РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

Ниранджанананда Свами (Чинна Свами)

Великий святой по имени Тиручи Свами однажды благословил меня и наставил: "Для духовной реализации человек должен обладать сердцем нежным, словно лепесток розы, и жёстким и непроницаемым, как кусок железа. Ищущий использует 'железное сердце', чтобы иметь дело с миром. Мирская деятельность должна выполняться с непривязанностью и ясной убеждённостью в том, что любое дело, за которое человек принимается — внутри одного дня или более продолжительное — необходимо завершить независимо ни от каких препятствующих обстоятельств, которые могут возникнуть. Для этого более всего требуется непоколебимость. С другой стороны духовный ищущий должен использовать нежность для тотальной самоотверженной сдачи и служению гуру. Кроме того, такой ищущий должен раствориться в посвящении себя познанию истины, а также помогать другим понять суть учений мастера. Для этого больше всего необходимо терпение". Он добавил: "Сохраняй в себе обе стороны этой монеты — непоколебимость и терпение". Тотальная преданность и посвящение себя Бхагавану явились выражением 'сердца-лепестка' Ниранджанананды Свами. В то время как решимость, с которой он нёс бремя управления ашрамом, несмотря на все проблемы и противостояния, проявила его 'железное сердце'.

В индуистских писаниях, когда Бог приходил на землю в виде аватара, как Рама или Кришна, он приходил со своими братьями. В случае Рамы и Кришны это были соответственно Лакшмана и Баларама. Даже у таких святых, как Джнянешвар Махарадж и Рамакришна Парамахамса были братья. Эти братья, возможно, не были совершенными существами, однако аватары и святые принимали их и исправляли их ошибки на пути. Братья имели большое значение в их миссии по распространению добродетелей в мире и, таким образом, сыграли важную роль в божественной драме. Точно также и Бхагаван без всяких условий находился рядом со своим братом Ниранджананандой Свами. При взгляде на братьев великих святых важно видеть их беспристрастным умом, так как, хотя, возможно, они и совершали ошибки, они были значимы в более широком божественном плане.

У Бхагавана было два брата и одна сестра: старший брат Нагасвами, младший брат Нагасундарам и младшая сестра Аламелу. Когда их отец Сундарам Айер скончался, семья была разделена. Нагасвами и Венкатараман отправились в Мадурай, а мать Алагамма взяла с собой Нагасундарама и Аламелу в дом брата своего мужа в другой город, Манамадурай. В возрасте шестнадцати лет у Бхагавана случился опыт смерти, и он ушёл к Аруначале. В 1902 году семья обнаружила его в Тируваннамалае. Нагасундарам приехал повидаться со своим старшим братом. Бхагавана тогда знали как Брахману Свами, и он жил в пещере Садгуру Свами, ниже пещеры Вирупакша. Увидев своего брата в аскетическом одеянии и полном молчании, Нагасундарам обнял его и заплакал. Он заметил, что старший брат больше не подвержен эмоциям. Бхагаван ничего не сказал, и Нагасундарам почувствовал, что он должен остаться с ним и помогать ему. Но Бхагаван знал, что у брата оставалось ещё много мирских обязательств, и поэтому он не ответил на его предложение остаться. Разочарованный, Нагасундарам вернулся домой.

У нас есть не так много подробностей относительно детства Нагасундарама и его более поздних лет. Мы знаем, что он женился и получил работу клерка. Затем в его жизни одно за другим начали происходить несчастья. Самый старший брат Нагасвами внезапно умер, хотя ему было всего двадцать лет. В течении короткого промежутка времени их наследственное имущество было продано с аукциона и они потеряли всё. Нагасундарам также внезапно потерял жену, оставившую ему маленького сына (моего отца, Т.Н.Венкатарамана). Единственным источником утешения для него была мать Алагамма, но она тоже ушла к Аруначале, чтобы навсегда остаться с Бхагаваном. Эти происшествия шокировали его и привели в состояние сдачи, покорности и служения. Он бросил всё, что у него осталось, включая своего сына, которого он оставил своей сестре. И как оазис надежды его мать прислала ему письмо, чтобы он приезжал жить с ней и Бхагаваном. Таким образом, он уехал к Аруначале, и Бхагаван принял его, возможно, благодаря влиянию матери. Мать Алагамма говорила своему сыну аскету: "Мой третий сын не блещет умом. Он немного грубоват и упрям и ему очень трудно жить в мире. Ты должен позаботиться о нём". Бхагаван подчинился ей, и только потом открылось его намерение поддерживать своего брата от начала до конца. Т.П.Рамачандра Айер рассказывал мне, что однажды в правлении ашрама случилась ссора, и что Ниранджанананда Свами был в неё вовлечён. В тот день, обходя вокруг горы, Бхагаван всё время бурчал себе под нос: "Что я могу поделать? Я дал слово". Рамачандра Айер не понял и переспросил: "Бхагаван, что вы говорите?" Бхагаван ответил: "Когда мой брат пришёл сюда, моя мать взяла с меня слово, что я не оставлю его, буду его защищать и держать рядом с собой. Что я могу поделать?"

