РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных)

Уолтер Кеерс

Уолтер Кеерс был достойным восхищения преданным Бхагавана из Голландии. Хоть он и предупреждал своих друзей о своей надвигающейся смерти, скончался он очень неожиданно 7 января 1985 года таким образом, о котором могли бы с завистью мечтать все преданные Шри Бхагавана. В его последние дни с ним рядом был его друг Менно Блэйзер, позже к ним присоединился ещё один друг. Блэйзер фотографировал зимний лес, как обещал Уолтеру. Это была самая холодная зима за 25 лет! Утром 7 января Уолтер отвёз Блэйзера на железнодорожную станцию, так как тому надо было ехать на работу. Через пару часов Блэйзеру позвонил друг, остававшийся с Уолтером, прося его приехать, потому что Уолтера не стало! По-видимому, вернувшись со станции, Уолтер по телефону отменил встречу, потом положил подушку на пол перед портретом Бхагавана Раманы в гостиной, лёг на неё и умер, держа руку на правой стороне груди. На его кремации играла его любимая 'Die Winterreise' Шуберта.

Уолтер был, несомненно, истовым преданным, поскольку покинул тело как видеха мукта. В индуистских писаниях проводится различие между двумя видами реализации — дживан мукти и видеха мукти. Человек в дживан мукти находится в освобождённом состоянии единства, даже будучи в живых. Люди, видя его, могут интуитивно почувствовать, что это реализованная душа. А видеха мукти это тот, кто полностью утверждается в блаженном состоянии в момент покидания тела.

Будучи управляющим редактором Горной Тропы, я вёл частую переписку с Уолтером. После того, как главный редактор Артур Осборн покинул тело в 1970 году, обязанности редактора взяли на себя другие образованные преданные, а я занялся подбором статей для выпусков. Так развивались мои отношения с Уолтером. Он всегда угождал мне, будучи очень исполнительным. Каждая статья была пропитана его индивидуальным опытом погружения в Я. Всё, что мы знаем о Уолтере Кеерсе, взято из этих статей. И мы обязаны Дэвиду Годмену за то, что он собрал их и отредактировал.

Согласно Бхагавану, Бог, Я и гуру — синонимичны и тождественны. Бог, или Я, выбирает сосуд и наполняет его божественной мудростью. Это делается с самых ранних лет преданного. Вы могли наблюдать это в предыдущих главах. Почти все люди, упомянутые там, были привлечены в той или иной форме к истине или Богу и получили опыт трансценденции ума и тела. Уолтер Кеерс был без сомнения тем, кто был избран Богом.

Уолтер родился в Голландии в семье священника. Они были ревностными христианами. Уолтер сам говорил, что такие семьи встречаются редко. В возрасте пяти лет у Уолтера было необычное переживание, бывшее, как он понял позднее, духовным. К ним приехал друг семьи, шла беседа. Будучи ребёнком, Уолтеру не был интересен их разговор. Однако, услышав слова 'Британская Индия', он сразу навострил уши. По какой-то необъяснимой причине ребёнка эти слова привели в трепет, так как он уловил в них нечто таинственное. Хоть он и не понимал их значения, это было своего рода духовное переживание.

В том же возрасте Улотер играл однажды на поляне, делая кучки из песка. На глаза ему попалась живая изгородь с розовыми цветками и пушистыми шариками. Внезапно всё, включая изгородь, цветы и его тело исчезло в свете. Всё вокруг него было ярким светом. Да, он принадлежал к семье теологов, но он не мог решиться обсудить это переживание с кем-либо из членов семьи и попросить разъяснений. До двадцати одного года Уолтер не понимал, что это были духовные переживания. Однажды он сидел рядом с пожилым человеком на скамье. Старик читал книгу, и вдруг ни с того ни с сего прочёл вслух какую-то фразу. Уолтер не обратил внимания на слова, но снова всё растворилось в том же свете, также, как когда ему было пять лет.

