Пропавшие девушки

ГЛАВА 44

Услышав за спиной топот, женщина обернулась, и Джози заметила блеснувшее в носу колечко. Увидев несущуюся на нее Джози, женщина бросилась бежать.

— Постойте! — крикнула Джози.

Женщина неслась по коридору зигзагом, дергая каждую дверь в поисках пути к бегству. Наконец одна дверь подалась, и она скрылась. Джози влетела в ту же дверь и обнаружила лестницу, по которой эхом разносился топот — женщина бежала вниз. Прыгая через три ступеньки, Джози бросилась за ней. Спустя два этажа она догнала беглянку, схватила ее за черный капюшон и дернула назад. В считаные секунды женщина оказалась прижата щекой к стене, руки заведены за спину, ноги широко расставлены. Джози прижала ее покрепче.

— Не шевелись, — прохрипела она.

— Отпусти! — выплюнула женщина. — Я тебя не знаю! Что пристала? Это нападение! Я полицию вызову!

— Я сама полиция.

Едва эти слова вылетели у Джози изо рта, как женщина рванулась, будто от этого зависела ее жизнь. Но Джози лишь вцепилась покрепче, словно ездок на механическом аттракционе-родео.

— Я знаю, кто ты, — рявкнула она женщине в ухо. — Ты Лара Спенсер. Ну все, хватит. Надо поговорить.

Сестра Дирка Спенсера и ухом не повела.

— Сука! Стану я с тобой разговаривать!

— Я могу тебе помочь, — сказала Джози.

Лара продолжала яростные попытки освободиться, и тогда Джози сказала:

— Я знаю, что у тебя проблемы. И у Джун тоже. Я хочу помочь. Я не то чтобы из полиции. Меня отстранили. Но я хочу понять, что тут происходит, и для этого мне нужна твоя помощь.

Женщина замерла, но все ее мышцы до единой были напряжены. Джози понимала: ослабишь хватку — и ищи ветра в поле.

— Мне тоже угрожает опасность. Мой жених помогал мне выяснить, почему в Дентоне пропадают женщины, и за это его чуть не застрелили. Он здесь, в реанимации. И твой брат там. Я следующая. Помоги мне, ну пожалуйста!

Лара чуть расслабилась.

— А ты… ты Джун видела?

— Я видела обоих, Лара. Когда случилась авария, автомобиль, в котором был Дирк, чуть меня не сбил. Перед тем как он впал в кому, я последняя говорила с ним. И я видела Джун сразу после того, как она убила ту женщину в доме престарелых. Мне очень надо с тобой поговорить. Я никому не скажу, что ты здесь, или что ты — это ты.

Лара еще немного расслабилась, и Джози медленно отпустила Лару, однако на всякий случай держалась поближе, чтобы схватить, если та побежит. Лара повернулась к ней и поправила одежду. На таком расстоянии была хорошо заметна ее худоба — совсем не так она вы глядела на тех фотографиях с Джун и Дирком, что Джози нашла у Дирка на холодильнике. Пижама и кофта висели на ней как на вешалке. Щеки запали. Татуировки поднимались по шее почти до подбородка. Она сказала:

— Все равно никто не знает, кто я такая. У меня фальшивое удостоверение личности.

— Ах, вот оно что. Тогда хорошо.

Лара оценивающе окинула взглядом Джози.

— Деньги есть? Я голодная.

— Честно говоря, нет. Когда завтракала, отдала последнюю пятерку.

— А кредитка? Они тут берут кредитки.

Джози не хотелось распечатывать карточку ради какой-то пары долларов, но потом она вспомнила полки и корзины у каждой стойки кафетерия и решила набрать чего-нибудь перекусить на будущее. Пусть лежит в машине.

— Ладно, — сказала она Ларе, — идем.

В кафетерии было битком набито. Джози возблагодарила небеса — никто и ухом не повел, когда Лара жадно набрала себе целый поднос еды: чизбургер, картошка, такое, мясной салат, йогурт и три бутылочки холодного чая. Кассир пробила набранное, и Джози, подавив протест, неохотно заплатила кредитной картой.

