Рассказы старого лешего

МЕДВЕЖОНОК УМКА

Под береговым обрывом, между громадными камнями, белая медведица выкопала глубокую яму и, свернувшись клубком, легла в ней. Над снежной пустыней бушевала буря. Лютый мороз сковал ледяные поля. Все живое попряталось, зарылось в снег. Буря засыпала снегом яму над белой медведицей, и ей было уютно и сравнительно тепло. Она стала ждать появления на свет медвежат.

Был февраль, зима была в самом разгаре, и остров Врангеля под глубоким снегом при шестидесятиградусном морозе то освещался северным сиянием, то стонал под злобными хватками бури. Только белые медведи бродили, не боясь мороза, по ледяным полям, ловко пробираясь между торосами или переплывая большие разводья. Иногда медведи далеко уплывали в море. Их встречали рыбаки в десятках километрах от берега и от ледяных полей. В этом суровом краю белый медведь был у себя дома. Ни холод, ни голод, ни бешеные бури не пугали его. Громадному зверю помогало превосходное чутье, хорошее зрение и слух. На еду медведь неразборчив. Он ест главным образом тюленей, летом поедает птиц и их яйца. Выброшенную морем рыбу и трупы моржей и китов он тоже не оставит без внимания. Все, что можно съесть, он съест.

На календаре биостанции дни мелькают за днями, а на просторах ледяных полей тянется бесконечная полярная ночь. На темном небе то сияют звезды, то ходят сполохи северного сияния, то вдруг задует бешеный ветер — и все смешается в снежном урагане, и уже нет ни неба, ни земли, только ветер да снег.

Медведица покойно лежит в своей снеговой хатке. У нее на груди два медвежонка, два маленьких существа. Слепые, глухие, почти без шерсти. Она прикрыла их мохнатой лапой и дремлет; малютки ростом не больше рукавицы, сосут и тоже дремлют. А вверху над их пещеркой ревет буря, бешеным вихрем мечется морозный снег. Все живое попряталось под нависшие камни, нырнуло в море, закопалось в снег. Время идет, медвежата стали видеть и слышать, а на втором месяце начали ползать и по своей маме, и по снегу пещеры. Сто семьдесят дней пролежала медведица под снегом, сильно проголодалась и с подросшими медвежатами вылезла на белый свет. Был апрель, солнце поднялось над горизонтом, было светло и шумно. По воздуху с криком летели стаи птиц, а с далекой отмели доносился рев моржей. На береговых скалах сидели тысячи птиц: чайки, кайры, тупики… Все они кричали, ссорились, стараясь захватить маленький кусочек скалы, где бы можно было положить яичко. Чайки-бургомистры внезапно налетали, хватали у зазевавшейся кайры яйцо и с яйцом в клюве взмывали вверх.

Медведица, приказав детям не отходить от пещерки, торопливо пошла к берегу, переплыла воду и вылезла на плавучие льды. Насколько хватал глаз, расстилалось ледяное поле, кое-где пестревшее торосами, медведица долго и внимательно вглядывалась в даль, стараясь увидеть желанную рыжеватую шкурку нерпы, и вот на белой поверхности льда показалась круглая головка, и за ней из продушины вылезло и все тело тюленя. Нерпа легла около спасительной продушины, готовая в любой момент нырнуть обратно. Ай, как надо быть осторожной; нерпа засыпает на одну-две минуты и опять открывает глаза, и зорко осматривается, и чутко прислушивается. Медведица спрыгнула со льдины и, прячась за каждым бугром, быстро побежала. Поймав ветер, дувший со стороны нерпы, она поползла на брюхе, стараясь ползти так, чтобы желанная добыча не успела нырнуть в продушину, чтобы она не учуяла запах медведя, чтобы не услышала царапанье когтей по льду, чтобы не увидела черный нос хищника. Нерпа подняла голову и большими темными глазами осмотрелась кругом. Чуть шевельнулся между льдинами клочок желтовато-белого меха — и нерпа мгновенно юркнула в продушину. Медведица разочарованно подошла к продушине, понюхала след и побежала дальше — искать новую добычу. Ждать, что нерпа опять вылезет из продушины, было бесполезно — надо найти другую, непуганую.

