Пропавшие девушки

ГЛАВА 16

Шишковатые пальцы Лизетты Мэтсон управлялись с игральными картами легко, как в цирке. Джози всегда восхищала ловкость, с которой бабушка раскладывала пасьянсы. А если рядом случалась Джози, они играли в «королей по углам».

Сейчас бабушка с внучкой сидели за столом в кафетерии Роквью-Ридж, единственного в Дентоне дома престарелых. Дело было после обеда, и большинство здешних обитателей отдыхали в креслах-каталках или за столом — читали книги, решали кроссворды или негромко разговаривали. Какой-то мужчина, отталкиваясь ногами от пола, ездил от медсестры к медсестре и жаловался «Шерри украла у меня гортань», всякий раз прижимая к отверстию в горле специальный аппаратик, который помогал ему говорить. Рак гортани. Джози забыла имя этого человека, но помнила, что бабушка о нем рассказывала. Бабушка знала диагнозы всех и каждого. Для того чтобы этот человек мог дышать, врачи сделали у него в горле стому, после чего говорить он мог только с помощью искусственной гортани. Медсестра в голубом, катившая мимо двери каталку с лекарствами, кивнула ему приветливо и остановилась.

— Ну-ну, Элтон, зачем же Шерри твоя гортань?

Он снова прижал аппаратик к горлу. Голос звучал механически.

— Затем, что она сука, — ответил он и молча рассмеялся.

Женщины в комнате, и с ними Лизетта, закричали:

— Заткнись, Элтон!

Медсестра задержалась и нахмурилась.

— Не ругайся, Элтон, — пожурила его она.

— Этот тип только и делает, что всех достает, — пробурчала Лизетта. — А уж какие гадости он говорит нам, когда рядом нет медсестры. Послушать его, так бедная Шерри каждую неделю ворует его гортань. Можно подумать, его хоть раз без нее видели. Отобрать бы ее да засунуть ему в…

— Ба! — прошипела Джози, подавив смешок.

Лизетта с невинным видом похлопала глазами, словно говоря: «А что я такого сказала?» — и снова уставилась в карты.

На противоположном конце комнаты Элтон жестом отогнал медсестру и покатился назад к телевизору в углу комнаты. Передавали местные новости.

Проследив за его взглядом, Джози увидела, как на экране мелькнуло старое фото из сети Джун Спенсер, а под ним, огромными жирными буквами под насупленным личиком — «НАЙДЕНА, ЖИВА». Неужели Тринити Пейн не нашла на ее страничке фотографии получше, подумала Джози. Или Джун никогда не улыбалась? Судя по тому, что говорила Соланж, это было вполне в ее духе. Картинка сменилась; теперь на экране была Тринити Пейн, стоящая у штаб-квартиры полиции Дентона. На репортерше была та же куртка, что и два дня назад.

Взглянув на левую руку Джози, Лизетта выложила последнюю карту.

— Милое колечко.

Джози натянуто улыбнулась.

— Люк сделал мне предложение, — сказала она.

Лизетта подняла левую бровь.

— С этого и надо было начинать.

Она положила на середину стола стопку карт рубашкой вверх, и Джози перехватила ее руку.

— Извини. Надо было позвонить.

— Полагаю, ты согласилась, иначе откуда кольцо.

Джози вытащила первую карту.

— Да, — сказала она. — Я согласилась.

— А я с ним даже не знакома, — сказала Лизетта. — И ты ведь до сих пор не разведена. Знаешь, измена — это еще не самое худшее. Бывают вещи и похуже.

— Не начинай, — сказала Джози.

— Я просто хочу сказать, — продолжала Лизетта, — что измены случаются сплошь и рядом, многие пары сумели их пережить. По-моему, семейные психологи только этим и кормятся. А вы еще даже развод не подписали. Переехали бы в тот большой дом, который ты только что купила, а старый сдавайте внаем. Может, вам просто надо начать все сначала.

Джози закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Бабушка была права. Измена — это еще не самое худшее.

Она это точно знала, потому что на совести Рэя дела и похуже. С изменой она еще кое как смирилась бы. По крайней мере, попыталась — но изменой дело не ограничилось. Произнести это вслух она не могла, не знала таких слов, которыми смогла бы рассказать об этом бабушке. Лизетта очень любила Рэя. Он занимал в ее жизни то же место, что и Джози, и больше десяти лет был рядом. Когда Лизетте было немного за шестьдесят и она еще жила одна в собственном доме, летом Рэй ходил к ней косить траву, а зимой — убирать снег. Он делал в доме мелкий ремонт и ездил за лекарствами. У Лизетты были Рэй и Джози, и больше ей ничего не было нужно.

— Можно даже уговорить Рэя посещать «Анонимных алкоголиков», — добавила Лизетта.

— Хватит, ба.

После того как Лизетта в третий раз упала у себя дома, она переехала к Рэю и Джози и прожила с ними почти год. Разум ее был по-прежнему остер, но тело начинало сдавать.

— Я не больная, — говаривала она. — Я просто старая.

Остеоартроз сковал ей колени и бедра, и двигаться ей становилось все тяжелей. Она обзавелась сначала тростью, потом ходунками, но наотрез отказалась от замены суставов, как бы ни была та необходима, сказав, что слишком стара, чтобы подвергать свое тело таким испытаниям. С болью она как-то справлялась, но когда ей исполнилось семьдесят два, стало ясно, что ей нужен более плотный уход, которого Рэй с Джози обеспечить не могли.

