Пропавшие девушки

ГЛАВА 9

По словам Соланж, Джун Спенсер была трудным ребенком. Безотцовщина, она жила с матерью в Филадельфии, и к пятнадцати годам в ее биографии числились четыре исключения из разных школ, полдюжины арестов, два передоза и попытка перерезать вены.

— Мать у нее не лучше, — сказала Соланж и развела руками, словно говоря «сами понимаете». — Она столько раз лечилась от наркозависимости, что и не сосчитать, про список судимостей я уж молчу. В Центре криминальной юстиции уже впору скамейку в ее честь называть. Неудивительно, что из Джун выросло что выросло.

Джози чуть заметно ощетинилась. Она не понаслышке знала, каково это — расти с такой матерью. Если Соланж говорила правду, она не могла не знать, что Джун, скорее всего, была беспомощной жертвой творившегося вокруг хаоса: ребенок, которому некуда идти и не к кому обратиться за помощью, заложница деструктивного образа жизни матери. Иногда — невольная участница. Джози отбросила эти мысли и обратила все свое внимание на Соланж:

— Как же вышло, что Джун поселилась здесь?

Соланж насмешливо закатила глаза, но поймала серьезный взгляд Джози и перестала гримасничать.

— Дирк вбил себе в голову, что это его крест. Он не хотел, чтобы девочка кончила так же, как его сестра. Их с сестрой вырастила мать-одиночка, она умерла, когда обоим было лет по двадцать, поэтому кроме него у Джун родственников не было. Он долго уламывал сестру, но в конце концов они договорились, что Джун поживет с ним, на пробу. Он хотел ее удочерить.

— А сестра была против?

Соланж кивнула.

— Да. Сука, ее хлебом не корми, дай только гадость сделать. Она и Джун-то отпустила только потому, что нарушила испытательный срок и села на шесть месяцев, и в опеке сказали, что либо она временно назначает опекуном Дирка, либо Джун отправят в фостерную семью.

— Как давно это было? — спросила Джози.

— Года два назад. Ей как раз исполнилось пятнадцать.

— Тогда вы и расстались?

У Соланж поникли плечи. Бармен отправил ей по стойке стакан колы, и Соланж слабо улыбнулась в ответ. С болью в глазах она произнесла:

— Да. Я понимала, что Дирк молодец, что он хочет спасти племянницу, правда понимала. Но я на десять лет его младше. Я думала, что мы обустроимся, заведем семью. Такой у нас был план. Брать к себе травмированного подростка, которого штормит без конца, — этого мы даже не обсуждали.

— И вы ушли?

— Я пыталась дотянуть. Я сказала себе, что через несколько лет ей стукнет восемнадцать, и тогда мы с Дирком, наверное, сможем зажить своей жизнью, но меня не хватило. Даже когда я ушла, мы с Дирком поддерживали связь; мы думали, что расстались временно, но потом стало ясно, что мы идем в разные стороны. Дирк просил меня заходить почаще и служить «положительным примером женщины» для Джун, поэтому я делала все что могла. Я старалась сойтись с Джун поближе, ради Дирка, но она была вещь в себе.

Джози подумала, что можно узнать у Рэя или у Ноя, случалось ли дейтонской полиции арестовывать Джун, но сама она не помнила никаких происшествий с ее участием.

— А здесь у нее были какие-нибудь проблемы?

Соланж поставила стакан на стойку и поболтала соломинкой в бурой жидкости, отчего кубики льда в коле звякнули.

— Она оказалась не такая уж и плохая, мы думали, будет хуже. У нее были проблемы в школе из-за прогулов, и еще пару раз Дирк поймал ее, когда она курила травку. Обычные сигареты она тоже курила. Дирку это не нравилось. Но чаще всего она была очень подавленная, отстраненная. Дирк организовал ей психолога дважды в неделю. Мы так и не узнали, был ли от этого толк; может, она вообще с этим психологом не разговаривала. Она как раз училась в старших классах, поэтому Дирк всегда за ней присматривал, но друзей так и не завела.

— А как с оценками? — спросила Джози.

— Не особо. Кое-как тянула. Дирк хотел, чтобы она вступила в какой-нибудь школьный клуб, но она сказала, что эти клубы никуда не годятся. — Она закашлялась, чтобы скрыть смешок. — По правде говоря, она сказала что-то вроде «не нужны мне эти ваши говноклубы». Но обычно она была просто очень подавленная. Вы здесь выросли?

— И родилась, и выросла, — ответила Джози.

— Тогда вы понимаете. Подростку здесь совершенно нечем заняться, ну разве что в школе он звезда или найдет себе нишу.

Она была права. Подростком Джози тоже, бывало, ввязывалась в неприятности, но источником ее проблем была по большей части ее мать. Потом мать уехала, но Джози до сих пор помнила это странное чувство оторванности от мира в преддверии взросления. Заняться чем-нибудь по-настоящему интересным тебе еще нельзя, не доросла. Вокруг все только и думают, как бы выпить, или заторчать, или и выпить и заторчать сразу, и посмотреть, что получится. Попробовать, что будет, если нарушить границы. Если не заведешь компанию в школе, то болтаешься на краю, жаждая попробовать жизнь на вкус, но не имея ни малейшей возможности. Что ж тут еще остается, тем более в таком городке, как Дентон, — разве что ввязаться в неприятности. Пусть даже Дентон считался настоящим городом, в нем было много от захолустного поселка со всеми его характерными чертами и бедами.

Подростком Джози мало с кем дружила. Единственным, кто по-настоящему ее понимал, был Рэй. Когда она вдруг решила бросить Дентон ко всем чертям и отправиться в колледж, остальные над ней смеялись, и только Рэй был на ее стороне.

