РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

Муруганар

В истории увековечены прославленные жизни таких святых как Джнянасамбандар, Мира Бай и Андал, земное время которых достигло апогея, когда они были поглощены огнём и воссоединились с Господом. Но один из преданных Бхагавана, выдающийся поэт-святой, начал свою духовную жизнь с даршана огромного пламени уже при первой встрече со своим гуру в 1923 году в Раманашраме. Впоследствии, когда бы он ни посмотрел на Бхагавана, он видел яркий свет, окружающий священную форму. Этим преданным был Муруганар, тамильский поэт, которого высоко чтили в тамилоговорящем мире. Как прославленный знаток и преподаватель тамили, он активно был занят в комитете, который решал колоссальную задачу по подготовке к изданию первого словаря тамильского языка.

Муруганар был глубоко предан Господу Шиве. Большую часть времени он проводил, читая Тирувачакам, поэтическое выражение экстаза, испытанного Маникавачакаром, святым и преданным Шивы, жившим семьсот лет назад. Читая, он страстно желал испытать ту благость и исполненность, которые чувствовал Маникавачакар в своей бхакти преданности к Шиве. Примерно в это время тесть познакомил его с двумя книгами, написанными Бхагаваном: Кто я? и Аруначала Стути Панчакам, первая — работа по джняна марге, и вторая — излияние религиозных песен, насквозь пропитанных бхакти. Он прочитал их много раз и вскоре узнал от своих друзей, что Бхагаван постоянно находится в недвойственном состоянии Джняны, что уже давно было редкостью. Муруганар почувствовал глубокое стремление поехать и служить этому святому, и получить его благословления в виде божественного экстаза. Он отправился в Тируваннамалай, и едва достигнув храма Аруначалешвара, написал одиннадцать импровизированных стихов, восхваляющих Бхагавана, называя его Шивой. Затем он пошёл в Раманашрам, который в 1923 году был всего лишь несколькими соломенными хижинами. И как благоприятные события предвещаются знаками, не успел он войти, как вышел сам Бхагаван.

Вот как Муруганар описывает свой первый даршан: "Когда я посмотрел на вход, я увидел сверкающий свет, джйоти, огромное пламя, которое ослепило меня. В экстазе я попытался прочесть стихи, которые написал, но обильно льющиеся слёзы не дали мне этого сделать. Затем из пламени возникла человеческая фигура — Бхагаван. Он попросил дать ему листок, который я держал. Бхагаван прочитал стихи вслух и заметил: 'Это очень напоминает Тирувачакам. Почему бы вам не продолжить писать как Маникавачакар?' Потом Бхагаван глубоко посмотрел на меня. Через какое-то время я вернулся в нормальное состояние. С бьющей через край преданностью, полный радости и благодарности, я смотрел на Бхагавана. Его милостивые глаза пронзили меня насквозь, мгновенно вводя в состояние блаженства, какого я никогда не испытывал прежде. Этот взгляд Бхагавана открыл родник восторженной поэзии в моём Сердце. С того момента сотни и сотни поэм начали изливаться из меня. Я передавал их на рассмотрение Бхагавану, и он их редактировал." Муруганар захлёбывался эмоциями, рассказывая это мне. (В тот день я получил великолепный духовный опыт.) "В тот же миг", добавил он, "Бхагаван стал моим Богом, моим мастером. Я был полностью убеждён, что Бхагаван был воплощением самого Господа Шивы. И как мой новый владелец, он подчинил себе моё внимание и мой ум. Как воск плавится, приближаясь к огню, так, увидев Бхагавана, мой ум растворился и потерял свою отдельную форму. Словно телёнок, нашедший свою мать, моё сердце возликовало у его священных ног. Преданность вздымалась во мне, как океан навстречу полной луне." Этому факту должны радоваться все серьёзные ищущие: божественная связь между светоносным учителем и блистательным учеником была узаконена и освящена в тот день Господом. Для Муруганара эта мгновенная связь была официальным вступлением в духовную жизнь на очень высоком уровне.

Он работал в Ченнае учителем, чтобы прокормить свою мать и жену, и должен был ехать назад, чтобы идти на работу. Спустя три месяца он вернулся. Взглянув на Бхагавана, он снова увидел сияние, охватывающее его фигуру. Океан милости Бхагавана тогда уже полностью поглотил Муруганара. Но ему всё ещё приходилось ездить из Ченная в Тируваннамалай из-за своих обязанностей. Он был глубоко привязан к своей матери. Муруганар однажды сказал мне, что разрывался между преданностью мастеру и любовью к матери.

Ему было действительно очень трудно успевать на поезд обратно в Ченнай — в таком он находился блаженстве! Иногда, со слезами экстаза, льющимися по щекам, он шёл буквально задом три мили от ашрама до станции и блуждал по платформе. Поезд приходил и уходил, но он ничего не замечал в блаженном забвении. Когда носильщик или начальник станции говорили ему, что поезд ушёл, он шёл назад к Бхагавану с переполненными слёз глазами! Бхагаван, заметив, что это повторяется раз за разом, стал просить Кунжу Свами или Вишванату Свами сопровождать Муруганара, дав им строгие указания: "Посадите его на поезд и возвращайтесь в ашрам только тогда, когда поезд уедет."

