Цветок на скале

Глава 54

Когда леди Гарнар выскочила на поляну, видимо шла очень быстрым шагом или бежала и потому не смогла сразу остановиться, Мар подумал, что она ему, наверное, чудится, как он мечтал в Лиметте. Нет! Альтея тоже ошарашенно уставилась на него, явно не ожидая встретить тут.

— Сейчас убежит, — подумал Мар.

Она, видимо, и собиралась, но потом вдруг передумала. Обошла дерево по широкой дуге вокруг и села с противоположной стороны ствола. Магия клятвы шевельнулось, но успокоилась. Ствол борхи был толстым, а, значит, они находятся на достаточном расстоянии друг от друга.

— Добрый день, — услышал Мар и поразился. Она разговаривает с ним?

— Привет, — вот и всё, что он смог выдавить из себя, косноязычный идиот.

Она, однако, не смутилась отсутствием у него красноречия, и заговорила опять:

— Хотела сказать вам спасибо за Эни. За то, что присматриваете за ней и выручили тогда в парке… А что там, кстати, случилось?

То, что она пытается хитростью, в обход сестры выведать у него о произошедшем, почему-то немного привело его в чувство:

— Об этом спросите её саму. Могу сказать только, что ничем серьезным это ей не грозило. Хотя, — он немного поколебался, но продолжил, — должен сказать вам откровенно, что она привлекла внимание почти всех развратников двора. У неё есть всё, что влечет их: юность, красота, невинность. Не думаю, что они решатся на что-то по-настоящему серьезное, но поговорите с ней об этом, пожалуйста.

Тай негромко рассмеялась:

— Могу уверить вас, что она знает об опасностях двора и очень осторожна…

— А также тренирована, я понял это. Но что сможет самый лучший боец безоружный против, предположим, двадцати вооруженных воинов или против яда, дурманящего разум? Или против артефактов, ослабляющих магию? Она молода и может не сразу сориентироваться…

— Знаю, и рада, что вы присматриваете. Иначе наша гвардия ходила бы за ней, вызывая негодование двора. Кто с ней сейчас?

— Вернель вызвался побыть рядом и проводить её в ваши покои. Ему вы, надеюсь, доверяете?

— Полностью. Благодарю вас.

Тема для разговора была исчерпана и он с ужасом ждал, что вот сейчас она встанет и уйдет. Но она не уходила. Сидела так тихо, что он и дыхания её не слышал. Зато чувствовал другое. Тот самый аромат, что мерещился ему в выгоревшей комнате замка Наместника в Лиметте. Явственно пахло весной: зеленью, талой водой, солнцем, прогревшим землю. Жизнью, что набирает силу и вот-вот взорвётся буйством красок.

Она пахла обещанием всего самого лучшего, что только может быть. Он чувствовал этот аромат, не обонянием даже, а, будто бы, всем своим существом. Так это не мерещилось ему в Лиметте? Он действительно ощущает это? Значит Марвин прав и магия их мира просыпается? Он читал в старых книгах, что маги древности не только видели магию, как они сейчас, а ощущали её всеми органами чувств. Тогда это казалось сказкой, а сейчас он сам ощущает дивный аромат.

Он не доносился ветром, как обычно бывает с запахами, а был ровным, словно часть ауры Альтеи. Мало того, когда она сейчас была рядом, так близко, этот дивный аромат оседал на языке и имел для него тот же вкус, что и фрилл: весны и радости. Только был намного сильнее, полнее. Он пьянил и кружил голову так, что Мар, видимо, перестал соображать совсем, потому, что когда ему послышался шорох и он подумал, что она сейчас уйдет, выкрикнул:

— Не уходи!!!

Мало того, что он обратился к ней на "ты", что не допустимо, так ещё и тон был умоляющим!.. Мар зажмурил глаза, ожидая какое-нибудь едкое замечание, на которые, как он слышал, леди Гарнар была щедра. Советники короля и вовсе обзавелись новыми прозвищами, благодаря ей. И были они такими меткими, что вряд-ли достойные мужи с ними уже когда-нибудь расстанутся. Попасть на язык к леди Гарнар теперь страшился каждый. Пришла и его очередь. Мар замер, ожидая, а она молчала.

Тогда решился заговорить он. Он должен был сказать ей это ещё в Лиметте и вряд-ли ему ещё предоставится возможность поговорить с ней с глазу на глаз, скоро, во всяком случае. Набрал воздуха и произнес, как прыгнул в воду:

— Простите меня.

— За что? — спокойно и прохладно интересуется леди Гарнар. — Вы тогда не сделали ничего, что не было бы оговорено договором.

