Проклятие некроманта

Глава 31. Отец-инквизитор

Вайат снова и снова пересматривал листы пергамента, гадая, что с их помощью хотел сказать покойный Ирилатус. Первый содержал короткое послание, которое одновременно являлось и адресованным ему поздравлением, и чем-то наподобие завещания. Остальные два и вовсе были чистыми, будто отец-инквизитор что-то собирался на них написать, но не успел. Вайат даже подумал было, что Ровим во время осмотра подменил содержимое полотняных конвертов, но все три листа были схожими по качеству выделки и цвету, отличаясь в этом от пергамента, который обычно использовался в монастыре.

Не выспавшийся инквизитор потер глаза и снова всмотрелся в ровные строки. Строгий, чуть угловатый почерк, начисто лишенный завитушек и прочих украшательств, выглядел непривычно: большинство до этого виденных Вайатом документов вызывало ощущение, будто писавшие изо всех сил старались скрыть бессмысленность содержания за витиеватостью формы. Впрочем, почерк отца-настоятеля отличался - изначально не слишком аккуратный, за последние годы он стал и вовсе неразборчивым, насколько мог судить инквизитор по попадавшимся ему время от времени на глаза распоряжениям. Здесь же ровные буквы шли стройными рядами, собираясь в слова и предложения - простые и понятные на первый взгляд. Но Вайата не покидало ощущение скрытого смысла, упорно ускользавшего от его утомленного разума.

"Вайат, раз ты это читаешь, я поздравляю тебя с повышением до отца-инквизитора. Я верю, что у тебя все получится лучше, чем у меня. Отец-настоятель Ровим поможет тебе уладить формальности и введет в курс дела.

Помни: твоя кровь священна, она - ключ к истине. Не проливай ее понапрасну, но и не жалей при случае. Скорее всего, мнене удалось должным образом подготовить тебя к предстоящему. Я сожалею об этом и надеюсь, что ты поймешь меня и простишь.

Ирилатус"

Вайат в очередной раз покрутил письмо в руках, после чего пожал плечами и положил его на стол к остальным листам, а сам стянул сапоги и прилег на жесткую узкую кровать. Раздражающая слабость и некоторая странность происходящего вызывали в его душе нежеланный эмоциональный отклик, обычно предшествовавший вспышке священной ярости. Допускать этого было нельзя. Быстрого омовения, легкого завтрака и нескольких часов сна явно не хватило для восстановления сил после двух сложных боев с нежитью и последовавшего за этим спешного возвращения в столицу, во время которого лишь короткие передышки на обозных телегах и собственное упрямство держали его на ногах. Хорошо еще, что обошлось без серьезных ран - так, несколько царапин и многочисленные ушибы, на которые инквизитор не обращал внимание на фоне опустошения после ярости.

Ощутив во рту привкус крови, Вайат раздраженно хмыкнул. Подзабытая напасть, докучавшая ему в юности, стала ожидаемым, но неприятным следствием подобного переутомления. Это было уже четвертое носовое кровотечение за последние двое суток, минувшие с тех пор, как армия Империи спешно ретировалась в сторону столицы.

Инквизитор нащупал на прикроватном столике поясную сумку с оставшимися еще с дороги свернутыми лоскутами ткани, достал один бинт и нехотя поднялся. Зажав ноздри, чтобы не запачкать кровью свежую нательную рубаху, он босиком направился к стоявшему на столе кувшину с питьевой водой. Чтобы аккуратно смочить лоскут инквизитору требовались обе руки, из-за чего кровь свободно заструилась по подбородку. Вайат снова зажал нос, приложив к нему и к переносице холодную влажную ткань, а затем уселся на стоявший рядом стул. Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза. В этот раз кровотечение долго не прекращалось, и инквизитор, раз за разом сглатывая кровь, всерьез задумался о том, чтобы заглянуть к монаху-травнику. Но в конце концов его тело справилось с напастью самостоятельно, чему Вайат был несказанно рад.

