РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

С. С. Коэн

С. С. Коэн, еврей из Ирака, был одним из самых сильных интеллектуалов, которые приходили к Бхагавану. В возрасте восемнадцати лет ему попала в руки эзотерическая книга, где подробно описывались чудесные случаи из жизни йогов. Твёрдо решив отправиться на поиски истины, он чувствовал, что должен пожертвовать всем, что у него было, чтобы встретить духовного мудреца, который преобразит его жизнь.

В это время началась Первая Мировая Война. Она преподала ему важный урок, что мира нельзя достичь вовне, только внутри. Уже в подростковом возрасте в его сердце родилось убеждение, что ключ к тайне его жизни находится в Индии. И как дар провидения, его близкий друг в Мумбае серьёзно занемог. (Мы называем это провидением или совпадением, когда с нами происходит что-либо подобное, но это всего лишь милость гуру. В жизни ищущего совпадений не бывает.) Этот друг бы миллионером, но в один прекрасный день все его акции и облигации обесценились. Внезапно он оказался на улице, нищий, глубоко подавленный. Ища поддержки, он написал своему настоящему другу. Коэн чувствовал, что от депрессии его друга может спасти та эзотерическая книга, которая так помогла ему. Он также чувствовал, что для него это возможность попасть в Индию, ведь его семья была очень бедной. Он был старшим сыном из одиннадцати детей, а его отец был всего-навсего уборщиком на корабле. Отец его очень любил. Узнав о внутреннем стремлении своего сына, он пошёл к начальнику и попросил его дать его сыну работу палубного матроса на корабле, который отвезёт его в Мумбай. Вскоре Коэн отплыл в Индию. Отец Коэна был так беден, что мог дать сыну на путешествие только одну монету. Положив эту монетку ему в карман, он с любовью благословил его: "Да сопутствует тебе удача в твоём духовном поиске."

Книга помогла его другу выйти из депрессии. Но оба они были чрезвычайно бедны. У Коэна хотя бы была одна монета, что делало его относительно богатым. Не боясь тяжёлого труда, Коэн нашёл работу помощника в одном магазинчике в Мумбае. Обладая проницательным умом, он заметил, что есть два сорта людей: одни были счастливы и довольны, а другие несчастны и всегда жаловались. Он выяснил, что счастливые люди имели две характеристики: у них было много денег и много знаний. У тех же, кто был несчастен, не было ни денег, ни знаний. Коэн решил стать знающим человеком и заработать денег. Деньги ему нужны были только для того, чтобы нужда не отвлекала его от духовной практики. Он получил работу у владельца магазина, который был не очень богат. Он обучил Коэна бухгалтерии. Заметив блистательный ум Коэна, он доверил ему все свои счета. Он также рекомендовал его соседям. Коэн стал вести их бухгалтерию, и прослыл среди владельцев окрестных магазинов великолепным счетоводом.

В это время его друг, которого он спас от депрессии, стал членом Теософского Общества и начал брать Коэна на собрания Общества в Мумбае. Там Коэн познакомился с его руководителем Анни Безант, восхитившей его своим острым умом, тотальной преданностью работе и превосходным её выполнением. И снова, как дар провидения, Анни Безант нужен был кто-то, кто помогал бы ей со счетами, когда она приезжала в Мумбай. К тому времени Коэн стал испытывать к ней влечение. У них уже было пару личных встреч. Как следствие она попросила его помочь ей с бухгалтерией. Она была так довольна его работой, что взяла его с собой в Ченнай, в штаб-квартиру Теософского Общества. Коэн пробыл там пять лет, не тратя времени даром. Библиотека Теософского Общества в Ченнае была одной из самых богатых в Индии. Там он изучил Веданту и другие ветви философии. Так Бог нас ведёт. Мудрецы говорят: "Если ты сделал один шаг к Богу, он сделает девять шагов навстречу тебе." Коэн чуть не плача говорил мне: "Я пять лет был так близок к Бхагавану! Однако, я даже не слышал о нём."