Муруганар (крайний слева) вместе с другими членами Комитета по созданию тамильского словаря

Мать Муруганара скончалась в 1924 году. Он исполнил прощальные ритуалы, взял какую-то часть пепла в урне и приехал к Бхагавану. Когда Бхагаван увидел убитого горем Муруганара, он спросил: "Как же вы смогли исполнить прощальные ритуалы в таком состоянии?" Муруганар и вовсе потерял самообладание, услышав эти слова, так он был тронут заботливостью своего мастера. Кто-то напомнил, что урна с пеплом осталась на улице. Бхагаван отправил Муруганара высыпать пепел в Агни Тиртам, пруд рядом с Раманашрамом. Муруганар был очень взволнован, рассказывая о сострадании Бхагавана. Он ушёл с работы, разорвал все связи с миром и пришёл к Бхагавану в 1926 году, тотально сдавшись. Бхагаван принял его всем сердцем. С тех пор началась новая глава в жизни Муруганара.

Муруганар пытался содействовать правлению ашрама в его повседневной деятельности. Он делал всё возможное, чтобы эффективно выполнить свои задания, но всё его внимание было обращено внутрь, к садхане. Он чувствовал, что не подходит ни для какой практической работы, и собирался уйти из ашрама и жить независимо. Когда он рассказал об этом, Бхагаван предложил ему перейти жить в Палаакоту поблизости. Начиная с того момента Муруганар проводит большую часть времени у ног Бхагавана, ведя аскетическую жизнь, свободный от повседневных обязанностей.

"Мне кажется, я должен просить еду", предложил он однажды Бхагавану. Бхагаван дал согласие в красивой и естественной манере. В случае с Муруганаром он не сказал просто: "Хорошо, идите и просите." Он дал ему названия улиц, на которых он должен был просить, и одну улицу, куда ходить было нельзя! Муруганар почувствовал великое благословение. Он собирал еду и шёл с ней в Палаакоту. Будучи очень щепетильным, он сперва шёл на пруд, заворачивал еду в тряпку, привязывал её к дереву, а затем шёл тщательно мыть руки и ноги. Много раз обезьяны воровали его еду, и он оставался голодным. Но он никогда не жаловался, наоборот, поголодать было для него в радость.

Муруганар в своей суровой простоте

Присутствие Бхагавана вдохновляло его на поэзию. Он сочинил сотни стихов по образу Тирувачакам, как было указано ему Бхагаваном. Эти стихи собрали другие преданные, и была издана частная публикация под названием Рамана Саннидхи Мурай (Молитвы и Хвалы в Присутствии Раманы). Красота этой книги в том, что она содержит тысячу восемьсот пятьдесят стихов, просмотренных, отредактированных и озаглавленных Бхагаваном. В чём важность этой книги? Сам Муруганар заявляет: "Знайте, что функция и смысл Рамана Саннидхи Мурай в том, чтобы постоянно пребывать у ног щедрого гуру Раманы, чтобы тьма, заблуждения эгоизма прекратились, будучи рассеяны сиянием милости Господа Раманы."

Когда Муруганар пришёл к Бхагавану, он не читал ни одного текста по Веданте. Поэтому он был более восприимчив к учениям Бхагавана, был способен легче усваивать их, особенно прямое учение Бхагавана о Самоисследовании. Когда преданные задавали вопросы и Бхагаван на них отвечал, Муруганар шёл в свою хижину в Палаакоту и записывал это в стихах. Эти вопросы и ответы образовали содержание более чем тысячи стихов и были собраны и напечатаны как Гуру Вачака Ковай (Гирлянда Высказываний Гуру). Здесь тоже, каждый стих был отредактирован, назван и одобрен Бхагаваном. Обе эти книги были переведены на английский. Какова суть Гуру Вачака Ковай? Один из стихов объясняет это: "Оставь мысль, что ты это бренное тело; ищи Я, внутри которого вечное блаженство. Это тело, которым ты себя считаешь, не истинно, это не ты. Настоящий ты внутри тебя как истина. Ищи это. Делай Самоисследование и найди это. Ты идёшь от асат (нереальность) к сат (Реальность)."

Не остановившись на этом, Муруганар написал много великолепных работ: Рамана Дэва Малай, Шри Рамана Чарана Палланду, Шри Рамана Анубхути, Шри Рамана Джняна Бходам. Духовное назначение всех его книг можно подразделить на три категории: молитвы и восхваления, чистое и прямое учение, и внутренний экстаз духовного переживания. Именно для раскрытия всего этого наш возлюбленный Бхагаван благословил его на поэзию. Как говорил Муруганар: "Я больше ни о чём не думал, когда писал эти книги. Бхагаван, будучи истиной, завладел моим сердцем настолько полно, что я писал только о Рамане, о своей экстатической преданности ему, и об утверждении его прямого учения."

Когда вышла его первая книга Рамана Саннидхи Мурай, она встретила много противодействия и критики. Так много, что она была запрещена к изданию. Причина, по которой правление ашрама категорически было против неё, была в стихе, где говорилось: "Направляя свою высочайшую милость одним своим пристальным взглядом, Бхагаван Рамана вырвал с корнем моё эго и ниспослал мне взамен собственное состояние высшего блаженства." Это был импровизированный стих. Он вызвал фурор, потому что его противникам показалось, что эгоизм Муруганара заставил его заявить, что он равен Бхагавану.

