РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

Майор Чедвик

Фрэнк Хамфриз был первым западным человеком, который пришёл к Рамане Махарши. Он поднялся на гору в 1911 году и, увидев Бхагавана, сидящего на камне возле пещеры Вирупакша, написал: "От этого человеческого тела веяло Богом ужасно." Вторым западным человеком, пришедшим к Бхагавану, был Пол Брантон в 1930 году. Брантон считал Бхагавана 'Гуру', духовным мастером. Он выявил прямое учение Бхагавана о Самоисследовании, написал несколько книг об этом и распространил это учение по всему духовному миру. Прочитав Пола Брантона, к Бхагавану пришёл третий западный человек.

Есть извечная троица — Бог, гуру и человек. Фрэнк Хамфриз видел в Бхагаване Бога, Пол Брантон считал его гуру, но извечная троица всё ещё была не завершена — должен был прийти ещё один западный человек. Третий человек был также из Англии; он видел в Бхагаване наиболее естественное и полное человеческое существо — чудо из чудес — и продолжал так видеть до самого конца. Этого человека звали Аллан В.Чедвик. Старые преданные Бхагавана ласково называли его 'Сатвик' [сатвичный+. Это санскритское слово означает 'чистый' или человек, свободный от мирских страстей и привязанностей. (Парадоксально, но этот сатвичный человек служил майором в британской армии и принимал участие в уничтожении её врагов в Первой Мировой Войне.)

В Раманашраме А.В.Чедвик был известен как Майор Чедвик. Он пришёл на Аруначалу в 1935 году после прочтения книги Пола Брантона. За одиннадцать лет до того, как прийти к Бхагавану, он выработал собственную форму медитации и скрупулёзно следовал ей изо дня в день. Чедвик рассказывал: "Я спорил сам с собой, что раз Бог создал этот мир, он мог сделать это только из себя самого, так как если бы была другая часть, отдельная от него, тогда он не мог бы быть Богом — непререкаемой всемогущей силой. Поэтому я сделал вывод, что сам ищущий и есть Бог. Таким образом, мой метод медитации состоял в том, чтобы ум прекратил думать как индивидуальность, и просто оставался бы как первозданное божественное существо. Не думай. Просто будь." Как это пророчески! Ещё до прихода к Бхагавану его методом медитации было перестать думать и просто быть!

Майор Чедвик прочитал книгу Пола Брантона Путешествие в Тайную Индию. В ней три главы были посвящены Рамане Махарши, также там было его фото. Эти три главы, а в особенности описание Махарши, всецело овладели им. Он почувствовал, "Аруначала это мой дом, а этот Махарши — мой духовный мастер." В то время он находился на испанском острове Майорка. Он немедленно завершил все неоконченные дела, оставил свой дом и имущество на острове и поехал в Англию повидаться со своими сёстрами, которых очень любил. Затем, он покинул и этот дом и отправился в Индию. В Англию он больше никогда не вернулся. Он был первым западным человеком, который навсегда остался у Аруначалы у ног своего мастера. Одну вещь нам ищущим стоит заметить — я очень глубоко ощущал это во время общения с Чедвиком — не было промежутка между его решением и действием. После прочтения тех трёх глав не было колебаний или раздумий. Он знал, что Аруначала была его домом, а Рамана Махарши — духовным мастером. И следующим его шагом было отречение. Он поехал домой в Англию, чтобы удовлетворить желания сестёр, а затем отбыл к Аруначале, чтобы никогда больше не вернуться.

После долгого путешествия он прибыл к Аруначале. Стоя перед Бхагаваном, которого он видел впервые в жизни — перед своим мастером из крови и плоти — он чувствовал, что видит Бога, гуру и совершенное человеческое существо в одной форме. Когда его спросили, что он чувствовал, Чедвик ответил: "Я ощущал невероятный покой его присутствия и его милосердия. Не было чувства, будто мы встретились впервые. Казалось, я всегда его знал. Это даже не было похоже на встречу старых знакомых. Это всегда было здесь, хотя до тех пор я этого не осознавал. Теперь я знаю."

Чедвик, оставив всё, стал солдатом Бога. Он разорвал все отношения с друзьями, родственниками и товарищами по службе, чтобы стать никому неизвестным садху в неведомом краю! Такой тип решительного, самоотверженного действия мы, ищущие, должны усвоить. Прямо перед нами истина — Аруначала И Бхагаван Рамана. Аруначала это не гора, а Бхагаван Рамана это не человек. Они — единая истина, 'Я ЕСТЬ', о которой говорят индуистские писания и о которой Бог поведал Моисею.

Мощное присутствие Бхагавана подвигло Чедвика принять решение здесь и сейчас остаться навсегда со своим мастером. Он ни секунды не раздумывал. Он никогда не изменил своё решение, никогда не подвергал его сомнению. Когда такой замечательный преданный сдаётся полностью, как откликается мастер? Мастер берёт всё в свои руки. Остальные преданные находили странным, что Бхагаван проявлял особый интерес к Чедвику. Он сказал правлению: "Чедвик оставил всё и пришёл сюда. Мы должны позаботиться о нём. Еда для него должна быть без специй." В Раманашраме готовят специальные овощи и суп для иностранцев, называющиеся дхорай куту и дхорай расам. Их рецепт был специально разработан Бхагаваном для Чедвика в 1935 году. В те времена к иностранцу, к белому человеку, обращались 'дхорай' , что значит 'мастер'. Разумеется, так обращались и к Чедвику. Блюдо из овощей и суп были названы дхорай куту и дхорай расам в честь Чедвика. Даже сегодня эти неострые блюда называются так же. Благодарю вас, Майор Чедвик!