В это время один из его друзей, живший за тысячу миль, прислал ему по почте книгу. Это стало поворотным моментом в жизни Коэна. Эта книга называлась Путешествие в Тайную Индию Пола Брантона. Он весь трепетал, читая её, так как чувствовал, что цель всей его жизни — пожертвовать всем ради пребывания рядом с преображающим жизнь мудрецом — вот-вот свершится. В книге описывались многие мастера, но Коэна, как и Майора Чедвика, привлекли три главы о Рамане Махарши. Внутренний голос говорил ему, что это и был тот самый мудрец, которого он искал. Упаковав чемоданы, он отбыл в Тируваннамалай со сбережениями в семь тысяч рупий в кармане. Он пришёл в Раманашрам в феврале 1936 года, одетый в западный костюм. Его препроводили в обеденный зал, где Бхагаван заканчивал завтрак. Бхагаван, даже не подняв головы, пригласил незнакомца самым ласковым голосом: "Пожалуйста, заходите, позавтракайте." Вспоминая это, Коэн буквально был весь в слезах: "Это было началом и концом моего духовного пути." Когда он вошёл и увидел Бхагавана, сидящего в набедренной повязке, внезапно его посетило экстатическое чувство, что перед ним сама истина в человеческой форме. Пока Коэн всё ещё пребывал в блаженстве, Бхагаван ушёл на свою обычную прогулку на гору.

Когда Бхагаван вернулся с прогулки в Старый Холл, Коэн вошёл и сел перед своим гуру. Он не мог сдерживать эмоций, которые лились потоком духовного экстаза. Вот что он рассказывал: "Я был один в холле с Бхагаваном. Радость и покой заполнили всё моё существо. Никогда прежде я не ощущал такой чистоты и благополучия от простой близости к человеку. Я глубоко погрузился в созерцание Бхагавана — не как плоти, хотя его плоть обладала восхитительными чертами — но как нематериального принципа, который так явно чувствовался. Спустя какое-то время я начал вновь осознавать своё окружение и увидел, что Бхагаван смотрит на меня своими большими проникновенными улыбающимися глазами, дарующими божественное утешение своей детской невинностью." Вот так Бхагаван поймал Коэна!

Сидя напротив Бхагавана, полностью потерянный, он вдруг осознал, что не сменил одежду. Он также вспомнил о фруктах, которые нёс в чемодане, чтобы преподнести мастеру. Но когда он обшарил карманы в поисках ключа от чемодана, он не смог их найти. Как потом оказалось, это было скрытое благословение. Отдавшись на волю судьбы, он сидел с закрытыми глазами, когда вдруг услышал звон ключей, упавших ему на колени. Один из преданных, Рамасвами Пилай, был на железнодорожной станции по делам ашрама. Начальник станции ждал кого-нибудь из Раманашрама, потому что один пассажир отдал ему связку ключей, сказав: "Сэр, эти ключи были найдены на пустом сиденье, где ехал человек с запада. Возможно, вы сможете их ему передать." Получив от начальника станции ключи, Рамасвами Пилай вернулся и рассказал всё Бхагавану. Бхагаван, указывая на Коэна, уверенно произнёс: "Чьи это ключи? Конечно его!" Тогда Рамасвами Пиллай бросил их ему на колени. Это чудо было одним из серии 'обыкновенных чудес', которые мастер собирался сотворить. Коэн отправился в Индию, чтобы найти ключ к тайне жизни. И теперь он был уверен, что найдёт его.

Коэн привёз с собой письмо для Пола Брантона, который в это время жил в Раманашраме. Отправившись на поиски Брантона, чтобы вручить ему письмо, он увидел западного человека, который сидел за столом в одной из хижин и читал книгу. Подумав, что это Брантон, он приветствовал его: "Доброе утро, мистер Брантон!" Человек ответил: "Я не Пол Брантон. Я Майор Чедвик." Чедвик и Коэн тут же подружились. Чедвик продолжил: "Пол Брантон уехал. Он вернётся через два дня." Когда Пол Брантон вернулся, Коэн провёл с ним и Чедвиком прекрасный сатсанг, разговаривая много часов о мастере и пытаясь прояснить некоторые свои сомнения. Пол Брантон также был евреем и интеллектуалом, как и Коэн. Это, разумеется, привело, как это обычно бывает, к жарким спорам. В тот день темой было воздержание. Пол Брантон не верил в целибат, в то время как Коэн утверждал, что это жизненно важно для духовного ищущего. Он был убеждён, что для ищущих такие духовные практики, как саттвичная пища, целибат и сатсанг очень полезны. Брантон не уступал. Тогда Чедвик сказал: "Что зря спорить? Пойдёмте спросим Бхагавана." Они пришли к Бхагавану и Чедвик спросил его: "Бхагаван, полезен ли целибат, брахмачарья, для духовных ищущих?" Метод Бхагавана отвечать на вопросы состоял не только в том, чтобы решить проблему. Его ответы всегда были направлены на то, чтобы растворить её. Он ответил: "Непреклонно оставаться в Брахмане есть брахмачарья. Само слово брахмачарья означает, что вы не должны покидать Брахман. Поэтому, для ищущих очень важно находиться неподвижно в 'Я ЕСТЬ'."

