Я одержим тобой

Глава 312 С детства слишком упрямый

Светлана, услышав его слова, неожиданно разволновалась, а щеки заметно покраснели. Она поспешила сменить тему:

— Мы возьмем детей с собой?

— Да.

— Тогда я пойду переодену их, — после чего Светлана развернулась и пошла вниз, словно убегая от него.

Одев детей, она начала причесывать Машу. Из-за того, что волосы у девочки вились, они выглядели несколько беспорядочно если их не расчесывать. Она сделала дочери хвостик, открыв красивый широкий лоб, благодаря тому малышка стала еще милее. Сейчас, когда маленькое нежное лицо оказалось открыто, она больше походила на Дмитрия. Контуры лица, особенно пухлые щечки, отчетливо выделялись.

Уложив волосы, Светлана надела на нее курточку, которую Елизавета Родионовна лично сшила для нее. Красный цвет выглядел очень нарядно, а вместе с цветочными узорами заметно выделялся на фоне повседневной одежды. Это было нечто необычное и уникальное: подол был немного скошен в сторону и отделан легкой кремово-белой вышивкой. Узор был настолько идеально ровный, что выглядела вещь, как настоящее произведение ткацкого искусства.

Маша в курточке выглядела ну прямо куколка со своей фарфоровой кожей и большими, искрящимися глазками.

Наряд Паши тоже был творением Елизавета Родионовны, но, в отличие от сестры, его «джентльменский» костюм отличался строгостью и лаконичностью. На мальчике был бежевый шерстяной свитер, надетый поверх белой выглаженной рубашки, а снизу — черные брюки. Поверх было надето темное пальто, тем самым завершая его классический образ.

— Мам, а куда мы идем? — спросил Павел, встав перед зеркалом и проверяя, все ли нормально сидит.

— Надо кое с кем встретиться, — поскольку Дмитрий не сказал ей, с кем именно, Света тоже не была уверена, правда ли их ожидает визит к Фадею Ласман.

Мальчик моргнул, уставившись на Светлану:

— Мам.

— Что? — Светлана ответила одновременно, поправляя колготки и одевая обувь «Marie»

— А в этом году бабушка Вика приедет к нам на Новый год? — спросил Паша.

Он с детства рос в окружении Светланы и Виктории Александровны, поэтому он скучал по бабушке из-за долгой разлуки.

— Точно! Бабушка Вика приедет? Мам? — спросила девочка, оттягивая подол одежды Светланы.

При упоминании Виктории Александровны Светлана почувствовала дискомфорт, поскольку до сих пор не могла понять и принять ее подхода.

— У нее, скорее всего, не будет свободного времени в этом году, — взяв за руки детей, она намеренно сменила тему. — Так, пошлите обуваться и на выход.

Она пока не знала, как стоило преподнести детям новость о Виктории, поэтому только и оставалось, что уходить от ответа. Она не готова была встретиться с этой правдой лицом к лицу.

Дмитрий вышел из кабинета. Одетый в костюм и с перекинутым через руку пальто, он стоял и разговаривал с Ильей Никитичем.

— Можем идти? — спросила Светлана.

Дмитрий, опустив голову и взглянув на время, еле слышно утвердительно ответил.

— Тогда мы обуваемся, — затем Светлана отвела детей в коридор, где надела им обувь. Дмитрий в это время накинул пальто и, сняв с вешалки пуховик Светланы, дождался, когда она закончит с детьми, чтобы подать ей знак одеваться. Светлана сунула руки в рукава, а Дмитрий помог застегнуть ей молнию, дотянув до самого верха воротника. Заметив на руке яшмовый браслет, он сказал ей:

— Не показывай его, когда будешь снимать одежду.

Фадей Никонович не был дружелюбен по отношению к Елизавете. Если бы не отец, он даже представить боялся, как бы тот усложнял этой женщине жизнь. Хотя Дмитрий не знал точно, известно ли Фадею, кто владелец браслета, но он в любом случае не мог позволить тому его увидеть, дабы не оставлять о Светлане плохое первое впечатление.

Несмотря на то, что после смерти Анфисы их семьи стали реже общаться, Ласманы относились к Дмитрию довольно доброжелательно. Поэтому он не хотел, чтобы их общение со Светланой испортилось из-за Елизаветы.

Светлана оттянула рукав, притворившись равнодушной:

— У хозяев плохие отношения с ней?

Дмитрий, на некоторое время замолчал, но в итоге так ничего и не ответил. Но Светлана все прочитала по его лицу. Скорее всего, так и было, в противном случае он не стал бы специально заострять ее внимание на такой мелочи.

Сделав глубокий вдох, она почувствовала кислое послевкусие удрученности от осознания происходящего.

