Тысяча кораблей

Глава 29 Пенелопа

Муж мой Одиссей!

Теперь мне известно, что ты в стране мертвых. Когда странствующий сказитель впервые спел о твоем путешествии в подземное царство, признаюсь, я заплакала. Мне казалось, что после стольких лет ожидания у меня не осталось слез, но я заблуждалась. Разумеется, я допустила обычную ошибку, когда услышала его песнь: по моим представлениям, в царство Аида могут попасть только мертвые. По-моему, это вполне разумно, не так ли? Сам рассуди: взывал ли кто-нибудь к внушающей ужас Персефоне прежде своей смерти? Пожалуй, только Орфей. Но у того была для катабасиса[23] самая веская из возможных причин: он усмирил трехголового пса Кербера в попытке вызволить и вернуть к жизни свою возлюбленную, Эвридику, ужаленную змеей в их первую брачную ночь. Ты, безусловно, согласишься, что это исключительное, душераздирающее обстоятельство. И я, как ни стараюсь, не могу понять, зачем ты предпринял то же опасное путешествие, чтобы посоветоваться с умершим прорицателем. Живые тебя не устраивают?

Говорят, твоя подруга, волшебница Кирка, сказала, что тебе необходим его совет. Полагаю, я должна быть благодарна ей за то, что она всего лишь уговорила тебя отправиться на край света исполнять ее просьбу. Некоторые женщины и не на то готовы, только бы не допустить возвращения мужа к жене. Но скажи честно, Одиссей, ты верил, что это путешествие необходимо? Ты и без того был так далеко от дома! (Не знаю точно, где находится Эея, остров Кирки, но, вероятно, не настолько близко к краю света, как мне хотелось бы.) А тебе предстояло еще доплыть до реки, окружающей царство вечной тьмы. Вероятно, следует считать этот поход одним из самых странных твоих решений.

Но я рассуждаю отстраненно, как те поэты, что излагают твою историю. Ведь ты отправился в царство вечной тьмы не вопреки опасности, верно? Ты сделал это именно ради опасности. Я тебя знаю, Одиссей. Ты ни за что не упустишь возможность похвалиться тем, что доплыл на корабле до края света и вернулся обратно. Какая неправдоподобная история, скажут люди. И ты возразишь: «Нет, в моем положении любой поступил бы точно так же». Вот только почему-то никто никогда не оказывается в твоем положении, правда?

Все остальные греки вернулись к пусть не всегда теплому, но родному очагу. Однако ты последовал совету чародейки Кирки — хотя знал, что ей нельзя доверять, — и оказался в стране вечного мрака, где вылил жертвенную кровь в вырытую тобой яму, чтобы выманить души из Эреба[24]. Там обитают тени мертвых, вечно жаждущие крови. И ты согласился насытить их в надежде поговорить с покойным прорицателем Тиресием.

Однако первым явился призрак одного из твоих людей, Эльпенора, погибшего на Эее. Он перебрал вина, влез на крышу дворца Кирки, упал оттуда и разбился насмерть. Когда бродячий поэт повествует об этом, слушателя волнует вовсе не прискорбная нелепость смерти Эльпенора (если хочешь знать), а ее незначительность и незначительность самого погибшего, вашего товарища, исчезновения которого никто из вас даже не заметил. Только представь: он десять лет сражался бок о бок со своими земляками, потом отплыл вместе с ними домой. И ни один не хватился Эльпенора, когда он упал с крыши. Не сомневаюсь, ты был слишком занят сбором провизии для предстоящего трудного путешествия. Но не заметить на земле разбившегося тела? Будем надеяться, Одиссей, тебе никогда больше не придется собирать отряд. При своей репутации ты рискуешь остаться без добровольцев.

Призрак Эльпенора взял с тебя обещание вернуться на Эею и похоронить его тело с подобающими почестями, и хотя я уверена, что ты отчаянно стремился избежать возвращения к Кирке, само собой, пришлось согласиться. При твоей-то чуткости! Наверное, ты подумал: что значат еще пара недель в море после стольких злоключений, почему бы не отправиться живописным путем.

Ты вылил еще немного крови в яму и стал дожидаться прорицателя. Но следующим опять явился не он. Ах, пускай я злюсь на тебя, у меня все равно ноет сердце, когда я представляю, как ты, стоя во мраке один-одинешенек, заметил тень Антиклеи. Каково это — столь страшным образом узнать, что твоя мать скончалась, пока ты был в отъезде! Однако ты справился с собой и запретил ее душе пить кровь, покуда прорицатель не поможет тебе мудрым советом. Тень ощерилась, но подчинилась, и ты снова стал ждать.

Когда наконец появился Тиресий, привлеченный запахом жертвенной крови, что он тебе поведал? Я оказалась права во всем, хотя мне не пришлось испытать тяготы пути в Аид и обратно. Ты оскорбил Посейдона, ослепив его сына. Тебе суждена более трудная и опасная дорога домой, чем остальным грекам, поскольку ты прогневал божество. Что еще говорил Тиресий? Ах да! Что твое возвращение домой будет горьким. Тебя встретит дворец, полный женихов, которые, решив посвататься к твоей супруге, поселились в твоем доме.

Значит, пророчество касается и меня. Впрочем, я понимала: как только иссякнут новости из Трои, вокруг меня начнут роиться мужчины. Одно дело — ждать возвращения героя-победителя, и совсем другое — человека, сгинувшего в море… Ты хоть знаешь, сколько ты отсутствуешь? После окончания войны минуло уже три года. Но не бойся, Одиссей, я постараюсь как можно дольше сдерживать натиск женихов, которые пожелают взять замуж твою вдову (каковой меня считают).

Затем душа Тиресия упорхнула во мрак, и твоя мать Антиклея наконец приблизилась к тебе и выпила кровь, питающую мертвых, питающую то, что осталось от их чувств. Должно быть, страшно было взирать на тень, охваченную ужасом при виде тебя. Ведь и на смертном одре Антиклея уповала, что вскоре ты вернешься домой. Сердце ее не выдержало, Одиссей, она умерла, дожидаясь возвращения сына.

В этот момент мне стало по-настоящему жаль тебя, Одиссей. Но когда сказитель перешел к следующей части, я едва сдержалась, чтобы не сбросить его со скалистых утесов Итаки в сумрачное море. Сначала ты спросил у матери, как она умерла. После чего осведомился о здоровье отца. Потом — о сыне. Потом — о своей чести. И о своем престоле. И уже под конец, узнав обо всех и вся, кроме собаки, ты вспомнил, что надо бы узнать про жену.

Закончив разговор с матерью, ты некоторое время оставался среди умерших. Когда еще тебе представится возможность повидать столько великих личностей былого? Ты видел Алкмену, Эпикасту, Леду, Федру, Ариадну. Кажется, даже умершие женщины не могут оставить тебя в покое. Но, увы, к той поре я уже не могла больше слушать и удалилась в постель. В нашу постель. Может, ты еще помнишь ее.

Кстати, собака жива-здорова. Стареет, но ведь и мы тоже?

Пенелопа