Шелковая императрица

ГЛАВА 41 ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ, ЛОЯН, КИТАЙ, 1 ОКТЯБРЯ 658 ГОДА

У-хоу волновалась, словно маленькая девочка играющая в прятки с лучшей подружкой. Она была уверена, что этот осенний день — солнечный и такой теплый, как будто лето еще не завершилось, — выдастся удачным. Императрица Китая еще не приглашала Белое Облако в свою любимую летнюю столицу, где сама она старалась задержаться до первых настоящих холодов, когда траву покрывает седая изморозь.

Для сексуальных развлечений использовался Павильон Орхидей — изящное восьмиугольное строение в дальнем уголке Парка Ветвящихся Пионов. Это было уединенное место, скрытое от нескромных взглядов слуг и придворных.

— Я счастлива, что ты смог принять приглашение и прибыть в Лоян! — проворковала она, накрывая шелковым платком клетку со сверчком. — Надеюсь, чудесный белый слон легко перенес тяготы путешествия?

Священный белый слон из монастыря Единственной Дхармы в Пешаваре был неизменным спутником Белого Облака. Это волшебное животное завораживало императрицу. Больше всего ей нравилось восхитительное ощущение величия, которое можно было испытать, взобравшись в маленький паланкин, установленный на спине громадного слона. Однако строгий придворный этикет запрещал повелительнице страны перемещаться на глазах у подданных на этом странном животном.

— Белый слон провел немало времени на конюшнях Дворца путешествий, где императорские конюхи уделяли ему безграничное внимание! — с улыбкой ответил индиец.

— Ну что же, если он отдохнул, мы сможем совершить сегодня небольшую прогулку, — радостно воскликнула У-хоу, проникая рукой в широкие штаны человека, на животе которого красовалось татуированное слово «тантра».

— Воссоединение лингама и йони можно практиковать равным образом и в летней, и в зимней столицах великой Поднебесной, — усмехнулся тот.

Вот уже двадцать месяцев Безумное Облако, назвавшийся в Китае несколько иначе — Белым Облаком, — проживал на территории государства Тан и пользовался милостями императрицы. Ему вполне хватало известных ему китайских слов и выражений, чтобы объясняться на необходимые темы, хотя делал он это с сильным индийским акцентом так, что речь его была резкой, отрывистой.

Уже много недель по Чанъаню бродили слухи о сверхъестественных возможностях этого аскета, которого считали кем-то вроде мага и врача одновременно, а его необычайный белый слон неизменно собирал огромные толпы людей, веривших в то, что священное животное дарует своего рода благословение и исцеление страждущим. Однако были и другие люди, называвшие его воплощением Зла, демоном, а вовсе не святым.

У-хоу не смогла устоять перед искушением составить собственное суждение, а потому странник вскоре оказался в ее личных покоях… При первой встрече ее поразили странные татуировки и шрамы на его теле, а также два бронзовых кольца, пронзавших соски.

— Должно быть, вам нравится боль! — воскликнула она, чуть поморщившись: непривычный облик мужчины показался ей диковатым, но возбуждающим.

— Страдание и наслаждение тесно связаны! Противоположности сходятся! — медленно произнес он в ответ, а потом без малейшего смущения описал ей, как получить наивысший экстаз в процессе слияния лингама и йони.

Ошеломленная такой свободой рассуждений и отчасти возмущенная фамильярностью, У-хоу тем не менее потребовала от него более подробного разъяснения его взглядов; собеседник предложил императрице прижать одну ладонь к его плоскому животу — мускулистому и изукрашенному шрамами и татуировками, среди которых было и неизвестное ей тогда слово «тантра», — а другой потянуть вниз бронзовые кольца, проходившие сквозь кожу груди. Посвященный йог прекрасно может переносить боль — вот что он хотел тем самым продемонстрировать. У-хоу надолго запомнила дрожь, пробежавшую по ее телу, когда ладонь легла на смуглое тело индийца. Они встретились глазами, и ей почудилось, что они объединяются в одно целое. Потом он поднял руки и образовал ими круг, соединив кончики указательных пальцев. У-хоу не понимала, что означает этот жест, но от аскета исходили потоки энергии, и она уже попала под его влияние. Ей хотелось вызвать слугу и потребовать немедленно выгнать этого сомнительного типа вон из дворца, но решимости для этого не хватало.

