Рассказы старого лешего

ПЕТУХ

На нашей улице живет старичок, ласковый старичок, тихонький, и зовут его Тихоныч, Тихон Тихоныч.

На пенсии он, но стучать костяшками домино не хочет, а собрал своих внуков и чужих ребятишек, обложился ими, как наседка, и квохчет. Книжки читает, сказки рассказывает, петухов, голубей из бумаги делает. Прыгают вокруг старичка ребятишки, глаз с него не спускают.

— Дедушка, дедушка, расскажи сказочку, сделай лодочку… — И на нашей улице прекратились драки у ребятишек, никто из них не бросает камни в собак, никто не мучает котят, не стреляет из рогатки воробушков, не ломает посаженных вдоль тротуара деревьев.

Большое и нужное дело делает Тихон Тихоныч, он учит детишек любить и беречь родную природу.

— Типа, типа, типа! — тонким голоском выкрикивала Мария Степановна, держа в руках таз с куриным кормом. — И куда она пропала? Все куры собрались, а ее нет.

— Мама, Чернушки и вчера вечером не было.

— Что же ты молчишь? Искать надо.

Начались поиски по всем сараям, в дровах, на чердаке, под досками, в зарослях крапивы. Чернушки нигде не было.

В самом разгаре поисков Ниночка закричала:

— Мама, мама, смотри. Чернушка во дворе!

Мария Степановна выглянула из чердачного окна и увидела Чернушку, озабоченно и торопливо клюющую из корытца. Наскоро поклевав, она так же торопливо побежала и нырнула под сарай. Ясно! Через три недели жди цыплят. Так и случилось.

Было прекрасное солнечное утро. Чернушка, окруженная пушистыми шариками, вышла из-под сарая. Взъерошив перья и все время повторяя: «Ко-ко-ко», тихо пошла по двору.

Все дальше водит их Чернушка по двору, все больше и больше узнают они жизнь.

Ребятишки вокруг старичка прыгают, а вокруг Чернушки пушистые шарики катаются, с каждым днем все смелее, все быстрее бегают. Они уже хорошо знают всех своих кур, петуха, и Марию Степановну, и Ниночку, и главного сторожа — Мурзика. Об этом песике мы еще поговорим, а теперь познакомимся с петухом.

Наш петух — рыцарь без страха и упрека. Красавец в яркой оранжево-красной мантии, с черной грудью и черным, отливающим зеленой бронзой хвостом, в красном шлеме и с большими острыми шпорами. Этот старинный рыцарский наряд достался нашему петуху от очень отдаленных предков, от диких банкиевских петухов.

Было солнечное теплое утро. Стоя посередине двора, петух вдруг захлопал крыльями, вытянул шею и громкое, голосистое «кукареку!» разнеслось по белу свету. В переводе на человеческий язык это значило: «Попробуй приди к моим курам — я покажу тебе, где раки зимуют!» Соседние петухи не остались в долгу и ответили: «Не испугались! Придем и тебе же шею намылим». Но это они только так, хвастались, а на самом деле побаивались нашего петушка.

Все время заботливо подзывая цыплят, прошла мимо Чернушка. Ее пушистые шарики немного подросли, и у некоторых уже были заметны коротенькие хвостики.

Петух снисходительно посмотрел на цыплят и отвернулся — он считал, что возиться с детворой не мужское дело: бабы народили, пусть они и возятся.

Чернушка со своим семейством подошла к тыну, отделявшему огород от двора. Тын был из высоких, в рост человека, кольев, переплетенных прутьями. Цыплята свободно проскользнули между кольями и очутились в сказочном царстве.

Ну и чудеса! Над их головами поднимались громадные светло-зеленые листья капусты, рядом темно-красная свекла, а вот среди исполинских листьев крупный желтый цветок тыквы. Цыплята рты разинули от удивления. И страшно и интересно. По земле бегают крошечные жучки, малютки паучки висят на паутинках, а в воздухе танцуют бабочки, мушки, мохнатые, толстые шмели. Неожиданно свалился большой бронзовый жук и пополз прямо на цыплят. Те врассыпную.

А на дворе Чернушка бегает около тына, зовет, зовет, сердце у Чернушки выпрыгнуть хочет. А все этот проклятый тын. Не дает он Чернушке найти своих деток. Тычется Чернушка между кольями — голова проходит, а дальше никак.

И Чернушка решилась на отчаянный поступок. «Перелечу через тын», — решила она. Собралась с духом, подпрыгнула, изо всех сил замахала крыльями и вот самую малость, не перелетела. Головой застряла между кольями и повисла.

Не слышат цыплята маминого голоса, испугались, выбежали из огорода на двор, собрались в кучку, пищат в десять голосов. Смотрят на них куры — и никакого внимания… Строго взглянул на цыплят Мурзик: «Чего вы кричите — никто вас не трогает, идите к своей маме». Поза висящей курицы ему показалась странной, но он не понял весь ужас разыгравшейся драмы. Он не понял отчаяния цыплят, да и помочь им он не мог.

А цыплята не переставая вопили: «Мама, мама! Мы здесь, мы здесь! Нам страшно, иди к нам!»

Ниночка услыхала, выбежала на двор и все поняла. Поднялась тревога. Чернушку сняли с забора, но было поздно — никаких признаков жизни уже не было. Что же делать с цыплятами?

