Рассказы старого лешего

БОБОЧКА По-другому о том же

Небольшая рыжая собачка на коротких лапках, худая, с отвислым животом, подлезла под пустую дачу, выкопала в углу ямку и легла.

Холодный ветер со снегом рвался во всякую щель и даже там, в углу под дачей, он тормошил шерсть на собаке и обдавал ее холодом. Собака была бездомная, бродяга, пугливая и злая. Жизнь не баловала ее: за каждый кусок она боролась с судьбой, изредка ей удавалось стащить у зазевавшейся хозяйки шмат мяса или рыбу или, на ее счастье, на помойке оказывался заплесневелый хлеб или протухшие котлеты. Да, это было счастье, но счастье редко улыбается бродячим собакам. А зимой так и вовсе было плохо. Дачи стояли пустые, в деревне ребятишки не бегали с краюхами хлеба и не бросали недоеденных корок.

В самое трудное время, когда от голода собачонка превратилась в скелет, обтянутый взъерошенной, грязной шерстью, в колхозе издохла лошадь, ее ободрали и вывезли в овраг. Хотели закопать, но земля так замерзла, что решили подождать до весны. Тут явно фортуна позаботилась о бедных бродячих собаках. Три дня они ели досыта лошадиное мясо, а потом оно замерзло, как камень. С большим трудом можно было отгрызть небольшой кусочек, и все беспризорные собаки по ночам грызли остатки мороженой лошади и свирепо дрались.

Как-то под утро рыжая собачка подбежала к оврагу и насторожилась. Ни одной знакомой собаки не было видно, а около обглоданных ребер стояла какая-то большая незнакомая собака, с толстым, пушистым хвостом и стоячими ушами. В морозном воздухе был едва заметный намек на незнакомый мускусный запах, запах чуждый и опасный. Инстинкт остановил рыжую собачку и заставил ее со всех ног помчаться в деревню под сенной сарай. Это спасло ее. Волк был занят остатками лошади и не заметил рыжей собачки. После этого случая она стала еще осторожнее и пугливее. Волк только одну ночь подходил к лошади, утром он был уже далеко. В селе он поймал дворовую собачку и с ней умчался на дальнее болото.

Приближалась весна, начались метели, снегу навалило очень много, и обглоданные кости лошади приходилось выкапывать из сугробов, чтобы еще немного поцарапать зубами присохшую к ним кровь. Опять был голод, опять наша собачка превратилась в скелет.

Наступил апрель. Дачи еще были пустые, и рыжая собачка лежала с пустым желудком. Холодный ветер трепал клочья шерсти на ее худых ребрах. Миновала темная ненастная ночь, а наутро возле рыжей собачки лежали четыре щенка, тыкались тупыми мордочками в соски и тихо попискивали. Собачка не переставала их вылизывать. Щенки были пестрые, с коротенькими хвостиками, слепые, беспомощные. Соски у собачки были почти пустые, и щенки теребили их, требуя молока. Надо было во что бы то ни стало где-то добыть еду. Хотя бы поймать крысу или мышонка, хотя бы отыскать корочку хлеба на помойке.

Рыжая собачка поднялась и, в последний раз лизнув щенков, вылезла из-под дачи. Нужно куда-то бежать, где-то добыть еду. И она побежала.

Она пробежала поселок художников, где почти все дачи стояли пустые, а в которых зимовали люди, там были собаки, а вступать в драку с собаками не входило в планы рыжей собачки, и она направилась в деревню Конев Бор. В деревне ей встретились мальчишки, которые шли в школу. Они кричали, толкали друг друга и, увидев рыжую собачку, стали свистеть и погнались за ней. Пришлось свернуть в луга. Мальчишек рыжая собачка боялась и ненавидела больше всего на свете.

В лугах вода широко разлилась и залила Москву-реку и старицы и близко подходила к деревне. Норы водяных крыс были залиты водой, и вот одна крыса, чтобы не захлебнуться, вылезла из норы и с наслаждением дышала весенним воздухом. Водяные крысы плоховато видят, и ей не пришло в голову, что на нее зорко смотрят два глаза, а четыре коротеньких лапки приготовились к прыжку. Рыжая собачка, почти не жуя, проглотила водяную крысу. Это была удача. Но крысы было мало для пустого желудка, и собачка отправилась дальше. В надежде на счастье она обежала деревню Конев Бор, сбегала на полустанок, потом побежала в деревню Пески. Пока ничего съестного ей не попадалось.