На завтрак в ашраме неизменно подавали, и сейчас подают, идли, рисовые и чечевичные лепёшки на пару, приправляемые порошком чили и маслом. Чедвик называл этот порошок чили порохом, потому что для него он был просто огненным! Поэтому Бхагаван распорядился, чтобы Чедвику к идли подавали гхи — топлёное масло и сахар. Этот обычай сохраняется и по сей день по отношению к иностранцам. А вечером, поскольку он не мог есть острый расам и чатни, Бхагаван организовал для него молоко и фрукты. Так что, во всех отношениях, Бхагаван уделял Чедвику особое внимание. Все, включая сарвадикари Чинну Свами, заметили это. Впоследствии Чедвику было разрешено построить здесь частное жильё, чему в истории ашрама не было прецедентов. Много лет спустя Йоге Рамия, Балараме Реддияру (не Н.Баларама Реддияр, а ученик Йоги Рамия) и затем Дэвараджа Мудальяру было позволено построить ещё три таких же домика, вплотную примыкающих к домику Чедвика.

Шри Бхагаван (голова в тени) на праздновании новоселья у домика Чедвика.

Так же можно видеть С. С. Коэна (прикрывает глаза рукой) и Пола Брантона.

Пока строилось его жилище, Чедвик жил в крытом черепицей сарае, рядом с кладовой ашрама. Иногда, во время утренних прогулок, Бхагаван по-дружески заходил в этот сарайчик и подходил к столу. Чедвик сидел в углу на стуле и читал книгу. Бхагаван брал его бумажник, доставал оттуда фотографии, идентификационные карты, всё, что там было, и спрашивал: "Что это? А это?" Так Чедвик и Бхагаван сблизились. Даже когда Чедвик переехал во вновь построенный домик, Бхагаван порой навещал его. После обеда Бхагаван обычно прогуливался вокруг пруда в Палаакоту, от которого домик Чедвика был отделён забором с калиткой. Бхагаван открывал её и заходил к Чедвику.

Уделяя внимание физическим нуждам Чедвика, Бхагаван также вёл его духовно. В самый первый день прибытия Чедвика Бхагаван так свободно с ним говорил, что Чедвик, уставший после долгого путешествия, почувствовал себя как дома и расслабился. Днём, после отдыха, когда он пришёл в холл, Бхагаван послал за экземпляром Кто я? и вручил его Чедвику со словами: "Читайте и практикуйте." Начиная с этого подарка на Чедвика посыпался град особых духовных благословений Бхагавана. Через несколько дней Бхагаван снова подозвал Чедвика и дал ему Самореализацию Б.В.Нарасимхи Свами, первую биографию Раманы Махарши на английском. И снова, он сказал ему: "Читайте и практикуйте." Чедвик рассказывал мне, что разработал собственные духовные практики на основе изучения этих двух книг.

Всё внимание Чедвика вращалось вокруг Бхагавана и его учений. Чедвик понимал всю серьёзность своей ответственности как истинного ученика. Поэтому, будучи очень внимательным, он придавал первостепенное значение созерцанию, пониманию и претворению в жизнь учения и переживанию великолепия близости гуру. Он был очень скрупулёзным. Он либо медитировал у себя в комнате или на Аруначале, либо, желая немного расслабиться, читал духовные книги. Остальное время он сидел перед своим мастером, Бхагаваном Раманой.

Когда я спросил его, почему он всё время сидел возле Бхагавана, он сказал: "Я чувствовал, что это Бог и гуру в человеческой форме. Когда у меня была возможность находиться в его присутствии и близости, разве я мог упустить эту драгоценную возможность? Я что, дурак, чтобы, приехав сюда, зря тратить время?" Чедвик был тем человеком, который не только остался в Раманашраме навсегда, он к тому же не терял ни минуты. Его ничто ни привлекало, ни отталкивало, даже если приходили другие западные люди. Они ездили в Пондичерри, Бангалор, Ути или другие прохладные места летом. Чедвик говорил мне, что редко покидал присутствие Бхагавана, поскольку всегда чувствовал: "Это мой мастер!" Меня очень трогало, когда он так говорил о Бхагаване.

Чедвик в своём поясе для медитаций

Чедвик был выдающейся личностью. Высокий и статный, он был очень дисциплинированным. У него была радушная улыбка, и он был всегда со всеми дружелюбен. Тщательно выполняя свою садхану, он также часто оказывал поддержку правлению ашрама. Он даже стал его членом. После того, как Бхагаван покинул тело, когда ашраму пришлось столкнуться с множеством судебных исков, финансовых проблем и внутренних склок, он оставался здесь, поддерживая правление и стоя на их стороне. В отличие от Фрэнка Хамфриза и Пола Брантона, Чедвик часто слушал беседы мастера с другими преданными и посетителями. Чедвик вместе с Бхагаваном проверяли такие книги, как Беседы с Раманой Махарши и День за Днём с Бхагаваном. К Беседам с Раманой Махарши он написал красивое предисловие, где говорил: "Книги не только показывали Бхагавану, но все находившиеся в них вопросы перепроверялись самим спрашивающим — верно ли они записаны. И Бхагаван заверял их, записав в тетрадь." И если Брантон был парусом, который распространил учение Бхагавана по миру, Чедвик был якорем, дающим нам уверенность, что подлинность каждого записанного слова засвидетельствована самим мастером.