Лара надвинула поглубже капюшон и ела жадно, буквально метала еду в рот, словно в соревнованиях на скорость.

— Сними капюшон, — прошипела Джози. — Только внимание привлекаешь. Когда ты в последний раз ела?

Лара торопливо сбросила капюшон и опять принялась пихать еду в рот.

— Пару дней назад, — сказала она с набитым ртом.

Джози стала ждать, пока она наестся. Просто удивительно, сколько могло поместиться в эту худенькую женщину. Взгляд ее вновь остановился на подвешенном к стене телевизоре. Опять новости. Должно быть, так и будут повторяться каждые полчаса, и так много часов подряд, пока не настанет время дневных сериалов.

— Как Дирк? — спросила она.

Лара пожала плечами:

— В отключке. Из горла трубка торчит. Сам не дышит, только через аппарат. А ты чего ждала?

— Мне жаль.

Она снова пожала плечами, словно говоря «мне-то что».

Джози подумалось, что если Джун была хоть сколько-то похожа на мать, неудивительно, что Соланж пришлось с ней тяжко.

— Лара, — сказала она, — как Дирк оказался в одной машине с бандитами из Филадельфии?

— С чего взяла, что с бандитами?

— У них татуировки.

— А. Я без понятия.

— Лара. Не лги мне. Это серьезно. Твой брат может умереть.

Сверкнув глазами, Лара уставилась на Джози.

— Думаешь, я сама не знаю? У меня кроме него да Джун больше никого нет. А Джун, — она постучала пальцем по виску, — вроде как совсем съехала с катушек.

— Ну так скажи мне все как есть. Я могу помочь.

Лара одарила ее еще одним оценивающим взглядом, и брюзгливое выражение ее лица сказало Джози, что увиденное женщине не понравилось.

— И что ты сделаешь?

— Пока не знаю. Для начала мне надо понять, с чем я имею дело. Расскажи то, что знаешь.

Лара отвернула крышку с бутылки чая и одним махом проглотила половину. Вытерла рот рукавом кофты и сузила глаза.

— Курить хочу.

— В больнице сигареты не продают.

— По дороге купим, кредитка-то у тебя есть.

— Я не собираюсь покупать тебе сигареты, Лара.

Она высосала из бутылки оставшийся чай и принялась за тако, но ела теперь так медленно и неторопливо, что Джози захотелось завизжать. Теперь она понимала, почему Дирк готов был костьми лечь, лишь бы только вырвать Джун из-под влияния матери. Джози терпеливо подождала, пока Лара доела и шумно выпила еще полбутылки чаю. По телевизору опять крутили сюжет про Люка, а за ним — репортаж о Шерри Госнелл. Заголовок гласил: «Жертва убийства предана земле». На экране появилась епископальная церковь к западу от Дентона и собиравшиеся вокруг кучками люди. Из двойных дверей красного цвета выступили шесть мужчин в темных костюмах; со скорбью на лицах они несли гроб Шерри. Картинка сменилась: служба на кладбище, и крупным планом — мужчина, в котором Джози неуверенно опознала мужа Шерри Ника Госнелла. Грудь у него выпирала бочонком, он явно страдал избытком веса. Средний рост, светло-каштановые волосы припорошены сединой и разделены надвое пробором. Остроконечная бородка тоже уже начала седеть. Насколько могла видеть Джози, один глаз у него покраснел и сильно заплыл, как будто кто-то поставил ему фонарь. Дрался? Напился, упал, ударился лицом? В горе люди порой ведут себя очень странно. Джози вспомнила тело Шерри и уверилась: да, муж покойной напился и упал. Он смотрел, как гроб его супруги опускают в землю, и здоровый глаз блестел от слез. Джози ощутила грусть, но тотчас же прогнала ее прочь. Надо было сосредоточиться.

Она снова повернулась к Ларе.