На улице дул сильный ветер, поэтому Дмитрий обнял Машу и спрятал ей голову к себе под пальто, чтобы холодные порывы не касались ее личика.

Водитель открыл дверцу, и Дмитрий посадил дочь в салон. Паша не позволил взять себя на руку и залез в машину самостоятельно. Поскольку салон был достаточно широким, даже сидя все вместе, они не ощущали стеснения. Водитель плавно выехал со стоянки на проезжую часть. Снаружи завывал сильный ветер с запада, которому не мог противостоять даже свет зимнего солнца.

Примерно через минут сорок машина затормозила у весьма старинного, на вид, дома. Водитель вышел из автомобиля и открыл дверцу. Дмитрий сначала вынес дочь, а потом помог вылезти Светлане и сына.

Теперь Ласманы могли четко рассмотреть представшее перед ними массивное здание. Хотя было заметно, что его уже пару раз ремонтировали, дом по-прежнему сохранял оттенок старины. Но в отличие от внешнего вида, говорившего о «возрасте» здания, стоило им войти на территорию, как глазам тут же предстали охранявшие дом солдаты. Хотя, может, так и не скажешь, но в этом месте жили влиятельные и могущественные люди.

Вообще, положения Фадея Никоновича было недостаточно, чтобы позволить себе тут жить, но в свое время Никон Кириллович получил этот дом от начальства, поэтому после его смерти он перешел к Фадею. И пускай статус его не дотягивал до отца, но и не был таким уж низким. Никто не стал отбирать у Ласман причитающееся имущество.

Даже с учетом того, что выглядело здание не так пышно и красочно, как многоэтажные высотки, но сам факт того, что ты имел право тут жить, давал тебе определенный статус в глазах окружающих.

Водитель подошел к двери и позвонил. Вскоре к ним вышли открыть ворота. Это была женщина в возрасте с туго стянутыми сзади волосами и в фартуке. Стоило заметить Дмитрия и сопровождавших его людей, она смерила всех быстрым взглядом, улыбнувшись:

— Быстрее, заходите внутрь. На улице ужасно холодно!

Дмитрий слегка кивнул в ответ, одной рукой обнимая дочь, а другой — держа за руку Светлану, переживая, что жене станет неудобно, стоит им зайти внутрь.

Светлана повернулась, посмотрев на него, но затем молчаливо отвела взгляд.

Женщина средних лет продолжила с все той же улыбкой на лице:

— Фадей с самого утра отправил меня за продуктами, сказав, что ты сегодня придешь. Он уже давно сидит в гостиной и только тебя и ждет.

Дмитрий еле слышно выразил благодарность, такой уж у него был характер. Пускай у них были достаточно хорошие отношения, но, как с родственниками, он не был с ними близок.

Женщина, явно к этому привыкшая, говорила все с тем же поразительным энтузиазмом:

— А это, должно быть, твои детки?

Дмитрий угукнул. Женщина посмотрела на Паши, затем переведя взгляд на Дмитрия, подумав, что их словно вырезали по одному и тому же трафарету, настолько они были похожи друг на друга.

Раньше они не были столь похожи, но с возрастом мальчик все больше становился с отцом точно две капли воды.

— Какой же он красивый, ну прямо не наглядишься, — хихикнула собеседница. — Ах, подумать только, у тебя уже собственные дети есть. А Влад только и знает, что целыми днями развлекаться. Фадей скоро с ума сойдет от беспокойства.

— Он не вернется на Новый год? — без эмоционально спросил Дмитрий.

Ласман Владислав был единственным сыном Фадея, с детства только и умевший, что бунтовать. Если отец говорил ему есть овощи, тот питался исключительно фруктами. Отец говорил ему поступать в Западный университет, тот, во что бы то ни стало, собирался ехать на другой. В общем, до жути упрямый, он все и всегда делал наперекор. Когда Фадей Никонович хотел, чтобы сын пошел по его стопам и стал солдатом, тот проигнорировал его и уехал заграницу, поступил в университет и бросил их. Впоследствии, однако, специальность ему не пригодилась, ибо Владислав решил стать знаменитостью.

Фадей Никонович «этих звезд» ни во что не ставил, считая, что это ничем не отличается от актеришек, с которыми не считались в его время. Но сын до самого конца не сдавался, делая все против воли отца. Чем сильнее тому что-то не нравилось, тем с большим энтузиазмом Владислав за это брался.

Сейчас же карьера пошла в гору, он стал безумно популярен, но поскольку взял себе псевдоним, а Фадей Никонович не позволял никому, кто знал, распространяться об этом, для мира так и оставалось тайной, что его сын — знаменитость.

Когда они вошли в дом, женщина закрыла дверь и в комнате заметно потеплело.

Светлана заглянула внутрь, заметив человека, сидевшего на диване с газетой в руках, которая закрывала его от всего, что происходило вокруг.