Открыв глаза, он заметил следы крови на рубахе. Досадливо поморщившись, инквизитор стянул ее и поднялся, чтобы отправить в корзину с уже собранной для стирки походной одеждой. Пошатнувшись от неожиданного головокружения, Вайат оперся о стол и только после этого заметил на нем кровь. Попала она и на оставленные ему Ирилатусом листы пергамента. И результат этого инквизитору совершенно не понравился.

Лежавший сверху чистый лист, казалось, впитал попавшую на него кровь. Тонкими прожилками она расползлась по поверхности пергамента, формируя начертанные алым строки. Все тот же строгий, чуть угловатый ровный почерк. Магия.

Вайат закрыл глаза, из последних сил удерживая себя от вспышки священной ярости. Ирилатус не мог. Не должен был. Не имел права пользоваться магией. Он не просто так носил звание отца-инквизитора. Он действительно являлся своего рода отцом для самых молодых из них - пусть, строгим и безжалостным, но неизменно справедливым. Они знали, что Ирилатус был некромантом в прошлом - сам он никогда этого и не скрывал. Но его самоотверженное многолетнее служение инквизиции было ярким доказательством того, что даже самая темная и проклятая душа может найти путь к свету, если приложит достаточно усилий для этого. Теперь же... Что же теперь?

С трудом вернув себе внутреннее равновесие, Вайат открыл глаза и невольно скользнул взглядом по первым строкам, проявившимся на пергаменте.

"Вайат, пожалуйста, прочти это, прежде чем уничтожить. Ты в опасности. Не доверяй Ровиму,.."

Нахмурившись, инквизитор внимательнее перечитал написанное, чтобы удостовериться, что не ошибся. Для этого он даже склонился над зачарованным пергаментом, все еще остерегаясь брать его в руки. Смысл следующей строки и вовсе показался абсурдом.

"...он связался с демонами."

Немыслимо. Клятвопреступник обвиняет в ереси отца-настоятеля. Правда, чего Вайат уж точно не мог отрицать, так это того, что Ровим почему-то был не слишком рад его возвращению. Это настораживало. Испытывая смутное беспокойство, инквизитор продолжил читать.

"Я знаю, что первое, о чем ты подумаешь - уничтожить это письмо и проклясть меня, как обманщика и еретика. Ты имеешь полное право так поступить, но я прошу тебя сначала прочитать написанное до конца. Я действительно преступил данную более двадцати лет назад клятву, но только для того, чтобы попытаться спасти тебя. И я рад, что ты правильно понял мою подсказку. Второй лист активируется точно так же - достаточно одной капли твоей крови."

Вайат поморщился. Случайное стечение обстоятельств позволило ему прочитать скрытое послание, и теперь инквизитор сомневался в том, что вообще хотел бы знать о его существовании. Но теперь Вайат действительно чувствовал себя обязанным дочитать до конца. Врага нужно знать в лицо, кем бы он ни был - настоятелем-еретиком или инквизитором-клятвопреступником.

"Хорошо, если этот лист попадется тебе на глаза первым. В нем я дальше объясню суть ситуации. И не удивляйся первым строкам второго листа - это просто перестраховка, чтобы привлечь твое внимание и убедить прочитать все до конца."

Заинтригованный Вайат протянул было руку, чтобы вытащить второй лист, но одернул себя и продолжил читать.

"Теперь к делу. Ровим действительно связался с демонами. Последние десять лет или около того он находится по влиянием суккуба. Если мои выводы (и не только мои) верны - ее зовут Шунарра, так к ней неоднократно обращался отец-настоятель. Поначалу он был слишком неосторожен."

Вайат задумался. Это было серьезным обвинением. Очень серьезным. Суккубы подчиняли волю своих жертв через вожделение, со временем выпивая их душу. Обладая изначально женоподобной внешностью, эти демоны умели изменять свой облик в соответствии с предпочтениями выбранной жертвы, в своих пристрастиях не видя разницы между мужчинами и женщинами. Если отец-настоятель действительно был подчинен суккубом, то его ересь усугублялась еще и многолетней греховной связью.

