Я одержим тобой

Глава 600 На молоденьких потянуло

Итон усмехнулся, но отвечать не стал. Как говорит Стас, эмоций он не понимает и выразить не может.

Соломонов сидел на диване и читал газету. Увидев, как вошли гости, он отложил газету и приветливо воскликнул:

— Присаживайтесь!

Итон прошел в дом, Сара по-прежнему держалась сзади него.

— Посидите пока. Ужин скоро будет готов, — сказала Римма.

— Спасибо, хозяйка.

— «Спасибо» на кухне не поможет.

Расценив это как приглашение помочь, Итон с готовностью встал и пошел на кухню, но тут же Римма рассмеялась:

— Да шучу я. Все за чистую монету принимаешь. Сиди.

Мать Риммы стояла в стороне и украдкой смотрела на Сару. Появление этой уж больно молоденькой особы ознаменовало то, что ее надежда свести Итона с дочерью разрушена, от чего она, конечно, пришла в неудовольствие. С тяжелым сердцем хозяйка поплелась на кухню. Она выхватила из руки дочери нож, которым она резала овощи, и наказала:

— Пойди займись гостями. Я здесь сама справлюсь.

— С ними и отец посидит, — возразила Римма.

Римма и сама не ожидала, что Итон приведет девушку, и не знала, как к этому относиться. Ее мать вздохнула:

— Говорил тебе отец за Итона выйти, а ты нет и нет. Вот, погляди, кем он теперь стал — майором. И никаких девиц вокруг него не вертелось… до этого времени.

— Мама… Что было, то было. Давай не будем, ладно?

Если от сожалений нет лекарства, это не значит, что лечиться от них не нужно.

— И когда он успел себе подружку завести… — Мать снова обреченно вздохнула.

Чем больше она думала об этом, тем более разочарованно она себя чувствовала.

— Итон так поднялся благодаря твоему отцу. А эта девица… Она ведь малая совсем. Человеку с таким званием такая не подходит.

— Мам, давай уже как есть, что ты хочешь сказать? — Римма устало взглянула на мать. — Такой зануда завел себе девушку — так мы рады должны быть за него. А ты? Скорчила кислую мину.

— А этой девушкой могла быть ты. Не жалеешь?

Мать считала, что дочь лишь делает вид, что ни о чем не сожалеет. Как она, в свое время пережившая неудачный брак, может так спокойно относиться к тому, что тот, кого она должна была избрать, теперь занят другой?

— А какой смысл жалеть? Прогадала и ладно. Давай на этом закончим.

Мать все же поддалась дочери.

— А ладно. Еще молодая, детей нет. Найдешь себе кого-нибудь. На Итоне свет клином не сошелся.

Римма ничего не ответила. Мать отлучилась от готовки и сказала:

— Пойду им сока налью.

— Давай я. А ты последи за кастрюлей.

Римма положила шумовку и направилась к холодильнику, где лежал сок. Мать не стала возражать, подумав, что у молодых найдется больше тем для разговора.

Римма расположила на столе три стакана свежего сока и села в кресло возле Сары. Она взяла с тарелки с фруктами на столе ветку винограда и начала разговор:

— А ты молодо выглядишь. Ты учишься, работаешь?

— Учусь, на первом курсе, — ответила Сара.

Римма обомлела. Сара, конечно, выглядела молодо, но чтобы она была первокурсницей… Взгляд Риммы перешел на Итона.

— Так тебя на молоденьких потянуло? Ну хоть так. А то я думала, ты из этих.

— Я нормальный, — сконфуженно промямлил Итон.

— Вижу теперь. В монахи хоть не постригся — и то хорошо.

Римма когда-то считала его занудным, неэмоциональным и неромантичным. Но спустя одно замужество она поняла, что такие мужчины — самые надежные. Чего не скажешь о тех, кто только словами красивыми бросаться горазды, — от них на деле никакой опоры. И мать еще спрашивает, не жалеет ли она? Как тут не жалеть? Римма очень жалела — теперь, когда поняла в чем истинное достоинство мужчин.

— Вы уж почаще заходите в гости. Кстати, как твою избранницу зовут?

— Сара.

Сара в это время молча сидела на диване. Госпожа Соломонова объявила из кухни:

— Прошу всех к столу. Обед подан.

Хозяин семейства поднялся и сказал:

— Ладно, там и поговорим.

