Пропавшие девушки

ГЛАВА 39

Джози знала немного женщин, способных сравниться статью с могучей Кэрриэнн Крейтон: роста в ней было шесть футов, и мускулы заменяли ей обычные женские изгибы и округлости. Люк в женском обличье. При этом близнецами они не были. Кэрриэнн, на пять лет старше брата, жила в трех часах езды, в глухом медвежьем углу, где был всего один светофор на весь округ. Джози видела ее лишь дважды. Впрочем, они неплохо ладили, хоть Люк и предупреждал, что Кэрриэнн может быть и резкой, и ершистой.

Джози нашла ее в комнате для посетителей в крыле хирургии. Кэрриэнн ходила от стены к стене — рваные выцветшие джинсы, заляпанные грязью мужские рабочие ботинки с окованными железом носками, джинсовая куртка поверх байковой рубашки, которая знавала лучшие дни. Светлые волосы, в которых уже появились первые ниточки седины, были стянуты в хвост. Лицо у нее опухло, глаза покраснели. Завидев Джози, она молниеносно пересекла комнату и крепко обняла. Ее растерянное лицо подтверждало: все — правда.

Несясь в госпиталь, Джози, чтобы не скатиться в истерику, перечисляла по памяти все вопросы, которые у нее появились. Она, Джози, не просто невеста полицейского, она сама полицейский. Только так она могла сдержать себя, не дать себе вдавить в пол педаль газа, рвануться вперед и вылететь с дороги где-нибудь на обочине.

Чувствуя, что ноги вот-вот ее подведут, она шагнула назад и упала в ближайшее кресло. Кэрриэнн рухнула в кресло рядом, подалась вперед и стиснула ладонь Джози. Странно и страшно было видеть такое неприкрытое расположение с ее стороны, словно они много лет уже были родственницами, однако у Джози сложилось впечатление, что этим Кэрриэнн успокаивает скорее себя, нежели ее. Впрочем, Джози не возражала. В таких материях она не разбиралась. До появления Люка существовало всего два человека, которые были ей небезразличны, — бабушка и Рэй, — и им в опасности бывать не доводилось. Люк вошел в ее жизнь как глоток свежего воздуха в тот самый миг, когда творящееся вокруг дерьмо грозило удушить ее. Когда ее отстранили от работы, она смогла пережить это во многом благодаря ему. Она любила его добрый нрав, его улыбку, его тело — тело, которое в эти минуты сражалось за жизнь. Она жалела о том сообщении, которое послала. Сейчас это все было так неважно. Ей очень хотелось верить, что эти слова не станут последним, что он от нее услышал.

— Что случилось? — спросила она у Кэрриэнн.

Сестра Люка оглядела комнату, словно только теперь осознав, где она находится, и заметив обтянутые винилом кресла и старые потрепанные журналы. В руке у нее была скомканная в шарик салфетка. Кэрриэнн сжала пальцы.

— Мне сказали, что это случилось на парковке у казармы. Он только что вернулся со смены. Его подстерегли и застали врасплох. Выстрелили дважды. В грудь.

Джози закрыла глаза. Она могла думать лишь о его сердце. В грудь стреляют убийцы. Как только он не умер сразу! По щекам побежали горячие соленые дорожки слез.

— Ох, ну не надо, — торопливо заговорила Кэрриэнн, положила руку Джози на плечи и притянула ее к себе в неловком объятии. — Он сильный. Он выживет.

Но и Кэрриэнн, и Джози знали, что это лишь слова. Просто слова, которые говоришь себе, когда ждешь исхода, над которым не властен.

— Какой калибр?

— Что? — переспросила Кэрриэнн.

— Какого калибра были пули?

Никому другому Джози не стала бы задавать этот вопрос, но Кэрриэнн и Люк стреляли по мишеням и охотились с тех пор, как достаточно подросли, чтобы удержать ружье, а значит, приобщились к оружию значительно раньше большинства остальных людей.

— Тридцать-тридцать, — сказала Кэрриэнн.

— Охотничья винтовка.

Кэрриэнн кивнула.

Практически в каждом доме любого заштатного городишка Пенсильвании можно было найти охотничью винтовку калибра тридцать-тридцать. Охотник отлично знал, что делает с человеком пуля этого калибра — иная глубоко вонзается в тело, а иная, поразив цель, распадается на части и крушит все на своем пути. Люку повезло, что он остался жив. Пока — жив.

— Говорят, стреляли из лесу, — сказала Кэрриэнн.

— О боже.

Должно быть, это случилось неподалеку от того места, где они недавно развлекались. Казармы были с трех сторон окружены лесом. Некто заранее спрятался среди деревьев и стал поджидать Люка со смены. Люка ли? Или любого другого? Джози вспомнила коричневый конверт на кухонном столе. Дело Джинджер Блэкуэлл, в котором зияли бесчисленные дыры. И второй конверт, в машине, содержавший доказательства того, что Джинджер не лгала об изнасиловании. Что, если Люк попал на мушку потому, что сунул нос в это дело? Очень похоже на то! Или она опять все накручивает? Нет. На этот раз она была уверена. Его специально поджидали на парковке после смены. Именно его.