Однажды, сидя в Холле в присутствии Бхагавана, Вишваната Свами наблюдал, как Муруганар, поглощённый преданностью, глядел на Бхагавана в абсолютном экстазе, почти как будто пожирая его любовь. Это глубоко тронуло Вишванату Свами и он подумал: "Он столкнулся с таким большим разочарованием, но всё-таки смог превзойти его, глядя теперь на Бхагавана и потеряв себя в преданности ему." Не сознавая, что он делает, он стал вполголоса повторять поэтическое имя Муруганара "Мугувапури Муруган". Бхагаван услышал это и, повернувшись к нему, сказал: "Вишваната! Какой смысл повторять его имя столько раз? Почему бы тебе не написать стих, используя эти два слова?" Вишваната Свами немедленно взял лист бумаги и попытался сочинить стих. Но сколько он ни пытался, он не смог написать ничего, кроме этих двух слов. После нескольких безуспешных попыток, он, наконец, махнул рукой, положил листок с этими двумя словами перед Бхагаваном и вышел из зала.

Вернувшись, он обнаружил, что Бхагаван сочинил законченный стих, подписав его 'Вишванатан', хотя его вклад в этот стих был минимальным. В стихе говорилось от лица Муруганара: "Аруначала Рамана, обитающий в лотосе Сердца всего сущего, улыбнулся моему эго и уничтожил его полностью одним взглядом милости. Так он щедро осыпал меня, Мугавапури Муругана, своими благословениями, дав мне возможность осветить весь мир поэмой Рамана Саннидхи Мурай, которая стоит в одном ряду с Тирувачакам." Этот стих очень важен, потому что он написан самим Бхагаваном. Шри Бхагаван, хотя его никто не просил, открыто объявил в этом стихе, что его настоящее имя было, есть и всегда будет Аруначала Рамана. Затем, Бхагаван заверяет нас, что он обитает в равной мере в Сердце каждого из нас. Взгляд его милости, даже с портрета, способен растворить идею эго. И наконец, Бхагаван открывает нам, что единственная функция его прихода в наш мир это вновь установить просветление во всём человечестве, а не только в избранных учениках. Этот стих является доказательством этого, и потому очень важен.

Муруганар во время самой первой встречи с Бхагаваном получил взгляд его милости и испытал экстатическое духовное переживание. Однако, как духовные ищуще, мы должны всегда помнить, что этому экстазу нужно стабилизироваться. После написания этого стиха Бхагаван снова взглянул на него и закрепил в состоянии, из которого спонтанно хлынули сотни стихов. Муруганар жаждал всё время быть в этом экстатическом состоянии. Он тихо молился, чтобы вдобавок ко времени, проводимом им с мастером, он мог бы встречаться с ним лично, и таким образом непрерывно пребывать в божественном экстазе. Но он никому не открывал своего самого сокровенного желания, включая Бхагавана. Так он думал!

В те дни группа преданных из ашрама ходила в лес собирать листья с определённых деревьев, чтобы делать из них тарелки. Одним утром они планировали пойти в лес. Бхагаван многозначительно посмотрел на Муруганара. Муруганар понял его намерение и поспешил за ним из холла. Преданные пошли вслед за ними, но Бхагаван так быстро увёл его в лесные заросли, что остальные остались далеко позади. Бхагаван сел на большое бревно и дал знак Муруганару сесть рядом. Они не произнесли ни слова. Затем Бхагаван пронзительно взглянул на Муруганара и ввёл его в состояние внутреннего счастья. Когда Муруганар открыл глаза, уже стемнело, и он был один. Он провёл в экстазе несколько часов. С того момента Муруганар постоянно пребывал в состоянии внутреннего блаженства и мира.

"Эгоистически отождествив себя с презренным телом, я скатился до состояния безотрадности. Теперь, разбуженный тем, кто есть чистая, божественная, блаженная мудрость, я достиг высшей жизни молчаливого, естественного сознания, и вовеки процветаю как совершенное, чистое Я. Наука переживания Себя "Self experience", проявившаяся, когда возникающее эго было уничтожено, наполнила моё Сердце. Под светом цветущей милости твоего взгляда, гуру Рамана, распустился цветок моей благодати, и я, этот глупец, благоденствую и живу как Будда." С незапамятных времён святые и мудрецы со всей своей преданностью и мудростью сочинили тысячи поэм на тамильском языке, превознося богов и богинь, в различных размерах и стилях. Возможно впервые, в лице Муруганара, мы имеем единственного поэта, который написал сорок тысяч стихов в различных размерах на чистом тамили, но об одном единственном мастере — Бхагаване Шри Рамане Махарши. В этом духовном чуде уникальность Муруганара.

Мы также чтим этого святого поэта, потому что он извлёк из Бхагавана прямое учение. Если бы не его усилия, у нас не было бы прямого учения Бхагавана в трёх замечательных томах, которые смело можно считать современными Упанишадами Самоисследования и Самореализации. Вот эти три работы: Улладу Нарпаду и его приложение Анубандхам, Упадеша Ундияр, и наконец, поэма о мудрости Атма Видья Киртанам. Все три направляют нас, как переживать реальность безграничного Я.