Самая ранняя из известных фотографий Раманашрама. Мы видим Бхагавана, читающего письмо

Потрёпанный жизнью, Нагасундарам пришёл в Скандашрам и тоже стал аскетом. Он вёл суровый образ жизни и просил еду на улицах Тируваннамалая. К тому времени Рамана Махарши написал Кто я? и Пять гимнов Аруначале. Это были популярные тексты, на которые большинство преданных медитировали или пели из них отрывки. Нагасундарам учился, созерцал и жил в отрешении. Кавьяканта Ганапати Муни уже назвал и прославил Брахману Свами как Бхагавана Шри Раману Махарши. Когда он познакомился с Нагасундарамом, он увидел, что Бхагаван уделяет ему внимание. И поэтому он тоже захотел помочь освободить его. "Почему бы тебе не сделать традиционный шаг — принять санньясу и надеть жёлтую мантию?" предложил он. Наяна также дал Нагасундараму имя Ниранджанананда Свами, что означает 'безупречный человек'. Из-за сложного имени все стали звать его Чинна Свами, что значит младший свами, так как Бхагаван, его старший брат, был свами старшим.

Когда умерла Алагамма, Чинна Свами был среди тех, кто нёс её тело с горы к покрытому колючим кустарником месту, где теперь находится Раманашрам. С помощью других он захоронил её тело в самадхи. Кавьяканта настоял, чтобы Чинна Свами совершал для неё пуджу. Как это обычно было принято, над её телом был установлен лингам. Но если обычно его вскоре убирали, то теперь оставили. Кавьяканта сказал: "Ты должен проводить пуджу со всеми ритуалами, потому что это не просто могила. Это храм, потому что Бхагаван освободил твою мать, и она более не обычный человек — она Бог". Кавьяканта назвал храм Матрубхутешвара, что означает 'Бог в форме матери'. Таким образом, Чинна Свами был вынужден остаться и совершать пуджу каждый день, тогда как Бхагаван продолжал жить в Скандашраме. Однажды Чинна Свами сообщил Бхагавану, что на следующий день он собирается печь доса. Это считалось лакомством, и он сказал, что принесёт их в Скандашрам. На следующий день рано утром Чинна Свами услышал, как ласковый голос спрашивает: "Есть ли еда для атити?" Атити означает путник или гость. Это был не кто иной, как Бхагаван, представившийся гостем.

Гробница Матери явилась ядром для нынешнего Раманашрама, и Бхагаван до своего последнего дня жил здесь не как хозяин, но как гость. Всегда ашрамом управлял кто-то другой. В 1929 году, когда умер Шешадри Свами, адвокаты сообщили Бхагавану, что необходимо разрешить множество судебных дел. Они советовали ему назначить единого управляющего Раманашрамом. Все хотели, чтобы эту мантию надел Наяна. Но Бхагаван повернулся к нему и сказал: "Похоже, Пичай (так в детстве ласково называли Чинну Свами) хочет этим заниматься. Пусть он станет управляющим и возьмёт на себя это бремя". Многие преданные думали, что Наяна, будучи духовным гигантом, мог бы стать идеальным управляющим. Но время доказало совершенный выбор Бхагавана. Ниранджанананда Свами, как человек без какого-либо мнения о духовности, проявил свою могучую волю в управлении ашрамом. Но он был лишь скромной призмой учений Бхагавана.

Постепенный рост 'Шри Раманашрама' под руководством Чинны Свами — 1

Вход в ашрам

'Старый Холл' Бхагавана (1926)

Офис ашрама и книжный склад

Постепенный рост 'Шри Раманашрама' под руководством Чинны Свами — 2

Коровник, Обеденный Зал и Медпункт

Храм Матрубхутешвара

Шри Раманашрам

Кавьяканта сказал всем своим преданным: "Это предписание Бхагавана, и мы должны выполнять его". И начиная с этого дня ученики Наяны всегда поддерживали роль Чинны Свами как управляющего. В 1930 году Бхагавана попросили подписать завещание, в котором утверждалось, что семья Ниранджанананды Свами будет управлять материальными аспектами ашрама, и в ней не будет духовного преемника Бхагавана.

Чинна Свами был очень аскетичным, дисциплинированным и требовательным. Именно из-за этой требовательности он заслужил себе плохую репутацию. Впрочем, его это не волновало. Он был настолько аскетичен, что не потратил ни единого пенни из фондов ашрама на личные нужды. У него были два друга (преданных Бхагавану, конечно), которые обеспечивали его мелкие нужды: зубной порошок, масло для волос, листья и орехи бетель, зонтик. В то время он был единоличным сарвадикари, управляющим всеми фондами без доверенности или правления, которое бы заверяло счета. Но он никогда не шёл на сделку с совестью. Старые преданные рассказывали, что он был настолько аскетичен, что если рвалась одежда, он сам её чинил и снова носил. Он мог купить новую одежду, но месяцами ждал, пока какой-нибудь богач не будет раздавать одежду в ашраме. И даже тогда он брал только что-то одно для личного пользования. Задолго до того, как кто-либо был нанят, он сам в одиночку готовил еду и следил за всеми нуждами ашрама. (Все эти факты рассказаны теми, кто прежде на него жаловался.)

