Шелковая императрица

ГЛАВА 49 ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ, ЧАНЪАНЬ, КИТАЙ, 20 ФЕВРАЛЯ 659 ГОДА

Просторный Третий зал приемов императорского дворца Чанъани, где У-хоу встречалась в тот день с Безупречной Пустотой, прежде использовал исключительно ее высокородный супруг. Его украшали круглые зеркала в лакированных стенных панелях, пол был выложен двухцветными плитками мрамора из Луньмэня. Императрица получила право тоже использовать этот зал — именно здесь ее впервые представили Тай-цзуну, обратившему на нее внимание во время игры придворных дам в поло…

У-хоу лучше, чем кто бы то ни было, знала, что власть — не что иное, как игра в символы, которыми управляют люди, способные оказывать влияние на окружающих. И ее победа в этой игре была еще далеко не очевидна. Тем не менее Безупречная Пустота пришел не к бессильной тени повелителя Срединного государства, а к политику, который в перспективе мог дать очень много. Впервые за все время их знакомства настоятель наткнулся на холодный, жесткий взгляд императрицы. Когда она заговорила, в ее речи зазвучали выражения «незаконное удержание», «грубое похищение человека, недопустимое для духовного лица», что свидетельствовало о радикальном изменении позиции У-хоу. Ее взгляд на ситуацию с молодой христианкой по каким-то неведомым Безупречной Пустоте причинам изменился. Гнев У-хоу обрушился на мастера дхьяны, как холодный ливень.

— Если вы немедленно не освободите эту девушку, вся Большая Колесница рискует дорого заплатить за превышение границ законности! — бросила ему в лицо У-хоу, не колеблясь поставив на кон положение едва ли не миллиона монахов-махаянистов.

Но она прекрасно знала, что Безупречная Пустота не станет рисковать статусом своей общины в империи. Даже ради обретения священных реликвий.

— Ваше величество, вы прекрасно знаете: все мои действия направлены на укрепление веры и благоденствие нашей общины, — начал опытный дипломат.

— Повторяю, учитель Безупречная Пустота, это незаконное удержание человека, преступление против установлений империи. Интересы Большой Колесницы не оправдывают тех, кто нарушает законы государства и заповеди Будды!

— А если я откажусь? — настоятель едва сдерживал закипающий гнев.

— В таком случае мне придется разорвать с вами все отношения, причем немедленно, — ровным, нарочито спокойным голосом ответила У-хоу.

— Но это было бы неблагодарностью с вашей стороны, ваше величество! После всего, что я сделал…

— В этом нет неблагодарности, учитель Безупречная Пустота. Удерживать молодую женщину в тайне, как обычную пленницу, преступно. По крайней мере признайте это!

— С ней в монастыре хорошо обращаются. Как только она раскроет свои тайны, уверяю, ваше величество, я сразу предоставлю ей свободу!

— Если Умара вам ничего не говорит, значит, ей нечего сказать. Отец этой молодой женщины разыскивает ее. Пришлите ее ко мне — и ваше недостойное поведение не раскроется.

Безупречная Пустота понимал: появление епископа из Дуньхуана может спровоцировать скандал, связанный с пребыванием его дочери в монастыре Познания Высших Благодеяний… Он испытал горькое сожаление, что доверился императрице Китая и сообщил ей о несторианке. Но его главная цель — укрепление Большой Колесницы в Срединной империи, так что вопреки всему необходимо сохранить близость к императорскому двору. От него зависело слишком много людей… Стоило ли сообщать императрице про эту Нефритовую Луну? Ей это было выгодно, а ему самому? И узнал-то он об этом случайно, когда в ворота монастыря постучался молодой перс по имени Улик, искавший в монастыре Пять Защит.

Безупречная Пустота пожелал говорить с ним в тайной надежде больше узнать о поведении Пяти Защит в тот год, когда тот совершил грехопадение, нарушив монашеские обеты. Ведь он еще не решил, как вести себя с непокорным учеником.

Улик поведал, что долго скитался по Шелковому пути, в том числе с добрым и благородным человеком по имени Аддай Аггей.

— Аддай Аггей? Несторианский епископ Дуньхуана? — приподнял брови Безупречная Пустота, чуть подавшись вперед.

