Шелковая императрица

ГЛАВА 47 ЗАПАДНЫЕ ВОРОТА ЧАНЪАНЯ, КИТАЙ

Прошло всего десять дней нового года, и повсюду еще висели большие праздничные бумажные фонарики — они украшали деревья по обе стороны улицы, которая вела к таможне.

— Вы — посол Фируз, а она — китайская высокородная принцесса, вами сопровождаемая, — меланхолично повторил стражник, перед которым стоял караван из семи верблюдов, увешанных мешками с грузом, а также восьмого, с закрепленной на нем небольшой палаткой из ткани.

— Именно так. С удовольствием хочу сообщить вам, что нас ждут, — ответил посланец султана Пальмиры.

— От имени властей этой страны я обязан провести вас в Гостевой Дворец. Пожалуйста, прошу следовать за мной, — сказал военный, на мундире которого было гораздо больше нашивок, чем у первого стражника.

Нефритовая Луна испытала сильное волнение. Вот уже пять с половиной месяцев, как она покинула Пальмиру вместе с Фирузом и маленьким отрядом, сопровождавшим караван через пустыни. Один верблюд нес запасы перца и благовоний для оплаты проезда в Китай от имени султана Рашида. Эта предосторожность нанесла серьезный ущерб казне султаната. Несколько зерен драгоценного товара способны были отворить двери самых удобных гостиниц. По большей части Фируз и Нефритовая Луна оставались в комнате одни, что позволяло им без помех заниматься любовью. Китаянка позволила ему привязаться к себе. Но в сердце ее был только один образ — ее возлюбленного Луча Света.

Она совершала невероятные акробатические трюки, изгибаясь и доставляя Фирузу наслаждение, ранее им неизведанное. «Две утки» Фируза весело скользили по «подушке из шелка» Нефритовой Луны, ее плоскому и гладкому животу, то медленно и плавно, то рывками. Он с упоением слизывал с ее интимных частей тела драгоценный сок страсти, весь, до последней капли, собирая его языком и губами.

За всю дорогу ни одно серьезное препятствие не омрачило их путешествие. Маленькое посольство спокойно миновало Нефритовые врата Великой стены, и никто не задавал там вопросов. Мысль о том, что некий западный правитель желает засвидетельствовать свою преданность императору Тан и для того направил дары в Чанъань, открывала врата в страну и столицу. У Фируза учащенно билось сердце, когда он приблизился к Чанъаню. Он не раз слышал, что это самый прекрасный и богатый город мира, средоточие великой власти. Его волновала перспектива увидеть все великолепие китайской столицы своими глазами, прикоснуться к его роскоши и блеску. Что касается Нефритовой Луны, она все чаще размышляла о том, чем грозит ее ложь.

Гостевой Дворец, который называли еще Павильоном Дружбы, представлял собой здание из серого мрамора с надписью на фронтоне: «Добро пожаловать, наши друзья, высокородные иностранцы».

— Прошу господина посла следовать за мной, — почтительно произнес управляющий Павильоном Дружбы, в то время как Нефритовой Луне, как даме Фируза, предоставили покои, предназначенные для женщин.

Комната, куда поселили Фируза, оказалась просто огромной. Окна выходили в парк, где росли столетние магнолии. Слуги принесли его багаж, а после чиновник, ответственный за прием важных иностранцев, попросил об официальном приеме.

— Необходимо подтвердить вашу личность и цель приезда в Срединную империю, — почтительно сообщил он, подавая Фирузу перо и бумагу.

— Я не умею писать по-китайски, могу только говорить. Не будете ли вы так добры записать мои слова?

— Это моя обязанность…

— Прошу вас записать с моих слов следующее обращение к высочайшему повелителю Срединного государства, который правит самым многочисленным народов на свете… «Султан Пальмиры Рашид посылает свои почтительные приветствия его величеству повелителю Страны шелка. Настоящим я удостоверяю, что вручаю мандат на свое представительство Фирузу из страны Омейядов, чрезвычайному и полномочному послу, на установление союзнических отношений, основанных на полном доверии, между султанатом Пальмира и великой Страной шелка. В доказательство своей полной лояльности и доброй воли направляю с ним принцессу по имени Нефритовая Луна в знак своего расположения и почтения к правящему дому».