Этот ответ Бхагавана, который привёл к абсолютному растворению проблемы, дал Коэну понять, что он должен изучить все работы Бхагавана. Он остался в ашраме, стал его постоянным жителем и начал изучать все книги, написанные Бхагаваном. Ему особенно нравилось в Раманашраме то, что он был абсолютно свободен он любой формы контроля. Никого здесь не заставляли посещать собрания, классы, бхаджаны или ритуалы.

Абсолютная свобода, предоставлявшаяся ищущему в этом заведении, пленила сердце Коэна. Когда он обращался к Бхагавану, Бхагаван тоже предоставлял абсолютную свободу. Он не давал никаких инструкций, как например: "Нужно сделать то! Этого делать нельзя! Это важно! Это не важно!" — ничего этого не было по одной простой причине, что Бхагаван отлично понимал, что каждый человек сам знает, что для него лучше, и никто не может лучше него знать это. Коэну очень нравилось в ашраме, но ещё больше его привлекал Бхагаван, свободный от всех форм контроля. Он говорил: "Бхагаван был самым либеральным гуру. Он никогда не чувствовал необходимости создавать правила и нормы, чтобы контролировать жизнь своих подопечных. Он не верил также в общепринятую принудительную дисциплину, потому что сам достиг вершины без неё, обнаружив самоочевидную истину внутри себя. В его опыте Самореализация возникает изнутри в своё время, подчиняясь независимому импульсу, подобно распускающимся почкам или цветам."

Преданные с запада на горе с Бхагаваном (Коэн стоит позади него)

В то время Коэн жил в общей комнате для гостей ашрама. Как серьёзный ищущий, он чувствовал, что для садханы ему требуется уединение, чего нельзя было достичь в наполненной людьми комнате. Он пошёл к Бхагавану и спросил: "Бхагаван, можно я буду жить в хижине вне ашрама, чтобы продолжать свою садхану?" Получив положительный ответ, он построил хижину в Палаакоту. Так как у Коэна была хроническая астма, Бхагаван позаботился, чтобы он не входил в ещё влажный дом, посоветовав: "Подождите, пока он не высохнет." Коэн говорил мне, что он часто удивлялся, откуда Бхагаван узнал, что него была астма. На новоселье Коэн пригласил Бхагавана и других преданных. Когда Бхагаван вошёл в хижину Коэна, он сказал: "Не ставьте мне стул." Затем он сел на циновку вместе с другими. После церемонии, когда все расходились, Коэн последовал за Бхагаваном и, переполненный эмоциями, попросил его: "Бхагаван, вы дали дом этому телу. Прошу вас, пожалуйста, даруйте вечный дом моей душе. Только ради этого я пришёл сюда, разорвав все связи с семьёй и оставив мирские дела." Бхагаван продолжал идти, а через некоторое время повернулся к нему и сказал: "Коэн, ваша твёрдая убеждённость привела вас сюда. В чём тут можно сомневаться?"

