Цветок на скале

Глава 7

Сознание возвращалось рывками. Просветы становились длиннее и, наконец, позволили осознать, где она и что с ней. Негромкий стук двери пробудил её окончательно. Мышцы ныли как после тяжёлой тренировки. Чужая магия бурлила в магических каналах. Было больно и жарко.

Перенасыщение магией — редкое явление в жизни магов, чаще бывает наоборот. Но, в её случае, этого стоило ожидать. Её резерв был велик, но, явно, гораздо меньше, чем у Чёрного Палача. Впервые она осознала, на какой риск пошла. Сейчас энергия, что она не могла вместить, истощала организм слишком быстро. Хорошо, что хоть очнулась от лекарства так скоро. Если ничего не предпринять, то каналы скоро выгорят или разорвутся. Что и произошло с другими временными любовницами Наместника.

Нужно решить, что делать и немедля. Можно рассеять магию, это принесёт быстрое облегчение. Но раскроет её навыки потому, что крупный одномоментный выброс магии заметят. Возникнут вопросы, откуда у провинциальной леди невысокого рода навыки уровня магистра. А можно не торопиться, ослаблять давление постепенно, терпеть и ждать, когда чужая магия постепенно расширит каналы и увеличит резерв. Это долго, болезненно и небезопасно.

На подробные ритуалы решались только фанатики, желавшие большего могущества, чем им отмерило Провидение, и только под контролем опытных наставников. Если адепт, в какой-то момент терял контроль, то почти неизбежно, следовало выгорание. Энергию для ритуала использовали из накопителей. Там она "обезличивалась" и причиняла меньше урона.

Тай прислушалась к себе. Огонь бежал по венам, каналы распирало от переполнения. Но чужая магия была, на диво, не агрессивна к ней. Не рвала её тело. Просто струилась слишком быстрой, полноводной рекой. Тай подняла руку и перешла на магическое зрение. Рука сияла. Свечение было чистым, ярким, ровным и она решилась.

Через щиты никто не увидит, что происходит. Часть магии она рассеет. Этот флер и плохое самочувствие вполне сойдёт за магическое отравление, когда организм просто не в силах справиться с перенасыщением магией и пытается её отторгнуть. В таких случаях уповают на милость богов. В её случае, станут ещё пичкать укрепляющими и стабилизирующими магию эликсирами, что не повредит. А, главное, пока её состояние не улучшится, ни о каких посещениях Наместника и речи быть не может, иначе это станет прямым нарушением контракта.

Не убирая магическое зрение, Тай расслабилась и стала потихоньку выделять, "отпускать" энергию, переполнявшую тело. Она, словно золотистое облако, отрывалась от её кожи и растворялась. Постепенно становилось чуть легче. Она уже не пылала, а горела на ровном огне, голова кружилась чуть меньше. Это можно терпеть. Хотя думать по-прежнему было тяжело. Несмотря на всё это, она упорно продолжала, а закончив, удовлетворённо осмотрела свои руки.

Они сияли уже не так ярко. В комнате любой маг обязательно почувствует рассеянную, остаточную магию. Показатели здоровья тоже вписываются: тело пылает жаром, сердце сбоит, общее истощение налицо.

Теперь надо убедиться, что вид достаточно жалкий. Тай осторожно села в постели и отбросила одеяло. Предсказуемо, голая. На простыне кровавые пятна. Провела рукой по промежности: на руке осталась кровь. На бедрах — подсохшие пятна. Они неприятно стягивали кожу. Почему-то именно это её добило. И доводы разума, что всё выглядит именно так, как нужно, чтобы вызвать у лекаря наибольшее сочувствие и жалость, не помогали. Она просто не может этого вынести!

Сползла с кровати, прикрыла непотребство одеялом. Поковыляла в ванную. Там залезла в остывшую воду и окунулась с головой. Сначала лихорадочно тёрла тело, а когда устала совсем, то просто легла в воду. Выбралась оттуда, когда чуть не задремала. Зуб на зуб не попадал. С волос текло, но вытираться не было сил. Добрела до спальни, поняла, что в эту постель не ляжет ни за что. Дошла до кресла, сдёрнула с него покрывало и закуталась. Залезла в кресло с ногами. Теперь главное не отключиться до вечера. И заснула.

Её звали назад. И ласково, и настойчиво. Давали передышку, потом звали опять. Голоса были незнакомые и откликаться на них не хотелось. У неё был свой мирок, расцвеченный болью, жаром и магией. Это было удивительное зрелище: наблюдать изнутри как расширяются магические каналы. Временами, когда давление в них становилось слишком сильным, прорезались новые. Это было больно. Под веками словно вспыхивали звёзды, а тело, что оставалось снаружи, наверняка скручивали конвульсии.

Она пылала, но не жалела об этом. Чувствовала, что чужая магия милостива к ней. Она не убивала, а преображала. Думать об этом было больно и она не думала. Упивалась полнотой, ликовала и горела как феникс.

Тело, недвижимо лежащее на кровати, сама обстановка в спальне, наводили на мысли о подготовке к похоронам. Служанки сновали молча, как тени, запуганные до дрожи в коленях. Когда лекарь, пришедший проведать гостью, нашел её без сознания, едва живую и такую холодную, будто её душа уже отправилась за последний порог, разверзся ад.

Служанка, что допустила подобное, уже сидела в камере, ожидая допроса. Остальным девушкам было обещано, что если леди умрёт, то они последуют за своей товаркой, независимо от степени вины. Потому всё было сделано в кратчайшие сроки. Лекарь не спускал с них глаз пока они перестилали постель, готовили ванну. Перенёс гостью туда. Не подумал уйти. После купания сам переносил её назад, сушил волосы магией, следил за одеванием.

Теперь она лежала с аккуратно заплетёнными косами в скромной сорочке и смотрелась дивно прекрасной. Всё-таки некоторые магички выглядели просто волшебно, будто и не принадлежали этому миру! Магия шлифовала их красоту до почти непереносимого совершенства.

Эта леди была именно такова. Не портили её даже изможденность, чрезмерная худоба и чёрные кровоподтёки, видневшиеся на шее. Их было много по всему телу и девушки всей душой сочувствовали бедняжке. Предыдущим гостьям и близко так не доставалось. Выживет ли?

Служанки сменялись каждые несколько часов, лекарь не уходил. Пытался отпаивать больную восстанавливающими эликсирами, но глотательный рефлекс отсутствовал и он сдался. Наблюдал. А когда тело скручивала сильнейшая судорога, наваливался сверху, фиксируя и пытаясь вливать свою магию, чтобы хоть немного облегчить муки. И это было бесполезно.

Он не мог сделать для неё ничего, но и уйти не мог. Ночью его вырубило в том самом кресле.