Я бы хотел здесь поделиться тремя случаями, произошедшими в Раманашраме, в которые я тоже был вовлечён. В какой-то мере они все связаны с Чедвиком. После того, как я закончил колледж в 1956 году, мой отец попросил меня продолжать учёбу. Я отказался, говоря, что лучше пойду работать и подзаработаю немного денег, так как наша семья тогда испытывала финансовые трудности. С 1956 по 1958 год я оставался в Тируваннамалае, изо всех пытаясь найти работу. Майор Чедвик и миссис Талеяркхан старались помочь мне в этом. Но высшая сила уготовила мне иной сценарий.

Во время этих двух лет я очень сблизился со всеми старыми преданными, жившими в Тируваннамалае — Чедвиком, Артуром Осборном, Муруганаром, Коэном, Дэвараджа Мудальяром — и многими другими, как профессор Г.В.Субрамайя, который регулярно посещал ашрам. Что-то в них вызывало во мне огромное благоговение, изумление и интерес. Я приставал к ним с вопросами: "О чём вы говорили с Бхагаваном? Какими были ваши отношения с Бхагаваном?" Иногда они снисходили и уделяли мне немного времени. Меня это очень возбуждало, и я чувствовал необходимость просить их записывать эти драгоценные жемчужины, дабы они не потерялись. Некоторые из них колебались: "Кто я такой, чтобы что-то говорить?" Мне приходилось уговаривать их: "Кого вы будете волновать? Всё это о Бхагаване — что он вам говорил, и какие у него были с вами взаимоотношения. Это ваш долг перед потомками — сохранить эти замечательные воспоминания. Пожалуйста, записывайте их."

Я очень благодарен Чедвику, поскольку он был единственным человеком, который меня поддерживал. Часто, когда в ашраме не было много людей или дел, он усаживал меня перед собой и рассказывал захватывающий случай. Тогда я не знал, что после каждого рассказа он шёл домой и записывал его в тетрадь. В 1958 году я уехал из Тируваннамалая, чтобы пройти двухлетние курсы по философии. Перед моим уходом Чедвик сказал мне: "Спасибо тебе. Я записал все свои воспоминания." После окончания курсов, я поработал немного и приехал в 1960 году жить в Раманашрам. Первое, что я сделал по приезде, это пошёл прямо в комнату Чедвика и сказал ему: "Дайте мне свой прасад — ту тетрадь, в которой вы всё записали." Эта тетрадь Чедвика была первой изданной книгой воспоминаний. Через несколько дней после выхода книги я получил письмо с благодарностью от Чедвика, в котором он писал: "В нашем ашраме нет традиции посвящать книгу человеку по своему выбору. Ибо каждая книга это подношение Бхагавану — 'Раманарпанаматсу' — посвящается священным стопам Шри Бхагавана. Если бы такой обычай существовал, я бы непременно посвятил эту книгу тебе, дорогой Ганешан."

К тому времени я так сблизился со старыми преданными, что ещё один человек, Г. В. Субрамайя, выслушав меня, сообщил: "Я тоже пишу свои воспоминания на своём родном языке телугу." Я ответил: "Какая польза, что вы напишете их только на телугу? Вы профессор английского языка. Переведите их на английский." Это была вторая книга воспоминаний. Профессор опубликовал её на стороне. Я упросил его, и впоследствии все последующие издания публиковались в Раманашраме. Далее последовал каскад воспоминаний: У Ног Бхагавана Т.К.Сундареша Айера, Мои Воспоминания о Бхагаване Шри Рамане Дэвараджа Мудальяра, Моя Жизнь в Раманашраме Сури Нагаммы, потом воспоминания Кунжу Свами, Баларама Реддияра и Канакаммали. Они предоставили эту духовную пищу, а мне посчастливилось стать той благословенной ложкой, которая кормила этой пищей голодных ищущих! Без сомнения, на то была Милость Бхагавана!

Если бы учения Будды, Иисуса Христа и Шри Рамакришны не были записаны избранными преданными и учениками, как бы мы о них узнали? Сегодня у нас есть воспоминания о Бхагаване Рамане, в первую очередь благодаря Чедвику. А также всем тем преданным, кто откликнулся на мои страстные и настойчивые просьбы записывать их. Книги воспоминаний раскрывают отношения между Сат-Гуру и его преданными учениками. Они очень ценны, потому что рассказанные в них правдивые истории делают учения ближе к нам. Как человеку претворять в жизнь словесные учения? Нам требуется немало поддержки, чтобы практиковать их. В противном случае хватило бы одной Библии, одного Корана, и одной Бхагавад Гиты. Вот почему воспоминания этих старых преданных — как они жили с мастером, и как мастер наставлял их своей безупречной жизнью — очень важны для нас.