— Это все? — Чиновник закончил писать текст.

— Этого недостаточно? Этикет Страны шелка предполагает использование других формул в обращении к императору? — вежливо спросил дипломат.

— Нет-нет, все в порядке. Мне нужно только отнести ваше послание в Императорскую канцелярию. После того как документ передадут императору Гао-цзуну, будет назначена дата приема, — пояснил чиновник, прежде чем покинуть комнату гостя.

— Возможно ли увидеть китайскую принцессу, которая прибыла со мной? — спросил Фируз у слуги, принесшего ему фрукты и легкие закуски, эффектно разложенные на тонкой, почти прозрачной тарелке бледно-зеленого фарфора, стоявшей на лаковом подносе.

— Думаю, это невозможно, господин посол, — растерянно пробормотал слуга. — Эта молодая дама не живет во Дворце Дружбы, — продолжил он уже с непроницаемым лицом.

Западный дипломат не мог поверить в то, что происходит. Как они посмели удалить от него дорогую Нефритовую Луну? Возмущенный и разочарованный, Фируз бросился на кровать.

А тем временем молодую китаянку посадили в роскошный паланкин, и четыре крепких слуги с желтыми повязками на рукавах, свидетельствовавшими о службе в императорском дворце, подхватили и понесли ее в неизвестном направлении. Беспокойство Нефритовой Луны, оказавшейся в этой шикарной ловушке, обитой изнутри алым, как арбузная мякоть, шелком, росло с каждым шагом носильщиков. После уличного шума она с ужасом отметила, что наступила тишина — ее внесли в здание, и теперь носильщики шли по каким-то коридорам и лестницам. Когда наконец она вышла из паланкина, ее чуть не ослепило сияние множества свечей, озарявших восьмиугольную комнату, стены которой были затянуты розовым шелком. Женщина обратила внимание на великолепие персидских ковров изысканной шерсти, создававших многоцветие весеннего луга.

На низком деревянном столике были разложены туалетные принадлежности, черные и лакированные, в том числе и щипцы для эпиляции, и маленький ножик-пилка для обработки ногтей и нарезки кусочков перламутра, которые клеились на ногти, а сбоку стояли четыре стеклянных флакона с ароматическими веществами. В комнате чувствовался легкий оттенок благовоний, жасмина. А дальше открывались большая веранда и двор, усыпанный гравием и окруженный стеной, увитой плющом.

— Здесь следует снимать обувь! Его величество любит смотреть на ступни и щиколотки прекрасных женщин, — произнес высокий мужчина с обнаженным мускулистым умащенным торсом, гладко выбритым черепом и длинными свисающими усами, выдававшими его монгольское происхождение.

Она послушно сняла туфли. Пол комнаты оказался тоже гладким, как шелк.

— Его величество вот-вот будет здесь! — добавил полуобнаженный мужчина, который, как заметила Нефритовая Луна, носил на предплечьях тяжелые золотые браслеты.

Вошел слуга в униформе из черного шелка, расшитого серебряными пионами, его облик добавил торжественности атмосфере «Комнаты любви императора Китая». Он громогласно объявил:

— Его величество Гао-цзун, император Срединной империи! Почтение ему!

Нефритовая Луна пребывала в полном замешательстве, ситуация казалась ей нелепой и невероятной! Насторожившись, она смотрела на тяжелые шелковые портьеры, окаймлявшие двери комнаты, ожидая появления повелителя всей Срединной империи. Однако простые белые одежды из хлопка с непритязательным шелковым поясом, подхватывающим объемистый живот императора Гао-цзуна, повергли ее в изумление. Нефритовая Луна поняла, что он не мог сесть без помощи полуобнаженного слуги-монгола. Обложенное со всех сторон шелковыми подушками, его жирное тело без какого бы то ни было присутствия мускулов — а о существовании хрупкого скелета можно было лишь догадываться — развернулось чуть вправо, Гао-цзун медленно осмотрел женщину, начиная с обнаженных ступней и щиколоток.