— Он самый, господин.

— И где он сейчас? Мне нужно поговорить с ним, как можно быстрее.

— Увы, наши дороги разошлись после прибытия в Чанъань, так что не могу ответить на ваш вопрос. Я собирался идти прямиком сюда, в Лоян. Я хотел увидеть друга, монаха по имени Пять Защит. Но, кроме того, у меня есть важная информация.

— Слушаю!

— Я знаю практически все языки, которыми пользуются на Шелковом пути. Благодаря чему разговорился с западным послом, неким Фирузом, Он сопровождал молодую китаянку по имени Нефритовая Луна, предназначенную для императора Гао-цзуна. По словам этого посла, молодая китаянка — высокородная принцесса.

— Но у тебя такой вид, словно ты сомневаешься в этом…

— Правитель западной державы, который получил эту женщину от тюркютов, был обманут кочевниками. Они выдали Нефритовую Луну за китайскую принцессу, но она — обыкновенная простолюдинка! — почти шепотом сообщил Улик.

— Откуда ты это знаешь?

— В странствиях многое узнаешь, — пожал плечами Улик.

— А почему ты поделился этим со мной? — поинтересовался тот.

— Учитывая ваше высокое положение и широкие возможности, я хотел бы просить вас о помощи в получении китайского гражданства. Я здесь никого не знаю, но слышал, что достойный иностранец может получить право проживания в Срединной империи…

— Насколько знаю, в столице живут персы. Почему ты хочешь стать подданным империи? — Безупречная Пустота пристально смотрел в глаза собеседнику.

— Ваш помощник Пять Защит произвел на меня сильное впечатление. Мне захотелось стать похожим на него. Но есть и другая причина: меня тяготит статус беженца. Китай — самая могущественная держава мира. Китайцам не приходится бежать из своей страны, как пришлось нам из-за нашествия мусульман.

— Понятно. Ты решил купить мою поддержку, сообщив про аферу с Нефритовой Луной.

— Я подумал, что такие сведения могут быть важными для императорского двора, — Улик не мог понять, чего добивается настоятель.

Ему хотелось выбраться из отчаянного положения, обрести стабильность. Он и не подумал о последствиях своего поступка.

Вот этот разговор и всплыл в памяти Безупречной Пустоты, когда императрица предъявила ему свои требования.

— Как вижу, вас обуревают сомнения, что Аддай Аггей лично потребовал возвращения его дочери! Но кто больше отца имеет на это право? — резко бросила ему в лицо императрица.

К полной неожиданности мастера дхьяны, по знаку У-хоу дверь открылась и в зал буквально вбежал несторианский епископ.

— Моя дочь! Где моя дочь?! — закричал он с порога. — Я узнал, что вы держите ее у себя в монастыре. Как пленницу! Но это противоречит всем нормам и правилам! Когда вы освободите невиновную? Где же ваши моральные принципы? — Он накинулся на настоятеля из Лояна, стал трясти его за плечи.

— Отпустите меня! Он меня задушит! — Безупречная Пустота не на шутку испугался, что Аддай Аггей обезумел и не сумеет контролировать себя.

Но никто не поспешил на помощь старому махаянисту.

Отчаяние придавало несторианцу силы, он действительно схватил обидчика за шею костистыми пальцами, так что лицо буддистского аскета заметно побледнело, а глаза закатились. У-хоу забавлялась, наблюдая за борьбой двух духовных деятелей. Она призвала несторианца остановиться лишь в тот момент, когда его противник совсем обмяк. Императрица решила, что все это послужит Безупречной Пустоте хорошим уроком.

— Немой, прекрати это безобразие! Я не хочу, чтобы они поубивали друг друга.

Слуга оттащил Аддая Аггея в сторону, подняв его легко, как пучок соломы.

— Я отправлю ее сюда, как только вернусь в монастырь, — прохрипел Безупречная Пустота.

— Ваше величество, не могу высказать, как я вам благодарен за все, что вы для меня сделали! — воскликнул несторианский епископ, падая к ногам императрицы.

— Вам осталось только освободить Пять Защит от монашеских обетов, даже если вы его не простили. И тогда у нас все будет в порядке! Я рассчитываю на вас, учитель Безупречная Пустота, — безмятежно проворковала У-хоу, наклоняясь вперед так, чтобы ее услышал только старый настоятель.