Единственным доходом Коэна были небольшие проценты, которые он получал со своих сбережений в семь тысяч рупий. Живя в Палаакоту, он готовил себе немного риса и овощей каждое утро, после чего шёл в ашрам побыть с Бхагаваном. Возвращался он только к обеду. Коэн рассказывал мне, что его никогда не привлекало разнообразие в еде. Он ел, только чтобы утолить голод, но не вкус. Однажды один богатый человек устроил в Раманашраме большой пир с множеством яств. Коэн не был на него приглашён. Когда в тот день он пришёл к себе в хижину, где его ждал постный обед, перед ним впервые в жизни встала проблема еды. Коэн говорил мне: "Ни до, ни после меня не волновало, что я буду есть. Но в тот день я страдал. Они все пировали там, а я тут ел свою скудную пищу." Когда в полдень того дня Бхагаван проходил мимо его хижины, он спросил Коэна, обедал ли он — чего он никогда не делал прежде. Коэн ответил, что поел только немного риса и овощей. На что Бхагаван ответил: "Риса и овощей? Это очень хорошо. Когда я жил в пещере Вирупакша, по нескольку дней не было еды вообще. Иногда кто-нибудь приносил немного риса. Я добавлял воду в варёный рис и ел его без соли. У вас есть рис, овощи, соль, да ещё и простокваша." Коэн сказал мне: "С того дня меня ни разу не отвлекали мысли о еде." Он добавил: "Вот преимущество жизни с мастером — каждый изъян искореняется раз и навсегда. Жизнь с мастером это сама по себе духовная садхана."

Он проводил с Бхагаваном целые дни, а иногда и ночи. Он говорил: "Когда живёшь с мастером, ты должен впитывать его духовную энергию. Ночью, когда лишь несколько серьезных ищущих было рядом с ним, Бхагаван рассказывал нам о жизни древних святых и мудрецов, разные мифы и легенды. Но говорил он или молчал, его присутствие было переполнено духовной энергией, и мы любили смотреть на него и погружаться в эту энергию." Однажды он сказал, что такая близость к мастеру была очень полезна для него на той стадии духовной садханы. Когда я спросил его, почему, он ответил: "Это залечивало те раны, которые я получил, потеряв энергию в глупых ожиданиях, ложных ценностях и пустых идеалах. Бхагаван изливал на меня свою милость. Мной неожиданно овладело непреодолимое желание сдаться ему без остатка, чтобы он утолил мой духовный голод, отбросив все методы, которым я следовал до сих пор, и все верования, на которых я строил свои надежды. В тот самый момент я передал свою судьбу и всё, чем я был, в священные руки своего мастера, Бхагавана Шри Раманы Махарши."

Последовали три года суровой садханы. Через день он ходил на восьмикилометровый обход вокруг горы. На мой вопрос 'зачем?' он ответил: "Во время тех трёх часов ходьбы вокруг горы, нет мыслей, только внимание к Себе [Self+. Ничто не отвлекает ни физически, ни ментально. Священная гора помогает тебе сосредоточиться почти без усилий и с величайшей лёгкостью." Это помогало ему укрепиться во внутренней тишине и одиночестве. Когда внешняя деятельность стала привлекать и отвлекать его, он пошёл к Бхагавану и сказал: "Я хочу усилить свою садхану. Для этого я должен отправиться в ятру, странствие." Бхагаван спросил его, сделал ли он все приготовления. Коэн ответил: "Бхагаван, я не делал никаких приготовлений. Я пойду как садху. Я оденусь как индиец, буду есть вегетарианскую пищу, посещать храмы и святые места, держаться вдали от людей, сосредоточившись на себе."

Коэн исходил всю южную Индию. Он посетил множество храмов. Он, как и Морис Фридман, подходил к духовному поиску логически и глубоко исследуя. Коэн изначально был очень интеллектуальным. Интеллект, это око ума, может привести ищущего к совершенному теоретическому пониманию Себя [Self]. Но он никогда не даст ищущему ни грамма его вкуса. На этой стадии истинный ищущий начинает разочаровываться и терять терпение. Самое большее он может переживать только пустоту. Это создаёт в нём состояние 'сухости'. Мудрец распознаёт этот вакуум, и помогает ищущему двигаться вперёд. Один из способов это отправить его в странствие. Во время таких путешествий ищущий получает массу возможностей распознать внутри себя реальное движение от теории к практическому переживанию истины. Бхагаван помог Коэну достичь этой трансцендентности, одобрив его путешествие по южной Индии. Это привело к невероятным изменениям в его духовной жизни. Так Коэн объяснил мне свою трансформацию из насыщенности 'сухой' теорией в пульсирующее переживание Себя внутри как Сердце.

