Цветок на скале

Глава 18

Тай в последний раз обвела взглядом свою комнату и переступила порог. Для завершения договора её проводили в кабинет Наместника. Тут уже были вещи. Её личные, и полагающиеся ей по контракту: шкатулка с деньгами на столе и книги. После того, как они подпишут соглашение, казначей пересчитает всё и заверит своей подписью.

Её оставили одну. Она положила на стол перед креслом Наместника оба экземпляра соглашения, отошла и невидящим взглядом уставилась в окно. Оставался только час.

Он вошёл и бросил короткий взгляд на стол. Маска невозмутимости села на лицо.

— Почему ты не приходил ко мне? — спросила Тай, отворачиваясь от окна.

Маска треснула, приоткрыв гримасу боли.

— Из-за этого, — указал он на стол. — Чувствовал, что ты не выберешь меня.

— Почему ты не приходил? — она словно не услышала.

— Ты знаешь, что четвертование — это жестокая казнь. Лучше рубить голову сразу.

— И ты отрубил.

— Да. Ты же хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Он всё ещё малодушно надеялся. Вдруг передумает? Нет. Указал на бумаги и устало проронил:

— Давай подпишем и покончим со всем этим.

— Прочитай сначала, — глухо ответила она.

— Я доверяю тебе.

— Ты. Не. Должен. Доверять. Мне. Особенно, мне. Читай!

Он сел за стол, пробежал оба листа глазами. Обычные формулировки. Подписал.

— Теперь ты, — пододвинул листы к ней.

Тай быстро оставила на обоих листах свой магический отпечаток и отодвинула их прочь. Развернулась и впилась в него поцелуем: сильно, болезненно, словно наказывая за что-то. Он замер, а потом подхватил её и усадил на стол перед собой. Не разрывая поцелуя, стащил белье.

— Быстрее, — выгнулась она к нему навстречу.

Не было времени ни на поцелуи, ни на ласки. Сейчас важно было только одно: успеть ещё раз почувствовать друг друга. Остальное не имело значения. Только — быть ближе, только — не отпускать. Дышать одним рваным дыханием на двоих, и чтобы сердце билось в одном — бешеном ритме.

Успели. Оглохшие и ослепшие не отпускали друг друга, урывая для себя последние мгновения близости.

Звук услышали оба. Словно струна порвалась. Договор исполнен. Его отбросило в сторону. Она так и осталась сидеть на столе. С трудом сообразила, как выглядит, слезла, заторможенно поправила белье, одёрнула юбку. Он не спускал с неё глаз:

— А теперь я слушаю правду.

— Какую?

— Ты обещала сказать, почему бросаешь меня.

Она вздрогнула:

— Я не…

Замолчала. Видно было, с каким трудом она берёт себя в руки. Выпрямилась. Попыталась заговорить и не смогла.

— Ты обещала мне правду, — этот голос вынимал из неё душу.

Тай встала ещё прямее, словно готовясь встретить удар. Молчала. Смотрела на него. А потом решилась:

— Я ненавижу тебя, Лорд Командующий. И, видят боги, есть за что. Мой отец погиб на Перешейке. Твои солдаты замучили мою мачеху. Твои наёмники собирались изнасиловать моих маленьких сестер. Я видела осаду, горящие стены, штурм города. Видела, как после осады насилуют и убивают женщин, детей. Я вынуждена была продать себя, чтобы дать шанс близким.

Она говорила медленно, монотонно. Наместник стоял за столом, опершись на руки и опустив голову, тяжело дышал. Явно был на пределе. Она не испугалась:

— Но больше всего я ненавижу тебя за то, что ты сделал с собой. Тебе столько дано! И что? — голос набирал силу. — Сколько людей умерло по твоей вине?

Она теперь почти кричала:

— Клятвы, скажешь ты? У тебя был выход. Ты мог умереть сам, но не убивать. Разве это было бы не лучше, чем стать таким?!.

Её крик эхом разлетелся по кабинету.

В комнате стало тяжело дышать. Магия клубилась вокруг своего хозяина, тьмой повеяло от его голоса:

— Ты не боишься говорить это мне? Клятвы ведь можно и обойти…

— Знаю! — резко обрубила она. — Я готова ответить! И даже облегчу тебе жизнь. Отпусти моих близких и я сдамся сама, отзову клятвы о непричинении вреда. Ты сможешь отомстить мне своими руками.

Он, не двигался, только глаза горели на лице:

— Почему?

Она правильно поняла вопрос. Небрежно пожала плечиком:

— Кто-то должен был сказать тебе это.

