Тысяча кораблей

Глава 24 Троянки

Женщины наблюдали, как приближаются греки под предводительством приземистого, широкогрудого, покрытого шрамами мужчины с мягкими серыми глазами, под которыми залегла тень усталости.

Pp Госпожа, — обратился он к Гекабе, поклонившись ей с иронической улыбкой, так что невозможно было понять, выражает он почтение или нет. — Должно быть, ты царица павшей Трои?

— Таково теперь ее название? — промолвила Гекаба. Она не ответила на поклон, но осталась стоять перед телом сына, решившись скрыть усталость.

— Твой город погиб, госпожа. Ты видишь его дымящиеся останки. — Мужчина махнул правой рукой в сторону Трои, словно приглашая почетного гостя выйти из-за завесы.

— Вижу. — Гекаба пристально посмотрела на грека, но тот не ответил на ее взгляд. Он изучал лица женщин, стоящих перед ним. В глазах у него не было алчности; он не походил на человека, выбирающего себе рабынь.

— Давай обойдемся без лишних предисловий, — произнес он. — Я Одиссей, а ты Гекаба.

Женщины промолчали. Значит, это и есть человек, который уничтожил их город. Хитроумный, коварный, изобретательный Одиссей! Тот, кто предложил построить деревянного коня. Тот, кто уговорил Синона, своего большого друга, остаться здесь и послужить приманкой для добросердечных жителей Трои, убедив их, что Одиссей решил принести грека в жертву. Тот, кто привел войну к такому внезапному и гибельному завершению. Что они могли ему сказать?

Да Одиссей как будто и не ждал ответа. Он быстро продолжил, смягчая резкое греческое произношение:

— А это один из твоих сыновей, да? — Царь Итаки указал на тело, лежавшее у ног его людей.

— Мой младший сын,— ответила Гекаба. — Полидор.

— Ты отослала его? — спросил Одиссей. — Когда испугалась, что Троя падет?

— Ты сделал бы то же самое, — отрезала женщина.

— Безусловно. Окажись мой дом в осаде, я отослал бы своего мальчика как можно дальше. Будь я на месте Приама, я отослал бы прочь всех своих детей. Пусть на войне, которую не я начал и не мне выиграть, сражаются чужие сыновья. Городу Приама суждено было пасть, вопрос заключался лишь в том, сколько его подданных погибнет, когда Троя падет. А у меня только один сын, госпожа, и я не видел его десять долгих лет.

— Значит, у тебя на одного сына больше, чем у меня, — промолвила Гекаба. — Полидор был моим младшим, последним, кто оставался в живых. — Кассандра что-то пробормотала, но ее мать продолжала, оставив ее слова без внимания: — Теперь и он мертв. Как ты смеешь сравнивать свою потерю с моей? Скучаешь по сыну? Ты мог отплыть домой когда угодно. Никто тебя здесь не держал.

— Увы, это не так. Когда мужчина дает клятву сражаться за возвращение чужой жены, если она сбежит… — Одиссей кивнул в сторону Елены и многозначительно поднял брови. Та покосилась на него с безмолвным раздражением и отвернулась, устремив взгляд на начавшийся отлив. Одиссей усмехнулся и снова обратился к Гекабе: —…Он должен сдержать слово, иначе боги его покарают. Не стану отрицать, были времена, когда я задавался вопросом, стоит ли одна-единственная женщина стольких тягот и жизней.

— Я задавалась тем же вопросом, — ответила Гекаба. — Много раз.

Одиссей задумчиво покачал головой.

— Однако теперь, взирая на Елену, я, пожалуй, понимаю, почему мужчины воюют из-за нее и умолкают при звуке ее имени.

— Ты не умолк, — заметила Гекаба.

— Да, но я отправился сюда ради сокровищ, госпожа, которые твой царь хранил в крепости. Ради сокровищ и из страха перед гневом богов. Красавицы мне безразличны. — Он помолчал. Ради них не стоит плыть так далеко.

— Твоя жена, должно быть, очень терпеливая женщина.

— Ты и представить себе не можешь насколько, — кивнул Одиссей. — Тебе нужны мои люди, чтобы помочь похоронить сына?

Воцарилось молчание. Его нарушила Поликсена:

— Мы сами справимся. Но благодарю тебя.

— Лучше похоронить его вон там. — Одиссей указал на пещеру за грудой больших валунов. — Вода туда не доходит. Он будет в безопасности.