В это же время в пяти километрах к востоку, в глухом еловом лесу, в заросшем овраге, из глубокой норы вылезла лисица. У нее, так же как и у рыжей собачки, в эту ночь родились четыре лисенка. Четыре бурых комочка лежали на мягкой подстилке в самом дальнем отнорке. Эти комочки тоже просили молока, и лисица отправилась на охоту. Она знала, что в деревне утром бабы выпускают кур из курятника и иногда в лугах пасутся гуси. Охотиться утром и днем было не в привычках лисицы, но в норе четыре бурых комочка требовали пищи, и лиса побежала за добычей в дачный поселок. Тут было тихо. В заколоченных дачах скреблись только мыши да синички попискивали, перелетая с дерева на дерево. За зиму всех кошек, брошенных дачниками, переловили лисицы или они издохли с голода. Лиса тихо пробиралась от одной дачи к другой и чутко прислушивалась. У лисицы слух очень тонкий и нюх отменный, и она вскоре услышала тихий щенячий писк и учуяла запах. Она заглянула под дачу. Там было пусто — собаки не было, только в одном углу что-то копошилось и тихонько стонало. В один миг лиса была там. Схватила в зубы двух щенков и, пулей пролетев поселок, в густых зарослях молодых елочек съела обоих щенков и, довольная богатой добычей, прямиком отправилась к своей норе. С километр не доходя до норы, она вернулась на свой след, сделала скидку, прошла метров сто, опять вернулась по своему следу и опять сделала прыжок через куст и, проделав все это еще два раза, осторожно подошла к своей норе. В норе все было тихо. Лиса облизала своих лисят и легла около. Бурые комочки зачмокали, присосавшись к соскам. Лисичка закрыла глаза и задремала.

Рыжая собачка, обегав все поселки и не найдя ничего, вернулась к пустой даче и, подлезая под нее, учуяла какой-то новый неприятный запах. Она в страхе бросилась к своему гнезду. Только два щенка! А где же еще два? Собачка поспешно обежала все подполье — нигде щенков нет. Обежала вокруг дачи, обежала соседние участки. Нигде нет ее бесценных деток. Собачка жалобно завыла и легла к оставшимся двум щенкам. Молока у нее было так мало, что его не хватило даже на двух.

Щенок с четырьмя круглыми пятнами на спине был сильнее и отталкивал другого. Прошло несколько дней. Сильный щенок один высасывал все молоко, а другому только изредка удавалось кое-как пососать. Всегда голодный, он с каждым днем все больше и больше слабел. Наконец он перестал двигаться и лежал холодный, недвижимый. У рыжей собачки остался один щенок.

Был теплый весенний день. Скрипнула калитка, и собачка услышала частые женские и еще более частые детские шаги. Шаги поднялись по ступенькам на крыльцо. Щелкнул замок двери. Послышались голоса — женский и детский. Мимо дачи проехала грузовая машина. Поселок художников стал оживать.

Над головой рыжей собачки раздавались голоса, двигались стулья, стучали каблучки. Необыкновенно приятный запах добрался до голодного собачьего носа — так может пахнуть только поджаренная свиная котлетка. Рыжая собачка упивалась этим ароматом, а голод еще больше терзал ее. Это было нестерпимо. И собачка вскочила и выбежала из-под дачи. Она села и стала смотреть в открытую дверь. Там, в комнате, сидели за столом молодая женщина и девочка. Девочка увидала собаку и закричала:

— Мама, мама, смотри, вон видишь, это та же прошлогодняя собачка! Ой, какая она худая! Мама, можно я ей дам хлеба? — И большой кусок хлеба полетел из двери.

Собачка отскочила в испуге, но запах хлеба притянул ее, и она с жадностью схватила кусок и мгновенно проглотила.

— Погоди, Леночка, мы ей дадим в прошлогодней кормушке.

Прошлогодняя кормушка стояла на террасе. Леночка скоро ее нашла и в нее вылила остатки молока, накрошила хлеб и туда же положила косточки от свиных котлет. Эту пищу богов вынесли и поставили недалеко от крыльца, а сами стали смотреть из окна. Собачка долго не решалась подойти к кормушке, но голод взял свое. Крадучись, ползком, она подошла и лизнула. Ничего… Никто не бросил в нее палкой, никто не заорал. Глоток за глотком она все смелее хватала куски, в зубах у нее затрещали свиные косточки, и в момент кормушка была пуста. Мать и дочь из окна видели, как собачка была худа и как она с жадностью ела.

