РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

Г. Рамасвами Пиллай

Есть некоторые старые преданные, которые могут казаться не такими известными, важными или значительными — только потому, что они выбрали остаться на заднем плане. Но в их отношениях с Бхагаваном, в понимании и практиковании его учения они весьма значительны. И хотя некоторые из них были не столь широко известны и, увы, до какой-то степени даже нелюбимы другими, их отношения с Бхагаваном были не менее замечательными, как отношения других, более известных преданных.

Рамасвами Пиллай происходил из невегетарианской семьи. Однако, даже будучи ребёнком, он не мог заставить себя есть мясо, таким образом, став вегетарианцем. Глядя на это, вся его семья тоже стала вегетарианской. Он целиком изучил Библию и прочёл учения Будды. Однажды он сказал мне: "Я много раз был в мечети и молился прямо как мусульманин. Когда они произносили 'Аллах', я чувствовал Бога". Он никогда не считал это чем-то отличным или чужим. Такова его краткая предыстория.

Рамасвами Пиллай учился в Чидамбараме, в девяноста милях от Тируваннамалая. Однажды их учитель показал классу картинку с изображением Бхагавана и сказал: "Вот великий мудрец, который живёт у Аруначалы". Из сорока учеников Рамасвами Пиллай был единственным, кто был настолько загипнотизирован этим изображением, что после уроков подошёл к учителю и спросил: "Сэр, можно мне ту картинку святого?" Учитель был несказанно рад вручить ему её. Вспоминая это, Рамасвами Пиллай сказал мне: "Ещё до того, как я пришёл к Бхагавану, Бхагаван появился у меня в комнате". Многие люди, имевшие похожий опыт, говорил мне: "Прежде, чем я смог прийти к моему мастеру, мой мастер пришёл ко мне". Получив портрет Бхагавана, Рамасвами Пиллай страстно захотел с ним встретиться. Вскоре он отправился в Тируваннамалай, где нашёл Бхагавана, сидящим на камне у пещеры Вирупакша. Рамасвами Пиллай говорил мне, что в свой первый даршан он подумал: "Вот сидит единственный верховный владыка всей вселенной, махараджа, чакраварти". Не он один испытывал это чувство при первом даршане. Он рассказывал мне: "Каждый раз, когда я смотрел на Бхагавана, не важно, сколько раз в день, все эти годы до самой его смерти, я чувствовал, что вот — единственный верховный владыка вселенной".

К тому времени Бхагаван уже сочинил Акшараманамалай, гимн из ста восьми стихов. Юному Рамасвами Пиллаю потребовалось чуть более часа, чтобы выучить все стихи наизусть. С тех пор, даже будучи ещё всего лишь школьником, он постоянно напевал эти стихи. Второй визит Рамасвами Пиллая был, когда он уже учился в колледже. Бхагаван тогда уже жил в Скандашраме. В тот день, когда Рамасвами Пиллай посетил мастера вместе со своим другом, Бхагаван обходил вокруг горы, выбрав внутренний лесной путь, который огибал гору у самого основания. Следуя со своим другом за Бхагаваном сквозь лесную чащу, ему казалось, будто Бхагаван это устремлённый вперёд царь с шагающей вслед за ним армией.

Гирипродакшина так сильно впечатлила его, что ему захотелось на следующий день снова её совершить, на этот раз в одиночестве. Но на лесной тропе он заблудился и не знал, что делать. Обернувшись, он увидел за собой собаку из ашрама Камалу. Камала, поняв, что он заблудился, пошла впереди, ведя его через лес. Если он останавливался отдохнуть, она тоже ложилась; когда он вставал, она снова шла вперёд, не оставляя его одного ни на минуту. Он чувствовал, что это была не просто собака — это был сам Бхагаван, явившийся в такой форме. Таким образом она вела его, пока они не достигли города, а затем исчезла. Когда он вернулся в Скандашрам, Камала была уже там! Он посмотрел на Бхагавана, и тот одарил его лучезарной улыбкой. "В тот момент", говорил Рамасвами Пиллай, "я был более чем убеждён, что Бхагаван проведёт меня сквозь неведомые тропы жизни". Это был его первый серьёзный опыт в присутствии Бхагавана.