— Шесть лет назад женщину по имени Джинджер Блэкуэлл похитили, держали три недели неизвестно где и насиловали, причем не один человек, а несколько. Потом ее одурманили наркотиками и выбросили на обочину дороги. Полиция вяло изобразила расследование, а потом заявила, что это была мистификация. Я видела дело; ни о какой мистификации и речи не идет. Джинджер ничего не подстраивала. Сегодня я говорила с ней, и она сказала, что последнее, что она запомнила, когда ее увозили, — две женщины на обочине дороги. У одной из них сломалась машина. Эта женщина выглядела как человек на химиотерапии. Джинджер полагает, что была и другая женщина, моложе первой, и она представилась как Рамона.

Лара откинулась на стуле и сложила руки на тощей груди. Уголки рта опустились в скептической гримасе.

— Знаешь, какие были последние слова Дирка? Что он мне сказал, истекая кровью, после того, как машина врезалась в здание?

Лара не пошевелилась, но в глазах у нее Джози подметила искорку интереса.

— Он сказал всего одно слово: Рамона.

Лара промолчала.

— А твоя дочь? Она убила медсестру, а потом писала кровью на стене одно и то же слово. Знаешь, какое?

Лицо Лары потемнело, плечи дрогнули. О надписи в прессе молчали, поэтому Джози знала точно: мать Джун впервые слышит о том, что же на самом деле произошло на месте преступления. Однако вопросов она не задавала. Просто сидела и смотрела на Джози.

— Это было слово «Рамона».

— Ну и? — спросила наконец Лара.

— Кто такая Рамона?

— А я откуда знаю? Не знаю я никакой Рамоны.

— А вот Дирк и Джун, по-видимому, знали. Джинджер Блэкуэлл тоже думает, что видела Рамону перед самым похищением.

Лара потянулась и покрутила крышку у последней бутылочки холодного чая, но до конца открывать не стала.

— Я не знаю никакой Рамоны и понятия не имею, откуда они ее знают. Дирк много о чем молчал. Говорил — для моего же блага.

— В смысле?

Но она уже снова замкнулась, обхватила себя за плечи и уставилась в стол.

— Я и так уже слишком много сказала. Все, проехали. — Лара.

Вдруг внимание Лары привлек кусочек салата-латука в тарелке от такос. Женщина протянула руку, схватила вилку и наколола на нее салат.

— Скажи, у Джун был пирсинг на языке? Розовая сережка с надписью «Принцесса»?

Лара все гоняла по тарелке свой латук, но в ответ на вопрос медленно покачала головой.

— Нет, — пробурчала она. Потом фыркнула: — Поглядела бы я на того, кто заставит Джун носить розовое, да еще со словом «принцесса».

— Недавно пропала еще одна девочка, и ее до сих пор не нашли, — сказала Джози. — Ее имя Изабель Коулман.

И тут словно в ответ на ее слова на экране над головой у Лары возник портрет Изабель. Это было очередное фото с ее страницы, которую уже облюбовали телевизионщики. Изабель сфотографировалась на краю школьного футбольного поля. Стояла ночь, но поле было ярко освещено. На заднем плане маячило табло — судя по цифрам, дентонская команда вырвалась вперед на семь очков. Изабель была в светло-зеленой куртке и буквально искрилась смехом — фотограф удачно поймал момент. От ее красоты захватывало дух. Под фото была подпись: «Пропала девушка из Пенсильвании. Идет вторая неделя поисков». Камера переключилась на репортера, стоявшего рядом с большим экраном, на котором светилась фотография Изабель. Против ожидания, репортером оказалась вовсе не Тринити Пейн. А какой-то мужчина. И очень знакомый.

— Ну и что? — спросила Лара.

Джози не сразу поняла, что происходит. Где Тринити Пейн? Как всемирно известный ведущий попал в местную программу новостей? И почему местные новости назвали Изабель «девушкой из Пенсильвании», ведь вся аудитория и так прекрасно знает, в каком штате живет?