И тут он снял набедренную повязку, обнажив темный напряженный член, поднимающийся, словно кобра при виде добычи.

— Ваше величество, этот лингам обладает властью сделать вас счастливой, а для этого он должен погрузиться в йони! — Он произносил эти слова, глядя прямо в изумрудные глаза императрицы своими налитыми кровью, светившимися, как рубины, глазами.

Зачарованная невероятной дерзостью, императрица колебалась: вид лингама, готового служить ее удовольствию, притягивал взгляд и возбуждал болезненное, тяжкое желание. Копье было поднято к атаке, и оно сильно отличалось от тех, что ей доводилось ласкать и принимать. Лингам индийского аскета походил на ритуальный кинжал, способный наносить самые сладкие и неописуемые раны. Он манил и вызывал страх…

Но больше всего ее поразило то, что почти непрестанная головная боль внезапно исчезла!

Как могло такое случиться? Почему? А впрочем, разве это имело значение?! Она ощутила легкость, давно утраченную и желанную. А потому торопливо вызвала Немого и отдала ему приказ проследить, чтобы никто не входил в ее покои в ближайшие часы. Никто и ни по какому поводу не должен ее беспокоить!

У-хоу обычно не любила сюрпризов, предпочитая контролировать ситуацию сама, но на этот раз она полностью отдалась воле чужого, незнакомого мужчины. Его лингам вырос в длину и раздулся, став размером едва ли не с руку, и раз за разом входил в ее тело, вызывая боль и наслаждение. Он был твердый, как камень, и горячая волна страсти прокатилась снизу вверх, вызывая у женщины оргазм, граничащий с самозабвением, почти безумием. Она уже не осознавала ни времени, ни пространства вокруг.

К счастью, двери ее покоев были обиты толстыми слоями войлока и ткани, поглощавших и громкие стоны, и крики У-хоу, когда лингам Белого Облака, мощный, как колонна, опирающаяся на фундамент темного и плоского живота, вновь и вновь с силой погружался в ее йони.

Столь убедительный сеанс знакомства с тантризмом был первым в череде других, и раз от разу любовные упражнения становились все более экстравагантными, а ощущения все более интенсивными, так что постепенно пара продвигалась все дальше и дальше по страницам «Сутры любви».[58]

У-хоу особенно нравилось продеть указательные пальцы сквозь бронзовые кольца на груди Безумного Облака, сесть на корточки и опускаться на его вертикально стоящий лингам, самой задавая темп и ощущая волны наслаждения, прокатывающиеся по телу. А стоило ему при этом немного приподнять бедра, как ее чувства обострялись и удовольствие становилось почти непереносимым. В финале ей казалось, что весь ее организм взрывается, высвобождая колоссальную энергию, а змея Кундалини, прежде дремавшая в основании позвоночника, где-то возле ануса и гениталий, внезапно распрямлялась и стремительно достигала Тысячелепесткового Лотоса, расположенного в зоне сахасрары — центре телесной энергии, находящемся на самой макушке.

В тот самый момент, когда Кундалини разворачивается, происходит гармонизация энергии, разливающейся по всему организму и свободно изливающейся вовне, именно это и есть состояние «высшего блаженства»…

Она уже не обращала внимания на то, как выглядит худое, покрытое татуировками и шрамами тело аскета, лишь его лингам являлся средоточием всего. Она с готовностью поглощала его ртом, словно совершая акт преклонения перед божеством во плоти, духом Высшего Блаженства, прежде ей неведомым. В какие-то мгновения ей чудилось, что она управляет своим любовником, использует его в своих целях…

Но это было совсем не так.

Умело манипулируя тантрическими приемами, Безумное Облако все больше подчинял женщину своему влиянию, лишая ее собственной воли, формируя настоящую зависимость от этих экзотических любовных утех, намного превосходивших по глубине и остроте все прежние переживания. У-хоу испытывала священный трепет и ужас перед его неутомимым и невероятно удлинявшимся лингамом, словно стило, наносившим огненные письмена с эзотерическим текстом на тело императрицы.

Однако живое любопытство У-хоу заставляло ее расспрашивать, интересоваться тонкостями йоги и тантрических ритуалов. Она пыталась соотнести новое знание с глубочайшими Благородными Истинами Блаженного, в которые некогда уверовала всей душой. Ее восхищало могущество сексуальной энергии, возникавшей при соединении ее йони с поразительным лингамом Белого Облака. Но постепенно мысли стали устремляться к истинным, сокровенным целям, которые преследовала У-хоу.