Все встали со своих мест и направились на кухню. Итон положил руку на талию Сары, боясь, что она чувствует себя неуютно среди незнакомых ей людей. Девушка посмотрела на Итона, и уголки ее губ чуть приподнялись в улыбке. Он мог казаться скучным, но его способность чувствовать то, что чувствуют другие, завоевывала сердце и придавала ощущение безопасности. Римма посмотрела на них мельком и сразу же отвернулась. Он должен принадлежать ей, и его нежность должна быть устремлена к ней. Но на ее месте другая. От этого на сердце кошки скреблись.

Госпожа Соломонова взяла свои эмоции под контроль и даже смогла выдавить улыбку в сторону Сары, чтобы выказать ей какое-никакое гостеприимство.

— Чувствуй себя как дома.

Сара улыбнулась в ответ.

Отец семейства велел дочери взять бутылку вина и предложил гостям:

— Не выпьете со мной?

— Я за рулем. В другой раз, — ответил Итон.

— Я вас отвезу, — вклинилась Римма.

Она налила Итону вина, и когда она это делала, она наклонилась к его уху и прошептала:

— Ему плохо от того, что я развелась. Выпей с ним.

Уж слишком близко она наклонилась к Итону, что-то неоднозначное читалось в этом. Итон подался назад и сказал:

— Выпью немного.

Римма оторопела. Будто то расстояние, на которое отдалился от ее тела Итон, оказывало на нее гнетущее воздействие. Или же дело в его отстраненности и холодности к ней. Но Римма взяла себя в руки и, будто бы ничего не случилось, спросила Сару:

— Ты уже пьешь?

Сара понимала, в чем смысл такого неоднозначного телодвижения Риммы, и невольно сжала руки. Женское чутье довольно остро на такие вещи. Сара покачала головой:

— Я не пью. — Затем она сказала Итону: — И ты не увлекайся. Тебе еще меня в университет везти.

— Я и тебя отвезу, — ответила Римма, не дав Итону вставить слово.

— Не утруждайтесь. Да и мне скоро пора. Лучше Итон отвезет меня.

Сара не могла смотреть, как Римма — сознательно она это делала или нет — терлась у Итона так, что даже загораживала ему вид на себя. Это в любом случае не к добру. Все это могло обернуться большим недоразумением, будь Сара действительно девушкой Итона. Но так как она таковой не была, она придерживалась роли стороннего наблюдателя и видела, как все есть на самом деле: что Итон лишь жертва манипуляций Риммы. И если бы эта женщина желала Итону счастья в его отношениях, она бы держала дистанцию и не пыталась с ним сблизиться.

Соломонов старший посмеялся:

— Тогда как-нибудь в другой день выпью с вами за ваше счастье.

Римма опустила бутылку с вином, осушила свой бокал и сказала, сама не ведая кому:

— Знайте, а ведь есть много пар, которые потом расстаются: иногда характерами не сходятся, иногда — привычками, иногда — из-за разницы в возрасте. Всякое бывает.

Итон, разумеется, понимал, кому адресованы эти слова и в чем их суть. Видно было и неестественное выражение лица Рим, когда она это сказала. Повисшую тишину нарушил отец семейства и отчитал дочь:

— Что ты такое несешь? Я из добрых побуждений пригласил Итона к нам на званый обед, и я рад его видеть в своем доме. Если ты не в настроении, не вымещай все на других. Не хочешь обедать — иди к себе в комнату. Оставь свой дурной тон вне этого стола.

— Ты прогоняешь собственную дочь, отец? — Римма выпрямилась и закусила губу от гнева. — Ладно, я оставлю вас. Прошу меня простить, я не в духе, не буду докучать вам.

— Ты нам не докучаешь. Садись с нами, — сказал Итон.

Ему и на самом деле стало некомфортно, но он не позволял себе показывать это при Соломонове.

— Сядь, — велел дочери отец.

Римма подошла к нему и крепко обняла его за шею.

— Простите. Я в разводе. Я в печали, наговорила лишнего. Не обращай внимания. Вот Итон на меня не сердится, и ты не сердись.

Отец оторвал руки дочери от себя.

— Не строй из себя глупую. Будь на месте Итона кто другой, он бы не был в восторге от твоего поведения.

— Я поняла. Больше такого не повторится. — Римма вернулась на свое место и с улыбкой обратилась к Итону: — Ты ведь не сердишься?