Он стал часто навещать Бхагавана. В один из таких визитов он возжелал быть свидетелем чуда, сотворённого Бхагаваном. Тем вечером, когда он был в городе, кто-то дал ему кокос и дроблёный рис. Он принёс это Бхагавану. Бхагаван сказал: "Мы можем сделать из этого отличную кашу. Поищи-ка, есть ли у нас немного сладостей или сахара". Он был потрясён, что Бхагаван — который обычно ничего не просил — попросил сладостей. Когда Бхагаван жил в Скандашраме, там было всего несколько глиняных горшков, которые использовались для хранения продуктов. Найдя все горшки пустыми, Рамасвами Пиллай опечалился, что не может предложить Бхагавану сладостей. Ему захотелось побежать в город за сладостями, но было темно и шёл ливень, камни наверняка были очень скользкими. Не желая говорить Бхагавану, что сладостей нет, он тихонько подошёл к выходу и стал дожидаться, пока дождь кончится, чтобы сбегать в город и купить сладостей. Внезапно раздался стук в дверь. Это был насквозь промокший молодой человек. Он вошёл внутрь и из матерчатой сумки достал немного конфет и гроздь бананов. Рамасвами Пиллай рассказывал: "Я уже знал, что происходит нечто необычайное. Я был возбуждён и довольно смел, чтобы пойти к Бхагавану. Бхагаван, глядя на меня, сказал: 'Смотри-ка, прибыли сладости! Приготовим немного каши. А на второе у нас будут бананы. Эй! Сегодня мы пируем!' Бхагаван был чистым джняни, всегда в состоянии чистой осознанности. Мне не было нужды просить о чуде, чудеса происходили в его присутствии. Его присутствие было магнетическим. Точно как железные опилки автоматически притягиваются к магниту, так же и чудеса всегда происходили в его присутствии, даже без его ведома". Он спросил Бхагавана: "Я хотел чуда, и оно произошло. Как это случилось?" Бхагаван ответил: "Это случилось благодаря саннидхи вишешам — силе присутствия, осознаванию. Ни мысль, ни желание не прерывают это саннидхи вишешам". Затем Бхагаван добавил: "В этом году это было впервые, когда я поел второй раз за день". В заключении своего рассказа Рамасвами Пиллай с навернувшимися на глаза слезами сказал: "Я никогда не забуду тот день. Бхагаван оставил о нём неизгладимый след в моём уме".

Когда мать Бхагавана скончалась, Рамасвами Пиллай помогал не только нести её тело вниз с горы, но и участвовал в самом погребении. Он был работягой, и бросил всё остальное в жизни, только чтобы быть с Бхагаваном, начиная со времён Скандашрама. Он усердно сажал большие коксовые пальмы, которые мы видим сейчас в Раманашраме. Бхагаван уже передал Рамасвами Пиллаю учение 'Кто я?', но он продолжал напевать Аруначала Шива, работая в саду или убираясь в помещениях ашрама. Именно Рамасвами Пиллай установил обычай опрятности в парках ашрама, которую можно видеть сегодня. Он работал почти по восемнадцать часов в день, занимаясь садоводством, подметанием или копкой ям. В ашраме был всего один велосипед. Когда офисным работникам было что-либо нужно в городе, Рамасвами Пиллай был единственным, кто предлагал съездить по поручению. Поэтому его больше знали как 'Велосипедный Свами', чем Рамасвами Пиллай.

Однажды я спросил его: "Вы всегда были вне присутствия Бхагавана, вы всегда работали в саду. Как вам могло это нравиться?" Он ответил: "Видишь ли, Ганешан, я мог видеть форму Бхагавана с расстояния и я всё время напевал его имя. Бхагаван всегда был в моём сердце. Бхагаван был само совершенство, и благодаря его совершенству, когда мы смотрели на него или повторяли его имя, совершенство приходило к нам. Так как он всё время был в состоянии блаженства, мы тоже пребывали в нём". В подтверждение своим словам он привёл традиционное высказывание: "Ганешан, понимаешь, в наших писаниях это называется гуру турия. Турия это состояние самадхи — четвёртое состояние, превосходящее три состояния бодрствования, сна со сновидениями и глубокого сна. Когда ты трудишься в поте лица и смотришь на мастера или произносишь его имя, он переносит тебя в то состояние, что не является твоей заслугой; это происходит благодаря его милости к тебе; поэтому это называется гуру турия. Состояние самадхи, в котором мы утверждаемся, происходит благодаря его благословению".

Хотя другие редко видели Рамасвами Пиллая, они с Бхагаваном почти всё время взаимодействовали телепатически. Бхагаван беспрерывно благословлял его своим присутствием, а Рамасвами Пиллай всегда повторял имя Бхагавана во время работы. Однажды, однако, он почувствовал опасения насчёт своего прогресса. Он засомневался, не было ли это ошибкой — не принимать активного участия в какой-либо другой деятельности ашрама, как песнопения, пуджи и празднования. Поэтому он спросил: "Бхагаван, я всё делаю правильно?" Бхагаван ответил: "Делай Самоисследование, оно охватывает собой всю остальную активность". Даже во время работы в саду или езды на велосипеде в город, он сознательно делал Самоисследование. (Когда я встречал его в ашраме в 1960-х, он очень горячо советовал мне: "Не впутывайся во все эти пуджи и другие виды деятельности. Они никуда тебя не приведут. Делай только Самоисследование".)