Под его взглядом Нефритовая Луна невольно сглотнула и изогнулась в пояснице, принимая наиболее выгодную позу и твердо решив обратить смертельный риск в удачу.

— Сладкий кусочек, — пробормотал Гао-цзун, разглядывая тело женщины.

Лицо императора Китая тряслось, его маленькие глазки, утонувшие в жирных щеках, еще сильнее сузились, в этот момент он напоминал откормленную свинью. Нефритовая Луна старалась думать о чем-нибудь другом: вот потолок из резного золоченого дерева с инкрустированным изображением птицы Би-и-няо, легендарного символа любви…

— Мне следует раздеть ее, мой господин? — уточнил слуга-монгол.

— Ну конечно, Гомул! То, что я вижу, побуждает смотреть дальше… — ответил повелитель сладострастно.

Несчастная Нефритовая Луна покорно позволила раздеть себя. Гомул действовал уверенно и неспешно, чтобы доставить императору максимальное наслаждение от процесса обнажения прелестной женщины. Наконец она предстала во всем великолепии своих чувственных, зрелых форм: бедра, налитые, словно плоды манго, стройные, крепкие ноги. Взгляд императора устремился к сокровенным вратам Нефритовой Луны, вокруг которых были тщательно удалены все волоски.

Гомул служил Гао-цзуну незаменимым помощником, без него ожиревший и слабый повелитель просто не способен был физически осуществить свои желания. Когда Нефритовая Луна была полностью обнажена, слуга-монгол подошел к ней сзади, взял ее за руки и поднял так, что живот женщины оказался прямо перед лицом императора Срединного государства, и тот стал жадно лизать и сосать нежную кожу возле сокровенных врат. К огромному удивлению молодой китаянки, помощник императора стал покусывать ее шею, заставляя ее тело содрогаться в приступах чувственного удовольствия. А затем — вероятно, чтобы Нефритовая Луна не проявила отвращения к императору — слуга стал ритмично тереться умащенным животом о ее спину.

Зажатая между осторожно двигающимся телом Гомула и липким языком Гао-цзуна, который все настойчивее проникал внутрь, Нефритовая Луна чувствовала себя зверьком, попавшим в капкан.

— Господин доволен или следует переменить позу? — осторожно поинтересовался Гомул.

— Поверни ее ко мне спиной, — пролепетал Гао-цзун, с трудом переводя дыхание.

Гомул легко, словно пушинку, развернул Нефритовую Луну, подхватив за талию, так что ее округлые ягодицы легли точно в руки императора. При этом он вынужден был плотно прижать женщину к своему животу, она почувствовала мускусный запах Гомула, который при всей дикости ситуации взволновал ее.

— Сзади она просто восхитительна! — заявил Гао-цзун, и его толстые, дрожащие пальцы принялись ощупывать заднее отверстие Нефритовой Луны.

Молодая китаянка испытывала отвращение к такого рода усладам, но на этот раз не могла дать пощечину толстяку, уже извлекшему наружу нефритовый жезл, скорее напоминавший морской огурец, чем копье Фируза…

— Проявите почтение к повелителю, используя свой рот, — и вас оставят в покое, — прошептал ей на ухо слуга-монгол.

Закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на обнаженном мускулистом торсе Гомула, к которому Нефритовая Луна все еще была плотно прижата, она заставила себя последовательными движениями губ и языка понемногу укрепить вялый орган повелителя. Никогда еще общение с мужчиной не вызывало у нее такого отвращения, но что могла она поделать перед императором Китая? Она чувствовала себя униженной… но она должна выжить! Должна вернуться к Лучу Света!

Опустившись на колени перед правителем Срединной империи, она внезапно ощутила горячее прикосновение твердого жезла Гомула сзади, скользящего по ее интимным местам и вызывающего болезненную истому. Умирая от стыда, она осознавала, как в ней поднимается знакомая волна желания, страсти, по мере того как нефритовый жезл монгола приближается к ее потаенным вратам. Как ни странно, маневр монгола не только вызвал у нее наслаждение, но и придал отваги, она уже не обращала внимания на противные толстые пальцы Гао-цзуна, теребившие ее тело, и с удвоенной энергией принялась за его морской огурец.