Муруганар разъясняет свои работы по учениям Бхагавана

Происхождение этих трёх книг весьма интересно. До того, как Муруганар пришёл к Бхагавану в 1926 году, Бхагаван написал много отдельных стихов, которые не были собраны и сохранены. Муруганар, имея естественную склонность к поэзии, провёл изыскания и нашёл двадцать одно стихотворение. Он собрал их и обнаружил, что они не были посвящены какой-либо одной определённой теме, поэтому они сели с Бхагаваном и проанализировали эти стихи. Темой, которую выбрал Муруганар, была Реальность и природа её переживания. Он был полон решимости, потому что, живя с Бхагаваном и ведя жизнь чистой духовности, он понял важность жития в истине. Он хотел, чтобы Бхагаван написал о реальности и о практических путях пребывания в единении с ней. Некоторые стихи не подходили к этой теме, поэтому он исключил их и попросил Бхагавана написать вместо них новые, основанные на его собственном опыте. Это продолжалось двадцать дней. В тамильской литературе один из видов поэзии ограничивает каждую отдельную тему до сорока стихов. Муруганар предложил Бхагавану придерживаться этой нормы. Бхагаван сам дал имя сборнику Улладу Нарпаду (Сорок Стихов о Реальности). Редактируя эту работу, Муруганару захотелось сохранить некоторые стихи, которые были пропущены, и он попросил Бхагавана написать ещё и сделать антологию из дополнительных сорока стихов под названием Улладу Нарпаду Анубандхам (Дополнение к Сорока Стихам о Реальности).

В другой раз Муруганар был в процессе написания спонтанного потока стихов об игре богов и богинь, каждый из которых них был представлен как Рамана. Закончив семьдесят стихов, он обнаружил, что застрял там, где Господь Шива даёт духовные наставления мудрецам, выполняющим аскезу в лесу. Так как он поклонялся Бхагавану как самому Шиве, он попросил Бхагавана: "Вы сам Шива. А я, вот, застрял и не могу продвинуться дальше. Пожалуйста, дайте мне следующие тридцать стихов как учения Господа Шивы реализованным мудрецам." В ответ Бхагаван написал Упадеша Ундияр (Тридцать Стихов Духовных Наставлений) — пошаговое руководство о том, как быть истиной. Кто-то однажды сделал комплимент Муруганару за Рамана Саннидхи Мурай, сказав: "Это лучшая ваша работа, Муруганар." Муруганар со слезами на глазах ответил: "В Индии Махабхарата считается одной из лучших эпических поэм, потому что она содержит прямое учение Господа Кришны в форме Бхагавад Гиты. Точно также, если вы, люди, считаете Рамана Саннидхи Мурай моей лучшей работой, это потому, что в неё включена Упадеша Ундияр Бхагавана."

Один известный поэт, живший сто пятьдесят лет назад, написал несколько стихов о том, что самое трудное дело для человека на земле это Самореализация. Муруганар был этим очень недоволен. "Это должно быть самым лёгким делом. Как может быть Самореализация трудной?" размышлял он. В присутствии Бхагавана он начал писать: "Знание Себя [Self+ это самое лёгкое, что есть." Однако, продолжить он не смог, так как не знал, как выразить это убедительно. Оставив этот листок бумаги на диване Бхагавана, он ушёл. Когда он вернулся, Бхагаван написал Атма Видья Киртанам, несколько стихов о Знании Себя, которые описывали собственный опыт Бхагавана, и как легко каждый из нас может этого достичь: "Смотри, как легко знать Себя, смотри, правда, очень легко. Даже для самых неустойчивых Я настолько реально, что по сравнению с ним ягода крыжовника на ладони кажется просто иллюзией. Мысль 'я есть тело' это нить, на которую нанизаны различные мысли. Погружаясь внутрь с вопросом 'Кто я есть и откуда?', все остальные мысли исчезают, и внутри пещеры Сердца само собой сияет Я. Такое Самоосознавание *Self awareness+ это единственный рай, покой и обитель благости." Если мы изучим отношения Бхагавана с Муруганаром, мы обнаружим, что Самореализации и впрямь достичь легче всего. Для Муруганара не было другого Бога, кроме Бхагавана, не было другого пути, кроме Самоисследования, и другой цели в жизни, кроме постоянного пребывания в Я, в молчании. Великолепным венцом его жизни стали не столько его книги и опубликование истины от Бхагавана, сколько тот факт, что он действительно проживал каждое написанное им слово.

Впечатлённые его поэтическим дарованием, короли предлагали ему богатство и роскошь, лишь бы он стал украшением их двора. Но он выбрал быть нищим на улицах Тируваннамалая, быть в тени Бхагавана — только чтобы жить истиной. Муруганар проживал учение ежедневно, каждый час, каждую минуту. Так как он был с Бхагаваном всё время, его прозвали 'тень Бхагавана'. Взаимоотношения между Муруганаром и Бхагаваном являются практической демонстрацией взаимоотношений гуру-шишья, воспетых в индуистских писаниях. Все индуистские тексты написаны в формате вопрос-ответ, когда ученик задаёт вопрос, а гуру отвечает, даже на этические темы. Скоро мы увидим, как красиво проявляются отношения гуру-ученик в индуистской культуре, когда мы изучим остальную жизнь Муруганара.