Однажды Джеки, любимый пёс Бхагавана, был серьёзно ранен в драке со свиньёй. Его кишки вылезли наружу, он лежал в неимоверной боли. Именно Чинна Свами отнёс Джеки в корзине на голове в ветеринарную больницу и установил за ним присмотр. Джеки поправился и прожил ещё много лет. К 1938 году Чинне Свами понадобилась помощь в управлении ашрамом. Поэтому он послал письмо своему сыну — моему отцу — и всей семье, чтобы они присоединились к нему. Мне было два года, когда мой отец привёз меня в Раманашрам. Чинна Свами был также строг со своим сыном. Он никогда ему не покровительствовал; настолько, что мой отец всегда огорчался и был им недоволен. Когда ашраму дарили вещи, например, велосипеды, и мой отец просил дать ему один — только затем, чтобы получить отказ. Он делал кислую мину, а Чинна Свами говорил ему: "Венкату, Бхагаван приказал нам управлять этим ашрамом. Мы его рабы и должны делать это, поколение за поколением. Но у нас нет особых прав на это место. Мы должны посвятить себя этому служению с таким же отношением, как собака, которая сторожит стог сена. Собака сама не станет есть сено, но и не позволит есть его бродячему скоту." Мой отец, Т.Н.Венкатараман, тщательно следовал этим указаниям, и также делали двое моих братьев и я. Сейчас ашрамом управляет третье поколение, и это благословение Чинны Свами, что каждое поколение заботится об ашраме не как диктаторы или единовластные правители, но как собаки, охраняющие сено!

Чинна Свами многих людей гладил против шерсти своей грубовато-прямолинейной манерой, но, как говорили многие преданные, на эти истории нужно взглянуть непредвзято. Важно видеть обе стороны. Проблема Чинны Свами была чисто практической: если все обитатели ашрама предпочитают сидеть в холле с Бхагаваном, то как будет выполняться ежедневная рутинная работа — приготовление пищи, ухаживание за садом, управление запасами, переписка, принятие посетителей, денежные сделки, печатание книг, принятие основных мер безопасности по защите имущества, зданий и обитателей? Поэтому он поставил строгое условие, что человек должен содействовать руководству ашрама в какой-либо форме, если он хочет оставаться внутри ашрама. Людей, которые отказывались выполнять это условие, просили покинуть ашрам. Необходимо отметить, что те, кто был больно задет дисциплинарной акцией Чинны Свами, говорят только о его грубом обращении, но не о поставленном им разумном условии.

Муруганар, Рамасвами Пиллай, Чедвик, Вишваната Свами, Аннамалай Свами, Кунжу Свами, Дэвараджа Мудальяр, Сури Нагамма и Мунгала Венкатарамия — вот лишь немногие старые преданные в длинном списке жертв Чинны Свами. Когда я заговаривал об этом неприятном вопросе, они единодушно соглашались: "Грубость Чинны Свами действительно задевала нас, и в тот момент нам действительно было больно. В этом нет сомнений. Однако, в более поздние годы мы поняли, что если бы он не обращался с нами таким образом, мы бы продолжали погружаться в деятельность по управлению ашрамом, и забросили бы свои духовные практики. Оглядываясь назад, мы видим, что даже грубость Чинны Свами была лишь милостью Бхагавана".

Чинна Свами — сарвадикари в своём офисе

Муруганар рассказывал мне: "Чинна Свами неоднократно третировал меня и даже запрещал питаться в ашраме. Мне приходилось выходить в город и просить еду. Причиной этого отказа было то, что Чинна Свами хотел, чтобы я продолжал совершать пуджу в гробнице Матери, а также помогал ему вести корреспонденцию в офисе. Я этого не делал, поэтому должен был уйти. Но, Ганешан, мой уход подарил мне два огромных преимущества. Честное слово, если бы не грубость Чинны Свами, я до сих пор бы совершал пуджу и помогал бы писать письма в Раманашраме". "А что за два преимущества?" спросил я его. "Я мог прийти и быть в присутствии Бхагавана в любое время, днём или ночью. Если бы мне приходилось выполнять работу по управлению, у меня бы этого не было. Вторым преимуществом было то, что я был настолько погружён в блаженство, что мне хотелось только писать поэмы. Я сочинил около сорока тысяч стихов о Бхагаване и его учениях. Они были написаны в тишине и уединении. При наличии внешней активности, этого не могло бы произойти. Чинна Свами был необходимым орудием в обретении этих двух преимуществ".