Это разбило сердце и Рэю, и Джози, но они принялись искать подходящий дом престарелых. Роквью-Ридж был не из дешевых и даже не из лучших вариантов, но он был ближе всего, а Джози хотела, чтобы бабушка была рядом. Она знала, что Рэй до сих пор втайне посещает Лизетту. Джози рассказала бабушке о его измене, но без подробностей. Еще она знала, что бабушка сурово поговорила с Рэем, но простила, потому что очень его любила.

— А Рэй об этом предложении знает? — спросила Лизетта.

Джози кивнула. Лизетта выбрала короля пик и положила его наискосок от стопки карт. Потом тут же выложила королеву червей и валета треф, а Джози снова взяла карты из стопки.

— Да, я сказала ему два дня назад. Обсудить возможности не было — да и незачем, мы не сойдемся обратно. К тому же у нас сейчас дел невпроворот, — и она кивнула, указывая на телевизор.

Глубокие морщины на тонком бледном лице Лизетты сложились в сердитую гримасу.

— Это просто ужасно, — сказала она. — Надеюсь, девочку Коулман тоже найдут. Бедная ее мать. Потерять дитя…

Ее голос надломился. Из рукава свитера она извлекла мятую салфетку и вытерла глаза. Джози положила карты на стол лицом вниз и погладила бабушку по руке. Лизетта всегда думала в первую очередь о матери — когда провалился под лед и утонул в пруду мальчишка, когда девочку-подростка сбил насмерть пьяный водитель, когда взрослый мужчина умер от передоза героином, Лизетта всегда думала об их матерях. С тех самых пор, как Джози было шесть, и ее отец ушел в лес за их трейлером и застрелился, не оставив ни записки, ни объяснения, не выказывая никаких признаков депрессии. В тот день Лизетта потеряла свое единственное дитя, и эта боль навсегда осталась с ней.

Джози была еще совсем маленькой, и потому боль утраты оказалась не слишком велика. Она помнила отца хорошим, но воспоминаний было мало и их трудно было вызвать в памяти. Больней всего было то, что он бросил Джози одну с матерью, чудовищем, которое хватало ее за руку и заставляло держать ладонь над огнем плиты, пока девочка не начинала умолять о пощаде. А когда мать уставала от дочери, наступал черед стенного шкафа — иногда на несколько дней кряду.

В нежном возрасте девяти лет, когда они подружились с Рэем, он вручил ей маленький голубой сверток, в котором был фонарик, запасные батарейки, пожеванная собакой первая книга из серии о Гарри Поттере, его любимая фигурка Стрейча Армстронга и пара батончиков мюсли. «Спрячь в шкафу, — сказал он, — и когда она тебя снова туда посадит, ты не пропадешь. И страшно не будет». В длинные, полные отчаяния часы она пользовалась его подарком, и это было почти то же самое, как если бы Рэй был там, рядом с нею.

После самоубийства отца Лизетта беспрестанно пыталась отвоевать опеку над внучкой, но проигрывала один суд за другим. Лишь когда Джози исполнилось четырнадцать, а мать ушла под покровом ночи и исчезла навеки, девочка наконец смогла сбежать и остаться у Лизетты. Жить ей стало лучше — еда, распорядок дня, собственная спальня. Она даже ходила в кино и ездила отдыхать на каникулах. Рэй всегда был рядом. Мало-помалу жизнь ее стала неотличима от жизни других ребят из класса, а воспоминания о тех темных годах были заперты в глубоких подвалах памяти.

Лизетта чихнула, и внимание Джози вновь вернулось в настоящее.

— Прошу прощения, — сказала бабушка, скатала салфетку в шарик и вновь убрала в рукав свитера. Она взяла из стопки новую карту и тут же отправила ее в угол напротив первой: это был король червей. Джози положила сверху даму треф.

Тишину столовой прорезал громкий женский голос. Джози и Лизетта повернулись к двери. От сестринского поста доносилось:

— …разместить не удастся. Мы не можем ее принять.

Порыв холодного воздуха пронесся по комнате, пощекотал ноги Джози сквозь джинсы. Ведущие в холл двойные двери распахнулись, послышалось металлическое звякание и повизгивание резиновых колес. Новый постоялец. Нежеланный гость. Вслед за этим она услышала голос Рэя:

— Нам больше некуда ее девать.

Джози вскочила с места и пробралась в холл, где сразу же заметила Рэя: тот стоял у сестринского поста, одну руку положив на высокую стойку, а другой указывая на каталку. По бокам от каталки вытянулись два парамедика. Лицо девушки не было ни исхудавшим, ни осунувшимся, как можно было бы ожидать, — лишь бледным до прозрачности. Бесчисленные сережки в бровях и носу, которые Джози помнила по листовкам с ее портретом и подписью «Пропал человек», исчезли. Немигающий взгляд был устремлен в потолок. Длинные темные волосы сбились в колтун. Не знай Джози, кто это, она могла бы принять девушку на каталке за труп.

Но это был не труп. Джози знала это точно: ведь Джун Спенсер нашли живой.