На краю ледяного поля медведица увидела двух тюленей: они лежали у самого края и каждое мгновение могли спрыгнуть в море. Надо было обойти их с подветренной стороны, подплыть к ним незаметно и, нырнув, неожиданно появиться у края льдины. Две нерпы! Это было очень заманчиво, и медведица со всей осторожностью начала подкрадываться к ним. Она сделала большой круг по льду, проплыла морем, далеко нырнула и под водой подплыла к краю льдины, где лежали тюлени. В ужасе метнулись они к морю, когда из воды перед ними вынырнула громадная медведица. Потоки воды струились с нее. Ловким прыжком она вскочила на льдину и убила ближнюю нерпу. Другая успела спастись в море. Медведица съела шкуру и жир своей добычи, а потом и все остальное. Большой кусок мяса она взяла в зубы и понесла своим детишкам.

Оба медвежонка долго бродили около своей снежной пещерки. Они смотрели на пролетающих птиц, слушали их крики и далекий рев моржей, боролись и бегали за морской волной. Один раз даже немного поссорились, и братишка ударил лапой сестренку по голове. Она обиделась и больно укусила ему лапу. Незаметно они отошли от берлоги довольно далеко. Широкий ручей преградил им дорогу, и они пошли его берегом от моря к тундре. Перелезли через громадные черные камни и долго шли по ровной снежной пустыне. Было холодно, ветрено и страшно. Где мама? Где родная пещерка? Только по хмурому небу с криком летели птицы да, шурша, крутили снежные вихри, и вдруг из-за гряды небольших скал выбежали две собачьи упряжки. Псы увидели медвежат и бросились к ним. Два человека спрыгнули с нарт, остановили собак и подошли к медвежатам. Малыши обрадовались людям и стали тыкаться тупыми мордочками в руки и в ноги.

— Возьмем одного, — сказал человек в белой меховой куртке.

— Хлопот с ним будет много, и чем его кормить будешь? Ведь это сосунки.

— Ничего, у нас сгущенного молока много… Да завтра мы отправим его в Москву на самолете.

— Ну, как хочешь.

Человек достал из саней мешок и, быстро подхватив сестренку, сунул ее в него.

Собачьи упряжки умчались, а на снегу на бескрайнем просторе остался одинокий, маленький, пушистый комочек. Он с плачем кинулся вдогонку за жалобно кричавшей сестренкой. Но собаки бежали быстро, и он скоро устал и сел. Один во всем белом свете! Где родная пещера? Где мама? Где сестренка? Никого! На маленького Умку свалилась первая большая беда, и он побрел, сам не зная куда, побрел искать маму, сестренку, пещеру.

Медведица шла с куском мяса в зубах домой к своим малышам. Между торосами, через глыбы наломанного льда, она перебежала ледяное поле, переплыла разводы и вылезла на берег к своей снеговой пещере. Медвежат тут не было. Скоро нашла их след и побежала сначала берегом моря, потом по ручью в сторону тундры. Тундра была покрыта снегом, и вдали на снежной равнине медведица увидела маленький пушистый комочек. Но почему только один, а где же другой? Медвежонок увидел маму и радостно бросился к ней. Напуганный одиночеством, Умка прижался к своей маме и, жалобно скуля, старался показать ей, как ему было страшно одному в снеговой пустыне. Медведица заметила множество собачьих следов и следы саней и людей. Она поняла, куда исчез ее детеныш. Но люди и собаки уже далеко. Их не догнать, и нельзя бросить Умку. Медведица положила перед ним кусок мяса. Проголодавшийся малыш с жадностью принялся уплетать жирное мясо нерпы.

Тихий летний вечер. Солнце низко катится по горизонту и заливает лучами ледяное поле. По полю, опасливо оглядываясь на большой ледокол, бежала медведица с медвежонком. Пароход, грозно ломая лед, все ближе и ближе надвигался на них. Скорей, скорей. Чудовище уже совсем близко, и мама и сын бегут по ледяному полю изо всех сил. Вот широкое разводье. Медведица кидается в воду, медвежонок за ней, но ему не догнать плывущую маму. Он отстает от нее. Мишка зубами хватает мамин хвост и на буксире плывет за ней. Теперь он не отстанет, не выбьется из сил. А пароход уже рядом, с него летит веревочная петля. Медвежонок чувствует, как на его шее затягивается веревка. Он взлетает из воды вверх. Он на палубе парохода. Его обступают люди, щелкают фотоаппараты. Бедный мишка обезумел от страха. Медведица с ревом кидается на пароход, она высоко прыгает из воды. Она готова сразиться с чудовищем, но палуба высоко, чудовище все из железа. Бессильны ее когти, слабы ее зубы. С ревом взлетает она из воды, царапает когтями обшивку парохода. Отдайте моего сына!