Одна из помощниц на кухне, Суббалакшмиамма, сказала, что Бхагаван использовал Чинну Свами как камень для стирки, чтобы вычистить из преданных 'грязь', их васаны, и заставить их уделять всё своё внимание духовной садхане. Чтобы исполнить эту роль, Чинна Свами беспрестанно зарабатывал себе дурную славу. Баларама Реддияр говорил мне: "Хотя и были недостатки в руководстве Чинны Свами, мною был неоднократно замечен тот факт, что Бхагаван всегда поддерживал его. Когда я однажды пожаловался Бхагавану на Чинну Свами, он тут же сделал мне замечание, которого я твёрдо придерживался всю свою жизнь в ашраме. Бхагаван резко спросил меня: 'Вы уже все ошибки разглядели в управлении ашрамом? Выполняйте то, ради чего пришли сюда. Выясните, кто внутри вас поднимает эти жалобы. Остальное предоставьте высшей силе. Пребывайте в молчании.'"

В 1973 году редактором Горной Тропы, журнала ашрама, был Вишваната Свами, а я помогал ему как ответственный редактор. Я с большим чувством говорил о железной стороне Чинны Свами. Вишваната Свами, с другой стороны, быстро обратил моё внимание на мягкую сторону, на сторону 'лепестка розы' Чинны Свами, сказав: "Легко осуждать других, но кто кого судит? Ум судит об игре другого ума". (Это пробудило во мне большое уважение к Чинне Свами и ко всем на свете, потому что если вы смотрите на человека как на 'Я ЕСТЬ', нет вопроса о гордости или обвинении.) Вишваната Свами продолжил: "Ганешан, Чинна Свами был одним из самых больших валунов, скатившихся со священной горы, чтобы поддержать нашего сатгуру, Бхагавана. Целиком благодаря его тяжёлой работе и усердию наш дорогой Бхагаван стал доступен нам физически в определённом месте, двадцать четыре часа в сутки. Как ни в чём не бывало, мы все получили хридайа видья — истину Сердца — в присутствии Бхагавана и напрямую от самого Бхагавана. В Старом Холле мы день и ночь переживали, как Бхагаван изливает на нас истину, мудрость Сердца. Как это могло стать возможным без мощной базы, без такого материального центра и института как ашрам? Конечно, управление таким институтом все двадцать четыре часа в сутки требовало присутствия сильного человека с железной волей как Чинна Свами. Благодаря этому Бхагаван мог сидеть в молчании, позволяя как горизонтальному, так и вертикальному развитию происходить одновременно. Горизонтальное развитие включает создание ашрама как института, ежедневное им управление, печатание книг, обслуживание едой прибывающих преданных, которые стекаются в ашрам, чтобы побыть с Бхагаваном, и другие виды внешней деятельности. В то же самое время, должна была также быть принята намного более важная мера по особому акцентированию на вертикальном развитии, на необходимости духовного роста человека. Это включает в себя впитывание милости гуру в его присутствии: Самоисслеодвание, наблюдение за собой, медитация, аскетическая и отрешённая жизнь. Горизонтальный аспект включает множество людей и разнообразных видов деятельности. Вертикальный акцентируется только на индивидуальности, на внутреннем переживании истины в себе. Бхагаван создал атмосферу, чтобы как горизонтальное, так и вертикальное развитие глубоко укоренились в ашраме, что было старательно взращено Чинной Свами". Он добавил: "В этой божественной игре Аруначалы Чинна Свами сыграл жизненно важную роль. Поэтому Бхагаван оказывал ему постоянную поддержку в делах управления. В то же время Бхагаван вёл каждого из нас в нашей духовной садхане — жили ли мы в Палаакоту или внутри ашрама".

Это дало мне понимание, что как ищущие, мы должны оставаться в осознанности, в которой мы все находимся, в благоговейном присутствии истины — не только по часу утром и вечером, но каждое мгновение дня. Назовите это Бхагаваном или Аруначалой — не имеет значения, каким именем вы это назовёте. И мы также должны быть благодарны тем, кто сделал эту истину доступной для нас. Не только Чинне Свами, но таким преданным, как Девараджа Мудальяр, Аннамалай Свами, Вишваната Свами, Б.В.Нарасимха Свами, Муруганар, Пол Брантон и другие, кто между 1922 и 1940 годами сформировал важные звенья в горизонтальном развитии ашрама. Но также верно и то, что каждому из этих преданных Шри Бхагаваном было в равной мере даровано вертикальное развитие в достижении Самореализации. Горизонтальный и вертикальный аспекты должны развиваться вместе. "Как поезд едет по двум рельсам", сказал однажды Муруганар.

Есть четыре принципа, как преданный должен относиться или контактировать с гуру. Первый заключается в том, что преданный должен заботиться о гуру и его нуждах. Такой гуру как Бхагаван может совсем не заботиться о теле. Мы видели, как Аруначала, принимая форму разных матерей, начала заботиться о теле Бхагавана, иначе, сидя в Паталалинга, подземной нише, оно могло бы совсем истощиться и не смогло бы донести до нас послание о Я. Гуру никогда не попросит, чтобы его нужды были удовлетворены. Люди вокруг него должны знать их и заботиться о них. Второй принцип это заботиться о жилище, где живёт гуру, сохранять его в чистоте и предохранять от проблем. Третий это собирать и сохранять учения гуру. Четвёртый — сделав или делая всё это, преданный должен претворять эти учения в жизнь и достичь истины, а также помогать другим на этом поприще.