Муруганар всё время общался с Бхагаваном. Бхагаван не был начитанным человеком, тогда как Муруганар перечитал уйму тамильской литературы. Временами, когда они с Бхагаваном были одни, Бхагаван мог попросить Муруганара пересказать ему содержание какой-либо книги. Однажды Муруганар в экстазе стал пересказывать Бхагавану суть великих книг. Много книг было обсуждено в тот день с Бхагаваном, который был прекрасным слушателем. Затем он повернулся к Муруганару и сказал: "В конечном итоге суть всех этих книг одна — истина. Есть только одна цель, но дороги к ней и дорожные карты все разные. Есть много различных путей, писаний, текстов, описаний, примеров и иллюстраций, но единственная суть — одна истина." Муруганар был так потрясён, что горячо воскликнул: "Да, Бхагаван, это правда! Теперь я вижу, что чтение этих книг было пустой тратой времени." Бхагаван поспешил поправить его: "Нельзя рассматривать это в таком ключе. Именно потому, что мы прочли так много книг, мы поняли, что их суть только истина. Если бы мы не прочитали их, ум продолжал бы нас искушать мыслью, что в какой-нибудь книге есть что-то новое. Таким образом, чтение также служит цели. То же самое с ритуалами и пуджами," добавил он. "Существует множество разнообразных ритуалов, и единственной функцией их выполнения является распознавание, что есть одна единственная простая истина. Сами по себе ритуалы и пуджи не так уж важны для Самореализации."

Как-то раз Муруганар, войдя в холл, увидел перед Бхагаваном стопки книг, увешанных гирляндами, над которыми проводилась пуджа по случаю Сарасвати Пуджи. Муруганар простёрся перед Бхагаваном и озорно улыбнулся. Бхагаван вопросительно посмотрел на Муруганара, как бы спрашивая, чему он так улыбается. Муруганар ответил: "Бхагаван, мне очень забавно видеть, что здесь сидит сама истина," — он указал на Бхагавана, — "а все эти книги просто отбросы. Люди отдают почтение отбросам вместо того, чтобы поклониться сути." Будучи поэтом, затем он привёл такой пример: "Бхагаван, представьте себе сахарный тростник, из которого выжали сок, который затем кристаллизовался в сахар. Из этого сахара была сделана фигурка человека. Вы этот сахар, а эти книги как отходы сахарного тростника. Вместо того, чтобы отдать почтение вам, сладкому сахару, люди почитают отходы." Муруганар улыбнулся, и Бхагаван тоже.

Муруганар и Бхагаван были в таких близких отношениях, что Бхагаван ждал, когда он появится. Как только Муруганар входил в холл, Бхагаван задавал ему вопрос, даже ещё до того, как тот смог закончить простирание. Все чувства и внимание Муруганара всегда были направлены на Бхагавана и его слова. Получив вопрос от Бхагавана, он отвечал во время простирания, задрав голову, словно хамелеон. Преданные Бхагавана называли это 'говорящая ящерица'. Муруганар сам говорил мне, что это могло продолжаться довольно долго, и он даже мог не осознавать, что всё ещё лежит на полу. Вишванату Свами это забавляло, и он просил его прекратить изображать ящерицу, по крайней мере при нём. Муруганар вспоминал: "Я знал, что людей это забавляет, но во время простирания я был так поглощён ответом Бхагавану, что не сознавал, что лежу на полу. В такой позе мой голос не был ясным, и Бхагавану приходилось напрягаться, чтобы меня услышать. Но всё это не имело значения, потому что для меня ничего не существовало, кроме того, что Бхагаван задал мне вопрос, а я должен отвечать!"

"Наполненный 'внутренним блаженством'"

Иногда в присутствии Бхагавана из него начинали изливаться стихи. Бхагаван мог уйти на гору или в коровник, а когда возвращался, то находил, что Муруганар всё ещё сидит, погружённый в свои записи. Бхагаван задавал ему вопрос и ждал ответа, стоя рядом, а Муруганар продолжал увлечённо писать и отвечал на вопрос, даже не отдавая себе отчёта, что говорит с Бхагаваном. Другие были шокированы, потому что согласно индуистской традиции это было знаком неуважения, когда ученик сидит, а гуру стоит перед ним. К тому же, Бхагаван не мог долго стоять из-за времени, проведённом в Паталалинга.

Муруганар пытался содействовать правлению Раманашрама, которое настаивало, что каждый, кто живёт здесь или получает еду, должен выполнять какое-либо служение. Он старался изо всех сил, но у него не получалось, так как он был всецело поглощён в свою садхану. Поэтому он, наконец, вынужден был переехать по соседству в Палаакоту, жить у кого-то на веранде и просить еду, чтобы поддержать тело. Бхагаван изливал свою милость на Муруганара всё время, но в то же время он никогда не вмешивался в дела ашрама.