Пожив в городе размером с Филадельфию, Джози понимала, что такой девушке, как Джун, Дентон должен был казаться самым унылым местом в мире.

— Она поддерживала контакт с друзьями из Филадельфии? — спросила Джози.

— Сначала да, но потом Дирк сказал, что не будет отпускать ее к ним в выходные, и друзья постепенно отвалились. Где-то через год никого не осталось. Мне кажется, она была довольно одинока. Дирк делал все, что мог, я уже говорила, и я старалась завязать с ней какие-то отношения, потому что он очень просил, но ей было очень плохо. Когда она убежала, я ничуть не удивилась.

— Она вернулась в Филадельфию?

— Дирк так и подумал, да, но ее там никто не видел. Тогда Дирк с сестрой убедили себя, что ее кто-то украл.

По коже у Джози побежали мурашки.

— Почему они так решили?

— Мне кажется, просто потому, что не смогли ее найти. Он пошел в полицию, а потом они с сестрой обратились в полицию в Филадельфии, но так никого и не нашли.

Джози нахмурилась.

— Это было год назад?

Соланж кивнула:

— Да. Она не взяла с собой телефон, но кое-что из личных вещей пропало. Была у нее такал страшная обтрепанная почтальонская сумка. Джун ее повсюду за собой таскала. Сумку мы так и не нашли.

Джози решила, что непременно заставит Ноя поискать сведения о девочке.

— Она исчезла из дому?

— Да. Утром в субботу Дирк поехал на техосмотр, а когда вернулся, Джун уже не было.

— Были признаки того, что в дом входили чужие? — спросила Джози.

— Никаких. Она просто растворилась. Мы говорили со всеми соседями — есть там одна старушенция, во все свой нос сует, — но никто ничего не видел. Мы подумали — ладно, я подумала, — что, может быть, она ушла подальше в лес и, ну, убила себя, или еще что-то такое.

Джози по опыту знала, что такой сценарий встречается в Центральной Пенсильвании куда чаще, чем хотелось бы.

— Вы искали в лесу?

— Дирк позвал на помощь учителей из школы. Времени ушло — не одна неделя, но обыскали мы все. Никаких следов. Никто ничего не видел. Дирк пытался дать объявление в новостях, но там ему сказали, что сбежавшими подростками не занимаются. Он распространял в городе листовки, но без толку.

Тут Джози ощутила укол узнавания.

— На момент исчезновения у Джун были темные волосы и куча пирсинга на лице, — сказала она. — В бровях и в носу, правильно?

— Да. Точно. Дирк этого всего терпеть не мог, но мамаша ей что угодно позволяла.

Из глубин памяти поднялось воспоминание. Упоминание о листовках, вот что его разбудило. Джози уже видела лицо Джун: она была старше, чем на фотографиях с холодильника Дирка, лицо в пирсинге, и все же это была одна и та же девочка. Джози тогда спросила шефа, отчего полиция не помогает в поисках, а шеф ответил, что они уже бросили на эти поиски столько сил, сколько могли, однако, по его личному мнению, девочка, скорее всего, вернулась в Филадельфию, к прежней компании. А в Филадельфии своя полиция есть. Джози приняла объяснение как должное. У нее не было причин сомневаться или раскапывать подробности. Из Дентона, бывало, сбегали: проблемные подростки, подростки, у которых дома был ад кромешный, подростки, пристрастившиеся к наркотикам. Родня пыталась вернуть этих детей в лоно семьи, однако пыталась, скажем так, вполсилы. До побега подросток успевал так накуролесить, что его исчезновение приносило семье лишь облегчение. Печально, но факт — по работе Джози знала массу таких случаев.

Но исчезновение Джун Спенсер не укладывалось в привычные рамки, по крайней мере теперь, когда Джози знала подробности. Исчезновение Джун сочли побегом по одной-единственной причине: из-за богатой на беды биографии девочки. Однако, побывав у Дирка Спенсера — на выселках, как говаривали в Дентоне, — она убедилась, что Джун не могла просто так взять и уйти. На много миль вокруг тянулись леса. Если девочка и ушла, то точно зная куда, и не одна. Возможно, решив убежать, она просто пошла по горной дороге в одиночестве, а потом ее подобрал какой-нибудь водитель, но так или иначе, убежать из дома Дирка в одиночку, пешком, она никак не могла. Допустим, ее подвезли, но добралась ли она туда, куда стремилась, или нет — это уже другой вопрос. Джози понимала, почему Дирк не прекращает поисков.

— Дирк часто ездит в Филадельфию? — спросила Джози.

— Почти никогда. Он терпеть не может Филадельфию.

— У него есть там какие-нибудь постоянные знакомства?

— Кроме сестры? Нет.

— Возможно, какой-нибудь старый друг, который подался в банду?

Соланж округлила глаза и указала на телевизор:

— Ах да, конечно. По телевизору же говорили, что эти, в машине, были бандиты. А из какой банды?

— Из «Двадцать третьей», — ответила Джози. — Латиносы.

Соланж поразилась еще больше, хотя больше было уже некуда.

— Я понятия не имела, что у Дирка есть друзья в Филадельфии, тем более бандиты! Вы его, э-э, видели?

Джози кивнула; она понимала, к чему клонит Соланж.

— Он такой, ну, ботан. Не как эти крутые парни, понимаете? У него все книги, да театр, да история искусств.

Джози вспомнила книжные полки по стенам Дирковой гостиной.

— Да, я заметила.

— Он, наверное, даже стрелять и то не умеет.

Тем утром он и в самом деле был безоружен. И единственный из всех ехавших в машине пристегнулся. Он был не такой, как остальные парни. Они заехали за ним домой. Он сел в машину сам, без принуждения. Но он был не такой.

За прошедший день Джози узнала немало. Но картинка никак не складывалась.