Покинув дворец, Безупречная Пустота все еще находился в состоянии шока, так что в рассеянности налетел на тележку торговца овощами, которую на полной скорости толкали три жизнерадостных носильщика; они разразились громогласными насмешками и возгласами: «Эй ты, старый бонза! Совсем глаза потерял! Уходи с дороги!»

На противоположной стороне улицы находилась крытая галерея, где писцы за небольшие деньги составляли прошения для граждан, документы о торговых сделках и прочие письменные тексты. Там все время толпился народ, вокруг гудела бурная жизнь крупнейшего города империи. И этот непрестанный гул постепенно успокоил настоятеля монастыря Познания Высших Благодеяний.

Внезапно к нему бросилась беззубая старуха, ухватилась за желтую монашескую робу и стала просить благословения, он покачнулся и чуть не упал. И тут со стороны раздался возглас:

— Учитель Безупречная Пустота! Учитель Безупречная Пустота!

Голос показался ему знакомым; он мог бы узнать его из многих: Пять Защит! Настоятель медленно обернулся на звук этого голоса, чтобы убедиться в очевидном: перед ним стоял бывший ученик… Он не слишком изменился с момента их прощания и отъезда в Самье.

— Учитель Безупречная Пустота, вам нужна помощь? Вы не очень хорошо выглядите! — встревоженно сказал молодой человек, подхватывая старого мастера дхьяны под руку.

— Все не так уж плохо, Пять Защит. А что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь получить аудиенцию в императорском дворце, но тщетно. Для этого нужен особый документ…

— Императорский дворец стал практически недоступным для простых людей! — горько усмехнулся настоятель, глядя под ноги.

— Вам хорошо бы присесть, учитель Безупречная Пустота! Вы так бледны! Вам не нужно оставаться здесь, посреди улицы. — Пять Защит был искренне встревожен.

Он понял, что уже не испытывает детского трепета перед старшим, наставником… Не было и терзавших его прежде страха и вины за отступление от монашеских обетов и брак с Умарой… Впервые Пять Защит чувствовал себя взрослым.

— С тех пор как ты меня покинул, прошли годы. Я постарел! Бывают дни, когда меня покидают силы, не остается энергии, — со вздохом ответил настоятель, оглядываясь на кипучую толпу, заполнявшую все пространство вокруг.

— Положите руку мне на плечо. Я помогу вам пройти, — предложил Пять Защит.

Легко, как ребенок, подчинился ему великий учитель дхьяны. Он послушно пошел за молодым человеком, на которого еще недавно сердился. Пять Защит отвел старика под навес крытой галереи и отыскал лавку, где тот мог отдохнуть.

— Какое ужасное место, — еле слышно пробормотал настоятель, вытягивая усталые ноги.

— Хотите, я провожу вас к Пагоде Гусей? — спросил Пять Защит.

— Хорошая мысль. Настоятель того монастыря — человек приветливый и милосердный.

— Ни один монастырь Большой Колесницы не откажет в гостеприимстве учителю Безупречной Чистоте! Мне нужно лишь несколько мгновений — я должен предупредить друга, который меня ждет и, наверное, уже беспокоится, — сказал Пять Защит. — Это странствующий тибетский монах из страны Бод, он следует за мной, как тень, со времен моего первого визита в Самье. Мы очень привязались друг к другу.

С этими словами Пять Защит оставил учителя и поспешил туда, где его ждал друг.

— Ом! У меня для тебя хорошие новости!

— Ом! От тебя всегда можно узнать нечто новое и неожиданное, — ответил ма-ни-па, выслушав рассказ махаяниста о встрече с бывшим наставником.

— Я предлагаю всем вместе пойти в Пагоду Гусей! Учитель Безупречная Пустота нуждается в отдыхе. Там у тебя будет возможность поговорить с ним.

— Мне нравится твой план… Меня уже ноги не носят, — пожаловался старик, когда два товарища подошли к нему.