Первые три — забота о теле гуру, забота о жилище и сохранение учений гуру — составляют горизонтальный аспект и ориентированы на активность. Последний — претворение учений в жизнь — это вертикальный аспект. Бхагаван очень сострадательно, безмолвно и терпеливо сидел в ашраме двадцать четыре часа, придавая равное значение горизонтальному и вертикальному развитию. Те, кто был вовлечён в деятельность по охране прав ашрама, печатанию книг или собиранию учений Бхагавана, могли служить только в горизонтальном развитии. Но Бхагаван и им ниспосылал благословение вертикального аспекта — достижения истины.

Кавьяканта, Б.В.Нарасимха Свами, Йоги Рамиа, Чинна Свами и другие преданные

Жизнь Чинны Свами нужно рассматривать в свете этих четырёх принципов. Чинна Свами представляет огромную важность, так как он был сосредоточен исключительно на первых трёх. Он был необходим, поскольку заботился о теле и нуждах Бхагавана. Возможно, были сделаны ошибки. Но необходимо было уделять постоянное, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, внимание. Таким путём он способствовал сохранению, обслуживанию и постоянному присутствию тела Бхагавана для всех нас. К тому же ему приходилось отстаивать сохранность имущества ашрама. Именно благодаря ему мы можем сейчас удобно там останавливаться. Ещё он с благоговейной тщательностью собирал письменные произведения Бхагавана. Когда Бхагаван жил наверху в пещере Вирупакша и в Скандашраме, большинство его произведений, написанных на маленьких листочках, были утеряны. Бхагаван сам это признал. После того, как он пришёл в Раманашрам, находящийся под руководством Чинны Свами, ни одно из написанных Бхагаваном слов не пропало.

Поскольку Чинна Свами очень скрупулёзно выполнял первые три принципа, и, следовательно, у него не оставалось времени на индивидуальную садхану, Бхагаван ниспослал ему своё благословение. В свои последние дни он искупил все свои ошибки. Его тело сильно страдало. Тогда Бхагаван принёс ему облегчение. Вишваната Свами был этому свидетелем. В момент смерти Чинна Свами радостно вытянул руки, и Вишваната Свами сказал: "Я почувствовал — Бхагаван пришёл и забрал его и помог быть поглощённым Аруначалой".

Здесь, возможно, будет уместным процитировать, что сказали мне о Чинне Свами три замечательных преданных Бхагавана. Вот что сказал С.С.Коэн: "Чинна Свами присоединился к мастеру в 1917 году в Скандашраме с намерением полностью посвятить свою жизнь служению Бхагавану. В 1930 году его сделали сарвадикари ашрама, и он улаживал его мирские дела. С тех пор и до самой своей смерти в 1953 году, он трудился неустанно и с образцовой преданностью на благо ашрама. А это неизбежно означало, что Чинне Свами приходилось быть непреклонным и вести тяжёлую борьбу, защищая права ашрама, в том числе во время тяжб и судебных разбирательств. Нынешний Раманашрам и всё его содержимое полностью обязаны своим существованием его труду и железной решимости. Насколько бережлив он был в интересах ашрама, можно судить по его последнему посланию, данному за день до смерти своему наследнику и сыну Т. Н. Венкатараману. Чинна Свами сказал: 'Я ухожу с чистой совестью и с чистыми руками. Я не потратил ни пенни из фондов ашрама ради своей выгоды. Всё здесь принадлежит Бхагавану и должно охраняться неустанно и неусыпно. Посвяти всю свою душу и сердце служению Господу Рамане, и в ответ, я уверяю тебя, он изольёт на тебя свою милость. Будь искренним и правдивым до самой сердцевины своего существа. Поддерживай наши древние уважаемые традиции деятельностью этого ашрама, как я поддерживал их всю мою жизнь'."

А вот что мне сказал Майор Чедвик, живший в ашраме с 1938 года до своих последних дней: "Без Чинны Свами Раманашрама не было бы вообще. Он поднял его от соломенной хижины до каменных строений. Он был полон энтузиазма и работал усердно и без устали. Его единственной радостью было накормить посещающих Бхагавана преданных хорошей и здоровой пищей. Для нас, обитателей ашрама, он был как металлический щит, какой используют солдаты на поле битвы. Поэтому, не думая о происходящем в мире, о войнах и землетрясениях, мы безмятежно погружались во внутреннюю садхану, тем самым день и ночь очищаясь в духовном присутствии Бхагавана."