Во время своего путешествия он встречался со Свами Рамдасом в Анандашраме в Керала. Свами Рамдас был полон радости, всегда напевая имя Рамы. В присутствии Свами Рамдаса, который реализовался у Раманы Махарши, радость пропитывала воздух. Впервые Коэн понял истинную природу бхакти — чистой, внутренней радости. Из Анандашрама он вышел счастливым и радостным человеком, по-прежнему выполняя джняна маргу. В Каньякумари он почувствовал тоску по Бхагавану. Коэн говорил мне: "Это эмоциональное томление по Бхагавану было даровано мне Свами Рамдасом." Лёжа на песке возле океана, он плакал: "О, Бхагаван, как могуч ты, как возвышенна и всепроникающа твоя безупречная чистота! С какими нежными чувствами мы, твои ученики, размышляем о твоих несравненных качествах, твоей доброте, о твоём восхитительном безмятежном выражении лица, о твоей невозмутимой освежающей улыбке, о сладости слов, исходящих из твоих уст, о лучезарности твоей всепроникающей любви и твоём равностном отношении ко всему на свете — даже к больным, заблудшим животным!"

Заметьте белочку на бедре Бхагавана

Истомившись по своему гуру, он вернулся назад в Раманашрам. Здесь он начал записывать беседы и диалоги между Бхагаваном и его преданными. Так как в то время записи в холле были запрещены, он запоминал то, о чём сегодня говорилось, потом шёл к себе и записывал всё в тетрадь. Эта тетрадь позже была опубликована как Гуру Рамана. Он был единственным, кто вёл дневник в течении последних двух лет болезни Бхагавана. Будучи гомеопатом, он мог сделать точные записи о различных применяющихся лекарствах и проделанных операциях. Между тем он начал ощущать моменты блаженства, которые, как говорил Бхагаван, были самой природой Я. Коэну потребовалось много времени, но так как он был интеллектуалом, у него всё ещё были сомнения. Он прочёл в писаниях, что окончательная реализация случается внезапно и мгновенно. Он пошёл к Бхагавану и спросил: "Бхагаван, в писаниях говорится, что окончательная реализация случается внезапно и мгновенно." Бхагаван улыбнулся ему и ответил: "Да! Но нельзя забывать, что перед этим должен быть рост, процесс долгий, как созревание плода на дереве."

12 апреля 1950 года, за два дня до Маханирваны Бхагавана, он записал: "Похоже, будто мы накануне конца света. На пороге дня, который обрекает нас лишиться всего, ради чего мы жили — нашего убежища, нашей любви, нашей надежды, великого сокровища, драгоценной жизни нашего великого мастера. Махарши всё ещё в сознании и иногда говорит. Но до последнего дня он ничего не просит, не выражает мнения, что должно быть сделано с ним, а что нет, не жалуется на боль, кроме случаев, когда его поднимают или дотрагиваются до больных мест. Тогда, и только тогда, словно передавая какую-то информацию, он замечает: 'Это не то место, где не больно дотрагиваться.' И служащий начинает обращаться с ним осторожнее — особенно сегодня, когда боль так сильна."

После Маханирваны Бхагавана было много споров и враждебных чувств по отношению к правлению ашрама. Большинство старых преданных ушли. С 1950 по 1951 год ситуация в ашраме была такой плачевной, что не было завтрака, чая или кофе, только обед и ужин. Вскоре сравадикари, Ниранджанананда Свами, также покинул тело. Мой отец стал следующим президентом. Он не знал английского. Коэн помогал моему отцу, писал множество писем и показаний, необходимых для защиты в суде. Он очень помог ашраму снова встать на ноги. Когда всё почти наладилось, Коэн, по-настоящему отрёкшись от мирских дел, ушёл жить в свой маленький домик вместе с миссис Талеяркхан, ещё одной преданной. У него также был небольшой участок земли по соседству с землёй моего отца. Он завещал его моему отцу безо всяких условий. Не желая быть обузой в ашраме, он поселился в Веллоре. Когда я спросил его, почему он покинул Аруначалу и поселился в Веллоре, он ответил: "Моя астма стала хуже. Погода в Веллоре, хотя и всего в пятидесяти милях отсюда, более благоприятна."