Вот как она думает о нем?.. А как ещё она могла бы думать? Мар сжал зубы. Его сейчас реально скрутило от отвращения к себе. Перетерпел этот момент и ответил:

— За всё. Простите меня за всё.

Повисла тишина и тут ему в голову пришла ужасная мысль. Он заговорил, торопясь и не подбирая теперь слов:

— Это не обяжет вас ни к чему. Мне и прощение ваше не нужно, я даже не хочу его. Искренне вы меня не простите, такое нельзя прощать, а лукавство или этикет никому из нас не нужны.

— Тогда зачем вы вообще говорите это?

— Просто чтобы вы знали, как мне жаль. Как жаль что всё произошло с теми, другими девушками. И жаль, что с вами всё было так ужасно и неправильно: не с тем, кого вы выбрали бы сами, с врагом. И сколько раз вы были при смерти по моей вине! Я знаю, что сожаления ничего не меняют и не лечат, но я хочу, чтобы вы знали, что достойны всего самого лучшего, что только может быть: уважения, почитания. Я и сам, когда пришел в себя немного, мечтал о том, как бы я ухаживал за вами, если бы мы встретились раньше или позже того ужасного времени. Но ничего не поправишь! Я сломал вам жизнь и хочу, чтобы вы знали, как я виню себя за это!

— С чего вы взяли, что сломали мне жизнь? — негромко рассмеялась Тай. — То, как носятся в Дормере с невинностью просто поражает. Я вовсе не воспринимаю всё так трагично, как вы. В конце концов, мы оба использовали друг друга. Признаться, я думала, что вы станете обвинять меня в обмане и в подлоге.

— С чего бы я стал это делать? — изумился Мар. — Вам надо было спасать сестёр. А людей у вас было всего ничего: служанка и трое воинов.

— Вы ведь не сказали королю, что нас трое сестёр?

— Нет, конечно! Он и так повёл себя с вами не лучшим образом. Кто знает, на что он решился бы, если бы знал, что не все потомки Гарнарских погибнут, если он попытается принудить вас с сестрой к чему-нибудь.

Тай сидела у ствола борхи, подтянув колени к груди, и чутко прислушивалась к тому, что он говорит ей. Не только и не столько к словам, сколько к голосу. Пыталась понять, насколько он правдив и искренен с ней. Не пытается ли манипулировать, высказывая то, чего, на самом деле, не думает и не чувствует. Как его братец. Сравнивала звучание его голоса с неким внутренним камертоном, что подскажет ей, не лжет ли он.

— Вы догадались? — надо разговорить его, тогда многое станет понятнее.

— О том, что ваши люди прикидывались? Конечно! Старик и два дурачка. Это, если хотите, классическая военная хитрость: прикинуться в сложной ситуации мертвым, больным или дурным.

— Ваши маги купились.

— Маги — это не совсем военные. Квадр раскусил бы сразу. Он и вас раскусил, что касалось подготовки и выправки, мечтал встать с вами в спарринг. Уверил меня, что вы не посрамили бы честь Гарнара, — вспоминал Мар, невольно улыбаясь. — Он догадался и о том, что вы ушли в Гарнар через Великий Лес. Васкин всё не мог поверить, что вы способны на такое безумие. Какой он?

— Великий Лес? Прекрасный, разумный, одинокий.

Мар разговорился. Он, наверное, за несколько прошедших дней не наговорил столько, сколько сейчас, но остановиться не мог. Да и не хотел. Он так долго мечтал встретить её! Почему он должен сдерживаться сейчас? Помолчит ещё, когда она уйдёт…

— Я планировал обойти запрет на причинение себе вреда с помощью него. Собирался отправиться туда и чтобы он сожрал меня для всеобщего блага и спокойствия.

— Он не стал бы жрать вас! — возмутилась Тай. — Великий древний разум! Скорее, он попытался бы вылечить вас!

Вот это было совсем лишним! Собиралась разговорить его, а сама болтает невесть что! Но контролировать себя становилось всё труднее. Радость, непонятная и никогда не испытываемая ею лёгкость, пузырилась в венах и лишала самообладания. Хотелось смеяться, плакать, обнять весь мир…и его. Так хотелось обойти дерево, утонуть в его глазах и объятиях. И не думать, обманывает ли он её, и на сколько.

Вот она сила притяжения пары! Она не только велика, она ещё и рождает такую эйфорию, что меркнут не только доводы разума, но и инстинкт самосохранения. Понятно теперь почему так неотступно шли навстречу друг другу королева Лирэль и пришедший из-за грани воин Вальгор! Ведь было столько предсказаний, что любовь приведет их к смерти. Им самим снились сны… Этому просто невозможно противостоять! Ещё немного и сама Тай, как бабочка в огонь, полетит и сгорит. Как удержаться? И надо ли удерживаться, если это её судьба?