Тишина снова повисла между ними. А потом он резко сменил тон и вкрадчиво предложил:

— На мне клятва жизни. Прикажи мне умереть и ты отомстишь за всех сразу.

Она понимающе покивала головой:

— Ты думаешь, это будет лучшим выходом для тебя.

И вдруг улыбнулась ласковой озорной улыбкой:

— А я хотела бы, чтобы ты помучился ещё. Исправляй то, что натворил, Командующий. Сколько сможешь. И кто знает, что ты встретишь на этом своём новом пути? Может быть, покой и счастье?

Рассмеялась, не обидно, скорее, ободряюще. Он с нечитаемым выражением смотрел на неё некоторое время, а потом, хмыкнул:

— Знаешь кого ты мне частенько напоминаешь?.. Фей.

Она вскинула на него испуганный взгляд. А он вышел из-за стола и медленно двинулся к ней:

— Не тех сдобных милашек, что рисуют в книгах для дам. Истинных сидхе, какими они были: прекрасными, сильными, хитрыми, — остановился напротив неё, криво улыбнулся. — И безумными. Ты так похожа на них, что иногда мне кажется, что вот-вот за твоей спиной распахнутся сияющие крылья.

Тай вздрогнула. А он любовно обвёл контур её лица. Вернее, попытался. Магия клятвы не давала прикоснуться. Ему и находиться рядом было неимоверно тяжело. Терпел. Смотрел на мерцающаю преграду между ними некоторое время, словно в забытьи. Очнулся и с томительной нежностью произнес:

— Я никогда не смог бы сломать твои крылья. Лети и будь счастлива!

Развернулся и быстро пошёл к двери. Её крик догнал его:

— Стой!

Глаза Тай, казалось, светились сейчас, так выделялись они на бледном лице. Слова наталкивались друг на друга и звенели, как бьющийся хрусталь:

— Я сказала тебе правду. Но не всю. Я просто не могу! Не могу остаться! — замолчала, тяжело дыша, и решилась. — На мне тоже клятвы. Достойные клятвы. Их некому исполнить кроме меня.

Теперь она смотрела на него с сокрушающей нежностью. Он заслуживал знать правду:

— Если бы я могла… Если бы у меня был хотя бы один крошечный, сказочный шанс остаться, я никогда бы не оставила тебя.

Он сделал движение назад, к ней, и она быстро закончила:

— Прощай, Адельмар, старший сын Безумного короля! Не забывай, кто ты есть и будь счастлив!

Он выскочил из кабинета с силой захлопнув дверь.

Тай обвела комнату непонимающим взглядом. Наткнулась на свою сумку. Бросилась к ней, вытащила флакон с зельем. Осела на пол, с ненавистью глядя на него. Как она хотела иметь хотя бы шанс на ребёнка от него! Но нельзя. Без его поддержки, неизвестно перенесет ли она беременность. А она так нужна своему народу! Заплакала, открыла крышку и выпила столько, чтобы наверняка.

Переборщила, наверное. Или опять произошло переполнение резерва. Чувствовала, во всяком случае, она себя крайне погано. Было трудно сосредоточиться на том, что ей говорил казначей. Но зато она и не выла, не бросалась на людей, как зверь, потерявший пару. А сделать ей хотелось именно это. Хотелось наплевать на все, найти его. Да его даже искать не нужно было! Она чувствовала, где он. Всё её нутро, магия, сердце рвались в ту сторону.

Наконец, соглашение подписали и её проводили вниз к карете, куда уже уложили вещи, и где ждала Нелли. Было темно. Двор ярко освещён. Как в тот, первый день. И она увидела, что её ждут.

Из двух разных окон замка за отъездом тайком нблюдали двое мужчин.

Лекарь смотрел со стыдом и облегчением, как женщины садятся в карету. Это хорошо, что они уезжают. Чем дальше от него, тем лучше. Он так виноват перед обеими, что и прощения просить не видел смысла. Разве можно простить осознанную подлость?

Из другого окна наблюдал Наместник. Магия клятвы мешала ему, но он терпел. Он должен увидеть её ещё хоть раз до отъезда!

Да, он не собирался отпускать её… Он обойдёт клятву, воспользуется всеми своими возможностями. Её тайно проводят до дома. А дальше он будет защищать, наблюдать за её жизнью, помогать, при необходимости. И, может быть, однажды она сможет простить его…

Прислонился пылающим лбом к холодному стеклу и смотрел, как она идёт по галерее, выходит во двор, останавливается. Квадр и Васкин выстроили во дворе не занятых в дозорах людей. Наместник не злился на самоуправство. Военные — прямые люди. Убивают по приказу, не задумываясь, но и умеют ценить храбрость и мужество. Леди Ривз оценили и приняли. Был уверен, захоти он теперь отомстить ей, задержи, воины не позволят мучить её. Тайно передадут кинжал или верёвку, но до пыток над ней не допустят. Братство, мать его.

