше не падать.

— Я понял, — смущенно пробормотал Стивен, — не нуди.

— А теперь — пошли.

— Куда? — простонал Стивен, — я заблудился. Компаса нет. Солнце в зените. Следы не видно. В какой стороне УАЗик?

— Видно, — засмеялся Мишка, — ты просто не туда смотришь. Чтобы увидеть, нужно правильно смотреть.

— А куда нужно смотреть? — озадачился Стивен.

— Ты смотришь под ноги, а смотреть нужно вдаль.

— Так, ну и что? Вот, смотрю вдаль… и все равно ничего… не вижу.

Стивен перевел взгляд к горизонту, долго и мучительно вглядывался в слепящую белизну пустыни.

— Не так, — искренне рассмеялся Михаил, — что ты пялишься, как баран на трактор? Глаза выпучил, на рака стал похож.

— Блин… Миш, хватит ерничать. Если я смотрю не так, то объясни как нужно смотреть?

— Вот, — Мишка вытянул вперед руку, указывая пальцем, — туда смотри. Видишь?

Стивен вновь принялся долго и внимательно всматриваться в нужном направлении. И вдруг, о чудо, действительно различил две едва заметные ниточки отпечатков — следы шин УАЗика.

— Вижу, — удивленно пробормотал он вслух, — действительно вижу.

— Пошли! — решительно произнёс Мишка, — у нас совсем мало времени осталось.

— Хорошо, — согласился Стивен, делая новый шаг, — расскажи, как ты меня нашел?

— Да что тут рассказывать? Вижу — валяешься на песке… Я и принялся тебя будить, пока не стало слишком поздно.

— Ладно, — рассмеялся Стивен, — не хочешь рассказывать — не надо. Потом, когда-нибудь… Что мы с тобой дальше делать будем?

Мишка резко помрачнел.

— До этого еще нужно дожить.

— Доживем, — уверенно возразил Стивен, — главное, что мы вместе…

Мишка неопределенно буркнул что-то себе под нос, затем схватил Стивена за руку.

— Нас до самого вечера не спасут. Не до нас им, понимаешь?

— Ну да, — согласился Стив, — я тоже так думаю.

— Нужно сделать какое-то укрытие для тебя. Иначе до вечера ты не продержишься. В машине есть ватное одеяло. Можно еще сидушку открутить, пассажирская всего на двух болтах держится. Не знаю, хватит ли у тебя сил…

— Почему только для меня? — удивился Стивен, — а как же ты?

— Мне жара не страшна, — отмахнулся Михаил, — а ты — ранен…

— До свадьбы заживет, — отмахнулся Стив.

— Ты это… прости меня… я тогда… нечаянно выстрелил.

— Я знаю. Давно простил. И давай больше не будем об этом.

Мишка улыбнулся своей наивной и какой-то совсем детской улыбкой.

— Ну, тогда идем, совсем чуть-чуть осталось. Скоро УАЗик покажется.

— Так я, получается… почти дошел?

— Ну да, почти… почему-то остановился, запаниковал на пустом месте… а потом вообще вырубился.

— Мне казалось, что я иду бесконечно долго.

Мишка внезапно рассмеялся и вдруг ткнул указательным пальцем куда-то в сторону.

— А вот здесь я артефакт спрятал.

— Где?

— Ну вот, видишь — камень из грунта торчит. Нет, не туда смотришь. Левее.

— Ага, вижу… а нафига ты его… выбросил?

— Не выбросил, а спрятал от бандитов.

— Спрятал в пустыне? — поразился Стивен.

— Ага, — с ликованием подтвердил Михаил, — самое надежное место для тайника. На видном месте. В пустыне очень много камней. Ты еще поди попробуй найди тот, который тебе нужен.

— Ну да, согласился Стивен, — это точно. А как ты его сам потом искать будешь?

— Ну вот я тебе и показываю место, где спрятал. Вдруг я забуду, а теперь и ты знаешь, где он лежит. Ты ведь точно не забудешь.

— Ничего не понимаю. Ты считаешь, что я непременно запомню это место?

— Еще как запомнишь, — засмеялся Мишка, — у тебя же память невероятная. Ты вон сколько языков знаешь. Где-то же все эти слова у тебя в голове помещаются.

Стивен пожал плечами:

— Никогда не задумывался, где именно помещаются запомнившиеся слова. Просто запоминаю и все.

— Ну вот, — хихикнул Мишка, — значит, просто запомни где артефакт лежит, и все. Так, на всякий случай. А то у меня-то память дырявая. Вдруг, действительно, забуду?

— Ладно, попробую запомнить.

Они прошагали еще несколько метров в тишине.

— Ну вот и УАЗик, — с каким-то облегчением произнес Мишка, — теперь ты уже и сам дойдешь.

— В смысле… сам?

Стивен повернул голову направо и не увидел Михаила.

— Мишка, ты где?

Стивен растеряно озирался вокруг. На многие километров вокруг не было никого. Только бескрайняя мертвая пустыня…

Он пошатнулся и чуть не упал. Перед глазами вновь замельтешили знакомые черные крылья приближающегося беспамятства. Уши заложило, словно нырнул на глубину, а из носа вновь потекла струйка крови.

— Мишка… ты… где?

Ответа нет.

— Ми-и-ишка!

И тут ему впервые в жизни стало страшно.

— Я схожу с ума, — пробормотал Стивен вслух, — что это было? Мираж? Галлюцинация? Бред воспаленного сознания?

Но этого не может быть! Он только что своими глазами видел Мишку, разговаривал с ним. Это не мираж. Мишка — был!

Стивен все так же стоял посреди пустыни в одиночестве, но кое-что изменилось — у самого горизонта хорошо различим силуэт УАЗика.

Он и дошел, только благодаря Мишке…

Нет, не так…

Это Мишка заставил его встать. Они шли вместе. Мишка болтал без умолку. Поддерживал под руку. И черт возьми, он же мне только что показал место, где лежит артефакт, и велел его запомнить. Но если Мишки не было, если он мне привиделся в бреду, значит, и артефакт тоже был ненастоящим?

Да нет, этого не может быть! Мишка сказал, что в багажнике лежит канистра, а в ней немного воды. А еще в кабине есть одеяло… и пассажирское сиденье можно легко открутить, потому что оно держится всего на двух болтах. Откуда я могу это знать? Мираж не может разговаривать вслух, и тем более он не может сообщать ценную информацию.

Стивен опять пошатнулся, и вновь с большим трудом удержался на ногах.

Падать нельзя, нужно идти. Осталось совсем немного…