Не отрывая глаз от экрана, Джози ответила:

— А то, что я подозреваю, что дело Коулман может быть связано с делом Блэкуэлл, а теперь, после того, как я поговорила с Джинджер Блэкуэлл, мне кажется, что и Джун тут тоже замешана.

Это была вовсе не местная новостная передача. Человек на экране был известным ведущим утренних новостей на федеральном канале. Вот почему он показался Джози таким знакомым. Местные новости были тут ни при чем. Да и выпуск местной новостной передачи уже закончился. Шел утренний выпуск новостей, который транслировался на всю страну. Тринити Пейн добилась своего. Она сумела протолкнуть новость о Коулман в федеральную передачу, и теперь об Изабель знала вся страна.

— Говорю же, не знаю я никакой Рамоны, — сказала Лара.

— Да, но что-то же ты знаешь. Точно знаешь, даже если сама не в курсе. Мне надо понять, как твой брат угодил в эту машину. Когда его сюда привезли, тебя стали искать, но не нашли. Значит, ты пряталась. Почему? Что он такого тебе рассказал? Что задумал?

Ведущий завершил свою речь, и на экране замелькали отдельные кадры и короткие видео: фотографии с Изабель, машины у дома Коулмана, поисковики, прочесывающие дентонские леса.

Лара обреченно вздохнула.

— Не знаю я, что он задумал, в том-то и дело. Он мне ничего не говорил. Сказал, что делиться этим слишком опасно.

— Почему опасно?

Лара бросила вилку на поднос.

— Он не верил, что Джун сбежала. Хоть ты ему кол на голове теши. Я говорю, от меня-то она сбегала, ну а ты чем лучше, а он ни в какую. Решил, что с ней что-то случилось. Я ему сказала — делай что хочешь, но про себя знала — Джун нагуляется и вернется. А потом как-то раз на выходные он ко мне приехал и говорит: мол, знаю, где она и что с ней, но тебе не скажу. Сказал только, что она в опасности. И что одному ему не справиться.

— И пошел за помощью к бандитам?

— У Дирка был одноклассник, латинос, как его — Эстебан Агилар. Он теперь всем заправляет, ну, где я живу. Я и не знала, что они с Дирком до сих пор общаются и что Дирк знает, где его искать. Я ему сказала, чтоб он к этим бандюкам даже не совался. Дохлый номер. Позвони, говорю, в полицию, полиция разберется. А он ни в какую. И пошел к Эстебану. Не знаю уж, о чем они там говорили, а только пару недель спустя он мне позвонил и сказал, что Эстебан пришлет ему ребят на помощь и они пойдут заберут Джун.

В нижней части экрана, под очередной фотографией веселой Изабель появилась новая строка: «Получена расшифровка телефонных разговоров в день похищения». За ней последовала видеозапись — Изабель и еще одна девочка-подросток в комнате, вроде бы в спальне. Джози узнала во второй девочке лучшую подругу Изабель. После похищения Тринити не раз брала у нее интервью. Джози знала, что накануне исчезновения Изабель девочка ночевала у нее в гостях. Утром, когда она уходила, родители Изабель еще были дома. Почти весь кадр занимали лица девочек, и то, что вокруг, было не рассмотреть. Девочки хихикали, болтали и строили рожицы, глядя в камеру.

— Я говорю — откуда забирать? — говорила между тем Лара. — А он: не могу сказать. Вообще ничего не могу. Мол, если что пойдет не так, в новостях все расскажут, не пропустишь. И если уж что случится, говорит, прячься. Только, как это он сказал, «ни при каких обстоятельствах» не обращайся в полицию. Мол, полицейские не помогут.

Джози слушала ее рассказ, но не могла оторвать глаз от экрана. Изабель кривлялась на видеозаписи, морщила нос, словно учуяв какую-то гадость, а потом подняла руку и помахала ею туда-сюда перед лицом. У нее были длинные ногти, акриловые, из салона. Розовые с желтыми полосками. Джози вдруг стало трудно дышать.

— Полицейские сами к этому руку приложили, так он сказал, — закончила Лара.