В индуистских писаниях такое состояние, трансцендентное миру и всему остальному, называется нирвикальпа самадхи. Уолтер испытал это состояние трижды до двадцати одного года. На этот раз он набрался смелости спросить у семьи объяснений. Он сказал им: "Это происходило со мной неоднократно." Его семья отмахнулась от его вопросов. "Это просто причудливые переживания. Не обращай на них внимания." Уолтер был разочарован их ответом на свои искренние вопросы. Затем он спросил друзей. Никто из них не понял его и не мог разделить его страсть узнать больше об этих переживаниях. Он начал много читать, чтобы что-нибудь выяснить. Но ни одна книга не дала ему приемлемого ответа. У Уолтера было сильное чувство, что в этих переживаниях была реальность, он также чувствовал, что эти переживания были источником существования и тела человека. Он понял, что это был субстрат, на котором базировалось всё существование, весь мир и всё остальное. И этой силой был свет тишины.

Его попытки найти ответ были безуспешными. Затем голос внутри него прошептал: "Возможно, ты должен найти мастера, который сможет тебе помочь." И гуру также начал играть активную роль. Через два дня после этого к нему пришла одна пожилая женщина и дала ему почитать две книги. Она сказала: "Уолтер, прочти эти книги." Мы уже знаем отношение Уолтера к книгам — они всегда его разочаровывали. Но из уважения к старой женщине он вынужден был взять их — Джняна Йога Свами Вивеканады и Тайный Путь Пола Брантона. Читая первую книгу, он впал в экстаз, потому что впервые истина его духовных переживаний была подтверждена, хотя и монахом индусом. Он страстно погрузился в книгу, поскольку обнаружил, что книга не только удостоверяет, что его переживания были духовными, но и подкрепляет их, чего не смогли сделать ни его друзья, ни родственники. В книге также говорилось, что это обычное явление для настоящих ищущих — иметь такую духовную жажду с самого детства. Но самая лучшая новость для Уолтера была в том, что Свами Вивекананда подтверждал, что традиции святых и мудрецов в Индии по-прежнему продолжаются. Уолтер сразу почувствовал: "Теперь я знаю, что мой мастер находится в Индии. Нет нужды искать где-то ещё."

С этим ликующим чувством он начал читать вторую книгу, Тайный Путь. Там он обнаружил изображение Бхагавана. С первых же страниц он понял, что Бхагаван Рамана был его гуру, его сатгуру. Он поместил портрет на видное место и выполнил перед ним различные виды медитаций, которые уже практиковал. Он почувствовал милость и силу, исходящую от портрета. В книге утверждалось, что правая сторона груди человеческого тела является духовным центром, духовным сердцем, и что человеку следует концентрироваться на нём. Сделав, как было указано, Уолтер ощутил приятные волны и вибрации, подтверждающие, что Рамана Махарши его гуру. Однако его беспокоила одна вещь. Книге было уже много лет, и он не знал, будет ли его гуру 'ещё доступен в теле'. Единственным его желанием было увидеть Бхагавана физически. Во время медитации на этот сердечный центр, ему вдруг показалось, что фотография Бхагавана ответила мистическим образом, уверяя его: "Я здесь. Ты приедешь ко мне. Не волнуйся."

Уолтер не мог поехать немедленно по многим причинам — шла Вторая Мировая Война, Голландия была оккупирована немцами, и у него не было денег. Он смог поехать в Индию только в начале 1950 года. Как только он ступил на землю Индии, он отправился к Аруначале. Рода МакАйвер встретила его и отвела к Бхагавану. Он вошёл в ашрам с чувством благоговейного страха, уважения и неимоверного желания встретиться с божественным. Он был потрясён, когда предстал перед Бхагаваном, и наполнился благодарностью. Он подошёл к Бхагавану и сказал: "Спасибо, Бхагаван. Вы ответили на все мои молитвы. Я хотел увидеть вас в физической форме."

Позже он описал свой первый даршан с Бхагаваном: "Я увидел Бхагавана, сидящим в кресле в небольшом проходе, соединявшем его комнату и холл. Здесь он принимал посетителей и преданных. От одного его вида меня всего затрясло. Но не из-за беспокойства или неловкости, а потому, что я стоял лицом к лицу с Богом. Это узнавание так меня поразило, что моё тело непроизвольно задрожало. Я глядел на это существо, которое в течении стольких лет было центром всех моих грёз, надежд и ожиданий. Здесь могло бы быть разочарование, неутешительное осознание, что я приехал так далеко, только чтобы увидеть обычного человека, сидящего в кресле, но всё было не так. Глядя во все глаза на Бхагавана, я чувствовал, что это сидит сам Бог. В то раннее утро я почувствовал, что вижу яркий свет, принявший человеческую форму. Он был более великолепен, чем что-либо мною виденное прежде."