Для императрицы Китая ситуация тем временем складывалась довольно тревожная. Болезнь ее супруга становилось все более тяжкой, а это открывало неисчислимые возможности для интриг ее врагов, позиции которых при дворе усиливались.

В летнем дворце у нее была возможность на время забыть о столичных неурядицах и опасностях, и только одно обстоятельство нарушало безмятежность лоянского отдыха: судьба Умары. У-хоу чувствовала укоры совести из-за того, что до сих пор не встретилась с девушкой, а с другой стороны, молодая христианка могла стать ключом к надежному союзу императрицы с общиной Большой Колесницы.

— Почему вы соблюдаете такую таинственность? — с наигранной безмятежностью поинтересовалась она у Безупречной Пустоты. — Девушка могла бы погулять здесь, в парке, у Павильона Ветвящихся Пионов например.

— Эта молодая особа категорически отказывается указать, где находятся священные реликвии, абсолютно необходимые для осуществления наших общих планов! Пока она не заговорит, я не смогу привести ее сюда! — без обиняков ответил настоятель.

— А если бы я все же достала для вас желанные рулоны шелка? — проворковала У-хоу, поджав губы и холодно глядя на собеседника.

По мере того как удавалось преодолеть последствия катастрофической эпидемии тутового шелкопряда, ситуация на императорской мануфактуре налаживалась, хотя объем выпускаемых тканей был еще далек от прежнего.

— Все в вашей воле, ваше величество! — поклонился мастер дхьяны, обладавший особым искусством уклоняться от прямых ответов.

Но У-хоу умела добиваться поставленных целей. Чтобы оказать давление на министра шелка по имени Очевидная Добродетель, она от имени Гао-цзуна отдала распоряжение предоставить шелк для нового облачения императора, а полученный белый и красный муар высшего качества преподнесла настоятелю лоянской обители. Из него вышла добрая дюжина священных знамен для монастыря Познания Высших Благодеяний. Тогда императрица сочла уместным вновь напомнить хитрому махаянисту про Умару.

— Ваше величество, я не осмеливаюсь отказать вам, но этот вопрос следует хорошенько обдумать, — со сладкой миной пробормотал он, прекрасно понимая, что у нее нет способа надавить на него по-настоящему.

— Я полагала, что учение Большой Колесницы делает упор на сидячую медитацию как на главный инструмент пути освобождения, а к культу священных реликвий относится критично. Ведь они почитаются в основном индийскими монахами…

— Могущество Большой Колесницы покоится на многочисленности наших собратьев; но их образование и содержание становятся все более дорогим делом. Нам требуется все больше серебра, ваше величество…

— Если я хорошо вас понимаю, ваша цель — организовать здесь центр паломничества! И Небесных Близнецов вам недостаточно. — Ее губы скривились в презрительной усмешке.

— С тех пор как мы стали показывать детей толпам верующих, серебро потекло к нам в невиданных прежде количествах! Если бы я хранил в обители еще и Глаза Будды, наш монастырь смог бы приобрести обширные территории в самом центре города.

— Если я вас правильно поняла, вы рассчитываете на мое содействие в этой сделке, которая принесет фантастическую прибыль общине? — Хотя императрица улыбалась и голос ее звучал нежно, на самом деле она была потрясена расчетливостью и жадностью монаха.

— Совершенно верно!

— И как же это будет способствовать моему восхождению на трон империи? — с нарочитым спокойствием поинтересовалась У-хоу, чувствуя непривычную сухость и горечь в рту.

— Все очень просто, ваше величество: на воротах нескольких десятков тысяч пагод Большой Колесницы по всему Китаю будет вывешен текст, провозглашающий вас владыкой страны.

— Простой декларации недостаточно! Необходимо признание двора, проведение официальной небесной церемонии во дворце Миньтан,[59] тем более что речь идет не об обычном наследнике, а о женщине! — воскликнула она, мысленно представляя череду препятствий, которые ждут ее на пути к прямой власти.

— Несомненно. Но я думаю, что можно найти решение этой проблемы… — загадочно ответил Безупречная Пустота.