Однажды, потеряв ключи, он пошёл к Бхагавану и сказал: "Я потерял свои ключи, Бхагаван". Бхагаван улыбнулся и сказал: "Ключи не потеряны. Они там, где они есть. Ты просто забыл, где их оставил". Затем, как он часто это делал, Бхагаван дополнил только что сказанное своим учением: "То же самое и с Я. Оно всегда там, где и было. Мы забываем это и ходим разными путями в его поисках, говоря: 'Я не могу найти Себя [Self]; я не знаю, что это и где оно находится. Мы ищем его, хотя оно всё время здесь. Я не потеряно, оно просто забыто'". С помощью таких историй Рамасвами Пиллай преподавал мне учения Бхагавана.

Те, кто бывал в Раманашраме и Скандашраме должны были видеть хорошо выровненную, вымощенную камнями дорожку, соединяющую их. Эта дорожка в одиночку была выложена Рамасвами Пиллаем. В английской версии биографии Бхагавана есть упоминание о ней: "Тропа, вымощенная гладкими камнями, была проложена между Раманашрамом и Скандашрамом одним преданным в одни руки". Позже её перевели (неверно) на французский: "Тропа была выложена одноруким человеком". Рамасвами Пиллай говорил: "Гляди-ка! У меня две руки, а в этой французской книге говорится, что только одна, а я таки выложил ей эту тропу!"

Выложенная камнями дорожка, ведущая в Скандашрам

Там, где ходил Бхагаван, Рамасвами Пиллай молча рассыпал песок, ровно, словно бархат. Каждый день, даже под палящим полуденным солнцем, он шёл и выравнивал тропинки, где любил гулять Бхагаван. Он был таким скромным, что многие не узнавали его, не знали ничего о нём. В один из дней, поднимаясь в гору из Раманашрама, Бхагаван поцарапал ногу о камень. Бхагаван не обратил на это внимания, но один из служащих заметил это и рассказал Рамасвами Пиллаю. С того дня Рамасвами Пиллай стал с ещё большей тщательностью выравнивать мягкую тропу для Бхагавана.

Он редко заходил в холл, где сидел Бхагаван. Обычно он простирался перед ним рано утром и отправлялся на свой длинный, изнурительный рабочий день. У него было уникальное чувство юмора. Однажды он зашёл в холл и увидел, как две группы традиционных индуистов ведут оживлённую дискуссию. Одна группа утверждала, что, согласно писаниям, Шива, мужской Бог, является верховным господином. Другая группа настаивала, что его жена, Шакти, выше него. (Шакти означает 'сила'. Факт в том, что в одном из разделов писаний говорится, что даже Шива берёт свою силу у Шакти.) Две группы продолжали спорить в присутствии Бхагавана, который безучастно наблюдал. Но увидев Рамасвами Пиллая, интерес Бхагавана возрос, поскольку тот был с юмором и очень искренним преданным. Когда Рамасвами Пиллай узнал, о чём идёт спор, он сказал: "О, да это очень просто! Женское начало сильнее, потому что," он продолжил на английском, " 'ОН' содержится в 'ОНА'. Поэтому ОНА более могущественна. В чём проблема?" Приверженцы Шакти зааплодировали и воскликнули: "Ах, мы победили!" Но Рамасвами Пиллай продолжил: "Стойте! Стойте! ОН может оставаться независимо как ОН. Тогда как ОНА не может быть независимой как ОНА: в ОНА должен присутствовать ОН, иначе ОНА не существует". Поклонники Шивы зааплодировали, восклицая: "О, мы победили!" Бхагаван громко смеялся, восхищаясь чувством юмора Рамасвами Пиллая. Когда бы он ни входил в холл, Бхагаван проявлял огромный интерес. Бхагаван любил непретенциозность, а это было самым замечательным качеством Рамасвами Пиллая.

Со всем своим юмором он прожужжал мне все уши: "Ты должен выполнять Самоисследование. В присутствии Бхагавана мы могли почувствовать, что ум это только тень, тень Я. Эго, ум это всего лишь тень Я — лишний нарост, состояние невежества". А затем со смехом добавлял: "С его уничтожением ничего не будет потеряно. Эта фальшивость должна и, несомненно, может быть растворена в Я посредством настойчивого исследования. Такое исследование это само по себе есть милость сатгуру. Все другие усилия это определённо потеря времени".