Довольно часто вдохновение к написанию стихов было таким сильным, что он забывал, что не ел, и что пришло время идти просить еду. Однажды он ходил без еды целый день, даже не осознавая этого. Это было на праздник Маха Шиваратри, день, когда индусы соблюдают строгий пост двадцать четыре часа. Когда он пришёл к Бхагавану на следующий день, Бхагаван дал ему знак сопровождать его в прогулке вокруг горы. Муруганар с энтузиазмом последовал за ним, но быстро устал, поскольку был голоден, проходив без еды целых два дня. Пройдя какое-то расстояние, Бхагаван заметил усталое лицо Муруганара и спросил сострадательно: "Вы вчера не ели? Вы постились на Шиваратри?" Только тогда Муруганар вспомнил, что вчера был праздник. "Да, Бхагаван, я не ел", ответил он. После того, как они обошли гору, Бхагаван сказал ему следовать за ним и хорошо поесть в Раманашраме. Он также направил одного из своих служителей на кухню, который должен был проследить, чтобы Муруганару выдали полный рацион. Когда Муруганар рассказывал это мне, он расчувствовался до слёз, вспоминая заботливость мастера. Слёзы радости были неотъемлемой частью этого бесподобного преданного Бхагавана.

Однако, эта заботливость была лишь отдельным случаем. Было много моментов, когда имело место обратное. Помощник секретаря Нараяна Айер рассказывал мне — об этом также было написано в статье, опубликованной в ашраме — что он и другой преданный, Т.П.Раманчандра Айер, хотели, чтобы Бхагаван объяснил им шестой стих из его Восьми Стихов Аруначале. Когда они вошли в холл с открытой книгой, они увидели Муруганара, который простёрся и ушёл просить милостыню в город. Один из служителей сообщил: "Бхагаван, мы только что размололи джекфрут, чтобы сделать десерт к обеду. Муруганар дал нам денег на бхикшу по случаю юбилея его матери. Нам ужасно неловко, что ему всё равно пришлось идти в город просить еду." Лицо Бхагавана изменилось, и он ответил холодно: "Да. А кто должен приглашать Муруганара поесть с нами? Это обязанность властей." Муруганар ушёл просить еду. Цель здесь не показать грубость правления, но проиллюстрировать, что Бхагаван был заинтересован исключительно в духовном освобождении Муруганара. Поел он или нет, доступен ему физический комфорт или нет, было несущественно. Всё внимание Бхагавана было направлено на то, чтобы Муруганар вёл аскетическую жизнь, утвердившись в истине.

Муруганар это связующее звено между Бхагаваном — истиной, и нами — невежеством. Не будь этого живого примера, мы бы считали Бхагавана недосягаемым идеалом, как Будда или Иисус Христос. Если бы Муруганар не прожил всю жизнь в строгости, чистоте и Знании Себя через Самоисследование, как бы мы ни старались размышлять и понять учения Махарши о Самоисследовании как о прямом пути, мы бы упустили суть. Муруганар жил учением, и показал нам, что хотя он был таким же, как и мы, он смог вести чистую жизнь, полностью посвятив себя учению. И мастер излил на него всю свою милость.

Есть ещё несколько моментов, показывающих близость Муруганара с Бхагаваном. В их отношениях была не только жёсткая дисциплина, но также и юмор. По утрам Муруганар и Бхагаван резали овощи вместе с другими садху. Однажды они резали шпинат. Бхагаван очень аккуратно отрезáл корень и отделял листья от стебля. Он готовил каждую часть отдельно и следил, чтобы ничего не пропало. Бхагаван начал рассказывать о своей жизни на горе, в частности об одной аскетичной даме, которая тоже там жила. Её звали Кирай Паати, что значит 'Бабушка-шпинат', потому что она собирала различные виды шпината для готовки. Бхагаван рассказывал, как хорошо она знала каждую траву на горе, зная её название, состав и пользу. Когда Бхагаван закончил, он увидел растрёпанный шпинат перед Муруганаром. Криво улыбнувшись, Бхагаван заметил: "Ваше умение резать шпинат также потрясающе, как ваш успех в ведении домашнего хозяйства." Муруганар сбежал от семейной жизни, и поэтому был немного задет словами Бхагавана. Тогда он написал стих и положил его к ногам Бхагавана, который очень развеселился, читая его. Все присутствующие с любопытством спросили Бхагавана, чему он так улыбается. Бхагаван прочёл вслух: "О, Рамана! Ты чрезвычайно работящий человек. Да! Почему бы тебе не жениться на такой же работящей девушке и не обзавестись хозяйством? Почему ты должен скитаться как попрошайка в набедренной повязке, прося подаяние, когда ты можешь легко создать идеальный домашний очаг?" Бхагаван от всей души смеялся, и другие присоединились к его веселью.

Однажды в ашраме готовили травяное масло. Когда оно было готово, его надо было отфильтровать через ткань, накинутую на большой горшок. Бхагаван держал ткань и попросил Муруганара лить масло в сосуд черпаком. Бхагаван рассказывал об этих травах, некоторые из которых даже позволяли человеку исчезнуть в одном месте и появиться в другом. Муруганар так был увлечён историями Бхагавана, что продолжал лить масло, не замечая, что сосуд начал переполняться. Бхагаван был внимателен и практичен, и он стал его распекать: "Стойте! Что вы делаете? Вы проливаете масло! Вы так небрежны!" Затем, чтобы задобрить его, он заботливо добавил: "Теперь берите и втирайте разлившееся масло себе в голову. Где вы ещё возьмёте такое хорошее дорогое травяное масло? Давайте, мажьте свой череп." Внимание Муруганара всё ещё было приковано к Бхагавану, и он вместо масла стал соскребать с земли грязь. Бхагаван быстро его одёрнул: "Эй, стойте! Я сказал вам втирать в голову масло, а не грязь!" Вот отношения гуру-ученик: милость гуру не только пробуждает высшую мудрость, но также следит за благополучием преданных.