У Чедвика были уникальные отношения с мастером. "Расскажите мне, как выглядел Бхагаван, когда вы его видели и взаимодействовали с ним? Что вас больше всего поражало?" Когда я задал ему этот вопрос, он ответил так же, как он писал в своих воспоминаниях: "Бхагаван был очень красивым человеком, сиявшим видимым светом или аурой. У него были самые изящные руки, которые мне приходилось видеть когда-либо, которыми он себя выражал. Можно даже сказать, что он мог говорить руками. Черты его лица были правильными, с прославленным чудом взгляда. Высокий лоб, выше купола головы я не встречал ни у кого. В Индии это называется куполом мудрости, и весьма естественно, что именно таким черепом обладал наш возлюбленный Бхагаван. Его тело было хорошо сложено и всего лишь среднего роста, но это не слишком бросалось в глаза, поскольку его личность обладала таким господством, что его считали высоким. У него было превосходное чувство юмора, и когда он говорил, улыбка никогда не сходила с его лица. В его репертуаре было несметное количество шуток, и он был великолепным актёром. Он всегда разыгрывал роль главного участника своего рассказа. Когда люди приходили к нему со своими семейными историями, он смеялся вместе со счастливыми, и плакал вместе с обездоленными. В этом смысле он всегда, казалось, отвечал взаимностью на эмоции других людей. Он никогда не повышал голос, и, если иногда он казался рассерженным, на поверхности его покоя не возникало даже ряби. Если заговорить с ним непосредственно после этого, он будет спокоен и уравновешен. Он не говорил много или без необходимости. Его явное молчание лишь подчёркивало, сколько пустой болтовни обычно бывает между нами. Он во всём любил простоту и предпочитал сидеть на полу, но его принуждали лежать на кушетке, ставшей его домом большую часть суток. Он никогда не позволял оказывать ему привилегии. Он ходил гулять на гору несколько раз в день, и если можно было бы говорить о какой-либо его привязанности на земле, это была привязанность к горе. Он любил её и говорил, что это сам Бог."

С Бхагаваном на горе

Чедвик был очень близок с Бхагаваном. Он никогда ничего не предпринимал простого, малого или большого, не посоветовавшись с Бхагаваном. Хотя Бхагаван никогда высказывал своего мнения, но все старые преданные могли сказать по его лицу, каков был ответ. Если он одобрял, он мог кивнуть головой. Если нет, он уходил в своё королевское молчание. Однажды у Чедвика заболел зуб. В те времена Пондичерри был единственным городом, где можно было найти хорошего дантиста. Он пошёл и сказал Бхагавану: "Бхагаван, у меня очень сильно болит зуб. Можно я поеду в Пондичерри, чтобы дантист его вылечил?" В ответ было королевское молчание, и Чедвик не поехал. Через три дня зубная боль чудесным образом исчезла. Он сказал мне: "Человек всегда должен быть сонастроен с мастером. В этом его ответ. Необязательно это должно быть вербальное 'да' или 'нет'. Если вы твёрдо этого придерживаетесь, тогда даже если его ответ отрицательный, из него вытекает положительное действие исцеления."

Как мы увидели ранее, Чедвик следовал строгому режиму медитации, чтения духовных книг и долго сидел перед Бхагаваном. Шесть футов два дюйма (185 см) ростом, он не мог долго сидеть со скрещенными ногами на полу, ему приходилось прилагать большие усилия. Заметив это, Бхагаван посоветовал ему надевать пояс для медитации. В своих воспоминаниях Чедвик пишет о том, что надевал матерчатый пояс вокруг тела во время сидения на полу, который поддерживал его ноги в вертикальном положении. С ним ему не нужно было облокачиваться на стену, или вытягивать ноги. Он мог часами сидеть на полу без всяких проблем. С тех пор Чедвика неизменно можно было видеть сидящим в углу Старого Холла с надетым поясом для медитации. Чедвик однажды сказал мне, что эта идея была подана ему Бхагаваном. Я спросил, почему в его воспоминаниях нет упоминания о том, что это идея Бхагавана. Чедвик ответил: "Я не писал об этом, потому что Бхагаван просил меня не делать этого." Я настаивал: "Вы, по крайней мере, могли бы намекнуть, что Бхагаван подал вам её. Таким образом, мы могли бы догадаться, а вы напрямую не ослушались бы." Он ответил: "Я намекнул, читай внимательнее." При внимательном прочтении я обнаружил, что Бхагаван рассказывал Чедвику о том, как его отец использовал такой же пояс. Хотя отец редко им пользовался, Бхагаван вспомнил о нём, увидев, как Чедвик мучается, сидя на полу, и, соответственно, дал ему совет. Бхагаван до мелочей заботился о физических и духовных нуждах своих преданных!

Был ещё один случай, рассказанный мне Коэном, о котором Чедвик не написал в своей книге. Человек, который следил за английской корреспонденцией ашрама, вынужден был уйти. Беспомощный, не зная, что ещё предпринять, мой дед Чинна Свами позвал Чедвика и попросил его заняться английской корреспонденцией. Чедвик отказался и ушёл в свою комнату. Но его стала колоть совесть: "Все они, особенно Чинна Свами, много мне помогали. А когда ему понадобилась небольшая помощь, я отказался." Когда вечером к нему пришёл Коэн, Чедвик рассказал ему об этой дилемме. Коэн предложил пойти к Бхагавану и спросить его совета. Услышав о проблеме Чедвика, Бхагаван какое-то время молчал. Затем он повернулся к Коэну и сказал: "Чедвик больше служит Бхагавану, медитируя."

Многие ищущие, по мере продвижения медитации, испытывают сильный необъяснимый страх. С Чедвиком это тоже случилось. Он пришёл к Бхагавану и рассказал ему об этом. Бхагаван успокоил его: "Этот страх не для вас. Страх был создан эго, и эго должно с ним столкнуться. Спросите, кто сталкивается со страхом? Когда вы спросите это, страх отпадёт. Эго вносит, особенно в медитации, множество препятствий. Какой бы ни была природа препятствия, спросите себя, Кто я? Для кого эта проблема? И она немедленно отпадёт. При возникновении вопроса 'Кто я?', если вы замечаете тишину, то вместо того, чтобы искать ответ, эта тишина сама мгновенно разделается с эго." Зрелость Чедвика была такой, что в ту самую минуту, когда он услышал слова Бхагавана, он совершенно избавился от страха. В его медитации страх больше никогда не возникал.