— Хочу видеть эту принцессу завтра в такой же час! — заявил император после того, как достиг наконец пика удовольствия.

— Кажется, вы остались довольны, не так ли? — заметил Гомул, провожая ее от Комнаты любви императора Гао-цзуна, где повелитель предался сну, измученный усилиями.

— Вероятно, вы считаете меня крайне распущенной!

— Я думаю, что вы — прекрасный музыкальный инструмент, из которого знающий человек способен извлекать совершенные звуки! — он приложил руку к сердцу.

— Ваше сравнение очень лестно… но мне хотелось бы одеться. Мои вещи остались в покоях императора.

— Не имеет значения, ведь сейчас мы немного побудем наедине, — пробормотал он, распахивая перед ней дверь. В комнате первым делом в глаза бросалась огромная кровать.

— А вы предприимчивый человек, Гомул, — пролепетала Нефритовая Луна, которая еще не пришла в себя от предыдущей сцены и не успела оправиться от страха за свою жизнь.

— Я редко видел тело столь совершенное, принцесса Нефритовая Луна… и столь отзывчивое на ласки, — голос монгола звучал низко и страстно. Одним движением он опрокинул женщину на кровать и раздвинул ей ноги, а потом посадил ее верхом на свои чресла.

Тело китаянки мгновенно отозвалось дрожью, соски ее напряглись; изогнув спину, Нефритовая Луна стала раскачиваться вверх-вниз на нефритовом жезле монгола, замирая от блаженства. Она приподнялась на коленях, потом опустилась на локти, подтянув бедра вперед так, что ее потаенные врата оказались прямо перед губами мужчины.

— Введи свой язык внутрь! Быстрее! Я не могу ждать! — простонала она, захлебываясь от ошеломляюще острого приступа страсти.

Гомул мгновенно откликнулся на ее призыв, раздвинул кончиком языка два розовых лепестка Нефритовой Луны, скользнув сперва по крошечному и плотному от возбуждения бутону пиона. Она издала долгий стон, а поверхность ее живота содрогнулась, словно по ней прокатилась волна.

— О да! Хорошо! Как хорошо! Откуда ты так прекрасно знаешь женское тело? — Она с трудом произносила слова, сгорая от стыда и желания.

— Чтобы помочь императору Китая получать удовольствие, я привожу к нему многочисленных наложниц. Мое ремесло состоит в том, чтобы удовлетворять прихоти его возлюбленных. В некотором роде все они — мои наставницы…

Она не без удивления отметила, что ни близость с Фирузом, ни умелые ласки Гомула не могут изгладить из ее памяти образ молодого кушанца, последователя учения Мани… Если и был на свете мужчина, от которого она хотела бы родить детей, с которым могла бы прожить долгую и счастливую жизнь в мире и согласии, то лишь он один! Луч Света — и никто другой!

— Я уверен, что император больше не сможет встретиться с тобой! — пробормотал Гомул, приводя одежду в порядок.

— Я не чувствую призвания стать куртизанкой, — прошептала она.

Без лишних слов помощник императора Китая провел фальшивую принцессу в покои, отведенные для нее в павильоне неподалеку от Комнаты любви, где размешали женщин, вызывавших интерес повелителя. В углу комнаты располагался мраморный бассейн с фонтанчиком теплой воды в виде пасти прожорливого дракона Дао-ти, здесь можно было совершить омовение.

Оставшись одна, Нефритовая Луна почувствовала себя растерянной и подавленной, но ей недолго удалось побыть наедине с мыслями: в комнату вошла скромно одетая женщина.

— Я пришла, чтобы умастить ваше тело. Какого рода масло вы предпочитаете для ванны? У нас есть роза, жасмин, мускус, герань и лимон. Большинство принцесс обожают жасмин. Самые роскошные куртизанки отдают предпочтение мускусу…

— Боюсь, я не разделяю пристрастия ни первых, ни вторых, — вздохнула Нефритовая Луна.