Стало страшно. Она, чтобы быть к нему ближе, положила руки на ствол борхи, которого касался он. Молчит. Обиделся? Нет. Покладисто согласился с ней:

— Да, я был тогда совсем ненормальным. Это никак не оправдывает меня, конечно…

— Перестань оправдываться и рассказывай! — не выдержала Тай реверансов и бесконечных извинений. Сколько можно!

— Ладно. Я и правда собрался было в Великий Лес. Парни не пустили. Васкин вырубил меня, а для него, который трепетал тогда перед чинами, это был подвиг и истинное проявление дружбы. Я очнулся привязанный к кровати так, чтобы не смог шевельнуть ни ногой, ни единым пальцем рук, во рту кляп. И это было правильно, нельзя было дать мне возможность творить заклинания, я бы в том состоянии снёс замок и город, вероятно, впридачу. Совсем не соображал. Они держали меня так несколько дней, пока Лавиль не убедился, что я хоть немного пришёл в себя. Но, — хитро смеётся Мар, — менталисту вовсе не нужны руки, чтобы колдовать. Я отомстил: все эти дни устраивал им коллективные глюки и тему, каждый раз выбирал новую, чтобы не привыкли.

Тай уже не хихикала, как в начале рассказа, а смеялась в голос. Он продолжал:

— Конечно, я не касался их потаённых страхов. Это было бы жестоко. Но поиздевался над ними от души. Прислугу пришлось отпустить на время из замка. Люди не тренированные совсем не отличали реальность и грёзы, так сказать. Готовить парням пришлось себе самим, по очереди — в замок вообще никто кроме них войти не мог. Гарнизон я не тронул, так что безопасность не пострадала, а я был отмщен.

Мар закончил свой не слишком весёлый, если вспомнить как всё было, рассказ и слушал как затихает её смех. Он чувствовал себя совсем пьяным от её близости, от счастья. Язык развязывался сильнее. Его несло:

— По правде сказать, это не самое безумное, что я делал тогда. Взять ту же слежку за вами. Это было обхождение клятвы, но мне было плевать. Я боялся, что что-то случится с вами в дороге и хотел знать, куда вы едете. Хорошо, что вы стряхнули слежку и ушли. Это я тогда думал, что смог бы со стороны наблюдать за твоей жизнью и помогать, по мере надобности… Я не смог бы…

— Почему? — спросила Тай потому, что он прервался и слишком долго молчал.

— Потому, что похож на отца. Меня как заклинило тогда на тебе. Я не смог бы остаться в стороне. Лез бы и лез, пока это не привело бы к трагедии, — опять замолчал, а потом всё же продолжил. — Знаешь, я запускал магический поиск по нескольку раз в сутки и, когда меня било за нарушение клятвы, радовался, что ты жива.

— Это же убивает!!! — помимо воли воскликнула Тай.

— Ну, я — сильный маг. Тогда от этого был хоть какой-то толк… Перестал делать это, когда связь оборвалась и меня не ударило. Я поначалу решил, что ты умерла… Едва не сошел с ума окончательно, — тихо и тоскливо звучит его голос. — Это так страшно… Такого ужаса я не испытывал ещё никогда. Дарбор спас меня, хоть и не знает об этом. Он в тот же день, ещё до вечера, рассказал мне, что Гарнар закрыл Врата. Тогда я понял, что Квадр был прав в своих выводах и вы укрылись там.

Мар замолчал, а через минуту продолжил, нежно проводя рукой по стволу борхи:

— Тогда я впервые испытал облегчение и стал успокаиваться. Понял, что никак не доберусь до тебя и не смогу навредить… Как ты жила эти годы? — спросил тихо.

— Хорошо, — почти шепотом ответила Тай. — Забот хватало, но это ведь не война… Девочки не давали скучать. Эль слишком любознательная. Она несколько раз чуть не взорвала замок. Один раз, просто по книжке, сотворила нежить. Хорошо, что это был всего лишь умерший щенок. Она, оказывается, пожалела его и подняла. Он, слава богам, был безобиден, но бегал по замку очень шустро и пугал служанок. А ещё хорошо прятался. Как мы ловили его!.. Она очень талантлива, очень. Я бы сказала, что слишком. Если отношения с Дормером не наладятся и мне не удастся сплавить её в академию, чтобы преподаватели заняли её делом, боюсь, что однажды она разнесёт замок или выведет какое-нибудь чудо, что сожрёт нас всех.

Мар смеялся, а она немного сварливо заметила:

— Это весело звучит, но на деле, совсем не так. Пришлось отдать ей одну из небольших башен замка, сделать там защитный контур и устроить ей полноценную лабораторию с несколькими уровнями защиты… У Эни подростковый возраст и свои заморочки и интересы. Она тоже талантлива и книжный червь, как все мы. Хотя по ней никогда не скажешь.