Оказалось, что до прославленного храма несколько шагов, надо только свернуть за угол. Он был возведен двумя веками ранее, при династии Суй, когда один из императоров принял учение Будды и пожелал воплотить в камне индийскую легенду: щедрый бодхисатва обратился в гуся и опустился во двор буддистского монастыря, обитатели которого умирали от голода… Прибытие знаменитого учителя дхьяны из монастыря Познания Высших Благодеяний стало настоящим событием для его столичных собратьев.

— Учитель Безупречная Пустота! Чему я обязан такой честью? — Настоятель монастыря при Пагоде Гусей был согбенным старцем, опиравшимся на клюку.

— Не могли бы вы предоставить мне постель — хотя бы на несколько часов, прежде чем я отправлюсь назад в Лоян? День оказался крайне утомительным, мои старые ноги отказываются меня нести. Но я уверен, после короткого отдыха вновь обрету силы, — настоятель монастыря Познания Высших Благодеяний утратил почти всю свою обычную высокомерную сдержанность.

Послушник провел почтенного гостя в прохладную, чистую комнату, выходившую во двор позади пагоды. Пять Защит помог бывшему учителю прилечь на скромное ложе у стены, а ма-ни-па тем временем с наслаждением пил предложенный чай. Старик дрожал всем телом. Пять Защит с жалостью посмотрел на него, а потом решился:

— Учитель Безупречная Пустота, я вижу, у вас на шее следы удушения. Не могу поверить, что кто-то поднял на вас руку! Как это случилось?

Настоятель тяжело вздохнул, но промолчал. Пять Защит принес ему воды.

На узком, жестком ложе он был не влиятельным политиком и духовным деятелем, а самым обычным стариком, измученным и больным.

— Почему ты так заботишься обо мне? Я этого не заслуживаю, — на глазах аскета выступили слезы.

— Не понимаю, о чем вы… — смущенно пробормотал юноша, он достаточно хорошо знал учителя, чтобы помнить, насколько суровым и рациональным тот всегда был.

— Я не заслуживаю такого внимания с твоей стороны после того, как вел себя по отношению к тебе.

— Но вы были моим наставником. Я всегда уважал и уважаю вас.

Озадаченный словами настоятеля, Пять Защит покачал головой, а потом покинул комнату, решив, что старый учитель заснул, напоследок он возжег благовония. Их аромат все еще чувствовался, когда несколько часов спустя Безупречная Пустота проснулся.

— Нам пора отправляться в Лоян, — заявил он решительно. — Надо спешить на последнее судно.

— Вы приглашаете меня поехать с вами? — У Пяти Защит заколотилось сердце, ведь монастырь Познания Высших Благодеяний был его родным домом.

— Я вполне сознательно использовал слово «мы». Я счастлив буду видеть тебя своим спутником. Приглашаю и твоего друга ма-ни-па, само собой! — добавил Безупречная Пустота.

Вскоре они были уже на берегу канала — водный путь, соединявший Чанъань и Лоян, считался самым быстрым. Лодочник дал сигнал к отправлению, и баржа благодаря усилиям множества гребцов начала удаляться от причала. Безупречная Пустота, Пять Защит и ма-ни-па заняли место на скамье в носовой части. Когда баржа отошла подальше от берега, Безупречная Пустота, наблюдавший за крестьянами, трудившимися в полях, не разгибая спины, за террасами, опоясывающими окрестные горы, наконец заговорил:

— Пять Защит, думаю, я должен тебе кое-что объяснить!

— От вас я готов принять все, — скромно ответил молодой человек.

— Теперь я сожалею, что не рассказал тебе о причинах, побудивших меня направить тебя в Самье за «Сутрой последовательности чистой пустоты»…

— Честно говоря, я довольно странно чувствовал себя, когда прибыл туда. Я полагал, что мне предстоит похитить ее, но лама отдал рукопись сам, без вопросов, но при условии, что я отнесу в Китай недавно родившихся близнецов, мальчика и девочку, личико которой наполовину заросло волосками, словно у обезьянки. Можете вообразить, как я был удивлен!

— Нет смысла описывать мне этих детей. Маленькая Жемчужина мне хорошо знакома, как и ее брат Лотос, их передала к нам на воспитание императрица У-хоу. Небесные Близнецы привлекают множество паломников. И все благодаря тебе, Пять Защит!