Кто мог знать о том, что он сунул нос в дело Блэкуэлл? Дениза наверняка догадывалась, но ее, кажется, гораздо больше интересовал сам Люк. Он взял папку с делом на руки — это мог видеть кто-нибудь в казарме. Возможно, этот человек еще не знает, что он отдал дело Джози и позвонил Денизе насчет медицинских данных.

Но если кто-то знает, что он отдал дело Джози, и знает, что она начала копать дело Джинджер Блэкуэлл, не значит ли это, что она, Джози, будет следующей?

Она огляделась. У входа в госпиталь стояли двое полицейских из полиции штата, и еще один — у дверей, ведущих в хирургическое крыло. Вот и вся охрана. Обычно, если был ранен правоохранитель, от братьев по оружию было просто не протолкнуться. Они были повсюду. Они охраняли своего.

— Где все? — спросила она.

— Прочесывают лес, — ответила Кэрриэнн. — Ищут того, кто подстрелил Люка.

Ищут, но не найдут. Потому что этот человек — один из них. Он сумеет спрятать след. Скорее всего, он и сам сейчас там, с ними, ищет сам себя. И ведь всех одурачит. Никто и не подумает, что свой может пойти против своего. А может быть, убийце помогли? Может быть, он там не один? Джози подумала об окружном прокуроре, о Джимми Лэмсоне, о туманном отчете по делу Блэкуэлл. Четверых полицейских, работавших над делом Блэкуэлл, вскоре перевели по новым местам службы. Зачем — чтобы не задавали вопросов? Чтобы человек, похитивший Джинджер, так никогда и не был призван к ответу за содеянное?

Дентонские полицейские тоже работали над делом Блэкуэлл, но из них не потерял место ни один. Всего было задействовано три ведомства — полиция штата, полиция Дентона и офис прокурора округа. И если представители этих ведомств сами были замешаны в похищении Джинджер Блэкуэлл или покрывали тех, кто был замешан, найти виноватых будет невозможно, и понять, насколько глубоко поражена система, — тоже.

— Джози?

— А?

— Ты в порядке? — спросила Кэрриэнн. — Ты так побледнела.

Джози отмахнулась, мысли неслись как бешеные.

— Да нет, все в норме.

Что, если дело Блэкуэлл действительно связано с делом Коулман, как она и подозревала? Она вспомнила, как Рэй снова и снова твердил ей, чтобы она не лезла в дело Коулман. Неужели дейтонская полиция тоже причастна к случившемуся? А шеф? Знает ли он, кто стоит за пропавшими девушками? Может быть, он поэтому не стал обращаться в ФБР, когда пропала Коулман? Поэтому оставил Джози без содержания сразу после того, как она принесла ему улику, позволяющую связать Коулман с Джун Спенсер?

Потная ладонь Кэрриэнн стиснула предплечье Джози, прервав течение ее мыслей. Кэрриэнн прошептала:

— Хирург.

Джози подняла взгляд — в дверь вошел высокий грузный мужчина в голубом медицинском костюме и такой же шапочке. Суровый и сосредоточенный, он подошел ближе. Кэрриэнн сильнее стиснула пальцы. Женщины встали навстречу врачу.

— Вы с Люком Крейтоном? — спросил он.

Джози открыла было рот, чтобы заговорить, но губы так пересохли, что она едва их разлепила. Кэрриэнн подтянула ее ближе к себе и ответила за обеих:

— Да. Я его сестра, а она — невеста.

Врач представился:

— Я дежурный хирург-травматолог. В данный момент мои помощники зашивают мистера Крейтона. Он находится в стабильном состоянии, однако у него множественные внутренние повреждения. Ему дважды выстрелили в грудь, — с этими словами он ткнул себя в грудь справа, сразу под ключицей. — Первая пуля прошла рядом с сердцем, но, попав в цель, раскололась на части — собственно, раскололись обе пули, — и серьезно повредила внутренние органы.

Он указал ниже и ближе к центру.

— Вторая пуля разорвала селезенку, пораженный орган пришлось удалить. Мы извлекли практически все фрагменты пули и зашили все, что могли. Ему очень повезло, что он выжил. После операции мы переведем его в реанимацию и будем держать в медицинской коме до тех пор, пока организм не начнет оправляться от нанесенных ему повреждений. Однако должен предупредить вас, что ранения серьезные и обширные, и он…

— Какие у него шансы? — выдавила Джози. Слушать это она больше не могла. Серьезные. Ранения. Обширные. Удалить. Как много слов! А ей хотелось знать одно: будет ли он жить.

— Я не даю таких оценок, — нахмурился врач.

— Хотя бы попробуйте. Как можете. В процентах, как угодно. Мы не будем предъявлять претензии. Мы и так знаем, что он очень плох. Это было ясно с самого начала. Он жив только благодаря вам и вашим людям. Вы сделали все, что могли. Мы все понимаем. Только скажите нам, какие у него шансы?

Долгое мгновение врач смотрел на них, явно недовольный таким развитием событий. Но наконец ответил:

— Пятьдесят на пятьдесят.