Тысяча кораблей

Глава 19 Троянки

— В чем дело? — Так Андромаха осведомилась у Кассандры, что́ исторгло у нее крики. Впрочем, мать и сестра вещуньи давно перестали ждать объяснений ее внезапным безудержным истерикам. Кассандра могла спокойно сидеть как совершенно нормальная девушка и вдруг начинала трястись и наобум выкрикивать бессмысленные слова.

— Это он, он, он! — визжала Кассандра. Чувствуя, что мать вот-вот влепит ей затрещину, она попыталась понизить голос, но испуг взял верх над благопристойностью. — Мой брат! — воскликнула девушка. — Брат, мой юный брат, мой младший брат, единственный спасшийся, — мертв! Он мертв, мертв, мертв!

Услышав такое, Гекаба напряглась.

— Замолчи, или я собственноручно отрежу тебе язык. Никто не должен знать, что твой брат сбежал. Никто. Слышишь? От того, сумеешь ли ты держать рот на замке, зависит его жизнь.

Кассандра покачала головой, вернее, мелко затрясла ею, словно страдала от тика.

— Слишком поздно, поздно, поздно его спасать, — пробормотала она. — Слишком поздно спасать Полидора от греков. Они уже знают, кто он, что он и где он, поскольку он здесь, у них.

Поликсена протянула нежную руку и сжала пальцы матери.

— Скоро она выдохнется, мама. Ты же помнишь, как происходят ее приступы. Она умолкнет прежде, чем греки приблизятся к нам. — Она кивнула в сторону пары солдат, тащивших тяжелые носилки вдоль берега.

— Неважно, неважно. — Кассандра уже шептала.

— Полидора здесь нет, — сообщила Гекаба Поликсене. Младший царевич был Поликсене ближе всех прочих братьев и сестер, однако его отъезд из Трои скрывали даже от нее, пока юноша не скрылся. — Он в безопасности. Мы отослали его несколько месяцев назад, чтобы спасти.

— Я знаю, мама. Не обращай внимания на слова Кассандры. Тебе ведь известно, что она бредит. Как обычно.

Андромаха ничего не сказала, но, положив руку Кассандре на спину, между лопаток, нежно погладила ее. Успокаивать вещунью после ее ужасных вспышек было все равно что унимать встревоженного мула.

— Тс-с, — приговаривала Андромаха. — Тс-с.

Кассандра опять принялась беззвучно бормотать. К тому времени, когда греки добрались до места, где сидели троянки, она уже почти не шевелила губами. Слезы открыто струились по ее лицу, смешиваясь со слизью, вытекающей из носа.

Греческие воины обменялись несколькими словами и опустили носилки на песок. Груз походил на груду тряпья, но оба солдата выпрямились с явным облегчением. Тот, кто стоял ближе, потер костяшками пальцев поясницу, второй же обратился к Гекабе:

— Ты жена Приама?

— Я его вдова.

— Как тебе будет угодно, госпожа, — ухмыльнулся солдат. Для завоевателей нет ничего забавнее чванливой рабыни, которая воображает, будто ее прежнее положение имеет хоть какой-то вес в новой жизни. Особенно когда рабыня эта — самодовольная старая ведьма.

— Узнаёшь? — просил грек и пнул груду на носилках у своих ног, но та не шелохнулась: тряпье было слишком сырое. Мужчина выругался, снова наклонился, ухватил конец тряпки и отбросил ее в сторону.

Никто не признал бы его в лицо. От воды и ударов о камни труп раздулся и почернел. Часть левой щеки была вырвана, на шее виднелись багровые подтеки. И только знакомая вышитая туника исторгла у Гекабы сдавленный возглас.

Она вспомнила, как Полидор впервые надел ее, поймал свое отражение в отполированной кромке кубка и рассмеялся, увидев, как забавно исказилось его лицо. Еще царица вспомнила, как рабыня делала крошечные стежки по красной материи ворота. И хотя туника успела полинять в соленой воде, приобретя оттенок сырого мяса, от которого у Гекабы скрутило живот, она узнала одеяние сына.

Поликсена подбежала к мертвому брату и бросилась ему на шею.

— Нет! — вскрикнула она. — Нет, нет, нет!

— Итак, вы его признали, — ухмыльнулся греческий воин, но его соплеменник, тот, что постарше, неодобрительно прищелкнул языком и велел:

— Оставь тело здесь. Пусть его оплачут.

— Одиссей приказал нести все, что найдем, в лагерь, — возразил первый, слегка поскучнев.

— Мы расскажем ему про находку. Пусть старуха оплачет родного сына, приятель. Представь на ее месте свою мать.

Молодой угрюмо кивнул, и оба направились к греческому стану.

— Мой брат! — взвыла Поликсена. — Мой дорогой брат!

Она чиркнула ногтями по лицу, оставив на каждой щеке четыре алые борозды. Андромаха заняла место Поликсены рядом с Гекабой и крепко обнимала свекровь, пока рыдания сотрясали дряхлое тело. Гекабе хотелось рвать на себе волосы, но у нее не было сил.

И отчего-то все они забыли, что Кассандра предсказала это событие, и убедили себя, будто безумная бормотала совершенно иные пророчества. Пророчества, которые всегда оказывались ложью.