— Благодарю. — Гекаба кивнула своему тюремщику, точно слуге. — Мы проведем церемонию сегодня же.

— Я пришел не только предложить помощь моих людей, но и задать тебе один вопрос, — сказал Одиссей.

— Что за вопрос?

— У тебя есть еще сыновья, госпожа?

— У меня было много сыновей, — ответила царица. — Но вы, греки, убили их всех, одного за другим, как стаю волков.

— Мы тоже так считали. Но потом на берег выбросило этого юношу, и мы поняли, что заблуждались.

— Ты считаешь, что мне стоило отослать в безопасное место и других сыновей.

— Вероятно, не такое уж и безопасное.

— У меня остались только дочери, — сказала Гекаба. — Все мои мальчики погибли. Слышишь? Все до единого.

— Вы проиграли войну, госпожа.

— Ты мог бы взять выкуп за моих сыновей. Но решил убить их.

— А чем бы ты заплатила? — Одиссей расхохотался, запрокинув голову. — Ныне все твои сокровища принадлежат нам.

— Таков пример великого героизма греков? — воскликнула Гекаба. — Злорадствовать над старухой, потерявшей всех сыновей?

— Таков пример честности троянцев? — парировал ее собеседник. — Царица неприятельского города, прикидывающаяся бедной старухой?

Гекаба уставилась ему в переносицу, чтобы не встречаться взглядом.

— Госпожа, ты знаешь, почему я вынужден спрашивать тебя об этом, — добавил Одиссей.

Пока царь Итаки говорил, Андромаха пыталась прочесть у него по глазам, какие чувства он испытывает: она плохо понимала по-гречески и потому сосредоточилась на языке тела. Женщина не заметила ни гнева, ни печали, ни торжества, что бы там ни думала Гекаба. Наконец Андромаха догадалась. Удовольствие. Греческий воин наслаждался спором с царицей.

— Конечно, знаю, — ответила Гекаба.

— Если в живых остался хоть один из твоих сыновей, в будущем он может попытаться отомстить грекам.

— Я же сказала: знаю! Не стоит опасаться меча призрака, Одиссей. Повторяю: все мои сыновья погибли.

— Что же случилось с этим? Ты говорила, его зовут Полидор?

— Нас с Приамом обманули. Мы отправили мальчика к старому другу, но тот оказался вероломнейшим из людей.

— Предать друзей, — промолвил Одиссей. — Что может быть хуже для мужчины?

— Мы опасались, — продолжала царица, — что он выдаст Полидора вам, грекам. Но он не выдал.

Одиссей покачал головой.

— Госпожа, могу поклясться тебе в этом. Вероятно, мы подкупили бы его, если бы знали про Полидора. Но я понятия не имел, что у тебя есть еще один сын, пока его не вынесло на берег приливом.

— Ты догадывался.

— Да.

— Еще до того, как море вернуло нам Полидора?

Одиссей кивнул.

— Потому что ты поступил бы с сыном так же, как Приам, хотя осмотрительнее выбирал бы друзей.

— Сын — свет моего сердца, госпожа. Хоть я не видел его уже десять лет и он был совсем маленьким, когда я покинул Итаку. И все же я не знал, куда вы отправили Полидора. Почти все ваши союзники… — Он не договорил.

— Да, уже предали нас. Или погибли, сражаясь с войсками Агамемнона.

— Я не знал, кому ты по-прежнему доверяешь.

— Полиместору, — ответила Гекаба.

— Царю Фракии? — Одиссей не сумел скрыть изумления. — Вы доверили сына греку?

— Как ты уже заметил, выбор у нас был небольшой.

— А Полиместор оказался недостоин твоего доверия.

— Как видишь.

Гекаба указала на Полидора, и у нее из-под ногтей выпали крупицы пыли, которой посыпали тело.

— Ты снабдила его в дорогу золотом?

В глазах Одиссея снова заиграла улыбка, но Гекаба по-прежнему смотрела на сына.

— Чересчур щедро, — вздохнула она.

— Тут легко ошибиться, — заметил царь Итаки. — Если бы вы дали сыну меньше, Полиместор вообще мог отказаться принять юношу. Не стоит себя винить.

— Возможно. Но винить больше некого.

— Как насчет человека, который его убил? — спросил Одиссей.

— Конечно. Но разве я могу ему отомстить? — возразила женщина. — Мой город пал, как ты не замедлил мне напомнить. Я больше не царица.

— Дай поразмыслить, — ответил он.

— Я слышала, у тебя это хорошо получается. — Твоя правда.