Бхагаван повернулся к Уолтеру и улыбнулся. Уолтер почувствовал, что улыбка означала, "Ну наконец-то ты явился", подтверждая, что Бхагаван всё это время направлял его с того портрета там, в Голландии. "Волны экстаза затопили меня. Я пожирал его взглядом. Я смотрел и смотрел, впитывая каждую эманацию его сияния. Много-много лет назад, когда я был ещё маленьким, я верил, что Бог это прекрасное существо в форме человека, которое излучает свет и добро. Я уже давно не верю в это детское представление, считая его просто сказкой, рассказанной доверчивым детям. Однако теперь оно оказалось правдой, потому что вот прямо передо мной была человеческая форма, созданная, казалось, из самого света. Как описать то, что я испытал в то первое утро? Бог явился перед моим взором, провозглашая своё присутствие мне, испуская яркий проникающий свет — свет, который проходил прямо сквозь меня, как рентген."

Красота этого описания Уолтера в том, что он говорит о переживании света, даже ещё не зная, что Аруначала это гора священного огня. В традиции говорится, что Аруначала есть сама мудрость. Бхагаван подтверждает: "Это само Я." Это 'Я ЕСТЬ' и оно в форме огня. Иисус говорит об огне, Моисей говорит об огне, потому что это чистая мудрость, внутренняя мудрость. Аруначала это тоже гора огня, мудрости. Так как человечество забыло эту мудрость, Аруначала принял человеческую форму Бхагавана, чтобы распространить истину об Аруначале, об истине 'Я ЕСТЬ' по всему миру.

В тот момент Уолтер не знал, что он один из посланников, призванных способствовать распространению этой мудрости огня. Западная Европа, наконец, узнала о Бхагаване через Уолтера. Это было его предназначением, и он говорил об этом, ещё даже не зная о нём. Каждый писатель или редактор имеет способность писать красивым языком о мастере. Уолтер говорил: "Каждое слово, мною произнесённое, это мой подлинный духовный опыт. Ничто, приходящее из ума, не может создать поэзию. Это всё из первых уст." Только Уолтер мог так написать.

Уолтер оставался в присутствии Бхагавана, полностью осознавая, что находится в присутствии божественного. Он говорит о своих переживаниях: "Те первые дни были исполнением всего, что я когда-либо надеялся отыскать. На самом деле я могу сказать, это было чем-то гораздо большим. За годы практики у меня были моменты ясности и света, но я был совершенно не готов к возможности встретиться даже с долей этого пылающего присутствия света. Всеми силами своего воображения я не мог себе даже представить, что такие переживания возможны. Таким мощным было излучение присутствия Бхагавана, что оно без усилий проникало сквозь мой ум и материальное тело. Его милость успокаивала ум, наполняла сердце и уносила меня в области далеко за пределы феноменальности. В его лучезарном присутствии было совершенно ясно, что я это не тело, не эго, и не было необходимости ни в каком анализе. Свет, исходивший от Бхагавана, наполнял моё существо, одним махом выметая из меня всю темноту." Все последние недели он провёл в присутствии Бхагавана, переживая эти волны экстаза. В присутствии Бхагавана он чувствовал сияние этого света, но когда он возвращался в хижину, оно постепенно ослабевало. Он твёрдо решил: "Я должен попросить Бхагавана навсегда укоренить во мне это сияние или экстаз. Бхагаван сам должен положить конец периодическим колебаниям этого состояния."

