Рассказы старого лешего

ЗА ГРИБАМИ

Субботнее утро обещало ясный день без осадков. Надо скорей-скорей собираться, напиться чая и катить в лес. Таня спешно заправляет свою голубую «Волгу», роется в ее кишочках, поит водой. Машина, пятясь, выезжает со двора, развертывается, и все залезают на свои места. Багажник забит корзинами для грибов, в авоське куча яблок; дедушка, обязанность которого сторожить машину, забрал альбом, акварель, складной стульчик и сел рядом с Таней. Мурзик с радостными воплями уже давно мечется внутри машины, перелезая с одного сиденья на другое, и торопит Таню скорей ехать. Всем хочется побродить по лесу, набрать грибов, у всех радостные лица. У всех, кроме несчастной Бобочки. Она с тоской видит, что в машине уезжает дедушка, и она остается дома без своего любимого друга. Бобочка бросается вслед за уходящей машиной, она мчится за ней из последних сил, но ее коротенькие лапки не могут соревноваться с этим чудовищем, уносящим дедушку. Бобочка скоро отстает и печально смотрит вслед убегающей «Волге».

Всех счастливее в это летнее утро был Мурзик. Он сидел рядом с дедушкой и смотрел в открытое окно. На его мохнатой мордочке расплылось блаженство. Мелькали мимо кусты, деревья, дома. От машины с криком отлетали куры, иногда мелькали собака или кошка, тогда глаза у Мурзика загорались, он до половины высовывался в окно и успевал разика два брехнуть. Машина мчится. Скорей, скорей. Навстречу едут мотоциклы, «москвичи», даже автобусы, люди просто идут пешком, с полными корзинами — это все грибники.

Мы, конечно, опаздываем, и грибы уже все собраны, остались только пеньки от срезанных ножек. По обочинам дороги иногда стоят машины, иногда видно запрятанную в кустах «Волгу» или «Победу». Много людей уже побывало в лесу, обобрали грибы. Вряд ли найдешь белый гриб! Но ведь лес велик, и к тому же кому какое счастье.

Машина сбавляет ход и начинает спускаться с шоссе в лес. Заехали в укромный уголок и остановились. Девочки выпрыгнули, и Катя уже нашла подберезовик. Все забирают корзинки, дедушку сажают на складной стульчик, дают альбом и все прочее и оставляют караулить «Волгу». Мурзик радостно носится по лесу, перебегая от одного грибника к другому. Дедушка тихо сидит и с удовольствием рисует мохнатые ели, пни, маленькие елочки, собравшиеся в кучку и о чем-то перешептывающиеся между собой, ствол старой березы, сухой, с наплывами и грибными наростами. К дедушке приближается стадо. Слышны окрики пастуха, хлопки пастушьего кнута, мычанье коров. Вот показалась первая корова, за ней другая, третья. Увидя сидящего человека, коровы сворачивают и, не интересуясь живописью, обходят стороной. Пастух, молодой парень, мельком взглянул и прошел равнодушно, как мимо гнилого пня. Из всего стада только одна молодая телка остановилась, любуясь написанным пейзажем. Постояла и пошла, переживая увиденное.

Два часа я писал пейзаж. За это время мимо меня прошел только один грибник с полупустой корзиной.

— Нешто это лес? Одни окурки да конфетные бумажки… Вот у нас в Белорусии! Грибов!!! Ступить негде. Да все белые, белые. Мы черных грибов и не берем. А тут… Тьфу! Смотреть противно! — Грибник плюнул и поплелся дальше.

Мои, видимо, зашли далеко. Я два разочка гуднул машиной. Сижу слушаю. Неожиданно появилась Наталия Александровна. В корзине у нее немного грибков. Все больше опенки да сыроежки и разные красивые сучочки и мхи, наплывы, лишаи.

— А какой я нашла чудесный наплыв на березе. Громадный, похожий на голову какого-то диковинного зверя. Только он висит на дереве очень высоко. Не достанешь. Надо приехать сюда с пилой и спилить эту гнилую березу. Я место заметила и найду.

Выбежала Маришка. Сияющая. У нее в корзине пять белых и очень много опенков. Вышли Таня и Катя, у Кати белых оказалось пятнадцать. Катя побила рекорд. Все возбужденные, немного уставшие, голодные и довольные.

Из багажника вытаскивают мешок с яблоками и с азартом грызут. Когда немного успокоились, отдышались, выяснили, кто что нашел и у кого грибы лучше, вдруг вспомнили:

— А где же Мурзик? — Погудели машиной и стали что есть мочи кричать: — Мурзик! Мурзик! Мурзик!!!

Мурзика нет. Подождали полчаса и снова хором стали звать Мурзика. Вспомнили, что Мурзика уже давно не было видно. Вышли на шоссе и там стали вопить в пять голосов:

— Мурзик! Мурзик!?

Какой-то пеший грибник с полной корзиной белых (внизу под ними наверняка всякая дрянь, а белые только сверху для закраса) остановился, поставил корзину на землю, утер рукавом пот со лба и сказал:

— Вон там далеко я видел — две собачки играли. Так, небольшие собачки. Знать, и ваша там.

Мы поблагодарили грибника и принялись еще пуще орать. Дудели машиной и, надрываясь, кричали. Таня выкатила «Волгу» на дорогу. Мы стоим и смотрим — никого не видно. Шоссе блещет белизной. Но вот что там чернеет? Точка движется. Точка подвигается к нам. Да, это Мурзик. Во всю прыть своих коротких лапок он мчится по дороге к нам. Он испугался, что мы уедем без него и он останется тут в незнакомом лесу один, без друзей, без хозяев. Все ближе, все ближе к нам мчится Мурзик. Вот он с нами. Он так спешил на наш зов. Он не может отдышаться. «Ах, ах, простите, пожалуйста. Ах, ах, я увлекся, я забыл все на свете. Она так обаятельна, она так прекрасна! Она нежно укусила меня за щеку, и я потерял голову! Ах, ах, я не могу отдышаться».

Мы уже давно едем в машине, а бедный Мурзик все еще ахает и тяжело дышит. Песик, видно, струхнул не на шутку.

— Дурачок, — говорит Катя, — неужто ты думаешь, что мы оставим тебя в чужом лесу? Ведь ты же наш, наш песик.

Едем уже больше получаса, а Мурзик все еще вертится и часто дышит. Вперед тебе, Мурзик, наука — никогда не отбивайся в незнакомом лесу. Пес сидит со мной рядом, и у него на морде уже появляется блаженная улыбка.

А помнишь, Мурзик, как ты обиделся, нет, не обиделся, а оскорбился, когда Таня не взяла тебя в Пески? Когда Таня вернулась, Мурзик стал на нее лаять. Как-то особенно лаять. Совсем не так, как он обычно лает на чужих. Он опустил голову и, несмотря на зов, даже не поглядел на Таню, ушел в беседку, сел там под скамейкой и сидел, уставясь в темный угол. «Все кончено! Если ты так поступаешь со мной, то и я не могу простить тебе».