Для дальнейшего чтения нужно было перевернуть пергамент, и Вайат, затаив дыхание, осторожно коснулся чистого края и тут же отдернул руку. Ничего не произошло. Осмелев, инквизитор ухватился за уголок листа и быстро перевернул его. Как он и ожидал, на обратной стороне также алели начертанные кровью строки.

"Я знаю, такими обвинениями не разбрасываются, но мою правоту несложно доказать. На левом плече Ровима есть метка - крупное подковообразное родимое пятно, похожее на ожог. Я уверен, что раньше его не было.Думаю, ты и без меня прекрасно знаешь, каким образом проверяются подобные метки."

Вайат хмыкнул. Еще бы он не знал. Метки одержимости проверялись раскаленной сталью и прикосновением инквизитора в священной ярости. Первое не причиняет боль, а от второго она была просто невыносима. И хотя демоны, в отличие от нежити, не погибали от прикосновения охваченного священной яростью инквизитора, но ощущения их, судя по всему, были далеки от приятных. На одержимых разного рода это также распространялось.

"Я не рискнул лично обвинить его в ереси. Прискорбно, но в глазах многих братьев мое темное прошлое ничем и никогда нельзя искупить. Я понимаю их недоверие, так что все это время был вынужден с этим мириться. Ты - другое дело. Твоя репутация безупречна, и главное сейчас для тебя - быть готовым ко всему.

Моя гибель - на руку Ровиму. И он вряд ли будет рад объявлению тебя моим преемником, так как наверняка рассчитывал возвысить того, на кого укажет подчинивший его демон. Но я оповестил нескольких братьев о своих планах и лишил Ровима возможности "потерять" мои распоряжения. Но ты все еще в опасности. Будь осторожен и внимательно наблюдай за своим окружением. К тому же, ты не одинок. На втором листе перечислены имена тех, кому ты можешь доверять и кто согласиться стать свидетелем во время суда над отцом-настоятелем, когда придет время. Прочти второе письмо."

Устало проведя пятерней по коротко остриженным волосам и только после этого заметив все еще сжатую в другой руке окровавленную рубашку, Вайат вздохнул, бросил одежду в корзину и опустился на стул. Он не питал особых иллюзий относительно своего будущего. Напротив, инквизитор ожидал, что из-за стремительного повышения ранга его жизнь усложнится, но чтобы настолько... Поколебавшись, он осторожно сдвинул сторону верхний лист пергамента и потянул к себе за краешек второй, все еще чистый.

Глядя на его незапятнанную поверхность, Вайат размышлял о том, стоило ли верить Ирилатусу. То, что отец-инквизитор прибегнул к запрещенному колдовству в попытке предупредить об опасности, вызывало в его душе смешанные чувства. Благодарность за то, что таким образом даже после смерти Ирилатус пытался его защитить. Непонимание того, почему обо всем этом он не рассказал раньше, ведь у отца-инквизитора была возможность поговорить с ним наедине. Горечь от осознания нарушенной его наставником клятвы. И вина за то, что невольно стал причиной этого. Впрочем, Вайат тут же рассудил, что последнее было излишним - точно такая же опасность могла угрожать любому другому, кого Ирилатус назначил бы своим преемником. Корень зла был сокрыт в одержимости отца-настоятеля. Если он действительно поддался влиянию суккуба, конечно же.

Секунду поколебавшись, Вайат направился к сапогам, оставленным им возле кровати. Вытащив из голенища одного из них небольшой нож, инквизитор вернулся к столу и осторожно уколол палец об острие, держа руку так, чтобы кровь попала на чистый пергамент. Как и было указано в первом письме, действительно хватило одной капли. На обращенной к нему стороне листа проявилась короткая записка.