Ошеломленный этой новостью, молодой махаянист забыл о прекрасном пейзаже по берегам канала, о бамбуковых рощах и великолепных скалах, которые ветер превратил в причудливые скульптуры, порой зооморфные. Пять Защит подумал, что решение У-хоу отправить детей в монастырь было очень разумным. Там они находились в безопасности и получали хороший уход и воспитание.

— Ты проявил немало доблести и отваги, чтобы Небесные Близнецы благополучно попали в Китай.

— Ваше суждение удивляет и радует меня, учитель Безупречная Пустота. Я опасался вашего гнева, я ведь исчез надолго, не давал о себе знать… Кроме того, императрица У-хоу сказала мне, как тщетно пыталась получить ваше прощение для меня. Я знаю, что совершил грех, нарушив монашеские правила из-за любви к женщине, — выдавил Пять Защит, опуская глаза.

— Признание грехов — первый шаг к их искуплению, о Пять Защит!

— Учитель Безупречная Пустота, я хочу, чтобы вы знали: я не испытываю угрызений совести. Сама судьба соединила меня с этой женщиной. И потом: если бы вы не послали меня в Самье, мы с Умарой никогда не встретились бы.

На этот раз слезы выступили на глазах молодого махаяниста, а не его учителя.

— Значит, ты считаешь, что я послужил причиной вашей встречи?

— Не могу сказать, что это не так. Мне не раз это приходило на ум…

— И что она собой представляет? Расскажи мне об этой женщине.

— Умара верит в Единого Бога христиан. Она убеждена, что ученики Христа несли в мир слова утешения, призывали к милосердию и состраданию к ближним. По сути, это учение напоминает Благородные Истины Будды.

— Ты сильно ее любишь?

— Всей душой! Она для меня — центр всего сущего! Вот уже много месяцев, как я потерял ее. Я готов посвятить годы жизни ее поискам. Я просто не могу жить без нее…

Бывший монах из Лояна взглянул на своего старого учителя.

— Отец этой женщины находится сейчас в Чанъане, в покоях императрицы У-хоу. Я как раз расстался с ним перед тем, как ты увидел меня на улице, — со вздохом признался Безупречная Пустота после долгой паузы.

— Императрица У-хоу подобна тысячерукой богине Гуанъинь! Она успевает повсюду! — восхищенно воскликнул возлюбленный Умары.

— Да, эта женщина не имеет себе равных… Она добьется своей цели, — тихо проговорил мастер дхьяны, словно обращаясь к самому себе.

Он чувствовал готовность простить Пять Защит. Потрясение, которое Безупречная Пустота пережил во дворце, оказало на него сильное воздействие. А внезапное появление бывшего ученика и его помощь казались теперь старику небесным знамением. В сердце у него родилось почти забытое, оставленное в далеком детстве чувство глубокой нежности. Он едва удерживался от слез. Образ сурового и непроницаемого наставника, решительно управляющего сангхой, таял, как снег под лучами солнца. И он возблагодарил Блаженного Будду за то, что тот открыл его глаза и дал ему шанс переосмыслить прежний опыт.

— Я освобождаю тебя от монашеских обетов. Теперь ты можешь по праву стать супругом Умары в соответствии с обрядами Большой Колесницы. Ты выбрал добрый путь, и я уважаю твое решение, — торжественно произнес Безупречная Пустота, положив руку на плечо юноши.

— От всего сердца благодарю вас, дорогой учитель! Но чтобы стать супругом Умары, мне предстоит еще отыскать ее!

— Вы встретитесь скорее, чем ты предполагаешь, — пробормотал настоятель, ощущая новый прилив усталости и слабости.

Когда в обители Безупречная Пустота привел его к келье, где содержалась Умара, и дверь открылась, молодой человек вскрикнул от изумления и восторга.

— Любовь моя! Любовь моя! — твердил он, сжимая девушку в объятиях, а она, плача и смеясь от счастья, трепетала в его руках.

Оставшись наедине, они то лепетали ласковые слова, то прикасались друг к другу, словно все еще не верили в случившееся. Умара коротко рассказала о том, как ее похитили из хижины возле Самье, как вынуждали признаться, где находятся Глаза Будды. Пять Защит кое-что поведал ей о своих бедствиях и открытиях. Они снова и снова клялись друг другу никогда больше не расставаться. А потом юноша сообщил возлюбленной, что ее отец жив и находится сейчас во дворце, у императрицы.