— Мама, надо сделать брудер и греть их под лампочкой. Они, конечно, привыкнут к нам. Я буду ухаживать за ними.

Ниночка спешно из досок сделала около крыльца, на солнышке, загончик, провела на длинном проводе электрическую лампочку, из круглой коробки от торта соорудила брудер.

Принялись ловить цыплят. Это оказалось дело нелегкое. Цыплята убежали в огород и там между капустой, свеклой и помидорами так попрятались, что вскоре пришлось отказаться от этой затеи. Решили дождаться вечера и переловить их сонных. Малыши опять вышли на двор, собрались стайкой и жалобно пищали.

— Мама, они же маленькие, они есть хотят. Я попробую сачком.

Но и сачком поймали только двух. Усталые и расстроенные, они решили напиться чая и отдохнуть.

В это время к тыну подошел петух. Какое-то непонятное новое чувство влекло его к цыплятам. У его предков, древних банкиевских кур, был закон — если погибала курочка, водящая цыплят, ее заменял петух. Именно петух. Не другая курочка, а только петух. И вот этот древний закон заговорил в крови нашего петуха. Он присел около тына и голосом наседки стал звать: «Ко, ко, ко». Из-под свеклы, из-под листьев тыквы, из зарослей крапивы на его зов выбежали цыплята и доверчиво полезли к нему под крыло. Стало смеркаться, и Ниночка решила еще раз попробовать переловить цыплят.

— Ты что тут делаешь? — удивилась она, увидев сидящего около тына петуха. — Ты что, заболел, что ли?

Каково же было изумление Ниночки, когда из-под крыла у петуха выглянули две пушистые головки. Она побежала домой.

— Мама, мама! Поди скорее, посмотри. Наш петух сидит как клушка, а под ним цыплята.

Марья Васильевна так и ахнула.

— Что же делать-то? Он их задолбит! Вот горе-то!

Помчались к петуху. Тот сидел на том же месте, и во всей его фигуре и в выражении его полузакрытых глаз было столько сознания исполненного долга и важности порученного ему судьбою дела, что и Мария Степановна, и Ниночка, и даже Мурзик замерли в восхищении. Принесли тех двух ранее пойманных цыплят и выпустили их рядом с петухом. Петух тихонько квохнул, и оба цыпленка тотчас юркнули под него. Ниночка накрошила крутого яичка и пшенной молочной каши, и петух скоро подошел, стал подзывать и из клюва кормить цыплят.

Весть о необыкновенном подвиге петуха разлетелась по всей улице, и на другой день приходили соседи и просили показать им удивительного петуха. Народу приходило так много, что Мурзик перестал лаять и только отходил к своей конуре и неодобрительно смотрел оттуда. Пришел и Тихоныч со своими ребятишками. Петух со своими — Тихоныч со своими. Когда Ниночка увидела их вместе, она не могла удержаться от смеха и тихонько сказала:

— Смотри, мама, наш петух совсем как Тихон Тихоныч.

А петух не обращал внимания на зрителей, тихонько ходил по двору, окруженный пушистыми шариками. Временами он останавливался, слегка присаживался, и все шарики подлезали ему под крылья и отдыхали. Когда ему удавалось найти червячка или жука, он обрывал жуку крылья, подзывал цыплят и заботливо кормил их.

Мария Степановна была в восторге от петуха.

— Надо же, — говорила она, — такому умному петуху зародиться. А вы говорите, чудес не бывает.

Время шло. Цыплята подросли, и молодые петушки уже начали петь хриплыми голосами. Они стали далеко отходить от своего воспитателя, стали требовать простора. Им уже не нужна была опека старого петуха. Они начали уходить за пределы двора в поле, в огород. В огороде огурцы и помидоры были уже сняты, остались капуста, свекла, морковь, и куры навредить уже не могли, и потому были туда допущены. В огороде было раздолье. Старые куры и молодки и молодые петушки — все наслаждались простором и с упоением копались в земле. Все они держались отдельными группами. К старым курам примкнул петух, а молодежь держалась отдельной стайкой. Около стены сарая, на самом солнечном припеке, была сухая земля, и тут были вырыты пылевые ванны. В них купались и старые и молодые куры.

Однажды молодой петушок, натряхивая себе на спину сухую пыль, то одним, то другим боком ложился в ванну. Из-за сарая низом мелькнула большая рыжевато-серая птица. Петушок закричал отчаянным голосом. Наш петух, наш храбрый рыцарь, не задумываясь, бросился ему на выручку. Этот крик о помощи услыхал также и Мурзик. Он заметался по двору, но скоро сообразил и кинулся за сарай.

Ястреб вонзил свои громадные когти в ребра петушка и хотел уже взлететь с ним, как на него налетел наш храбрый петух. Два желтых глаза свирепо сверкнули на него, лапа с могучими когтями уже готова была схватить героя, но в эту минуту, в эту секунду, во всю прыть своих коротких лапок, примчался Мурзик. Ястреб не стал дожидаться Мурзика. Он царапнул когтями нашего петуха и взмыл вверх.

Петух с окровавленной грудью и с сердцем, полным отваги, остался со своим раненым питомцем.

Это был второй великий подвиг нашего рыцаря.

Слава ему!