И однажды он сел вдали от Бхагавана, откуда он мог его хорошо видеть, и принялся бомбардировать его мыслями: "Какая польза, Бхагаван, от твоего сияния, если оно доступно мне только в твоём присутствии и покидает меня в ту же минуту, как я оставляю тебя? Скажи мне!" Бхагаван, однако, не поддавался этим запросам. Уолтер вёл войну, но не слов, а сердец. Он упорно продолжал, что было его отличительной чертой ещё с детства. (Вот чему мы должны научиться у Уолтера. Упорство обязательно для всех нас. Не достаточно получить переживание лишь на несколько дней.) Через некоторое время Бхагаван не спеша развернул своё внимание к нему и улыбнулся, что значило, "Чего ты хочешь?" Уолтер чуть не плакал, потому что его молитва Бхагавану была искренней, подлинной. Спустя ещё некоторое время Бхагаван снова посмотрел на него и сфокусировал свой взгляд, благословление и милость так сильно, что это достало до сердца Уолтера. Бхагаван, казалось, говорил: "Уолтер! Ты ищешь свои очки, а они прямо у тебя на носу!" Переживание потрясло Уолтера, и блаженство волна за волной заполнило его. Он догадался: "Постоянство не может быть достигнуто снаружи. Всё, что снаружи, непостоянно; оно придёт и уйдёт. Бхагаван, твой гуру, подтверждает, что неизменная вещь, которую ты ищешь, это нечто совершенно обыденное, сказав: 'Очки, которые ты ищешь, прямо на твоём носу!'" Он почувствовал, что ответ пришёл от Бхагавана, внутреннего гуру, но Бхагаван, внешний гуру, также пристально смотрел на него.

Вот что чувствовал Уолтер: "Вдруг глаза Бхагавана извергли на меня огонь и свет. Не могу другими словами описать тот колоссальный взрыв его взгляда. Со всей своей мощью этот взгляд проник прямо в меня, сжигая всё, что заставляло меня думать, что я нечто другое и отдельное от него. Я ощутил, как правая сторона сердечного центра начала теплеть. Она становилась всё теплее и теплее, а он продолжал всё смотреть на меня, пока я не почувствовал такой жар, будто внутри у меня горел раскалённый шар. Было похоже, что Бхагаван заряжает его чрезвычайно мощным духовным электричеством, потому что под этим пристальным взглядом у меня возникло ясное чувство, что этот сердечный центр является чем-то вроде духовного генератора, излучающего свет и энергию. Как будто какой-то невероятно мощный электрический аппарат вдруг был вживлён в мою грудную клетку. Я сидел прямо и неподвижно. Наши взгляды были прикованы друг к другу. Огонь тёк из его горящих глаз в сердцевину моего существа. Как долго длилась эта передача, я не могу сказать. Это было прекрасно. Я получил то, за чем пришёл. Произошла полная трансформация, сверху донизу, и произошло это без единого слова. Это молчаливое посвящение было яснее и прямее, чем любое словесное объяснение. Бхагаван довёл меня до предела моей готовности. Я чувствовал, что излитая милость, которой Бхагаван благословил меня в тот день, в своё время сделает свою работу. Я получил от него прощальный дар, и не мог просить ни о чём более ценном."

Уолтер уехал в свою страну, хотя прекрасно понимал, что Бхагаван вот-вот покинет своё тело. Он не остался, потому что знал, что Бхагаван не является телом. Бхагаван во все времена был светом Сердца. Позже он вернулся в Индию к одному мастеру в Керала, с которым провёл несколько лет. Но всё время именно Бхагаван был его опорой, поддержкой, центром, вокруг которого вращалась вся его деятельность. В 1970-х и 1980-х он регулярно посещал Нисаргадатту Махараджа и слушал его адвайтическое учение. Но в своём Сердце он придерживался Бхагавана, своего сатгуру, чувствуя его присутствие в форме света. Он объездил всю Европу, давая многочисленные лекции. Он редактировал и издавал духовные журналы, освещающие практическую сторону духовного учения. Уолтер Кеерс был выдающимся примером той истины, что внешняя деятельность ни в коем случае не является препятствием для того, чтобы пойти внутрь себя и быть Собой, своей вечной сутью.