В 1926 году Муруганар оставил свою жену Минакши в Ченнае, чтобы присоединиться к ашраму. Нежная, невинная Минакши была необразованной женщиной, которая не имела средств содержать себя. Не зная, как управляться с этим миром, она, пожив немного у отца, приехала в Тируваннамалай, чтобы просить Муруганара жить с ней. Всякий раз, когда она появлялась в ашраме, Муруганар исчезал на горе, и отыскать его было непросто даже Бхагавану. Ему приходилось посылать четырёх человек на несколько дней, чтобы вернуть его! В конце концов, Бхагаван попросил Муруганара уступить требованиям Минакши. Но Муруганар был так упрям, что опять убежал на гору. И Бхагаван нашёл другой способ утешить Минакши. Он стал уделять ей особое внимание. При нашей встрече она рассказывала мне много случаев прямых переживаний с Бхагаваном. Я попросил её всё это записать, что она сделала на тамили в тетради, которая сейчас хранится в архивах ашрама.

Один случай из этой тетради особенно запал мне в душу. Однажды Бхагаван спросил Минакши: "Минакши, что я могу для вас сделать?" Минашки показала ему своё порванное сари: "Бхагаван, посмотрите на моё сари! Чего я хочу? Я хочу, чтобы у меня была одежда и что поесть, а я этого лишена, потому что мой муж не заботится обо мне." Бхагаван был так тронут, что сказал: "Минакши, уверяю вас, что всю вашу жизнь вы не будете нуждаться в этих двух вещах — в одежде и еде." Бхагаван не остановился только на этом заверении. Он послал Кунжу Свами к главе Ишанья Мутт в городе попросить сари. Мастер в набедренной повязке, который редко просил что-либо для себя, послал санньясина к другому санньясину просить сари для жены своего преданного! Затем он передал ей сари и повторил заверение: "Минакши, вы будете счастливы. Вы будете обеспечены едой и одеждой всю вашу жизнь."

Когда она рассказала это мне в 1960-х, я начал заботиться о ней. Я каждый год посылал ей два сари. Она не была склонна к духовности и не могла оставаться в Раманашраме. Она предпочитала жить в Ченнае. И я организовал так, что она питалась в семи домах — по дому на каждый день недели. Когда я узнал, что Минакши умирает, я поехал в Ченнай, чтобы побыть с ней немного. Она щедро меня благословляла. Я спросил её: "Минакши Амма, как вы?" Живот у неё был распухший. Она сказала: "Я очень счастлива." Я не мог ей поверить. Она добавила: "Бхагаван со мной всё время, он исполнил своё заверение через вас. Я не испытываю нужды ни в одежде, ни в еде. Ганеша, Бхагаван это сам Бог." Минакши не могла быть счастлива как жена Муруганара. Но она была всегда счастлива до самых последних минут как любимое дитя Бхагавана. Для меня было честью общаться с ней и сослужить ей какую-то службу.

Любимый портрет гуру Муруганара

Во время последних дней Бхагавана Муруганар сочинял в день по стихотворению, каждое из которых оканчивалось словами: " Бхагаван, вы должны жить сто лет." Затем он обучил одну преданную по имени Падма Венкатараман петь эти стихи в присутствии Бхагавана. Она сказала мне однажды: "Муруганар был очень требователен к правильному произношению и использованию в точности его слов." В один день в песне, которую она пела, были такие слова: ' Джняна бхандара наяка' , что на тамили означает 'хранитель сокровища мудрости'. Во время самозабвенного пения она ненароком произнесла бхоккишам, что также означает 'сокровище', вместо бхандара. Как только она закончила петь, Бхагаван подозвал служителя: "Пойдите, спросите её, использовал ли Муруганар именно это слово." Бхагаван так хорошо знал стиль Муруганара что понял, что он не использовал бы здесь слово бхоккишам. Бхагаван был также требователен, как Муруганар, чтобы использовалось точное слово!

Все преданные были в смятении, так как Бхагаван собирался покинуть тело. Они не знали, что им делать, если не будет его физического присутствия. Под руководством Муруганара они послали к Бхагавану делегацию, чтобы просить его о наставлении. Разве Бхагаван не знал, чего они хотели? Его последними словами были: "Практикуйте учение." Именно Муруганар извлёк из Бхагавана прямое учение мудрости в трёх трактатах, упомянутых ранее, и, что ещё важнее, последнее послание Бхагавана о претворении учения в жизнь. Муруганар написал много стихов о "Я-не-есть-это-тело". Но всё же, когда Бхагаван покинул тело, он не мог сдержать скорби. Он был безутешен.