Однажды Чедвик читал книгу, где говорилось, что одного взгляда милости гуру достаточно, чтобы достичь освобождения. Он засомневался: "Если один взгляд может дать освобождение любому, тогда почему все не освобождены?" Он пошёл к Бхагавану и начал ему говорить: "Бхагаван, вот что говорят писания." Не позволив ему продолжить дальше, Бхагаван произнёс три слова: "Уголь, дрова и порох." Озадаченный, Чедвик спросил: "Бхагаван, что вы хотите этим сказать?" Бхагаван ответил: "Взгляд милости Бхагавана всегда здесь, и в нём всегда одна и та же сила. Но чтобы получить его, ищущий должен быть такой же интенсивности, быть на той же длине волны. Вот почему говорят, что ищущие бывают как уголь, дрова и порох. Уголь нужно долго разжигать, дрова разгораются быстрее, а порох воспламеняется мгновенно. Так, некоторые ищущие понимают мгновенно, некоторым нужно время, а тем, кто не слушает учений мастера и практикует, требуется очень много времени." Когда Бхагаван сказал Чедвику: "Спрашивайте 'Кто я?', когда приходит страх, и он уйдёт", в тот самый момент Чедвик осуществил это на практике, и страх исчез раз и навсегда. Был, и правда, подобен пороху этот военный ученик Бхагавана, Майор Чедвик!

Зная, что Чедвик с интересом читает духовные книги, Бхагаван попросил Мунагала Венкатарамию перевести на английский такие традиционные тексты, как Кайвалья Наванитам, Трипура Рахасья, и Адвайта Бодха Дипика. Когда переводы были готовы, Чедвик их отпечатал и отдал знакомому переплётчику с инструкциями сделать две копии каждой книги в переплёте из чёрной материи под кожу. Он отдал одну копию Бхагавану, а другую оставил себе. Бхагаван хранил эти экземпляры в своей передвижной библиотеке. Когда приходили серьёзные ищущие, которые не знали санскрита или тамили, такие как д-р Миз, мисс Мерстон, Ума Дэви из Польши, В.Й.Эванс-Венц и Морис Фридман, он давал их им почитать. Именно благодаря интересу Чедвика и состраданию к нему Бхагавана появились эти переводы.

Чедвик также много шутил с Бхагаваном. В то время в Старом Холле не было потолочных вентиляторов. Вместо них была пунка — индийский ручной потолочный веер, сделанный из длинной крепкой деревянной жерди и прикреплённого к ней такой же длины куска материи. Если потянуть за привязанную верёвку, пунка начинала раскачиваться, нагоняя приятный ветерок. В Старом Холле верёвка от пунки свисала за кушетку Бхагавана. Однажды, когда в Холле никого не было, Чедвик каким-то образом сложил своё шестифутовое тело и спрятался за кушеткой. Когда Бхагаван пришёл и сел на кушетку, он украдкой начал раскачивать пунку. Бхагаван был удивлён, так как в Холле никого не было, а пунка быстро раскачивалась! Бхагаван поворачивался очень медленно, и к тому времени, как он попытался выяснить, кто раскачивает пунку, Чедвик успел спрятаться. Увидев, что никого нет, Бхагаван отвернулся, и Чедвик снова начал раскачивать пунку. Так происходило несколько раз, пока Бхагаван не крикнул: "Чедвик, выходите, я знаю, что вы там!"

Бхагаван делился с Чедвиком многими секретами священной горы. Однажды, когда они были в Холле, Бхагаван обратился к нему: "Чедвик, когда я обходил вокруг горы, я вдруг оказался внутри неё. Я видел там много городов, водопадов, рек, храмов и людей. Эти люди, которые сейчас здесь, были там, и, эй, Чедвик, вы тоже там были!" После того, как Бхагаван рассказал это, Чедвик, Мунгала Венкатарамия, Осборн и многие другие независимо друг от друга переживали тот же опыт, когда обнаруживали себя внутри горы и видели города и водопады и медитирующих мудрецов. Это может показаться непостижимым, но это настоящий духовный опыт. 'Я ЕСТЬ', к которому мы все должны пробудиться, это то самое 'Я ЕСТЬ', что внутри горы.

Чедвик под навесом своего дома

Бородатый Чедвик стоит позади своего 'Гуру'

Чедвик просил Бхагавана рассказать ему больше об Аруначале. Бхагаван сказал, что на поверхности горы не осталось ни пяди, где бы ни ступила его нога. Затем Бхагаван рассказал, что произошло с ним однажды во время прогулки, когда он жил в храме Панчаямман, расположенном в лесу у подножия горы. В тот день Бхагаван посмотрел вверх и увидел огромное дерево баньяна на вершине крутой скалы. Его это потрясло, так как, возможно, это было то самое мифологическое дерево, под которым сидел Господь Дакшинамурти в образе Арунагири Йоги. Бхагаван захотел добраться до него. По пути он нечаянно потревожил гнездо диких ос и был сильно искусан его разъярёнными обитателями. У него померкло в глазах, и он вернулся в храм с раздутой левой ногой. Потом Бхагаван предупреждал преданных, чтобы те не пытались забраться к дереву баньяна. Рассказав мне об этом случае, Чедвик сказал: "Это великое благословение для нас, что Бхагаван вернулся в тот день в храм, не пытаясь больше залезть на гору. Иначе мы могли бы в тот день потерять нашего Бхагавана, так как Бхагаван это сам Аруначала, и он мог бы слиться с Арунагири Йоги. Как свет из тела Бхагавана полетел к вершине горы и слился с ней, когда Бхагаван покидал тело 14 апреля 1950 года."