— Тогда вот лимонное масло. Вы убедитесь, что это очень изысканный аромат, — заверила служанка, смешивая теплую воду, вытекавшую из пасти дракона Дао-ти, с содержимым маленького флакона, который она извлекла из элегантной шкатулки розового дерева.

Погрузившись в ванну с нежным ароматом лимона, Нефритовая Луна задремала, мышцы ее расслабились, воспоминания о прикосновениях Гао-цзуна и Гомула стали стираться… На самом краю забвения молодая женщина вдруг ощутила руки массажистки, втирающие в ее кожу целебные мази. Она отдалась опыту и мастерству женщины, которая много лет заботилась о совершенстве тел наложниц императора — с тех пор как Гао-цзун получил мандат Неба на управление Срединной империей.

— Как обычно проводят время фаворитки императора? — полюбопытствовала Нефритовая Луна.

— Несколько часов я занимаюсь их внешностью, его величество отдает предпочтение все более юным девушкам… Последней его фаворитке едва исполнилось четырнадцать.

— Но мне-то уже двадцать пять, — недоуменно заметила Нефритовая Луна.

— Это лишнее доказательство, что кто-то попался на крючок, — многозначительно добавила служанка, занимавшаяся маслами и косметикой.

А пока Нефритовая Луна находилась в профессиональных руках прислужниц, умащавших ее, выщипывавших волоски на теле и наводивших красоту, Фируз пребывал в самом мрачном расположении духа. Ему объявили, что император Китая примет его через десять дней, во время еженедельной официальной церемонии с участием главных министров двора. А пока Фируз проводил скучные, монотонные дни в парке у Дворца Дружбы под наблюдением вездесущих стражников.

Наконец за ним прислали, чтобы отвести к императору. Он облачился в церемониальный костюм, тщательно причесался, надел черный тюрбан с белым пером и отправился в зал Приемов императорского дворца, повторяя про себя ритуальные формулы, предписанные для иностранцев при дворе империи Тан.

— Его величество повелитель Срединной империи призывает его превосходительство посла Фируза, представляющего династию Омейядов и султана Пальмиры, явившегося ко двору, чтобы вручить верительные грамоты!

Зал Приемов поражал и размерами, и полумраком. Фируз с трудом мог различить где-то в глубине, среди колонн, платформу, на возвышении которой сидел властитель Срединной империи, облаченный во все желтое.

Поодаль выстроилось правительство Китая — заклятые враги У-хоу, — начиная с Линь-ши, генерального секретаря кабинета министров, и главного канцлера Хэньяна и заканчивая министрами первого ранга. Официальные костюмы высших чиновников, расшитые и сверкавшие золотом и серебром, потрясали великолепием; символами разного ранга служили Белый Журавль, Золотой Фазан и другие возвышенные существа. На всех были черные судейские шапки с красной бахромой.

Только префект Ли, подчинявшийся напрямую императору и стоявший как бы вне иерархии, имел право надевать на официальные приемы «украшение на шапку» — маленькую ветку красного коралла на самом верху головного убора, поверх крошечного золотого основания. Мина у префекта была кислая.

— Посол Фируз по доброй воле явился ко двору Срединной империи, чтобы засвидетельствовать почтение повелителю и Сыну Неба. Пусть посол Фируз приблизится! — заявил начальник протокола.

Медленно и почтительно посол подошел к платформе, на которой возвышался трон Гао-цзуна, миновав шеренги чиновников в шелковых одеждах, видных военных и гражданских лиц, министров и ученых мужей.

— Вам следует теперь сообщить о причинах своего визита, — прошептал на ухо Фирузу сопровождавший его представитель Министерства иностранных дел.

— Султанат Пальмира хотел бы установить дипломатические отношения со Страной шелка, выразив глубочайшее почтение великому повелителю. Чтобы засвидетельствовать чистоту наших помыслов и добрые намерения в отношении вашей державы, султан Рашид направил в Китай одну из принцесс, Нефритовую Луну, которая оказалась в заложницах в одном из оазисов на Шелковом пути, — спокойно произнес Фируз.