Его люди приняли её и воздавали ей почести. И он был доволен, словно это подтверждало правильность его выбора. Леди Ривз сняла капюшон, пошла между рядов. Походка и стать изменились, он заметил это своим опытным глазом даже в неверном свете факелов. Она шла теперь не плавно и чинно, как ходят благовоспитанные леди, а двигалась легко, стремительно, экономно. Как хорошо тренированный боец. У кареты развернулась лицом к строю, и, действительно выверенным, чётким движением поприветствовала его людей. Они оказали ей честь, и она ответила тем же: сняла маску, доверилась им. Старый кодекс воинской чести, которому следовал костяк его армии: Квадр и старые воины…И она.

Кто она?.. Он разберётся. Позже. И защитит её жизнь, и тайну. А в том, что тайна есть, он уже не сомневался…

Наместник отлип от стекла, только когда двор почти опустел. Надо было действовать дальше, ведь покушение не до конца раскрыто. Вместо этого, он дошёл до стола и без сил упал в кресло. Что с ним?

Внутри него, как сталкиваются две волны, сталкивались два одинаковых по своей дикой силе желания: вернуть леди Ривз и магический запрет на это действие. Голова, казалось, разорвётся. Лавиля звать не хотелось. Поэтому он постарался притупить внутренний раздрай и боль так, как это часто делают мужчины: пил всю ночь и следующее утро тоже.

Физически почувствовал, когда она выехала из города и стала удаляться от него. Тогда он не выдержал, отправил Лавилю магвестника и потребовал любое зелье, что вырубит его минимум на сутки. Лекарь сам принес флакон в кабинет и застал там кроме Наместника ещё Квадра и Васкина.

— Оставляю охрану замка и надзор за порядком в городе на вас. Не подведите.

Они отсалютовали ему и вышли вон. В пояснениях не было нужды. Выглядел Командующий отвратительно.

Не обращая внимания на Лавиля, Мар немедленно откупорил пузырёк и выпил содержимое, даже не поинтересовавшись, что за состав. Там же, сидя за столом, положил голову на руки, лежащие на столешнице и терпеливо ждал, когда зелье подействует.

Когда он отключился, лекарь позвал солдат, что ожидали за дверью. Они осторожно перенесли своего командира в бывшую столовую, наспех переделанную в спальню, уложили в кровать. Дамиан с нежностью и печалью смотрел на своего измученного друга. Он будет спать трое суток. Примерно столько времени нужно Нейре Ривз, чтобы отъехать на расстояние, когда, судя по написанному в трактатах, притяжение пары хоть немного ослабеет.

Квадр и Васкин предупреждены об этом и о том, что слежка за леди должна быть очень плотной и по старинке: магический поиск из-за клятвы под запретом. Квадр отправил с Нейрой Ривз своих людей в качестве охраны. Но если она не пожелает, чтобы их сопровождали, он не сможет настоять. Оставалось надеяться, что Васкин отнесётся к своему поручению крайне ответственно. Хотя Дамиан сомневался. Маг был молод и самонадеян. Не понимал того, что было очевидно для лекаря и старого солдата: у их господина появилось слабое, уязвимое место. С другой стороны, это хорошо. Он вряд-ли смог бы держать язык за зубами.

Влюбленность самого Лавиля в леди Нейру Ривз претерпела серьёзные изменения. Он по-прежнему восхищался и желал её, но вместе с тем, себе он мог в этом признаться, боялся. Дамиан понял, наконец, что совсем не знал эту женщину. Она пугала его теперь, особенно теперь. Его друг лежит здесь под самым диким коктейлем из седативных и снотворных, какой себе только можно вообразить. Иначе он не выдержал бы и бросился за ней вслед. А она?

Сегодня утром Дамиан допустил слабость: поехал проводить её. Тайком, конечно. Он видел своими глазами, что она уезжала по своей воле, спокойная и собранная. Какой волей нужно обладать, чтобы выдерживать эту муку с таким светлым, безмятежным лицом?

Кстати, обеих спален не существовало теперь. Командующий выжег их этой ночью до каменной кладки. Когда Лавиль прибежал, то застал финал всего действа. Никогда Дамиану не забыть той картины: ревущее пламя и силуэт Мара посреди. Душа в своей персональной преисподней.