Мне повезло вести переписку с этим прекрасным человеком. Однажды я спросил его: "Уолтер, что для вас значил Бхагаван?" Вот что он написал: "Что для меня значил Бхагаван? Я задаю себе этот вопрос. Что Бхагаван значил и до сих пор значит для меня? Я обнаружил, что нельзя дать чёткий ответ на этот вопрос. Да, именно так. Шри Рамана Махарши был, и остаётся, чем-то невообразимым, а потому неописуемым. Бхагаван не был болезненным, старым, умирающим телом, которое я видел полулежащим на кушетке, но чем-то невообразимым; он был безличным и чистым сиянием; а тело, сколь сильно бы мы ни любили его присутствие, было лишь как сверкающий алмаз, отражающий реально существующий свет. Я не понимал всего этого в первый свой приезд. Для меня он был чем-то вроде божественного человека, и я был склонен сравнивать его с Иисусом Христом или Буддой. Но Иисус Христос и Будда были образами в моей голове, сформированными на основе верований, на которых я был воспитан, и всех историй, услышанных и прочитанных позже. Но Рамана Махарши с первого же мгновенья, когда я его увидел, был чем угодно, только не образом. Он был бомбой, взорвавшей миф о моей жизни за несколько минут и без единого слова. Его знаменитый вопрос 'Кто я?' тотчас приобрёл совершенно новую окраску. Только спустя три или четыре года мне полностью стало ясно, какое влияние оказало на меня его молчание — оно стало 'моим собственным', если можно так сказать. Бхагаван никому не давал возможности поверить, что вы как человек можете реализовать истину. Центральный пунктом, осью его садханы, которую он предлагал большинству из нас, было приглашение рассмотреть, Кто задаёт вопросы? Кто пришёл к нему? Кто хочет реализации?"

"Однажды Бхагаван спросил кого-то: 'Откуда вы знаете, что не реализованы?' Это был встречный вопрос на сказанное человеком: 'Я не реализован.' Бхагаван спросил: 'Откуда вы знаете, что не реализованы?' Если подумать над этим, вы обнаружите, что этот вопрос подобен землетрясению. И правда, к то это говорит? Поэтому, после глубокого размышления над этим вопросом, неизбежно приходит вывод, что Бхагаван утверждал простую и чистую истину, когда говорил нам: ' Я всегда реализовано.' Когда ясно, что любое ощущение, чувственное или ментальное, есть всего лишь движение в сознании, движение в свете, тогда, начиная с этого момента, каждое ощущение воспевает славу этой ясности, как любая волна может быть песней моря. Всем, что я теперь понимаю, я полностью обязан встрече с нужным человеком, воплощением истины, в нужное время несколько раз в моей жизни. Я получил всё это бесплатно. Я не заплатил ни пенни. Подлинное учение всегда бесплатно, за исключением одного. Вы платите за него глубиной своей личности. Это значит, что вы должны быть готовы отбросить всё, чем вы себя считали."

"Бхагаван мне ничего не дал. Когда я приехал, считая себя бедным человеком, нуждающимся в помощи, он открыл мне, что я богаче миллионера, что я источник всего живого. Бхагаван ничего не просил взамен, даже моей любви или уважения. Своим простым присутствием он раскрыл, высвободил во мне то, что нельзя описать словами, такими как любовь или уважение. Это намного глубже, чем самое глубокое чувство. Между нами не происходило ничего похожего на какой-либо взаимообмен. Хотя я долгое время думал, что он дал мне свою любовь, и что я отдал ему своё сердце. Это было обнажённое противостояние между иллюзией и истиной, в котором иллюзия не выстояла. Её смелó, но не потому, что он так хотел. Он ничего не хотел и принял меня таким, каким я был. Он не хотел изменить меня. Он видел меня водоворотом света в океане света. Возможно, то, что он был такой сияющей уверенностью, прорвалось сквозь мои страхи и желания и позволило мне отпустить стремление улучшить воображаемого себя. Бхагаван был тем, чем был, Бхагаван есть то, что он есть, и поэтому я теперь с уверенностью могу сказать, Я ЕСТЬ то, что Я ЕСТЬ. Разве это не означает, что просто пребывая тем, что он есть, Бхагаван дал мне возможность осознать безвременное, невообразимое, немыслимое 'Я ЕСТЬ'? Бхагаван это безмолвие; Бхагаван это тишина. Эти два последних предложения должны стать жизнью каждого. Каждый момент мы должны помнить, что свет внутри каждого из нас."

Величие этого мукта пуруши в том, что он с детства жил ради истины. Он стремился её добиться, и во время этого поиска гуру пришёл изречением в Тайном Пути: "Когда ученик созрел, появится гуру." Давайте развернёмся внутрь, как это сделал Уолтер. В правой стороне груди человека есть внутренний свет. Закройте глаза и увидьте там его. Это есть отблеск Я!

Вид на Раманашрам с горы

Семья Нагалакшми с Бхагаваном