Когда его книга Гуру Рамана была готова, так как Раманашрам не мог её опубликовать из-за недостатка средств, он опубликовал её сам в 1952 году. Желая издать её в ашраме, я поехал в Веллор с просьбой о предоставлении прав на публикацию. Он дал согласие. Когда в 1962 году вышло второе издание Гуру Раманы, по неизвестной причине я послал один экземпляр старшей сестре Дораба, которая была такой же верной преданной Бхагавана. В тот момент у неё были серьёзные проблемы в семье. Она жила в маленькой комнате с портретом Бхагавана, которому она поклонялась. Её родственники были против и хотели выбросить портрет. Она сказала им: "Вы можете сделать со мной всё что угодно. Только дайте мне полчаса помолиться Бхагавану." Когда ей было отказано даже в этом, она закрылась у себя в комнате и решила призвать Бхагавана к ответу. Она молилась: "Бхагаван, докажи мне, что ты есть, что ты мой Гуру."

Я был у неё в той большой квартире. Между входной дверью и полом была щель сантиметра четыре или пять. Её комната для медитации была прямо напротив входной двери. Под дверью в её комнату была точно такая же щель. Почтальон швырнул пакет, который я ей послал, в эту щель. Пакет пролетел прямо в её комнату и сильно ударился об неё. Он удивительным образом открылся так, что когда она посмотрела вниз, она увидела название Гуру Рамана! Даже сейчас я не знаю, что заставило меня послать экземпляр именно этой женщине в Мумбай.

В Веллоре Коэн тоже вёл независимую жизнь. Он никогда ни у кого не просил ни денег, ни помощи, и жил очень экономно. Когда ищущие приходили к нему, он засыпал их историями о Бхагаване и его учениях. Один из преданных, Дораб Фрамджи, посещал его регулярно. В один из таких визитов, Коэна нигде не было видно. В его поисках он обнаружил, что Коэн лежит в ванной. Он пролежал там семь часов, не в силах подняться. Дораб привёз его в свой дом в Рамана Нагар напротив ашрама, и попросил меня присылать ему еду. Спустя год Коэн снова упал в ванной и пролежал там, никем не обнаруженный много часов. К счастью Дораб в этот день вернулся в Тируваннамалай и нашёл его лежащим в ванной комнате. Он прибежал ко мне со словами: "Мы не можем оставлять его без помощи. Позвольте ему остаться в ашраме." В ашраме он однажды упал с кровати и подумал, что сломал ноги. Я привёл ортопеда и доктора аюрведы. Осмотрев его, они сказали, что ничего не сломано. Но Коэн убедил себя, что ноги у него сломаны и ходить он не может. Я достал ему кресло каталку и назначил помощника по имени Каннан служить ему до самого конца.

Коэн был очень добр ко мне. Если к пяти часам вечера я всё ещё сидел в офисе, погружённый в работу, он приходил и уговаривал меня остановиться на сегодня. Если я возражал, он выговаривал мне: "К чему вся эта работа? Ты пришёл сюда ради садханы. Мы пришли сюда ради нашего мастера. Всё это служение ашраму, мастеру, принесёт тебя имя, славу, популярность и комфорт, но не приблизит тебя ни на шаг к освобождению. Пробудись, Ганешан! Пробудись, как это сделал я! Я достаточно послужил, а потом уединился. Иди в одиночество. Ныряй в садхану." Он повторял: "Не обманывайся всеми этими воображаемыми убеждениями, что ты служишь гуру или помогаешь ашраму."