У-хоу вдруг отчетливо поняла, что за таинственными и неопределенными словами собеседника кроется вполне конкретный план.

— Некоторые верующие обладают образованием и влиянием, и они тоже ищут покровительства божественных детей. Среди них может пойти слух, что вы являетесь предвоплощением Будды Будущего — Майтрейи. А это наводит на размышления…

— Так объясните же! — резко бросила она.

— Есть утверждения, которые крайне трудно опровергнуть. Будда Будущего никому не известен лично, облик остается тайной… Мой авторитет и накопленные знания позволяют поддержать такую версию, ваше величество, не рискуя натолкнуться на убедительное опровержение со стороны недоброжелателей или конкурентов. Я мог бы написать особую сутру, а скульптурный портрет Будды в нашем горном святилище будет недвусмысленно наводить всех на мысль о сходстве с вашей персоной. Моя сутра могла бы получить изящное название, скажем «Сутра о великом облаке»…[60]

— Все это диковинно звучит. Мне и самой трудно вообразить себя воплощением Майтрейи, — пожала плечами императрица, втайне очарованная подобной перспективой.

Она понимала, что Безупречная Пустота готов на все, чтобы заполучить Глаза Будды, но и у нее была своя цель. Если настоятель жаждал обладать реликвией, она стремилась заполучить загадочные камни со дна реки Ло.

Однако к тому дню, когда она пригласила Белое Облако в очередной раз ублажить ее йони, императрица точно знала, как надо действовать. Для осуществления плана ей необходим белый слон. Собственно, ради этого она и вызвала индийского тантриста в Лоян: необходима была колоссальная, сверхчеловеческая сила толстокожего гиганта. Теперь, изгибаясь от наслаждения, она думала не о сексуальных забавах, а о том, как извлечь из воды бесценное сокровище.

— Мне нужна помощь твоего белого слона, — проворковала она на ухо Безумному Облаку в тот момент, когда он дошел до экстаза вскоре после поглощения очередной черной пилюли, но еще не уснул.

— Достаточно пройти на конюшни, ваше величество, он в полном вашем распоряжении, — простонал тантрист, и тело его содрогнулось в пароксизме удовольствия.

Вскоре огромное животное, управляемое Безумным Облаком, медленно помахивая огромными ушами, уже стояло перед императрицей Китая рядом с Павильоном Орхидей.

— Чем может услужить вам этот слон, ваше величество?

— Мы пройдем к реке, на дне которой лежат восемь больших камней. Все они невероятно тяжелые, человек поднять их не сможет, так, Немой? — обратилась она к сопровождавшему ее на этот раз тюрко-монголу, который с неприкрытой ненавистью глядел на Безумное Облако. — Нам нужны три крепкие пеньковые веревки, — добавила она, сделав вид, что не замечает ярости верного слуги.

Немой поклонился, а вскоре принес целую бухту относительно тонкого, но прочного каната, который использовался лодочниками, проводившими суда из имперской столицы Чанъань в Лоян. И вся компания в сопровождении невозмутимого слона отправилась на берег Ло.

У-хоу совершенно преобразилась!

Она чувствовала себя настоящим полководцем, ведущим свой отряд в бой. Она отдавала мужчинам короткие и точные приказы, и вскоре они соорудили нечто вроде упряжи и надели ее на слона. Поскольку берег был слегка покатый, поросший травой, императрица надеялась, что камни заскользят вверх, не встречая препятствий.

— Немой, тебе придется нырнуть и закрепить конец веревки вокруг одного из камней, а потом слон вытащит его на берег! — Прекрасное лицо У-хоу было сосредоточенным и суровым.

— Ваше величество, вода очень холодная, — промычал слуга, окунув пальцы ноги.

— Делай, что я сказала!

Тем временем Безумное Облако отошел в тень дерева, чтобы принять очередную пилюлю. Немой с мрачным видом вошел в ледяную воду — в тот день она поражала взор нефритовым цветом.

У-хоу внимательно следила за кругами на поверхности — там, где её верный слуга нырнул на глубину. Прошли мгновения, показавшиеся императрице часами ожидания, наконец над водой вновь показалась бритая голова с налипшими водорослями. Он крикнул нечто, что разобрать могла только она:

— Слишком трудно! Невозможно!