— У-хоу с поразительной легкостью удерживает в руках все ниточки, она все знает! — изумилась Умара.

— Да, проницательность императрицы несравненна! Эта женщина умеет рисковать и нейтрализовать многочисленных врагов. Она приютила в своих владениях не только твоего отца, но и Великого Совершенного манихеев Турфана, его зовут Море Покоя, — добавил Безупречная Пустота.

— Но если она знала, что я здесь, почему не забрала меня отсюда?

— Умара, я рад объявить, что ты свободна. Монастырь Познания Высших Благодеяний не имеет больше причин удерживать тебя, — официально объявил Безупречная Пустота, предпочитая закончить разговор об императрице.

Чуть позже Безупречная Пустота провел их к Небесным Близнецам. Они застали детей во время сложной церемонии облачения в новые одежды. Каждый день малыши надевали костюмы особого цвета, предназначенные для встреч с паломниками. На этот раз прислуга приготовила для них красные накидки без рукавов поверх черных узких штанишек, отделанных галунами из золотого шнура.

Умара бросилась к малышам, опустилась перед ними на колени.

— Вы помните меня? Я — Умара! Какие же вы красивые! — лепетала она в умилении.

— Да, я тебя помню, — улыбнулась Жемчужина.

— Я тоже, я тоже! — не уступал сестре Лотос.

— Когда мы расстались, вы едва начинали ходить, а сейчас как же хорошо вы говорите! — На глазах у нее выступили счастливые слезы.

— Они очень умные дети, — заверил Безупречная Пустота.

— Ом! Да они сияют, как звезды! — Ма-ни-па был совершенно счастлив, увидев малышей, изменивших его жизнь.

Вечером ма-ни-па попрощался до утра с влюбленными, удалившимися в комнату, где Умара провела так много времени, но которая теперь вовсе не казалась ей тюрьмой. Первая ночь после долгой разлуки была для них счастливой и почти бесконечной. Прикосновение к телу возлюбленной окончательно изгладило из памяти Пяти Защит образ роскошной жрицы культа бонпо страстной Ярпы, а Умара заново открыла для себя восторг и экстаз любви.

В течение нескольких часов, до самого рассвета, они сплетали идеально соответствующие друг другу тела и, меняя позы, достигали блаженства, превосходящего весь их прежний, вполне счастливый опыт любви. На узкой кровати в монастырской келье они поклялись хранить верность своему союзу до самой смерти.

На следующий день они предстали перед настоятелем монастыря Познания Высших Благодеяний.

— Теперь мы можем официально стать мужем и женой? И Пять Защит не попадет в ледяной ад Авичи? — спросила Умара с надеждой.

— Безусловно, дети мои! — коротко ответил Безупречная Пустота.

— В таком случае нужно только, чтобы мой отец провел церемонию согласно обряду несторианской церкви!

— Я уверен, что он будет так счастлив увидеть тебя, что не откажется, — улыбнулся Пять Защит.

— Ничто не может умалить нашу любовь, а потому Единый Бог должен благословить наш брак. Мы следуем тому пути, который указан нам свыше! — убежденно заявила Умара.

— Я вижу, ты крепка в своей вере! Но Блаженный Будда покровительствует и тем, кто его не признает. Возьми вот это, тебе не придется сожалеть, — старый настоятель передал Умаре медальон на серебряной цепочке; это был крошечный реликварий с кусочком сутры внутри. Такие духовный лидер давал отшельникам, собиравшимся проводить долгое время в уединенных пещерах.

— Вы меня балуете, — смутилась Умара.

— Я хочу, чтобы ты простила меня за то зло, которое я тебе причинил.

Дочь Аддая Аггея так искренне улыбнулась в ответ, что старик не удержался и ответил ей улыбкой, начиная понимать, почему его лучший ученик не смог устоять перед этой удивительной женщиной, обладавшей не только внешней красотой.

Он пожалел, что у него нет времени заняться ее обращением в буддизм. Ведь именно простые сердцем и чистые духом ближе всего к святости.