Когда я заходил к нему в комнату после работы в офисе, он снова и снова повторял: "Будь осторожен! Берегись! Возвращайся к садхане. Вся эта работа не принесёт тебе пользы. Мне не безразлична твоя судьба, Ганешан. Ты пришёл ради освобождения." В течении его последних дней нормальное состояние чередовалось с галлюцинациями. Сразу же после этих слов он мог сказать: "Твой отец поселил меня на седьмом этаже. У меня нет ног, как же я заберусь на седьмой этаж?" Когда это случилось в первый раз, я был шокирован: "Коэн, вы один из самых великих интеллектуалов, которые пришли к нашему мастеру. О чём вы говорите? В Раманашраме нет даже второго этажа!" Так как он продолжал нести околесицу, я потряс его, чтобы вывести из, как я думал, бредового состояния. Его глаза просветлели и он произнёс: "Ганешан, как в старости тело начинает выходить из-под контроля, ум тоже иногда неуправляем. Но так как мы не тело и не ум, это не имеет значения." Я спросил его: "В каком вы состоянии?" Коэн ответил: "Я в благости. В абсолютном блаженстве." В следующее мгновение он снова начал бредить: "Ты назначил только одного служащего, Каннана. Но в моей комнате девять Каннанов. Как мне поспать спокойно?" Когда я, обескураженный, потряс его опять, он посмотрел на меня невозмутимо и сказал: "Зачем ты слушаешь мой ум? Всё это в моём уме. Я же говорил тебе, не слушай мой ум." Так как интеллектуальный аспект был очень важным в его жизни, теперь его ум выкидывал номера. Когда кто-либо из старых преданных сильно страдал физически в свои последние дни, я спрашивал их: "Почему такой человек как вы так болеет?" Они неизменно отвечали, что уделяли слишком много внимания телу и его удобствам, а теперь оно возвращает долг! Коэн был первым, кого я видел, кто демонстрировал настоящее блаженство за пределами даже ума. Когда я спросил его, почему он бредит, он ответил: "Когда я разворачиваю внимание вовне, выходит бред. Когда я разворачиваю внимание внутрь, там блаженство, Ганешан. Я благословляю тебя, чтобы у тебя никогда не было таких поражений тела и ума. Благословляю тебя."

Иногда он плакал, а я утешал его: "Коэн, почему вы плачете? Вы уйдёте спокойно, также тихо, как погружаетесь в глубокий сон." Человек с большим юмором, он тогда улыбался мне и говорил: "Я знаю, Ганешан, почему ты так говоришь. Ты говоришь так потому, что после того, как я умру, ты будешь всем говорить, что Коэн умер в точности так, как ты предсказывал!" По какой-то причине Коэн придавал большое значение тому, чтобы его тело было похоронено в ашраме. Мы с отцом заверили его, что мы седлаем так, как он хочет. Коэн даже показал мне место, где его нужно похоронить. Иногда, когда меня не было в ашраме, он вёл Каннана на то место и приказывал: "Выкопай яму вот здесь и сбрось моё тело туда прямо сейчас, а затем засыпь землёй." Каннан в испуге кричал: "О, нет, нет! Это грех!" Коэн уговаривал его: "Ничего страшного, Каннан! Не волнуйся. На этом месте меня похоронят, когда я умру. Я просто прошу тебя сделать это сейчас, когда я жив. Вот и всё! Никакого греха тут нет!"

В 1980 году мне нужно было отлучиться по делам ашрама. В это время Коэн покинул тело. Мы не знаем, почему он хотел, чтобы его тело было погребено в ашраме. К несчастью, несмотря на данное ему обещание, его тело вынесли и похоронили в общем порядке. Когда я вернулся из своего путешествия, я сказал: "Коэн был одним из величайших преданных Бхагавана. Он искра Аруначалы! Разве мы можем не исполнить одно его маленькое желание?" Не знаю, сколько людей это одобрит, но я эксгумировал его тело и захоронил в ашраме, где теперь находится его самадхи. В ту ночь я заснул спокойно, зная, что желание Коэна исполнено.

Коэн был необычным человеком. Не стоит зря ломать голову над тем, почему он хотел, чтобы его похоронили в ашраме, ведь он был за пределами тела и ума. Вместо этого мы должны посмотреть на то, как это произошло. Во время жизни в Веллоре, он заплатил одному христианскому учреждению, чтобы о нём позаботились в его последние дни. Что заставило его упасть в ванной, а затем вернуло обратно в ашрам? Можно списать на его чувство юмора, что, несмотря на его желание, чтобы его тело было похоронено в ашраме, сначала оно было похоронено вне его. Затем высшая сила выкинула ещё один номер, вернув его тело и похоронив в ашраме. Эта очень яркая искра вернулась в 'Гору Священного Огня'. Самюэль Сулейман Коэн был вновь поглощён Аруначалой.

Жизнь Коэна это наша жизнь. Это похоже на дыхание. Дыхание это нечто общее для всех нас. Но оно индивидуализировано. Таким же образом, жизнь Коэна, ориентированная на садхану, это жизнь каждого. Читая о нём и впитывая это, в нас пробуждается то чистое осознание, которого Коэн добивался и которым жил всю свою жизнь.

Коэн в своём кресле-каталке