Я одержим тобой

Глава 1031 Не позволить манипулировать Павлом

— Хорошо, — ответил Павел.

Затем он протянул руку и позвал:

— Нона, ты где?

Нона приложила ладонь к его груди. Павел накрыл ее руку своей и сказал:

— Мы поедем домой, и я познакомлю тебя с моей семьей: с отцом, с мамой…

— Паша, — перебила его она.

Ведь она думала, что он из обыкновенной семьи. Но из его разговоров с этими людьми по пути, она поняла, что его окружают люди довольно влиятельные.

— Ты ведь не из простой семьи?

— Не волнуйся. Моя мама очень добрая, ты ей понравишься. Ты всем понравишься, раз ты нравишься мне.

Пелагея услышала это. Она посмотрела на Юнону. Поначалу она думала, что девушку с Павлом связывает лишь то, что она его спасла. Сейчас же она поняла, что их отношения гораздо более близкие. Но как парень мог влюбиться в девушку, если не может ее видеть? Пелагея посчитала, что такая деревенщина не чета Павлу. Она обратилась к Юноне:

— Могу я с тобой поговорить?

— Конечно.

— Тетя, ты только не пугай ее, — улыбаясь, сказал Павел, — она боязливая немного.

Павел переживал, что Нона еще не привыкла к его окружению.

— Что это ты такой заботливый? — заметила Пелагея.

Никогда он раньше так не увлекался девушками. Он даже лица ее не видел, а так печется о ней. Может, она что-то сделала с ним?

— Не бойся, не съем, — посмеялась Пелагея.

Женщина оживленно взяла Юнону за руку и повела за собой, говоря ей:

— Давай я тебе все здесь покажу. Ты не смотри, что дом старый, мы на него целое состояние потратили.

Нона слушала молча и лишь держала вежливую улыбку. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы Павел не услышал их разговора, улыбка с лица Пелагеи исчезла и она задала вопрос:

— Ты знаешь, из какой Павел семьи?

— Из очень хорошей, наверно.

— «Наверно»? — жеманно усмехнулась Пелагея. — «Наверное» здесь не уместно. Да и так этого мало для описания его семьи. Вот, например, его младший брат на днях женился на девушке, отец которой занимает должность чуть ниже министра. Стоит ли говорить, какой это уровень. А у тебя, я слышала, нет ни матери, ни отца. Ты сирота, верно?

Нона кивнула. Она понимала, в чем смысл этого разговора. Пелагея продолжала тоном все более надменным:

— Девушка, ты спасла Павла, и мы благодарны тебе за это. И наша благодарность может быть оформлена в виде денежного вознаграждения. Но мы не можем позволить тебе манипулировать Павлом.

— Манипулировать?

Нона поморщилась от такой формулировки и того, каким тоном это было сказано.

— Он ведь не может видеть. Как ты могла ему понравиться?

Презрение заполнило обращенный на Нону взгляд Пелагеи. Девушке нечего было ответить.

— Скажу честно: наша семья не сможет принять тебя даже вне зависимости от желания Павла. Мы преуспели и в бизнесе, и в политике, и тебе нечего дать нам. Мы лишь можем дать тебе — только назовите сумму.

— Мне не нужна сумма, — твердо ответила Нона. — Я помогла ему без задней мысли. Мне не нужно Ваше вознаграждение.

— Тебе, должно быть, нелегко приходится одной. — Пелагея подала девушке денежный чек со словами: — Здесь пять миллионов.

Этот чек для Юноны был как удар по чувству собственного достоинства.

— Я же говорю, я не из-за денег спасла его. — Нона написала рецепт и дала его Пелагее. — Лекарств, которые я взяла с собой, хватит на один день. Купите все по этому рецепту. Через несколько дней зрение должно вернуться.

Нона развернулась и пошла на выход. Пелагея права, она не ровня их выдающейся семье. У входной двери она остановилась и, обернувшись, посмотрела на Павла. Она любит его. Но и собственное достоинство ей дорого.

Пелагея догнала Нону и настойчиво протягивала ей чек.

— Возьми. Ты должна это принять, мы не можем допустить, чтобы ты бедствовала.

— Я не буду бедствовать, спасибо. Не жили богато — нечего и начинать. Я не знала, что он из состоятельной семьи. Спасти его мне велели мои способности к врачеванию. Если бы я знала, что он из такой семьи, где бедность ставится в укор, я бы тут же выставила его за порог!

Нона развернулась и ушла. Если даже тетка Павла к ней так отнеслась, то знакомиться с его матерью и отцом ей тем более не стоит: как бы не нарваться на еще большее презрение со стороны этой семьи. Нона ценила простоту и непринужденность, и мир, погрязший в статусах и состояниях, ей не интересен. Даже если бы Павел вступался за нее, она бы не вынесла на себе косых взглядов других. А ведь достоинство присуще любому человеку — не важно, беден он или богат.

Пелагея стояла в дверях, сведя брови. Она озадачилась: неужели она мало предложила ей?

Павел услышал шаги в комнате и позвал:

— Нона?

— Это я, — откликнулась Пелагея. — Я приготовлю тебе лекарство.

Она взяла сумку, которую Нона оставила на диване. Внутри были заготовленные ей ингредиенты, оставалось все смешать и сварить. Пелагея начала задумываться, не переборщила ли она с девушкой. Может, не стоило говорить так прямо и грубо. Но с другой стороны, как Павел мог ее полюбить, если даже в лицо не видел? Это непозволительная роскошь для деревенщины.

— А Нона где? — спросил Павел.