Испугался пароход, и с палубы летит в море медвежонок. Люди стоят у борта, смеются и смотрят, как бросилась медведица к своему сыночку, как поплыли они скорей, скорей подальше от чудовища. Опять вцепился в мамин хвост мишка, и плывут они туда, к далеким птичьим скалам. Вот переплыли разводы, вот вылезли на ледяное поле и помчались вприпрыжку между торосами. Пароход уже далеко. Он не преследует их. Медведи пошли тише, они устали. Долго шли они ледяными полями. Солнце сделало полный круг вокруг горизонта, когда медведица остановилась и стала ловить своим черным носом какой-то слабый, едва уловимый запах. Запах манил ее. Голодная медведица ускорила шаги, и чем дальше она шла, тем сильнее был этот манящий запах. Они прошли мимо птичьих скал, пересекли большой залив и вдали, на том берегу залива, увидели, нет, не увидели, а учуяли что-то необыкновенное. Да, они поняли, что там идет пир. Надо спешить. Маленький мишка очень устал и тихонько жалобно скулил, но бежать надо, нельзя отстать от мамы.

Подул ветерок, и на медведей пахнуло лакомым запахом мяса. Медведица еще ускорила бег, и вот уже ясно видна на берегу выброшенная морем туша кита и на ней и около нее десятка два белых медведей.

Когда они близко подошли к туше и до них донесся резкий запах зверей, маленький мишка струсил и вплотную прижался к маме. Медведица смело подошла к туше, огрызнулась на ближнего медведя и жадно стала рвать шкуру кита. Маленький мишка тоже вцепился в клок жира и с наслаждением его проглотил. Большинство медведей были сыты и только из жадности рвали куски жира и мяса и бросали их. Есть они уже больше не могли. Некоторые сожрали по тридцать — сорок килограммов. Но к званому пиру прибывали все новые и новые гости, голодные, худые, одни кости да шкура. Этих гостей не так-то скоро накормишь. Они и внутри кита и наверху, на ребрах, рвут и жадно глотают и шкуру, и жир, и мясо. Тут зевать не надо. Громадна туша кита, но и желающих полакомиться тоже немало. На пир приглашены не только медведи, с криком вьются чайки-поморники, глупыши тоже стараются урвать кусочек жира или мяса. Осторожно подбегают песцы и, схватив клочок, быстро удирают. Медведица с грозным ревом бросилась на большого тощего медведя. Несколько быстрых ударов мощной лапой, и тощий медведь, рявкнув, отбежал в сторону. Мишка скоро наелся и со страхом и любопытством смотрел на незнакомых медведей. Громадные звери вымазались в кишках, в крови и в жире кита, желтые, грязные, с отвислыми животами, их нельзя было назвать красавцами. Когда мишка огляделся более спокойно, то увидел, что среди медведей есть и медведицы и с ними медвежата. Есть медвежата более старшего возраста, есть и такие же, как мишка. Подойти к ним и поиграть мишка не решался. Но вот одна медведица подошла и стала есть почти рядом с мамой, и ее медвежонок смело подбежал к мишке и с разбега повалил его. Мишка вскочил, и тут у них началась веселая возня. У мишки появился друг.

Медведицы стали ходить вместе. Медвежата играют и не лезут к матерям, и охотиться вдвоем добычливей. От кита остались одни кости. Все медведи разбрелись, и обе наши медведицы тоже пошли искать счастья в туманных просторах Заполярья. Много километров прошли они между торосами по ледяным полям, высматривая тюленя. Еле ощутимый запах остановил зверей. Осторожно высматривая из-за льдин, медведицы увидели вдалеке темное пятно. Что это? Тюлени? Нет, не тюлени. Рыжевато-бурое пятно пахло чем-то иным, малознакомым. Медведицы с величайшей осторожностью стали подходить к незнакомому лежбищу. Ближе, ближе…

Теперь были ясно видны громадные туши с блестящими бивнями. Они лежали близко друг к другу, но не теснили и не ранили соседей своими громадными бивнями. Моржи не видели медведей и спокойно дремали. Обе медведицы стали осторожно обходить их с разных сторон, стараясь отрезать от моря. Вдруг как искра пробежала по стаду моржей, и, повинуясь тайному сигналу, вся громада повернулась мордами к морю и двинулась, как будто потекла, в спасительные воды. Одна моржиха с детенышем оказалась в конце стада, и обе медведицы с ревом бросились на нее. Вот и добыча. Опять у медведей много мяса, опять мишка и его друг наелись до отвала. Теперь они хорошо запомнили запах моржей и уж не спутают его с запахом тюленей или котиков.