Гао-цзун поднял голову и дал знак личному секретарю подойти поближе, а затем прошептал ему что-то на ухо.

— Эта китайская принцесса очень интересует повелителя Срединной империи. Он посылает горячую благодарность султану Рашиду, — торжественно объявил секретарь.

— Я непременно передам ему ваши слова, — только и оставалось сказать Фирузу.

— Ваше величество, вы готовы подписать благодарственное послание султану Рашиду? — спросил в соответствии с протоколом министр иностранных дел.

— Почему бы нет? — меланхолично и рассеянно ответил Гао-цзун.

— Нам во второй раз предоставляется возможность послать нашего эмиссара… — заговорил начальник протокола, но его речь прервал удивленный гомон, пробежавший по залу.

Враги У-хоу окаменели от изумления: императрица вошла в зал для приемов и уверенно вступила на красную ткань, устилавшую платформу, служившую основанием трону. Она сделала три шага к супругу, который при этом чуть подался вперед, а потом встала в картинную позу. Императрица прекрасно понимала, что здесь, в этом зале, ее не поддерживает никто.

— Каким добрым ветром занесло вас сюда, моя дорогая? — удивился Гао-цзун.

— Ваше величество, я пришла, чтобы защитить интересы Срединной империи, — громогласно провозгласила У-хоу.

При этих словах в зале возник шум: чиновники вполголоса принялись обсуждать появление императрицы.

— Я узнала, что в данный момент решается вопрос об отношениях между Срединной империей и султанатом Пальмира. Сожалею, но вынуждена заявить, что привезенная вам девушка по имени Нефритовая Луна никакая не принцесса, а самая заурядная простолюдинка!

— Невероятно! — воскликнул взволнованный Гао-цзун.

— Мое возмущение и негодование столь гнусным обманом заставили меня явиться сюда и высказать все послу! — бросила она в лицо смертельно побледневшему Фирузу.

— Вы ошибаетесь! Эта молодая женщина — китаянка высокого рода! Я никогда не посмел бы обманывать правителя Страны шелка! — в отчаянии воскликнул Фируз.

— Я внимательно изучила все списки знатных семей империи и нигде не нашла имени Нефритовая Луна! Ни в одной из «Трехсот семей»! — жестко ответила императрица.

Она использовала определение «Триста семей», намеренно вызывая негодование знати, ревностно относящейся к посягательству на ее статус и ненавидящей выскочек, которые дерзают выдавать себя за благородных.

— Я не понимаю, что все это значит! Вы нарушаете порядок, — нахмурился Гао-цзун. В голосе императора прозвучали нотки раздражения — на этот раз он не поддерживал супругу.

Гао-цзун услышал лишь, что Нефритовую Луну назвали простолюдинкой. Это означало, что осквернялись почти две недели наслаждений, которые доставляла ему эта женщина, умудрявшаяся раз за разом возрождать к жизни его слабеющий нефритовый жезл.

— Я требую вызвать начальника архива! Пусть проведет необходимое расследование, — императрица с торжествующим видом подала знак худому старику в строгом, но роскошном одеянии. Тот приблизился и с поклоном сообщил:

— Мне не удалось обнаружить ни малейших следов рождения девочки, названной Нефритовая Луна, в регистрах благородных семей Срединной империи!

У-хоу с видом сытой кошки следила затем, как буря негодования охватывает толпу ее извечных врагов. Речь шла о посягательстве на их исконные права и привилегии.

— Каково наказание за преступление, связанное с ложными претензиями на принадлежность к высокому роду, господин главный канцлер? — обратилась она к Хэньяну.

— Смерть, ваше величество! Только смерть! — ответил тот, избегая взгляда императрицы.

— А каково определение этого преступления, господин генеральный секретарь? — ласково спросила она, обращаясь к Линь-ши.

— Ложные претензии на принадлежность к высокому роду являются обманом государства, — отрапортовал чиновник.

— Император Срединной ведь является гарантом законности, не правда ли? — уточнила У-хоу, спрашивая мнение всего кабинета министров, представители которого сейчас опустили глаза к носкам своих туфель.