Однажды Бхагаван открыто говорил о том, что Чедвик когда-то был среди 'нас', но сильно захотел родиться на западе, и родился как Чедвик, а теперь вернулся к 'нам'. Когда Чедвик рассказал мне об этом, мне это не очень понравилось, потому что Бхагаван никогда не говорил о реинкарнации и прошлых жизнях. Тогда Чедвик заметил: "Истинный смысл высказывания Бхагавана в том, чтобы не иметь желаний. Вот что важно, а не то, что у меня была прошлая жизнь или я перевоплотился." Это указатель для нас ищущих — никогда не иметь и не проявлять желания. Единственная вещь, на которую мы должны медитировать, это 'Я ЕСТЬ', сознание внутри нас.

Именно Чедвик ближе всех подошёл к тому, чтобы вынудить Бхагавана раскрыть, хоть и не напрямую, что он Гуру. Бхагаван никогда не принимал двойственности гуру и ученика. Он никогда не объявлял себя гуру, а всех остальных — учениками. Но на определённом этапе у Чедвика возникла с этим проблема: "Вы никогда не говорите, что вы гуру. Но вместе с тем, согласно вашим словам, ученик не может достичь освобождения без гуру. Так, где я нахожусь, Бхагаван? Мне нужно идти искать гуру?" Бхагаван попытался объяснить ему, что есть только Я, и что не может быть отдельного гуру. Истинный гуру не может объявлять себя гуру в отличие от ученика. Он пытался сказать, что есть только Я внутри каждого, но этот ответ Чедвика не удовлетворил. Заметив это, Бхагаван повернулся к другим: "Чедвика не удовлетворяет то, что я говорю. Попросите секретаря принести официальный документ, удостоверяющий это. И пусть захватит печать, чтобы я мог поставить её и вручить документ ему!" Вот так Чедвик заставил Бхагавана признать, что он действительно гуру!

Чедвик рассказал мне, что за несколько дней до того, как Бхагаван покинул тело, он зашёл в комнату Нирваны к Бхагавану и, горько плача, произнёс: "Бхагаван, вы уходите." И здесь тоже Бхагаван открыл, что он действительно гуру, ответив: "Первостепенная обязанность гуру это утвердить несомненный факт своего существования в сердцах своих учеников, и сделав это, он может уйти." Он уже внедрил истину в Чедвика и в других, и поэтому покидал это тело.

Однажды я спросил Чедвика: "Вы реализованы?" Этот вопрос я задавал всем старым преданным — Муруганару, Коэну, Осборну, Садху Натанананде, Дэвараджа Мудальяру и другим. Никто из них не сказал ни да, ни нет, все улыбнулись. Когда я спросил Чедвика, реализован он или нет, он не ответил да или нет. Вместо этого он сказал: "Я расскажу тебе, что произошло. Прожив с Бхагаваном много лет — четыре или пять — я совершил ошибку, пытаясь определить свой духовный прогресс. Ищущий никогда не должен этого делать. Мне казалось, я никуда не продвинулся за эти годы. Многие, кто видел меня в Раманашраме, считали меня святым или мудрецом, говоря: 'О! Он счастливчик. Он так близок к Бхагавану. Он так много медитирует. Он уже в том состоянии.' Это вызывало во мне противоречие, ведь сам я чувствовал, что не расту духовно. Но, оставив материальный мир, я уже не мог вернуться в мирскую жизнь. Я чувствовал себя пойманным между двух огней. Опечаленный, я пошёл в холл к Бхагавану. Он был один. Я сказал ему: 'Бхагаван, я в бедственном положении. Я ни здесь, ни там, и меня это сильно мучает.' Бхагаван посмотрел на меня сострадательно и сказал: 'Чедвик, кто всё это говорит?' И тут же меня словно током пронзило, я буквально убежал в свою комнату, закрыл дверь и вошёл в нейтральное состояние. Меня не волновало, созреваю ли я духовно и смогу ли я остаться в этом мире. Я был в нейтральном состоянии молчания. Несколько дней прошли так — я не чувствовал ни радости, ни беспокойства." Единственной роскошью, которую позволял себе Чедвик, было принятие ванной, стоявшей на веранде его дома. Через несколько дней после вышеописанного эпизода что-то неожиданно произошло. Как рассказывал мне Чедвик: "Я принимал ванну, и честное слово, Ганешан, я не был в высокодуховном состоянии или молитвенном настрое, когда вдруг меня осенило — Я ЕСТЬ!" Он пережил это — не только на словах. В экстазе он, как был мокрый, только обернув полотенце вокруг талии, побежал в Старый Холл, откуда выбежал несколько дней назад. К счастью, и сейчас Бхагаван был один. В этом духовном блаженстве, где не было Чедвика, а только 'Я ЕСТЬ', он спросил Бхагавана: "Бхагаван, это То?" Чедвик вспоминал: "Бхагаван одарил меня самой восхитительной улыбкой и подтвердил: 'Да, Чедвик, это То!' Тогда я спросил его: 'Бхагаван, это так просто?' Бхагаван ответил: 'Да, это именно так просто.' С тех пор у меня никогда не бывало сомнений."