— Мама, мы будем ее кормить! — говорила Леночка, и слезы жалости заволакивали ее глаза.

Люди были добры к ней, люди кормили ее, но рыжая собачка не могла доверять им. Всю свою жизнь она страдала от людей. В нее летели камни, палки, на нее кричали, а один раз близко над ней пролетела пуля и грохнул выстрел из ружья. Теперь человека с ружьем она обегала на большом расстоянии.

Над ее гнездом поселились люди. Ходят, разговаривают, шумят. Рыжей собачке это все очень неприятно. Она предпочитает тишину, глубокую тишину пустой дачи, и рыжая собачка перенесла своего единственного щенка под пустую дачу. Она перенесла его ночью, чтобы никто не видел и не знал, где щенок.

Наступили теплые весенние дни, и поселок художников с каждым днем оживлялся все больше и больше. Пустых дач уже не оставалось, и та, под которую рыжая собачка перетащила своего щенка, тоже оживилась.

В ней поселились две дамы, одна старенькая, другая помоложе. Переносить щенка было некуда, и он остался под этой дачей. Дамы давали собачке остатки от обеда, и Леночка тоже звала и кормила ее. Щенок изредка вылезал из-под дачи, но мгновенно скрывался, если кто-нибудь выходил из дома или звал его. Щенок, как и его мама, был дикий и трусливый.

Соседи сказали дамам, что им надо собаку и они возьмут щенка. Но как поймать его? Надо было подкараулить его, когда он выйдет лакать молоко из кормушки… Подкараулить и заложить дыру под дачу. Так и сделали. Щенка поймали. Он визжал и рвался из рук.

Дама помоложе завернула его в старую юбку и понесла к знакомому художнику. Старый художник встретил ее у калитки.

— Вот вы какое существо принесли, — сказал он. — Ну, большое спасибо. Как вы его назвали?

— Это Бобик, — сказала дама.

Старый художник вынул Бобика из юбки и засмеялся.

— Да какой же это Бобик? Это Бобочка.

Так Бобочка познакомилась со старым художником.

Бобочка стремилась удрать от людей, и ее пришлось на первое время посадить в клетку, в которой когда-то жил заяц. Бобочка забилась в угол за парниковые рамы. На другой день она вылезла из угла и с аппетитом поела. Старый художник взял ее на руки и тихо уговаривал не дичиться, слушаться старших, не кусаться, не драться с собаками, не гонять кур. Бобочка слушала и смирно сидела на руках.

С этих пор Бобочка признала старого художника и следовала за ним по пятам.

В это же время в глухом овраге в лисьей норе лисята подросли, окрепли, и огонь жизни, горящий в их маленьких сердечках, настойчиво звал их вон из норы, на вольный воздух, на простор. Лисята в отсутствие матери стали далеко отбегать от своей норы.

Они весело гонялись друг за дружкой, боролись, рыча, старались повалить один другого, ловили бабочек и мух, и вдруг перед ними из кустов выбежали два парня. Лисята никогда не видали людей, и тут они от удивления и от страха растерялись и завертелись на одном месте. Полетели две палки, и один лисенок с перебитой задней ногой закружился и пополз, волоча зад. Его скоро поймали, завернули в куртку и понесли.

Старый художник купил лисенка. Он взял его на руки, но, должно быть, лисенку было больно сломанную ножку, и он до крови укусил художнику подбородок.

Лисик стал жить в клетке. В клетке была конура, а на стене полка, на которой Лисик любил лежать. Сломанная ножка скоро срослась. Иногда Лисика брали в мастерскую художника и пускали бегать с Бобочкой. Вот поднималась беготня, по стульям, по кровати, по столам! Веселье не знало удержу. С высунутыми языками и Лисик и Бобочка гонялись друг за другом. Лисик был и быстрее и ловчее Бобочки и гораздо неутомимее. Набегавшись досыта, они ложились рядом на кровати. Тогда старый художник брал Лисика на руки и уносил в клетку, а Бобочка выбегала на двор.

Наступила зима. Бобочка выросла, и Лисик вырос, окреп, и пускать его бегать на воле было опасно — он стремился удрать.

В их компанию из Москвы прибыла новая личность — Мурзик. Этого Мурзика нашла в магазине артистка Малого театра. Долго дожидалась она, не вернется ли его хозяин, и, не дождавшись, принесла собаку к себе домой. Мурзик был тогда еще щенком.