— Да. Она скорее выглядит легкомысленной прожигательницей жизни. Когда хочет ею казаться, — согласился Мар. Не хочет рассказывать об интересах сестры и имеет право. — А ты?

— Что я? Я не была одинока, если ты об этом, — зачем-то призналась Тай. Что он теперь скажет ей?

— Это хорошо, — прозвучало вдруг. — Ты должна быть счастлива.

Счастлива? Тай едва не рассмеялась горько и надрывно. Какое счастье? Пить "Искры страсти", чтобы не вывернуло от мужчины рядом? Терпеть редкие, раз в полгода, свидания ради того, чтобы не стать похожей на отца? Она не скажет о таком. Пусть думает, что у неё все хорошо.

— А ты? Как жил ты?

— Ну, как я поначалу сходил с ума, я уже рассказал, — хмыкнул Мар. — А потом братец отправил меня в Самир. Пришлось вспоминать всё то, что забыл за время войны и учиться новому: язык, обычаи, дипломатия. Было тяжело. Мне иногда казалось, что в голове звенит от звучания самирской речи и обилия знаний, что приходится в себя запихивать. Но это, в итоге, пошло мне на пользу. Я переключился с войны на мирную жизнь. Кроме того, король отрядил со мной людей, которые не только смогли стать поддержкой, но и друзьями. Чуйка у него, безусловно, феноменальная.

— И он любит тебя.

— Не знаю, понимает ли он смысл этих слов. У него всегда была какая-то странная логика и отношение к жизни. Будь осторожна с ним.

— Уже. А потом, после Самира?

— А потом я последовал твоему совету.

— Какому?

— Не помнишь даже! А мне он спас рассудок, между прочим! И придал жизни смысл. Я стал исправлять то, что натворил и это принесло мне покой, как ты и говорила.

— А счастье? Я, помнится, говорила и о нем.

— Помнишь значит? — улыбается Мар и бездумно гладит ствол борхи. — Я спокойно сплю по ночам.

То, что он спит не каждую ночь, а только когда совсем вымотается, он не скажет. Как и то, где он спит. Зачем ей знать?

— Я имела ввиду, есть ли кто-нибудь для тебя? — не унималась Тай.

Мар вынужден был ответить. Врать он ей не станет:

— Нет. На самом деле, я никогда не имел отношений. Как это возможно, если я внушаю женщинам ужас? Так было всегда, с самой юности. Я и на связи шёл только тогда, когда магия бунтовала. Поэтому я ничего не знаю об этом. И с тобой вёл себя тогда не только как безумец, но и как идиот.

Мар замолчал. Говорить было тяжело. Он привалился головой к стволу, словно стал ближе к ней, и продолжил:

— Я попробовал один раз. Не смог. Больше и не пытался. Зачем? Магия теперь не просто послушна мне, она часть меня. Как я буду бунтовать против себя самого? — ухмыльнулся Мар и продолжил чуть насмешливо. — Оказалось, что покаяние и служение другим не просто помогают контролировать себя. Они меняют суть и ни в каком контроле уже нет нужды. Я понял теперь, почему жрецы богов всегда такие благостные, ничем не прошибешь!

— А как же одиночество? — вырвалось у Тай.

Она, не осознавая того, тоже прислонилась лбом к стволу, приложила к нему руки. Если бы они могли видеть сейчас себя, то увидели бы, что поза их была зеркальной: на коленях, голова, прислоненная к дереву и руки, обнимающие его. Убери ствол борхи, и это было бы взаимное объятие: трепетное, полное щемящей нежности и невысказанных чувств.

Мар решился. Пусть он окончательно выставит себя идиотом, но он не станет молчать. Нет, он не станет врать даже в малом, не утаит ничего. И будь что будет!

— Одиночество? Да, я был одинок, но я ждал, что однажды Врата откроются и ты позовешь меня через клятву жизни. Я пошёл бы за тобой туда, куда ты позвала бы меня. Это придавало жизни смысл…

— Подожди! — резко оборвала его Тай. — Что ты сказал?

— Про смысл жизни?

— Нет, раньше! Про то, что ты пошёл бы за мной? Откуда ты знаешь эти слова?

— Откуда? Они просто звучат во мне все эти годы.

Он должен сказать всё, раз уж решился! И Мар заговорил тихо и нежно. Это было его признание в любви:

— Я пойду за тобой туда, куда ты меня позовешь. Не спрашивая, и ничего не требуя. Потому, что просто быть рядом с тобой — это и есть счастье…

Слова ещё только отзвучали, а Мар уже знал, что её нет рядом. Она ушла.