Садху Аруначала сидит на тигровой шкуре

Однажды Чедвик дал мне совет: "Ганешан, не собирай лишних знаний, потому что в итоге само это знание станет большой помехой в Самореализации. Когда я хотел выучить тамильский язык и спросил на то разрешения Бхагавана, его ответ был откровением. Он сказал: 'Зачем вы хотите взвалить на себя ещё одну жуткую тяжесть? Всё знание в конце должно быть оставлено, чтобы пережить истину. Вы должны прыгнуть внутрь, чтобы пережить истину через неустанную практику вопрошания 'Кто я?' Ключ к Самореализации это практика, практика и только практика.'" Я воспользовался этой возможностью, чтобы спросить у него о ещё одном разъяснении, почему учения Бхагавана больше притягивают людей с запада. Ответ Чедвика был важным. "Послание Бхагавана, безусловно, очень ценится на западе. Его чисто рациональные аргументы и отсутствие чувств в его учениях имеют большую привлекательность. Он никогда не проповедовал и не устанавливал законов. Вместо этого, он сосредоточился на развороте ищущего назад к себе, указывая на то, что всё всецело в его руках, так как гуру может только указать путь и направить. Ибо Самореализацию никто не может дать."

Когда завещание Бхагавана было составлено и подписано, Чедвик полностью его поддержал. Он был там в тот день, когда Бхагаван начертил линию вместо подписи в присутствии главного судьи и судебного чиновника. Позже, когда некоторые люди начали оспаривать его, Чедвик обошёл все соответствующие инстанции, свидетельствуя, что Бхагаван подписал завещание и что управление ашрамом оставлено семье его брата. По словам Чедвика: "В отличие от любого Тома, Дика или Гарри, если управлять будет семья, она не оставит ашрам, что бы ни случилось. Бхагаван сделал лучший выбор." Когда мой дед Ниранджанананда Свами скончался, мой отец Венкату стал управляющим, поскольку был следующим в иерархии.

С 1956 по 1958 год я жил в Тируваннамалае, пытаясь найти работу. Не преуспев в этом, я был очень расстроен. В один из тех дней Чедвик позвал меня в свою комнату. Когда я пришёл, он сказал: "Ганешан, когда Бхагаван был ещё жив, Осборн, Коэн, Мунгала Венкатарамия и я очень интересовались астрологией. Мунгала Венкатарамия и я верили в индуистскую астрологию, тогда как Коэн в западную. Осборн полагался на И-Цзин, древнюю китайскую науку предсказания. Мы знали, что согласно завещанию, следующим президентом станет старший сын Венкату — твой брат Сундарам. Но который из трёх внучатых племянников Бхагавана будет тем, кто распространит духовные учения? Таким был наш вопрос. Каждый из нас обратился с этим вопросом к своему излюбленному методу. И все мы пришли к одному заключению: Этим человеком будешь ты, Ганешан — ты будешь тем, кто распространит и передаст учения." Он сказал это в 1957 году, когда у меня и в мыслях не было вести духовную жизнь или оставаться надолго в Раманашраме. Чедвик сказал мне: "Почему ты хочешь найти работу, когда твоё место здесь? Оставайся!" Но я не остался и ушёл, только чтобы вернуться в 1960 году. Как я теперь знаю, беседы об учениях это единственный способ передать их; мне стало ясно: они имели в виду, что я буду проводить беседы и сатсанги, даже путешествуя в другие страны!

Чедвик был для меня столпом силы, когда я вернулся в ашрам и стал помогать в его управлении. Какая бы проблема у меня ни возникала, финансовая или юридическая, Чедвик стоял за моей спиной как скала. Это произошло, когда мой отец был в отъезде — был год 1961-й. Я уже пробыл в ашраме целый год и в отсутствие отца брал на себя обязанности по принятию решений и улаживанию организационных вопросов. Шёл ежегодный десятидневный фестиваль Картикай в храме Аруначалешвара. Кульминацией фестиваля было зажжение Картикай Дипама — огромного огня на вершине священной Аруначалы. Всю свою жизнь в этот день Бхагаван сидел снаружи Старого Холла, откуда было видно дипам. В тот момент, когда дипам загорался, перед Бхагаваном зажигали масляную лампу. После того, как Бхагаван покинул тело, это стало обычаем в ашраме — зажигать масляную лампу перед портретом Бхагавана, как только загорается дипам на горе — традиция, продолжающаяся по сей день.

В тот день 1961 года начался сильный дождь. Я заволновался, потому что мы не могли зажечь лампу перед портретом снаружи, как это делалось обычно. Видя это, Чедвик подошёл ко мне и сказал: "Ганешан, не волнуйся так. Мы можем занести портрет в столовую и зажечь лампу там." Я выразил своё беспокойство: "Хотя Бхагавана никогда не интересовали ритуалы, он был очень щепетилен в созерцании Картикай Дипама. Как я могу отклониться от традиции ашрама? Моего отца нет, и я не хочу сделать что-то, что нарушит традицию." Он переубеждал меня: "При Бхагаване в один год шёл дождь, как сейчас. Всё же желая увидеть дипам, Бхагаван предложил зайти в обеденный зал и открыть большую дверь, через которую можно было видеть вершину горы. Я был рядом с Бхагаваном. Я сказал ему: 'Бхагаван, мы ничего не увидим, потому что идёт сильный дождь.' Бхагаван взял свой бинокль, и, глядя в него, воскликнул: 'Смотрите, смотрите!' И в тот момент, когда на горе зажёгся дипам, посмотри на это чудо, Ганешан, я смотрел во все глаза, дождь перестал, облака рассеялись на несколько минут, и мы увидели отблеск дипама. И тут же Бхагаван сказал: 'Теперь зажигайте лампу. Дипам зажгли.' И мы поступим таким же образом." Я отнёсся к этому немного скептично, потому что дождь лил как из ведра. Тем не менее, я последовал совету Чедвика. Чедвик сел рядом со мной и с энтузиазмом закричал: "Смотри, смотри!" И произошло в точности то же самое. В тот момент, когда зажёгся огонь на горе, дождь прекратился и облака рассеялись. А мы зажгли масляную лампу перед портретом Бхагавана в обеденном зале — прямо перед тем, как облака вновь собрались и скрыли от нас дипам!