Но женщина моментально поняла, что это заурядный шантаж. Воспользовавшись тем, что Белое Облако находился на изрядном отдалении, она подошла к самой кромке воды, а потом сказала так, чтобы только Немой ее услышал:

— Если ты сумеешь закрепить веревку, сегодня ночью тебя ждет награда! — И она улыбнулась, постаравшись придать лицу и взгляду особое кокетство, всегда волновавшее мужчин.

При этом она чуть подалась вперед, так что в глубоком вырезе платья приоткрылись полукружия грудей, всегда возбуждавших в Немом желание сжимать и сосать их. После короткого колебания он снова нырнул, а потом появился на поверхности с торжествующим видом, удерживая в руке концы веревки, закрепленной внизу на одном из таинственных камней.

Белый слон спокойно ждал на берегу, невозмутимо позволив людям привязать мокрые концы веревки к его импровизированной «упряжи».

— Белое Облако, а теперь не мог бы ты отдать слону команду идти вперед, чтобы вытащить камень? — Императрица дрожала от волнения и предвкушения успеха.

Индиец ласково погладил слона за правым ухом — и гигант сделал несколько шагов вперед, а по реке прокатилась к берегу волна. Еще несколько шагов, и еще… и вот из глубины реки Ло на берег выполз крупный зеленоватый камень.

Императрица Китая не удержалась и вскрикнула от восторга, когда кубический фрагмент скалы явился на свет. Она достала из сумочки заранее приготовленное лакомство — банан — и протянула его слону, который в знак благодарности высоко поднял хобот.

Мало-помалу все восемь камней были извлечены на берег. Они стояли почти ровно в ряд, вдоль кромки воды. Мужчины, уставшие после работы, присели отдохнуть в тени дерева, а священный слон из Пешавара преспокойно стоял, покачивая хоботом, словно ему не пришлось только что затрачивать каких-либо усилий. У-хоу не терпелось отыскать на камнях древние тексты. Она попыталась снять с камня толстый зеленоватый слой, напоминавший по консистенции желатин и надежно окутывавший всю поверхность. Оказалось, что это не так уж трудно, масса легко поддавалась, высвобождая твердую основу.

Однако вскоре она убедилась, что на камнях нет ни надписей, ни вырезанных рисунков.

Тогда она торопливо собрала снятые с камней водоросли и постаралась размазать их по поверхности. Краем глаза она наблюдала за мужчинами, не обращавшими внимания на ее действия. Теперь перед ней стояли восемь крупных камней, пустых и бессмысленных, не содержащих никаких сведений. Возможно, это были остатки старинного здания или моста… Ничто не подтверждало заманчивую легенду о таинственном пророчестве.

У-хоу испытала одновременно и разочарование, и облегчение: если уж на камнях не оказалось никаких надписей, что мешало нанести их?

Людям необходимо соприкасаться со сверхъестественным, сакральным. Достаточно ли будет им «Сутры о великом облаке» и поддержки этой идеи великим мастером дхьяны? Следует ли нанести на старинные камни правильный текст, который убедит всех в том, во что верила она сама? Миссия Небесных Близнецов казалась теперь особенно важной: благодаря им она узнала, где находятся кубические камни, надежно скрытые мутными и беспокойными водами реки Ло.

Внезапно У-хоу с искренним сокрушением вспомнила об Умаре. Необходимо как можно быстрее вызволить эту милую молодую женщину. У-хоу представила себе, как вместе с ней совершает прогулку на берег реки Ло… В христианке она видела отчасти собственное отражение: сочетание красоты и ума, упорство и силу духа, скрытые за нежным обликом страстность, невероятный максимализм и тягу к достижению совершенства. Но и различия были не менее очевидны: императрица стремилась достичь вершин власти, а молодую несторианку интересовала только любовь.

Насколько реально достижение их целей? Смогут ли они преодолеть препятствия, которые любому показались бы чудовищными и чрезмерными?

— Белое Облако, могу я попросить тебя еще об одной услуге? — проворковала У-хоу, разбудив тантриста.

— Слушаю, ваше величество.

— Это тоже касается белого слона…

— Да?

— Нужно перевезти эти камни в парк Летнего дворца, причем так, чтобы никто, абсолютно никто не знал об этом!

Императрица говорила мягко, почти ласково, но в глазах ее светилась такая неумолимая воля и решимость, что возражать ей не рискнул бы никто.