Мертвая тишина воцарилась в зале Приемов, лицо Гао-цзуна было мрачнее тучи. Он наклонился вперед, словно намеревался встать и покинуть зал. И тогда У-хоу решилась распутать клубок до конца.

— Когда иностранный посол предлагает императору Срединного государства самую обычную простолюдинку, выдавая ее за принцессу, не совершает ли он преступления, связанного с ложными претензиями на принадлежность к высокому роду? — медленно и торжественно провозгласила она.

— Я клянусь, что султан Пальмиры понятия не имел об этом… Вождь тюркютов Калед-хан продал эту молодую женщину султану как китайскую принцессу, он ни слова не говорил о ее низком происхождении! Султан Рашид никогда не посмел бы нанести такое оскорбление… — дрожащим голосом проговорил Фируз, в отчаянии ударяя себя в грудь.

Императрица не заметила, что при имени Калед-хана некоторые высшие чиновники потупились.

— Непреднамеренность обмана не отменяет слов лжи! Налицо злоупотребление доверием императора Срединной! — гневно бросила У-хоу в лицо министрам.

Префект Ли понимал, что эта женщина, разрушая все его планы, продвигается к своей цели.

— Стражники, взять посла! — безжизненным тоном приказал Гао-цзун, любой ценой надеявшийся сохранить для себя источник удовольствия, которым стала Нефритовая Луна.

Стоило прозвучать команде, и раздалось клацанье копий и мечей, а вскоре на щиколотках Фируза зазвенели тяжелые бронзовые цепи.

— Ваше величество, Главная Инспекция проведет допрос посла, чтобы узнать все обстоятельства заговора с целью обмана повелителя Срединной империи. Я приложу все силы, чтобы выявить и допросить свидетелей и вовлеченных лиц, включая женщину, — заявил префект Ли, пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре.

— Она не несет ответственности! Она ни при чем! — резко оборвал его Гао-цзун, менее всего желавший потерять приглянувшуюся игрушку.

— Говорят, император поместил ее по соседству с Комнатой любви, — прошептал кто-то достаточно громко, чтобы Фируз встрепенулся и прислушался.

У-хоу никогда не проявляла беспокойства из-за любовных авантюр своего супруга, однако предпочитала о них знать. Облаченная в платье из красного, как кровь, шелка с отделкой цвета зеленого нефрита, она стояла прямо, с вызовом глядя в глаза высших чиновников, вынужденных скрывать свою ненависть к императрице. Дипломаты, предпочитавшие действовать, опираясь на знания, и полагавшие оружием тонкости общения, а не прямую и грубую силу, тоже испытывали раздражение из-за того, что проработанная ими внешнеполитическая акция в мгновение ока обратилась в пыль. Появление Фируза и китайской принцессы позволяло установить дипломатические отношения с султанатом Пальмира, а в перспективе — с другими странами Запада. В течение двух недель целый штат чиновников прорабатывал тексты документов, верительных грамот, вариантов договоров, необходимых для оформления союза двух держав…

Пожалуй, только министр шелка Очевидная Добродетель испытывал определенное удовольствие от происходящего. Однажды ему удалось спасти свою голову в чрезвычайно опасной ситуации, связанной с тайными поставками шелка, и теперь он тихо наслаждался тревогой собратьев по кабинету, впервые по-настоящему столкнувшихся с умением У-хоу манипулировать людьми и обстоятельствами.

— Если Нефритовая Луна не принцесса, она станет первой, кто попытается его спасти, — заметила императрица, указав на Фируза.

— Мы поговорим об этом в другом месте! Что касается Фируза, отправить его в темницу Собаки! — неожиданно твердым голосом объявил император, и злосчастного посла султана Рашида выволокли вон.

А затем, сухо распрощавшись с министрами, Гао-цзун, не поцеловав на прощание супругу, как это бывало обычно, позволил Гомулу вывести себя из зала.

Ему потребовалось не менее двух часов, чтобы достичь желаемого состояния.

— Оказывается, ты простолюдинка, — заявил он, как только Гомул привел Нефритовую Луну в почти прозрачной шелковой накидке в Комнату любви.