Артур Осборн всегда оставался вне ашрама, поскольку жил со своей семьёй. Так как Чедвик жил внутри ашрама, мне показалось тогда, что, как его обитатель, он, возможно, будет поддерживать руководство. Поэтому я пошёл к Артуру Осборну за более объективным взглядом. Артур Осборн сказал мне: "Для меня не могло и быть руководителя лучше, чем Чинна Свами, так как он был избран моим милостивым мастером Шри Бхагаваном." В своей преданности Бхагавану он не оценивал руководства Чинны Свами. Напротив, он пошёл ещё дальше, сказав: "Поскольку это выбор моего мастера, мой ум не оценивает, хорош он или плох; для меня просто не может быть лучшего руководства".

С превеликим уважением к Чинне Свами я хочу рассказать о его уникальных достижениях. Место рождения Бхагавана в Тиручули это очень священное место, но оно было утеряно, будучи проданным с аукциона. Когда Чинна Свами стал управляющим, он приложил огромные усилия, чтобы завладеть этим домом и сделать его святилищем для поклонения Бхагавану и его родителям. Он назвал его Сундара Мандирам и оно до сих пор там, в Тиручули. Другое достижение, о котором нельзя забыть, это что он смог заполучить дом, где Бхагаван достиг Самореализации через переживание смерти. Он отчаянно бился за то, чтобы его купить, и, в конце концов, превратил его в святилище под названием Рамана Мандирам. Мандирам означает 'самое священное место'. Оба эти дома сейчас являются центрами паломничества для преданных Бхагавана.

Пятидесятилетие со дня прибытия Бхагавана к Аруначале Чинна Свами хотел отметить с размахом. Были накормлены тысячи и тысячи людей. Великие учёные со всего мира приехали, чтобы отдать дань Бхагавану. Также были приглашены лучшие музыканты. Чинна Свами желал, чтобы у Бхагавана была лучшая музыка, еда и всё прочее, так как Бхагаван никогда не покидал Аруначалу. Подробности этих празднований можно найти в Письмах из Раманашрама. Мне в то время было десять лет, я был свидетелем всего этого и кое-что помню.

Самое большое достижение Чинны Свами, по-моему, было, когда на золотой юбилей прибытия Бхагавана к Аруначале он привёл храмового слона, чтобы тот воздал почести Бхагавану. Почему храмового слона? Среди всех, кто присутствовал на праздновании юбилея, слон был единственным существом, кто был с Бхагаваном в самом начале его пребывания в Тируваннамалае. В храме Аруначалешвара есть тысячеколонный зал, куда никто не заходил, потому что там было темно и страшно. Там был привязан слон, и именно там сидел Бхагаван. Вначале мальчишки часто нарушали медитацию Бхагавана, поэтому он выбрал это уединённое место. Бхагаван говорил, что слон был его единственным товарищем все эти месяцы. Чинна Свами, памятуя об этом, привёл этого слона, чтобы тот воздал ему почести.

В 1949 году другой преданный снова привёл слона, и один американец сфотографировал, как слон приветствует Бхагавана. Вернувшись в Америку, он прислал это фото с красивыми словами на обороте: "Большое Я, которое не знает тела (то есть, Бхагаван), и большое тело, которое не знает Я (то есть, слон) — оба в одном месте". Бхагаван прочитал это вслух ко всеобщему веселью.

В 1949 году Чинна Свами совершил кумбхабишекам — церемонию освящения — гробницы Матери. Хотя Бхагаван не питал ни любви, ни антипатии к церемониям, он активно принял в ней участие по просьбе преданных. Эта церемония продолжалась четыре дня и была прекрасно организована. Тысячи людей были накормлены, и после завершения Чинна Свами раздал подарки всем, кто работал на благо празднества. Группа людей, почитавших Чинну Свами, привели его к Бхагавану и поставили для него стул перед ним. Как это обычно делают в эмоциональном порыве индуистские почитатели, они хотели омыть его ноги и украсить их цветами. Когда Чинна Свами увидел это, он отказался садиться на стул. Он сердито воскликнул: "Эта пада пуджа может быть исполнена только для того, кто не знает тела. Я не подхожу для этого. У меня всё ещё телесное сознание." Он указал на Бхагавана и сказал: "Вот Бхагаван, он величайший. Никто здесь не заслуживает такой чести, кроме нашего мастера, Бхагавана".

Есть несколько примеров взаимодействия между Бхагаваном и Чинной Свами, которые проливают лучший свет на их близкие отношения. Однажды должен был справляться день рождения Бхагавана, но накануне обитатели ашрама обнаружили, что на их складе нет провизии. Сотни людей уже прибыли, и Чинна Свами лишился присутствия духа. Он не знал, что делать — не было ни денег, ни времени. Он начал паниковать и бегать туда-сюда. Бхагаван находился в холле с преданными. В полночь прибыла большая гужевая повозка, выгрузила рис, чечевицу, масло и овощи и уехала. Но все уже спали, и некому было порезать овощи и приготовить еду. Бхагаван понял это и своим деревянным посохом тихонько разбудил всех обитателей ашрама: "Чинна Свами мечется, как кот, сунувший морду в кипящее молоко. Давайте поможем порезать овощи". Бхагаван вместе со всеми порезали овощи и приготовили еду на следующий день. Нет нужды говорить, что празднование дня рождения Бхагавана прошло прекрасно.