Из-за финансовых трудностей после смерти Бхагавана многие виды деятельности в ашраме пришлось прекратить. Ведапаташалу, школу, в которой обучали Ведам, открывшуюся в Раманашраме в 1936 году, пришлось закрыть. Пуджа, ритуальная служба, не совершалась как подобает. Тогда за дело взялся Чедвик с его обычной методичностью. Он вновь запустил Ведапаташалу при поддержке моего учителя Т.К.Сундареши Айера, и привёл в порядок ежедневные службы, проводившиеся у гробницы Бхагавана и Матери. Именно он начал регулярные богослужения Шри Чакра Пуджи в гробнице Матери. Полностью сдавшийся преданный оставался в Раманашраме подобно якорю, и его пребывание здесь оказало помощь в распространении учения. Такие люди как Сомерсет Моэм, Эдуард Сполдинг и многие другие известные люди, приходившие сюда, все говорили с Чедвиком. И Чедвик убеждал их в величии Бхагавана.

Он также способствовал распространению учения Бхагавана ещё более убедительным способом — корректируя Беседы с Махарши и День за Днём с Бхагаваном. Все разговоры, которые мы теперь читаем в этих книгах, были откорректированы Чедвиком. Когда Беседы с Махарши были готовы к печати, была создана комиссия, рукописи отвезли в Мадрас, какой-то учёный или ещё кто-то вычеркнул из них много страниц, отметив их как повторы. Перед тем, как отправить в издательство, рукописи вернули в ашрам и дали Чедвику на утверждение. В тот момент я был в офисе. Просмотрев их, он вернулся с лицом, красным от гнева: "Кто посмел вычеркнуть слова моего мастера? Откуда вам знать? Почему вы пользуетесь простым интеллектуальным знанием и видите повторения? Повторения абсолютно необходимы." Вот что он написал в предисловии: "Повторение имеет смысл. Ни одного слова нельзя выкинуть, потому что каждое слово было одобрено самим Бхагаваном." Если сегодня мы читаем Беседы и День за Днём как они были записаны, это всё благодаря Чедвику. В противном случае мы имели бы лишь урезанную их версию. Таким образом, Майор Чедвик сыграл важную роль в передаче послания.

Во время своих последних дней он был очень болен, и его отвезли в Христианскую Больницу при Медицинском Колледже в Веллоре. Болезнь стала результатом операции на грыжу, проведённой в Тируваннамалае, после которой образовалось нагноение. Он не хотел покидать Аруначалу. Все мы уговорили его поехать лечиться в больницу в Веллоре. Оттуда доктора сообщили нам, что его конец неминуем. Я очень хотел поехать к нему, но мой отец, миссис Талеяркхан и Хуго Мейер, доктор из Германии, наказали мне остаться и присмотреть за ашрамом, а сами поехали туда и помогали, чем могли. Когда они приехали в больницу, врачи сказали им, что Чедвик в коме и говорить не может. Миссис Талеяркхан, тронутая видом беспомощного Чедвика, лежащего с торчащими из него разными трубочками, доложила: "Чедвик, мы пришли из Раманашрама." "Рад тебе, Ганешан", прозвучало в ответ. Он думал, что я пришёл. Они сказали: "Ганешан не смог прийти." И тогда он произнёс: "Сегодня Пасха." Хуго Мейер поправил его: "Чедвик, сегодня не Пасха. Пасха через неделю." Чедвик ответил утвердительно: "Для меня Пасха сегодня."

После того, как он скончался, его тело принесли в ашрам. Многие возражали против его захоронения здесь. Противостоя им, я высказал свой твёрдый взгляд: "Чедвик — дитя Бхагавана, и его тело должно остаться здесь." Его тело было похоронено с южной стороны его дома. Вы будете удивлены, но с северной стороны этого дома находилось самадхи его эго. В 1938 году он выкопал там небольшую яму. Кто-то из преданных озадаченно спросил: "Что вы копаете?" Он посмотрел на него и сказал: "Это самадхи моего эго." Мне рассказывали, что Бхагаван даже однажды посетил его.

Этот замечательный преданный после служения своему мастеру Бхагавану Рамане слился с источником. Сегодня мы можем видеть лишь самадхи — его тела и его эго. Если вы хотите увидеть настоящего Чедвика, вы можете увидеть его здесь и сейчас. Развернитесь вовнутрь, к своему Сердцу, и вы найдёте там Бхагавана, Аруначалу и моего самого почитаемого друга Чедвика. Каждый день он приветствует меня: "Ганешан, салаам алейкум." Так мусульмане приветствуют друг друга. Это означает 'мир вам'. Да! Майор Чедвик, оставаясь в Сердце, по-прежнему говорит всем нам одно и то же: " Салаам алейкум, мир вам."

Морис Фридман (в пиджаке) сидит по левую сторону от Махарши