Я одержим тобой

Глава 957 Меня тоже обманули

— Только не говори мне, что тебе нравятся мужчины, — Луна уставилась не него, — я правда не понимаю, почему я тебе не нравлюсь. Я ведь не уродина, подхожу тебе по положению, наши родители дружили, мы могли бы быть прекрасной парой, почему же ты все время мне отказываешь?

Сунан беспомощно вздохнул: откуда берутся все эти совершенно неважные для любви причины? Если бы ему нравилась простая девушка, что с того?

— Возможно.

Луна уставилась на него и вдруг отступила на шаг назад:

— Возможно? Возможно, что?

Глядя на ее испуганное выражение, он ответил:

— Возможно, мне нравятся мужчины.

Луна молчала. Для нее этот ответ прозвучал как гром среди ясного неба.

— Ну то есть все эти слухи верны? Тебе никогда и не нужна была женщина? — Луна сглатывала слюну.

Сунану не хотелось, чтобы она больше его донимала, при это нужно было сохранить свои уши. Он кивнул:

— Угу.

Луна несколько секунд простояла с вытаращенными глазами, как будто этот ответ ее потряс. Этот ответ был для нее нежелателен. Сначала она поверила: никогда рядом с ним не появлялась женщина, потому что он так заботился о собственном благе. Но он ей нравился.

— Ничего страшного, я тебя исправлю, — Луна опять повисла у него на руке, — ты мне нравишься вне зависимости от того, какая у тебя ориентация.

Сунан ничего не ответил.

— Я не буду слушать тебя, не буду, — она закрыла уши руками и замотала головой, ей не хотелось слушать его постоянные отказы. — Ты мне нравишься и нравишься уже много лет, никто другой мне уже не понравится.

Сунан ничего не ответил. Он не знал, что с ней делать.

— Завтрак готов, — сказала Салли.

— Хорошо, позови Канью и Марию.

Он сделал глубокий вдох, дождался, пока Салли уйдет подальше, и сказал, смотря на Луну:

— Можешь думать, что хочешь, но я тебе официально заявляю: ты мне не нравишься и никогда не понравишься.

Он развернулся и ушел. Луна осталась стоять, где была. Она никак не могла прийти в себя. Ее сердце было разбито.

На берегу реки.

Мария учила Канью рисовать гусей. Вчера они рисовали много растений, а сегодня перешли на животных. Девочка сказала, что хотела бы уметь летать. Поэтому Мария учила ее рисовать гусей.

— Но они совсем не красивые, — недовольно сказала Канья, она видела разноцветных попугаев, а теперь смотрела на черно-бело-серых гусей, и они казались ей уродливыми.

Мария улыбнулась и ущипнула Канью за нос:

— Малыш, а тебе нравится внутренняя красота или внешняя?

Канья моргнула.

Мария ей объяснила:

— Не обращай внимания, что они выглядят неказисто. Зато они самые верные птицы, гуси не живут в одиночестве, и в их стаях редко можно увидеть нечетное количество птиц, потому что, когда один умирает, второй может совершить самоубийство или умереть от тоски.

Канья посмотрела на нее, потом на лист бумаги и сказала:

— Ну тогда они мне нравятся.

Мария улыбалась от того, какая она милая. Канья тоже улыбалась. Сунан стоял неподалеку и смотрел на них.

— Папа! — увидев его, Канья отложила кисточку и помчалась к нему, — папа!

Сунан погладил ее по голове:

— Вымой руки и будем завтракать.

Канья надумала щеки:

— Мне не нравится тетя Луна.

Сунан присел, чтобы посмотреть на дочь:

— Она плохо к тебе относится? Почему она тебе не нравится?

— Она все время к тебе клеится, а тебе она не нравится, все время к нам приходит, — жаловалась Канья.

— Оставь взрослые вопросы взрослым, а сама занимайся тем, что положено ребенку.

Сунан обнял ее. Канья наклонила голову и посмотрела на него:

— Я ребенок.

— Когда маленькие дети занимаются делами взрослых, выглядит совсем не симпатично, — Сунан ущипнул ее за щеку, — поняла?

— Поняла.

Мария шла за ними, наблюдая: они действительно вели себя как настоящие отец и дочь.

— Она опять будет с нами завтракать? — моргнула Канья.

Это было уже не в первый раз. Луна часто приходила, и Канья поняла набор ее трюков. Сунан угукнул, но, когда они вошли в гостиную, там никого не было. Подошла Салли:

— Мисс Луна ушла и попросила передать, то придет завтра.

От ее ухода Сунан сразу почувствовал облегчение. Он обнял Канью и пошел с ней мыть руки.

— Сегодня поедем отдыхать, — Сунан открыл кран и стал мыть ей руки.

Канья не испытывала большого энтузиазма и просто ответила: «Хорошо». Никто не знает, что может произойти, и все планы отменятся. Особых надежд она не питала.

— Ты не рада? — Сунан принес ее в гостиную и посадил на стул.

— Она боится, что ты не сдержишь слово, — подошла Мария.

Сунан ничего не мог с этим поделать: он был очень загружен по работе и сам себе не принадлежал, он не сдерживал перед дочерью слово не специально.

Белгород.

Георгий встретился с Панковым при посредничестве Уткина. Он сидел в кресле-каталке, а Тихон стоял у него за спиной.

— Как ты мог ее упустить? — Уткин стоял перед Панковым, загораживая лампу, его тень падала на Панкова. Последний сидел в кресле в наручниках.

— В тот раз ты приказал мне забрать документы… Я увидел, что она была на занятиях, тогда она меня соблазнила, потому сказала, что беременна и что ей нужна свобода. Я не думал, что она может убежать, и я правда не знаю, где она, я говорю правду, пожалуйста, поверьте мне.

Теперь Панков понял, что совершил ошибку, и боялся. В тот день, когда он получил документы, он пытался замолвить перед Уткиным словечко за родственника, но получил отказ. Он разозлился, а Уткин отдельно попросил его следить за Людмилой, и ему хотелось отомстить. Людмила была красива, к тому же у нее были свои приемы, так что он ошибся и оступился.

— Эта женщина испортила мне будущее, я не буду ее покрывать, пожалуйста, поверьте мне. — Панков дрожал всем телом: — Меня она тоже обманула.