Проклятие некроманта

Глава 44. Видения во тьме

Сколько себя помнил Сардуус, в чужих стенах его всегда мучила бессонница. Побочное действие старого заклинания, при помощи которого король-маг Сайрэс запечатал пророческий дар своего младшего сына, когда последний приступ спонтанного ясновидения едва не стоил тому жизни. Так впоследствии принцу рассказывали придворные.

Сам он почти ничего не помнил о случившихся тогда событиях. Говорили, что это был день его пятилетия, и в тот момент, когда король зашел в игровую комнату, чтобы поздравить сына и обновить на нем защитные заклинания, Сардуус закричал. И что тогда же впервые дал о себе знать доселе дремавший в нем магический талант. Он воплотился в волне ревущего пламени, вспыхнувшего вокруг принца огненным кольцом. Говорили, что обошлось без жертв только благодаря скорости реакции короля-мага, бесстрашно бросившегося к своему сыну и крепко удерживавшему его в объятиях до прекращения приступа.

И все же, Сардуус кое-что тогда запомнил. Это был образ стоявшего на пороге игровой комнаты чужака в королевских одеждах, с мертвенно бледным лицом и холодными черными глазами, столь непохожими на зеленовато-синие глаза его отца.

В темноте отведенных покоев во дворце Империи, разум принца вцепился в это воспоминание, а вслед за ним - в размышления о короткой вспышке ясновидения, настигшей его несколько дней назад в присутствии короля. Вопреки мнению некоторых провидцев, его отец всегда разделял такие понятия, как ясновидение и прорицание. Первое он считал, несомненно, ценным талантом. Только польза от него зачастую сводилась к нулю из-за неконтролируемого проявления. Результатом же могло стать безумие, если разум ясновидца окажется слишком слаб и нестабилен. Из-за этого Сайрэс называл прорицание куда более заслуживающим внимания занятием. В нем главную роль играл опыт и умение концентрироваться на интересующем объекте или событии. Полезный навык, который можно отточить до совершенства и использовать по необходимости, хоть и с оговоркой, что для точного результата необходим правильный выбор способа прорицания, а также определенная склонность к этому занятию. Король-маг учил прорицанию обоих сыновей, но у младшего получалось лучше. Запечатанный дар ясновидения дал ему склонность к этому.

Сардуус, будто опытный пловец, рывком вынырнул из глубины неудобного ложа. Разумом он понимал, что обилие перин и подушек - это попытка хозяев обеспечить ему хотя бы подобие того комфорта, к которому он привык дома. Но чувства твердили, что все было не то и не так. Жесткие простыни, пропахшие пылью одеяла и вездесущие сквозняки были лишь вершиной той горы причин для неудовольствия. И она медленно, но верно давила на моральное равновесие принца.

Бессоница... Она делала Сардууса еще более нетерпеливым и раздражительным. Каждый раз маг задумывался о том, чтобы покрыть пол отведенных ему покоев вязью заклинаний, наложенных на его комнаты во дворце отца. Но вскоре приходил к выводу, что подобная инициатива наверняка была бы превратно истолкована хозяевами. В те редкие дни, когда Сардуус оказывался в полевых условиях, было проще - там он мог колдовать как угодно. На чужой же территории альтернативой были лишь сонные чары, но использовать их в первые ночи на новом месте принц не собирался из соображений безопасности.

Откинув полог, Сардуус залюбовался лунным светом, проникавшим в комнату сквозь застекленное окно. Ночь на исходе зимы выдалась морозной и ясной, и зависшая в небе полная луна избавляла мага от необходимости зажигать свечи или создавать магического светляка.

В детстве принц любил проводить такие ночи в тишине королевского сада, наблюдая за бесконечным танцем призрачных теней от колышущихся на ветру ветвей деревьев. Иногда компанию ему в этом занятии составлял Сартимус. Но наследному принцу быстро наскучивало медитативное наблюдение, и он развлекался тем, что пытался напугать младшего брата, придавая теням формы различных чудовищ. Повзрослев, маг с улыбкой вспоминал об этих проделках. Но тогда, в детстве, некоторые из этих иллюзий казались слишком реальными.

Вспомнив о Сартимусе, маг невольно задумался о том, насколько удачным будет его визит к эльфам. А вслед за этим потянулись мысли о неугомонном характере его старшего брата. Вырос бы он другим, окажись Сардуус наследным принцем? Рожденные разными матерями, принцы были ровесниками, но даже столь малая разница - всего десяток дней - определила их судьбы. Младший сын Сайрэса не считал своего брата недостойным королевского звания, напротив - его волевой характер и целеустремленность могли стать фундаментом для стабильного правления железной рукой, а выдающийся талант к созданию боевых иллюзий и призыву магических существ уже неоднократно доказал свою полезность в бою, но... Сардуус, к собственной досаде, никак не мог избавиться от ощущения несправедливости судьбы.

Подавив всколыхнувшуюся в душе горечь, принц почувствовал, насколько успел продрогнуть, сидя на краю кровати. Он потянулся к висящей в изножье теплой накидке и замер. Темнота в ближайшем к нему углу комнаты колыхнулась - Сардуус заметил это краем глаза. Он заколебался, решая - позвать на помощь, метнуть в злополучный угол огненный шар или просто списать увиденное на обман зрения в неверном лунном свете. В покоях никого не могло быть - сеть сигнальных чар оповестила бы о незваном госте не только самого Сардууса, но и боевых магов, расположившихся в соседних комнатах. Принц медленно повернул голову и присмотрелся повнимательнее. Ничего. Просто пустой темный угол. Небольшой магический светлячок, сорвавшийся с его пальцев, позволил в этом убедиться воочию.

Сардуус медленно выдохнул. Погасив светляка, он взял накидку и набросил ее на плечи, после чего спустил ноги на пол. Поморщившись от прикосновения ледяных пальцев сквозняка, маг наощупь нашел остроносые войлочные туфли и с удовольствием нырнул в них. Испытанный минутой ранее страх отдавался неприятным жаром в щеках и кончиках пальцев, поэтому Сардуус, недолго думая, открыл окно и подставил лицо колючему дыханию зимней ночи.

Понял ли король, что запечатывающее заклинание ослабевает, а видения его сына были порождены пророческим даром, а не дымом сожженных ароматических трав? Принц не знал ответа. Ни на этот, ни на другие вопросы, сама постановка которых вызывала у него неприятные ощущения в груди.

Стоит ли вообще говорить об этом с Сайрэсом? К чему приведет этот разговор, если он состоится?

И почему в последних мгновениях видения туман расступился, и принц увидел человека, удивительно похожего на чужака из его детского воспоминания?

Тьма в углу рядом с ним снова колыхнулась. Сардуус втянул воздух сквозь зубы и устало прикрыл глаза.