Ранняя групповая фотография, снятая в парке ашрама

Как мы увидели ранее, с самого первого дня своей встречи с Бхагаваном он стал запоминать его стихи и произведения. Шли годы, и Бхагаван написал ещё очень много стихов, большинство из которых состояли из четверостиший. По вечерам две группы исполняли парайану или пение. Первая группа пела первые две строчки стиха, вторая — следующие две. Парайана была положена на особую рагу или мелодию, и все должны были ей следовать. Но Рамасвами Пиллай был очень возбудимым человеком. Он мог неожиданно отклониться от темы и начать громко петь парайану в совершенно другой мелодии. Это создавало проблемы для людей из его группы. Они подошли к Бхагавану и стали жаловаться: "Бхагаван, Рамасвами Пиллай не следует за группой. Он отклоняется от темы. Пожалуйста, решите эту проблему". Бхагаван ответил: "А в чём проблема? У него такой зычный голос. Пусть он поёт один с одной стороны, а вы все пойте с другой, как одна группа". И Рамасвами Пиллай продолжал выкрикивать собственную мелодию, в то время как другие придерживались мелодии парайаны.

Во время своих последних дней он не мог есть пищу ашрама, так как потерял все зубы. Он ел только бомбейскую халву, сладость, сделанную из пшеницы и сахара. Так как она была мягкая, как желе, он мог легко её проглатывать. Халва была его единственной пищей. Я обеспечивал его ей. Он оставался в ашраме, и я выделил ему комнату с туалетом; я также назначил служащего следить за его нуждами. Как-то раз из Ченная с группой учителей приехал гуру йоги Т.К.В. Десикачар. Он был известным учителем йоги; это он научил меня йоге и пранайаме. Я пригласил его в Раманашрам. Мы с моей подругой Анурадхой водили группу по ашраму, а также в Скандашрам. В один день я сказал Десикачару, что дорожка, по которой мы идём, была сделана одним крепким человеком, которому сейчас больше ста лет. Отец Десикакчара, Шри Кришнамачари, был великим йогом, который прожил сто один год. По дороге обратно из Скандашрама Десикачар попросил нас: "Можно нам встретиться со этим столетним человеком?" Я привёл его в комнату Рамасвами Пиллая. Как всегда он был возбуждён, увидев меня. "Ганешан", сказал он, "заходи! Почему ты пришёл один? Приводи своего отца, братьев Сундарама и Мани; а также приведи всех из Раманашрама и Рамана Нагара! Я хочу их всех видеть!" Я сильно удивился, так как он не был дружелюбным и общительным человеком.

Пришло время дать ему халву. Когда я протянул руку, он похлопал по ней и сказал: "Дитя моё; ты просишь меня, протягиваешь руку! Иди сюда". Сказав это, он стал кормить меня халвой, будто я был ребёнком. Это было в 1995 году, больше пятнадцати лет назад, когда я приближался к шестидесяти годам. Я не был ребёнком, но он меня кормил! Затем он собственными руками раздал всем халву. Десикачару понравилась эта сцена, потом он сказал: "Вы говорили, что он поёт парайану, и у него прекрасный голос. Не могли бы мы услышать, как он поёт?" Я сказал: "Рамасвами, они хотят, чтобы вы спели. Пожалуйста, спойте какую-нибудь песню Бхагавана". На это он очень рассердился и заявил: "Что ты имеешь в виду, 'какую-нибудь песню'? Для меня есть только одна песня и это Акшраманамалай". И он запел своим зычным голосом. Дойдя до десятого стиха, он начал задыхаться. Я тотчас обнял его нежно и попросил: "Рамасвами Пиллай, прошу вас, остановитесь, этого достаточно!" "О, ты хочешь, чтобы я остановился? Хорошо, я остановлюсь", ответил он. В половине четвёртого дня мы его покинули. Как только мы удалились, он снова запел Акшараманамалай с того места, где остановился. Его служитель сказал, что он пел так до пяти вечера. Затем он попросил служителя: "Помоги мне сесть на кровати". Он продолжал петь в полном сознании до тех пор, пока не покинул тело. Меня в это время не было. Но на следующий день мы хоронили его во владениях ашрама, распевая Акшараманамалай, как он того хотел. Присутствовали все жители Раманашрама и Рамана Нагара. Я сделал все приготовления и предал его тело земле. Рамасвами Пиллай, очень крепкий камень, соединился с Аруначалой. Я люблю его, потому что Бхагаван любил его, и он любил Бхагавана. Он служил не только ашраму, но и каждому преданному Бхагавана. Дорожка в Скандашрам простоит сотни и сотни лет, и каждый её камень будет вещать о Рамасвами Пиллае. Будем ли мы, человеческие существа, благодарить его за его служение или нет, каждая коксовая пальма в Раманашраме будет вечно ему благодарна.

После того, как было завершено строительство самадхи Рамасвами Пиллая, Президент ашрама попросил меня сдать ключи от комнаты, которую я занимал. Мать Кришна Бай прошептала мне на ухо: "Бхагаван отпускает тебя на пенсию. Сдай ключи и будь свободен". После тридцати семи лет служения то был день, когда я оставил позади карма йогу и ашрам. Мой глубокий поклон Рамасвами Пиллаю.

Шри Бхагаван и Кунжу Свами кормят обезьян