"Вайат, не верь Ровиму, от этого зависит твоя жизнь и будущее инквизиции. Если ты читаешь это письмо первым - капни своей кровью на другой чистый лист и прочти сначала то, что написано там. Тогда многое станет понятнее, и мне не придется повторяться. Пожалуйста, просто доверься мне и сделай так, как я прошу. И прости за то, что я вообще впутал тебя во все это."

Инквизитор перевернул лист и просмотрел имена. Не все среди них были ему знакомы. Видимо, это были братья из других монастырей поменьше, управляемых ушедшими на покой из-за возраста или увечий инквизиторами. Среди людей, кто был обозначен заслуживающими его доверия, Вайат обнаружил в том числе и те имена, которые он называл сегодня во время заполнения списка павших в бою. Но куда более интересным инквизитору показался перечень братьев, кто по предположению Ирилатуса находился на стороне отца-настоятеля. Он задумался о том, насколько они осведомлены об истинной картине происходящего. Знают ли эти люди об одержимости Ровима? Или же суккуб их тоже подчинила, чтобы играть ими, как марионетками в кукольном театре?..

Вайат раздраженно тряхнул головой, заметив, что размышляет о ситуации так, будто одержимость отца-настоятеля уже подтверждена и не подлежит сомнению. Решив, что с проблемами следует разбираться по мере их поступления, инквизитор натянул сапоги и достал чистую нательную рубашку. Вовремя: раздался звон колокола - близилось время общей молитвы и положенного после нее обеда.

Одевшись, Вайат замер в размышлении о том, какое место выбрать для хранения писем. Он уже принял решение - о нарушении клятвы Ирилатусом никто не должен узнать. Так память о нем останется хоть сколько-то светлой. Не говоря уже тени, которую мог бросить поступок наставника на самого Вайата, что явно было бы на руку отцу-настоятелю. Такого преимущества инквизитор не собирался ему предоставлять даже в том случае, если подтвердится невиновность Ровима.

Впрочем, пряча пергамент обратно в конверты, инквизитор невольно улыбнулся предусмотрительности Ирилатуса. Алые строки второго письма заметно побледнели, а на первом листе и вовсе уже не были видны. Если инквизитор понял все верно, то буквально через пару минут пергамент снова будет выглядеть совершенно чистым, но при необходимости он сумеет освежить в памяти написанное, окропив листы своей кровью и прочитав все снова. Колдовство вызывало у Вайата отвращение, но наставник обставил все так, что ничего греховного в самой активации зачарованных предметов не было. Инквизиторы использовали свою кровь для самых разных ритуалов, в том числе - для демонстрации истинной природы некоторых вещей и существ. Так что с этой точки зрения он не делал ничего предосудительного. Вайат оставил конверты на столе и, погрузившись в невеселые мысли, отправился на общую молитву.

Несколькими часами позже, стоя у алтаря, он скользил взглядом по обращенным к нему лицам инквизиторов, монахов и послушников. Лучи заходившего солнца пробивались сквозь витраж за его спиной, из-за чего казалось, будто тело Вайата окутывало огненно-алое свечение. Он смотрел на братьев и думал о том, скольким из них будет стоить жизни его возвышение, если подозрения Ирилатуса подтвердятся.

Отец-настоятель неспешно подошел к нему, торжественно преподнося на вытянутых руках церемониальную булаву из вороненой стали с рубиновой инкрустацией. Следуя давней традиции, Вайат коснулся ладонью шипастого навершия, после чего взял священное оружие за рукоять, окропляя ее своей кровью. Ровим склонился перед молодым отцом-инквизитором, а следом опустились на колени остальные присутствовавшие. Глядя на затылок настоятеля, Вайат ощутил жгучее желание опустить на него тяжелое навершие булавы. Но вместо этого - лишь скромно улыбнулся и попросил всех подняться.

А по возвращении в свою келью Вайат обнаружил, что письма со стола исчезли, будто их там никогда и не было.