Я одержим тобой

Глава 397 Самозащита

Только Дмитрий заставлял ее бояться и в то же время хотеть приблизиться к нему.

Михаил Анатольевич похлопал дочь по плечу:

— Не волнуйся, доченька, я в этом тебе помогу.

— Папа, ты действительно хочешь, чтобы я вышла замуж за Дмитрия? — спросила Пелагея.

У нее тоже было чувство собственного достоинства и гордость. Она понимала, что у Дмитрия не было к ней никаких чувств, и если бы его вынудили взять ее в жены, он бы еще больше возненавидел ее.

Михаил Анатольевич не торопился рассказывать дочери о своих мыслях, вместо этого он решил проанализировать все «за» и «против» вместе с ней.

— Почему семья Гусевых и Ласманов связали друг друга узами брака? — Михаил Анатольевич не рассчитывал, что дочь ответит ему. Ведь она не знала, что было раньше. — Анфиса вышла за Илью, но это было по желанию их семей. Одна семья была авторитетом во власти, а другая крупным воротилой в бизнесе. Представляешь, каких масштабов они достигли, объединившись.

Пелагея задумалась и сказала:

— Это истинная сила.

Брак этих двоих стал хорошей помощью для обеих семей, они смогли упрочнить свои позиции.

— В эти годы, ни одна из семей не могла превзойти их. Вспомни, как закончила семья Суворовых, которая когда-то была высокопоставленной. И чем все закончилось? — Михаил Анатольевич холодно фыркнул. — Трое наследников, двое из них погибли, и все в руках Дмитрия. — он посмотрел на свою дочь. — Только когда мы присоединимся к этому лагерю, мы сможем упрочнить свои позиции.

Пелагея понимала это, она хотела помочь своему отцу. Но перед Дмитрием у нее появлялся страх.

— Ни о чем не беспокойся. Я проложу тебе путь. — утешил свою дочь Михаил Анатольевич. — Моя дочь не трусливая. Покажи свою властность и гордыню.

Пелагея приняла застенчивый вид:

— Он самый привлекательный мужчина, каких я когда-либо видела, и я, действительно, хочу быть его женой…

И заполучить его любовь.

— Так и будет. — Михаил Анатольевич погладил свою дочь по лицу, его взгляд был смутный, будто он смотрел на другого человека. — Если ты чего-то хочешь, ты должна стремиться к этому, иначе останется лишь сожаление.

Пелагея посмотрела на своего отца, немного удивившись:

— О чем ты жалел, когда был молод?

Обычно Михаил Анатольевич был очень черствым. Ведь он полжизни прослужил в армии. Пелагея никогда не видела такой мягкой стороны отца.

Михаил Анатольевич пришел в себя, убрал руку и вернулся к своему обычному виду:

— Разве может жизнь быть идеальной?

Пелагея взяла его за руку:

— Папа, ты такой эмоциональный, была ли та, кого ты любил в молодости?

Родителей Пелагея свели вместе. Мама была мягким человеком, она подчинялась мужу и была образцовой женой. Но никаких чувств между ними не было. Пелагея знала об этом. Мама рассказывала ей, что отец любил другую.

Он внезапно стал таким эмоциональным, вспомнил ли он о ней?

— Детям следует меньше лезть в дела взрослых.

— Пап… — Пелагея все еще хотела узнать это.

Михаил Анатольевич прервал ее:

— Эти дни хорошенько проведи дома. — он не хотел дополнительных проблем.

Пелагея кивнула. Они ведь разозлили Дмитрия, всякое могло случиться.

В участке.

Светлану заперли в камере, ее допрашивали. В комнате были четыре голые стены без окон, ее освещала люстра на потолке. За прямоугольным столом сидело двое полицейских, которые вели допрос.

— Как вас зовут?

Светлана сидела на стуле в наручниках. Она подавила волнение в своем сердце и спокойно посмотрела на допрашивавшего ее полицейского.

— Светлана Макаровна Лукъянова.

— Что ж, отныне все, что ты говоришь, будет использоваться в суде.

— Почему вы убили Суворова Максима Захаровича?

Светлана сжал руки в кулаки:

— Я не делала этого.

— Есть свидетели, они видели, как вы наставили на него пистолет. Доказательства веские. Вы все еще собираетесь это отрицать?

— Я не убивала его.

Светлана не могла объяснить произошедшее тогда. Пистолет был в ее руке, а Максим погиб от выстрела. Она никак не могла объясниться.

— Если расскажете все начистоту, то вам сократят срок. Но если будете продолжать настаивать на своем, дождетесь, когда все раскроется. На пистолете только ваши отпечатки пальцев. Вам не отвертеться.

Светлана посмотрела на полицейского, который вел записи:

— Это же вы все подстроили, зачем делать вид, что ведете какие-то записи?

Полицейский посмотрел на нее:

— Я не понимаю, о чем вы говорите. У меня обычная процедура. Мы сделаем протокол допроса для каждого подозреваемого.

Это слово «подозреваемый» резало Светлане слух. В голове у нее все помутнело, свет перед глазами слепил ее. Она через силу открыла глаза, чтобы успокоиться.

— Я просто защищала ь, я никого не убивала!

— Если ты не убивала его, зачем нацелила на него пистолет?

— Я сказала, я просто защищалась, я не убивала его!

— Насколько нам известно, Максим был осужден за похищение, и жертвой были вы, верно?

— Да.

— Может, ты затаила на него обиду за случившееся, и поэтому расправилась с ним?

Светлана согнулась, ей стало очень душно, комок подступил ей к горлу и ее вырвало. Она закрыла глаза, было видно, как ей плохо:

— Нет.