Ниранджанананда Свами за работой в офисе

Идут споры вокруг Пола Брантона, Мунгала Венкатарамии и Чинны Свами, которые я хотел бы прояснить. Есть сведения, что Чинна Свами грубо запретил Полу Брантону записывать разговоры в холле. Говорят, что то же самое он сделал с Мунгала Венкатарамией, записи которого теперь собраны в Беседах с Раманой Махарши, обязательной к прочтению для всех преданных книге. Это правда, что Чинна Свами прервал записи Пола Брантона. Произошло это потому, что Пол Брантон, сделав записи в присутствии Бхагавана, продавал их, не упоминая имени Бхагавана. Он даже заявлял, что Бхагаван стал популярен благодаря его книге. Узнав об этом, Чинна Свами прошагал прямо в холл, где сидел Пол Брантон, и категорически заявил: "Прекратите записывать. У вас больше нет на это права". Брантон разъярился, и, в негодовании повернувшись к Бхагавану, спросил: "Бхагаван того же мнения?" Бхагаван промолчал.

Точно также, Мунгала Венкатарамия, записав беседы Бхагавана в блокнот, собирал вокруг себя людей за пределами ашрама и пытался произвести на них впечатление. Когда Чинна Свами это заметил, он пришёл в холл и оборвал его записи в присутствии Бхагавана. Мунгала Венкатарамия был глубоко задет, будучи оскорблённым на глазах у широкой публики. Позже, когда Мунгала, всё ещё чувствуя себя уязвлённым, сидел с Бхагаваном, Бхагаван сказал: "Величайшая форма эго для индивидуума это представляться учителем и стать гуру". Поняв, что это послание было для него, Мунгала тут же простёрся перед Бхагаваном и попросил прощения. Бхагаван спас его, и потом сам Мунгала говорил: "Когда истинный ищущий становится учителем, первая жертва это его собственный успех в садхане".

Я общался с Полом Брантоном, и он признался, что ходил к Бхагавану приносить свои извинения. Как красиво Бхагаван поправил их и подтолкнул обратно в садхану! Как Пол Брантон, так и Мунгала Венкатарамия, похоже, достигли Самореализации, потому что именно это было намерением Бхагавана. Имело место горизонтальное развитие, когда Мунгала Венкатарамия и Пол Брантон популяризировали учения Бхагавана, и Бхагаван даровал им вертикальное. Для этого Чинна Свами был использован как грубый камень для стирки, чтобы выбить из них пороки. Вот что сам Мунгала Венкатарамия сказал мне: "Он использовал Чинну Свами как камень для стирки. Мы все обвиняли Чинну Свами, но это был Бхагаван, спасающий нас через него".

Я мог бы рассказать много случаев, но один, касающийся Аннамалая Свами, особенно важен. Аннамалай Свами отвечал за каменную кладку в ашраме, но мог строить только обычные дома. Когда Чинна Свами начал строительство храма, были приглашены специалисты со всей Южной Индии. После начала строительства возникла техническая трудность, которую Аннамалай Свами не мог разрешить. Но он всё же настаивал, чтобы всё было сделано так, как он хочет. Храмовые специалисты и Чинна Свами были с ним не согласны, и ему было приказано уйти. Вот что рассказал мне Аннамалай Свами позже: "С внешней точки зрения это правда, что Чинна Свами спорил со мной и избавился от меня. Но потом я осознал необходимость такого обращения. Иначе я бы так и остался всю свою жизнь строителем в ашраме. Поняв это, Бхагаван скомандовал мне больше не появляться в стенах ашрама. Тот факт, что это не было наказанием, Бхагаван доказал, почти каждый день навещая меня в моём жилище в Палаакоту и поддерживая меня в моей аскетической жизни, садхане и уединении. Какое же это было благословение, когда Бхагаван лично приходил ко мне в хижину и наедине наставлял меня! Всему этому, могу честно сказать, я обязан Чинне Свами, который уволил меня. Я погрузился внутрь и ясно увидел, что наш Бхагаван поистине 'Я ЕСТЬ'."

Вишваната Свами объяснил мне, почему все главные преданные ушли в Палаакоту. "Мы сделали это, чтобы иметь возможность продолжать свою садхану. Бхагаван одобрил это. Он спрашивал нас: 'Как вы собираетесь строить свои хижины?' Бхагаван также поощрял нас ходить в город просить еду. Это позволило нам быть с Бхагаваном всё время и сделало нас теми, кто мы есть теперь — в состоянии реализации. Это стало возможным, только когда мы покинули ашрам. Бхагаван хотел, чтобы всё было именно так".