Начиная с 1956 года мы с Муруганаром стали довольно близки. Я закончил образование и прожил два года в ашраме. Я наблюдал за Муруганаром, Дэвараджа Мудальяром, Мунгала Венкатарамией и несколькими другими старыми преданными вроде помощника секретаря Нараяны Айера. Меня подкупала их простая жизнь. Когда я вернулся в 1960 году, это помогло мне посвятить себя этим старым преданным. Я мог начать видеть глубину их понимания. Муруганар был всё таким же нищим, хотя и не ходил в город просить еду. Он приходил перед обедом в ашрам, становился у входа на кухню, растягивал полы своей верхней одежды, и повара клали в неё немного еды. Я наблюдал за его движениями — такими тихими и красивыми! В один из таких случаев у меня был с собой маленький фотоаппарат. "Свами!" позвал я. Как только он повернулся и посмотрел на меня, я сделал снимок (его можно увидеть в начале этой главы). Муруганар благословил меня, хотя потом сделал выговор: "Больше так не делай." Вишваната Свами сказал мне: "Нагоняй от великих мудрецов воздействует гораздо более мощно, чем их благословения."

Когда Муруганар приходил на самадхи Бхагавана, это было возвышенное зрелище. Казалось, он шёл, но не было идущего, поклоняющийся исчезал в поклонении! Однажды я спросил его: "Муруганар Свами! О чём вы думаете, когда приходите и простираетесь здесь?" "Есть только Бхагаван, больше ничего нет", ответил он. Для него был только Бхагаван, ни Муруганара, ни Раманашрама, ни даже поклонения. Бхагаван был всем, всего остального не было!

Какое-то время Муруганар жил в Мадрасе (ныне Ченнай). Однажды один почитатель спросил его, как так вышло, что такой выдающийся преданный Бхагавана не живёт постоянно в ашраме. Он сказал: "Смотрите, там где я, там Раманашрам."

В то время я не знал о двух важнейших работах Муруганара — Рамана Саннидхи Мурай и Гуру Вачака Ковай — отредактированных и одобренных Бхагаваном. Я привёл Муруганара в ашрам и ухаживал за ним с несколькими своими друзьями. Моя сестра иногда пела его песни, и он часто просил её спеть что-нибудь из Рамана Саннидхи Мурай, слушая которую он часто плакал. На вопрос о причине этих слёз он отвечал: "Однажды я был в присутствии Бхагавана, и он пристально смотрел на одну маленькую девочку. Я спросил его: 'Кто это дитя, которое получает столько вашей милости и благословения?' Бхагаван ответил: 'Разве вы не знаете? Идху намма Лакшми — Это наша Лакшми'". Муруганар опять залился слезами и сказал, что когда Бхагаван использовал слово 'наша', это означало совместное духовное переживание.

Я попросил его рассказать мне ещё о Рамана Саннидхи Мурай. "Когда она была издана частным порядком, правление отказалось продавать её в ашраме. Имело место множество случаев протеста — хорошо, что ты об этом не знаешь," вспоминал он. "Но я хочу тебе рассказать вот что. Однажды, простираясь перед Бхагаваном, я был очень этим расстроен. Когда я поднялся, Бхагаван сказал: 'Не беспокойтесь, мы опубликуем её сами'". Я побежал в офис за экземпляром Рамана Саннидхи Мурай, но не смог его найти. В библиотеке его тоже не было. Я связался с некоторыми преданными из Ченная, нашёл экземпляр Рамана Саннидхи Мурай и издал книгу. Когда я подарил экземпляр Муруганару, его глаза увлажнились, и он благодарно сказал: "Гляди-ка, Бхагаван исполнил своё обещание." Это случилось за несколько недель до его кончины. Затем он рассказал мне о Гуру Вачака Ковай — книге, в которой содержались высказывания гуру, и которая была отредактирована и названа самим Бхагаваном. С великим энтузиазмом мы также издали Гуру Вачака Ковай как престижную публикацию ашрама. Моё сердце сияло от радости, что заверение Бхагавана "Мы опубликуем её сами", было, таким образом, успешно осуществлено!

Когда Муруганар умирал, доктора сказали, что он в коме. Доктор Хуго Мейер сообщил: "Его дыхание может остановиться в любой момент. Приходите скорее." Было три часа утра. Я стоял близко к Муруганару. Хуго и другие доктора сказали мне: "Он в коме. Он не сможет вам ответить." "Нет, я буду петь Аруначала Акшараманамалай", сказал я твёрдо. Несмотря на их повторные возражения, я наклонился поближе и прошептал ему на ухо: "Свами, я хочу спеть Акшараманамалай." Его тело осталось неподвижным, но брови слегка приподнялись. Хуго и другие доктора были тому свидетелями. Быть может, они тоже были правы. Тело было в коме, но Сердце — в своём состоянии духовного экстаза — ответило из сострадания, заставив брови двигаться. Мы все долго пели Акшараманамалай. В состоянии духовного экстаза Муруганар воссоединился с Аруначалой. Мы вынесли его тело и положили в самадхи, достойное Мудреца или Святого. Его гробница расположена между Аруначалой и Старым Холлом Бхагавана. В день его смерти проводится пуджа; преданные поют Акшараманамалай и избранные стихи из Рамана Саннидхи Мурай.

История Муруганара никогда не кончается, потому что он вечен, как и его Мастер, его единственный Бог, которого он не забывал ни на секунду, чью славу и послание он пел всю свою жизнь.

'Золотая Троица': Вишваната Свами, Муруганар, Кунжу Свами

Шри Бхагаван и Джагадиша Шастри с женой