Добросердечная артистка притащила его в свою комнату. Мурзик с благодарностью смотрел на нее умными глазками. Ему были предложены остатки свиной тушенки в консервной банке, туда же было вылито сгущенное молоко и компот. Мурзик вздохнул и все съел. Голод не тетка. Плотно поев, Мурзик мирно уснул на вязаной кофточке артистки.

А вот что дальше случилось, этого Мурзик совсем не ожидал. Проснувшись, Мурзик открыл лапками и носом дверь в коридор и стал искать укромное местечко. Самым укромным ему показался угол, где стояли новенькие дамские калоши.

Из кухни вышла полная дама с кастрюлей молока. В коридоре было темновато, и дама наткнулась на Мурзика. Отчаянный вопль — и кастрюля с молоком на полу. Все двери, выходящие в коридор, открылись, и тут уж все дамы завопили хором.

— Чья собака? Откуда? Это безобразие! Полон дом каких-то собак!

Одна из дам увидала свои новенькие калоши со следами Мурзика. Взрыв всеобщего негодования не поддается словам.

Мурзик стоял и смотрел на беснующихся дам своими умными, добрыми глазами. Артистке стали стучать в дверь.

— Это ваша собака? Какое безобразие! Возьмите свою ужасную собаку, и чтобы ее не было в нашей квартире. Мы пойдем в домоуправление, в милицию, к прокурору…

Артистка обиделась, взяла Мурзика на руки и помчалась к своей подруге.

— Здравствуй, Оля! Я принесла тебе подарок, смотри…

Она поставила на пол мохнатого песика. Вошла девочка Анюта.

— Мама, какая чудная собачка, совсем как у Карандаша, смотри, и ушки стоят и борода. Это Мурзилка!

Безымянная собачка получила имя. Видя улыбающиеся лица и ласковое внимание к себе, Мурзик развеселился, стал лаять, прыгать на всех и приглашать поиграть с ним, побегать взапуски.

В это время в комнату вошел кот Мишка. Он не спеша подошел к Мурзику, мрачно заурчал и, не говоря худого слова, дал Мурзику по морде лапой. Мурзик опешил. Он отошел в сторону и, ласково виляя хвостиком, с почтением смотрел на грозного хозяина.

Мурзик остался жить у своих новых друзей. Но он прожил тут недолго. Анюта отвезла его в Пески к старому художнику. Тут судьба еще раз улыбнулась Мурзику. Бездомный песик попал в рай. Его милостиво встретила борзая Сильва, маленькая Бобочка, Лисик, сам старый художник и все обитатели райского сада.

Тут Мурзик взял в свои лапы охрану старого художника. Вдвоем с Бобочкой они неустанно караулили свой сад, свой двор и не допускали вторжения чуждых элементов. Им было строго запрещено переходить границу к соседу. Вдоль границы никакой ограды не было, только на дорожке стояла арка из вьющихся растений. Ни через границу, ни через арку собаки не должны проходить, и этот закон они выполняли честно. Но если со стороны соседа переходили границу Абас или Пальма, сражение было неизбежно, маленькая Бобочка яростно бросалась на втрое большую Пальму. Мурзик заступался за свою приятельницу, и битва кончалась только тогда, когда Бобочке, изрядно потрепанной, удавалось заставить Пальму с позором удрать.

Зима была лютая, снежная, с метелями. Лисик в своей клетке, забившись в конуру и свернувшись клубком, большую часть суток спал. Но вот художник стал замечать, что иногда, по вечерам, Лисик хрипло лаял и беспокойно носился по своей клетке.

Приходит художник как-то утром — Лисика нет. Прогрызена проволочная сетка, и ясный след к забору. В заборе щель. Прощай, Лисик. Его позвал голос инстинкта. Могучего, непобедимого инстинкта. От души пожелал старый художник своему маленькому другу найти подругу жизни, найти мирный уголок и пожить полной звериной жизнью.

Мурзик побежал было по следу Лисика, но скоро вернулся.

И еще несколько слов о Бобочке. Эта собака привязалась к старому художнику, она не отходит от него, а когда он уезжает или уходит куда-нибудь, она лежит у калитки и смотрит на дорогу и день, и два, и три…

Бобочка — прекрасный караульщик, она не пропустит никого во двор и уж обязательно проводит яростным лаем.

Она ни к кому чужому не подойдет и не возьмет ничего, даже самого вкусного.

Мурзик немножко с ленцой и не столь ярый защитник.