Вишваната Свами больше всего пострадал от жёсткого нрава Чинны Свами. Однажды ему пришлось оставаться без еды три дня. Один из служащих провёл его в обеденный зал через кухню и усадил со всеми. Как только Вишваната Свами собрался приняться за еду, пришёл Чинна Свами и вытащил его вон. Бхагаван наблюдал это, не возражая.

Странно, но перед смертью Чинне Свами прислуживал не кто иной, как Вишваната Свами. Удивлённый, я спросил его: "Как вы могли делать это после того, как вас так глубоко оскорбили?" Он ответил: "Когда я был в Диндигуле, Бхагаван явился ко мне во сне и попросил прийти в Раманашрам. Я немедленно выехал. Это было в 1953 году, Бхагаван уже покинул тело. Я не имел понятия, зачем Бхагаван просил меня приехать. Прибыв туда, я нашёл Чинну Свами смертельно больным, и никто за ним не ухаживал. Я почувствовал, что именно с этой целью Бхагаван попросил меня приехать. Я ходил за ним день и ночь, нянчил его и купал. В один день Чинна Свами взял меня за руку и попросил прощения. Печально, но Чинна Свами тяжко страдал за свои деяния. Бхагаван знал обо всех его ошибках и заставил физически страдать и искупить их. Последние два дня Чинна Свами провёл, глядя на изображение Бхагавана и всё время повторяя, "Рамана, Рамана, Рамана". Во время смерти, он вытянул руки с закрытыми глазами и безмятежным, счастливым, светящимся лицом. Бхагаван забрал его и погрузил в Аруначалу".

Что касается лично меня, то Чинна Свами всегда был добр ко мне. Он каждое утро чистил мне зубы, приводил к Бхагавану и заставлял простираться перед ним, говоря: "Вот Бхагаван, наш Бог". Я благодарен ему, что он приводил меня в присутствие Бхагавана, священность чего я тогда не понимал, но теперь с благодарностью вспоминаю. Когда мне было четыре или пять лет, я часто убегал из дома и шёл в Раманашрам совсем один. В те дни улицы были темны и пустынны. Когда я сделал это впервые, Чинна Свами был поражён. Он спросил меня: "Зачем ты пришёл?" "Я поссорился с отцом, поэтому ушёл", ответил я. Он тут же отвёл меня к Бхагавану и сказал: "Он прошёл весь путь один, не боясь". И поспешно добавил: "Я уже сообщил его отцу". Бхагаван посмотрел на меня и улыбнулся мне озорной улыбкой, которую я очень хорошо помню, но которую тогда не мог понять. Потом Чинна Свами отвёл меня в офис, где я обычно спал в уютной постели, и предложил мне лечь. "Почему Бхагаван мне улыбнулся?" спросил я. "Когда тебе было всего два года, ты забрался в пустую телегу. Возничего тоже не было поблизости. Испуганный посетителем, внезапно раскрывшим зонтик, бык умчался с телегой в город. Мы сбились с ног, разыскивая тебя в ашраме, но нигде не могли найти. Потом пошли к Бхагавану и сообщили, что ты потерялся. Бхагаван сказал: 'Что поделаешь? Убегать из дома присуще нашей семье.'" "Что он хотел этим сказать?" спросил я озадаченный. "У отца Бхагавана был старший брат по имени Венкатеша Айер. Он тоже убежал из дома в поисках Бога", сообщил мне Чинна Свами.

Когда я руководил строительством зала самадхи Бхагавана, я столкнулся с множеством проблем. Однажды миссис Талеяркхан сказала мне: "Все эти проблемы будут решены". Я посмотрел на неё вопросительно. Она продолжила: "Прошлой ночью Бхагаван явился ко мне во сне и сказал: 'Скажи Ганешану, что рядом нужно начать строительство самадхи Чинны Свами, и всё будет в порядке." Благодаря милости Бхагавана мне удалось построить самадхи его и Ниранджанананды Свами одновременно. В 1967 году была проведена церемония освящения всех трёх самадхи: Матери Алагаммы, Бхагавана и Чинны Свами.

Как ответственный за постройку самадхи Чинны Свами, я собирался поместить каменную табличку с простой надписью 'Ниранджанананда Свами' и датами рождения и смерти. Вместо этого резчик по камню прислал мне табличку, на которой было выгравировано: 'Ниранджанананда Свами — поглощён Аруначалой 29.01.1953'. Это потрясло меня, и позже на пятнадцати самадхи, которые были построены, я использовал такую же табличку для каждого преданного. Например, 'Поглощён Аруначалой — Муруганар', 'Поглощён Аруначалой — Кунжу Свами', 'Поглощён Аруначалой — Майор Чедвик'.

Давайте помнить Чинну Свами, один из самых больших валунов, скатившихся со склонов Аруначалы для служения нашему мастеру; мастеру, чьей единственной миссией (если вообще у него была миссия) было сделать собственное состояние доступным всем нам — состояние 'Я ЕСТЬ'.

Шри Бхагаван и Б.В.Нарасимха Свами (держит книгу)