— Насколько мне известно, те, кто продал меня султану Пальмиры, считали меня принцессой. Что я могла поделать? Сказать правду, значило умереть. У меня не оставалось выбора, — ответила Нефритовая Луна. Но император, поглощенный смакованием ощущений в области собственных чресел, уже не слушал ее.

Китаянка не сомневалась, что теперь, когда ее происхождение было установлено, ожидать хорошего исхода, особенно Фирузу, который доставил ее сюда, не приходится. Но ее это не пугало. Мысль о смерти казалась почти приятной, она давала шанс искупить вину перед Лучом Света. Опытные руки Гомула заставляли ее испытывать наслаждение вопреки любым тревогам и волнениям. Гао-цзун раскинулся на диване, позволяя обслуживать себя. Следовало признать, что раз от раза успехи императора были все заметнее.

В знак благодарности император прислал Нефритовой Луне огромные букеты красных, розовых и белых пионов, которые служанки расставили повсюду в больших кувшинах прямо на полу. Она почти привыкла к новым покоям, по крайней мере, здесь ей было лучше, чем в Комнате любви.

— Нефритовая Луна, по коридору идет сама императрица У-хоу! — сообщила опрометью вбежавшая к ней в комнату перепуганная молоденькая служанка.

Нефритовая Луна поднялась и торопливо оправила корсаж. Дверь распахнулась, и в проеме появился гигант с висячими усами и бритым черепом, державший клетку со сверчком. Нефритовая Луна поклонилась, когда вслед за слугой в ее комнату вошла очень красивая женщина в ослепительном шелковом платье, расшитом бабочками и цветами. Ее неожиданное появление взволновало Нефритовую Луну. Она давно думала о том, что хорошо было бы поговорить с императрицей, но когда та вошла в комнату, молодая китаянка внезапно испытала смешанные чувства: любопытство, радость и страх.

— Я начинаю понимать, как маленькая работница из Храма Бесконечной Нити сумела выдать себя за высокородную принцессу, — с улыбкой произнесла У-хоу.

К удивлению Нефритовой Луны, в ее тоне не было ни горечи, ни враждебности.

— Я вижу, ваше величество чего-то от меня хочет, — китаянка решила говорить прямо.

— Ты способная и сообразительная. Это хорошо! На твоем месте я действовала бы так же, — усмехнулась императрица. — Мне рассказывали о тебе Пять Защит и Умара…

— Мы с моим дорогим Лучом Света видели эту пару неподалеку от Великой стены, на Шелковом пути, — растерянно пробормотала Нефритовая Луна, смутно припоминая встречу в дороге.

— Ты ищешь своего супруга…

— Откуда вы знаете?

— Я прочитала это по твоим глазам: в них тоска! — императрица пожала плечами, словно ничего яснее для нее не было.

— Я надеюсь однажды встретить моего возлюбленного! — воскликнула молодая женщина, в глазах которой стояли слезы.

— Обращалась ли ты с мольбами о помощи к Блаженному Будде? — совершенно серьезно спросила ее императрица.

— Я не верю в богов. На мой взгляд, все это — изобретения людского разума, помогающие находить утешение и выживать. Если в мире есть доброта, то она порождение людских сердец!

— В один прекрасный день, Нефритовая Луна, ты увидишь, что обстоятельства сами приведут тебя к вере! И хотя ты не принимаешь Святой Путь, достаточно просто знать, что Блаженный Будда защищает тебя!

— А я тем временем нахожусь тут в заточении и удовлетворяю прихоти вашего супруга…

— Здесь лучше, чем в тюрьме. Вообрази, что случилось бы с тобой, если бы император не простер над тобой покровительственное крыло. Тебе придется подождать до той поры, когда я смогу избавить тебя от этой участи, — У-хоу пристально взглянула ей в глаза.

— Почему вы так добры ко мне? — выдохнула Нефритовая Луна.

Императрица не ответила на этот вопрос. Она лишь улыбнулась, прикрыла на мгновение глаза, а потом ушла. Когда слуга вслед за своей повелительницей покидал покои Нефритовой Луны, сверчок громко запел.