Цветок на скале

Глава 53

Прошло несколько дней. Предварительный вариант договора с Гарнаром о поставках был готов и ушёл на ознакомление к королю. Советники отсыпались, но иногда им снились кошмары. А что, если короля что-то не устроит и им снова придется пообщаться с Северным Чудовищем? Помилуйте боги!

Альтея освободилась и король старательно вовлекал её в жизнь двора. Она, в последние пару дней, послушно посещала все эти прогулки, пикники, фуршеты, балы по вечерам. Делала это так же, как выполняла самую нудную, нелюбимую работу: терпеливо, не выказывая раздражения. И с каждым днём всё больше удивлялась: люди живут так годами? Тратят на это жизнь? Что ж, неудивительно, что большинство придворных имеют ментальные проблемы и практикуют разного рода извращения. Остаться нормальным, живя так, просто невозможно!

Взять ту же леди Бельвис. Она бегала от неё. Прямо-таки следила, чтобы не столкнуться где-то случайно. И взгляды бросала говорящие. Но не ненависть к сопернице была в них, только страх и боль. Видно, девочка действительно не особо понимала суть своих отношений с королём, а Тай вскрыла этот нарыв. Новых откровений она сейчас не вынесет, потому старательно избегает встреч. А двор уже гудит слухами о войне фавориток: настоящей и будущей. Дурни.

Хорошо, что Эни защищена от подобной судьбы. И Эль. Она никогда не позволит случиться чему-то подобному. Эни и сейчас чувствовала себя защищённой и развлекалась на полную катушку. Гостиная их покоев каждое утро бывала битком забита цветами от поклонников. Но, кроме того, малышка каждый вечер отчитывалась сестре, что нового и интересного узнала за день.

Следовало признать, что в качестве шпиона, Эни была неподражаема и, наверное, незаменима. Информацию, что с лёгкостью выбалтывали ей поклонники, другим их людям приходилось добывать с риском для жизни. Многое Тай слышала впервые. Что-то её настораживало. И, когда малышка отправлялась спать, Тай писала письма Лариди.

Самой Тай цветы не слали. Король никогда не ухаживал так за дамами. Да и она бы предпочла хороший договор букету. Брата короля она всё так же игнорировала и обходила стороной. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил, что между ними есть клятва. На себе его взгляд чувствовала частенько: тяжёлый, плотный взгляд, который она ощущала физически, кожей. Он не пугал. Наоборот. Хотелось сорваться с того края о котором ей говорила Гарда, по которому она брела во всё время нахождения в Дормере. Да что там! В эту пропасть хотелось прыгнуть, не думая, чем это обернется для неё и для Гарнара.

Глупые мысли, рискованные. Всерьёз думать о том, чтобы поменять понятную, налаженную, пусть и полную забот жизнь на безумие, что она пережила в Лиметте? Он сам говорил, что похож на отца. Кто знает, что случится с ним, если они опять будут вместе? Сойдёт с ума, утащит её за собой? Тогда Эни и Эль останутся один на один с дормерским Хищником. Они, конечно, устоят, но чего это будет им стоить?

Тай не обманывала красота и обходительность короля Дормера. Его шутки, показная сердечность и кажущаяся откровенность с ней. Он был истинный зверь: холодный, занятый только тем, чтобы набить свою утробу да ещё и развлечься. Расчетливый, до последнего движения, безжалостный. Она тоже не нежная фиалка и знает правила игры. Она сможет с ним совладать и сохранить статус кво. Покорять его или как-то сближаться душевно с ним ей никогда не захочется: Его Величество был крайне неприятен ей как личность. Хотя, любовник он, должно быть, неплохой. Вот уж утешение!

И что за мысли? Она что, всерьез размышляет о том, кого из двух мужчин ей выбрать? При том, что один из них не сказал ей ни слова, а другой не предлагал ничего, кроме статуса любовницы, связанной клятвой, к тому же, а, значит, бесправной и зависимой.

Размышляя так, стараясь совладать со своими мыслями, Тай, как обычно в такие моменты, постаралась уединиться и ушла вглубь парка подальше от шума и гама двора. Король как-то особенно хитро поглядывал на неё сегодня. Задумал что-то, интриган. Ещё один повод спрятаться и перевести дух. Тем более, что за Эни можно не волноваться. У неё появился верный рыцарь, который приглядывает и таскается за ней на все увеселения, что девочка посещает. Бедный Командующий! Наложил на себя епитимью — терпи.

А, если серьёзно, то Тай была бесконечно рада, что сестрёнка выбирается из раковины и начинает доверять кому-то, кроме семьи и близких. Забавно. Она была абсолютно уверена, что Мар не просто не причинит вреда Эни, а и поможет ей, чем сможет. Почему тогда она думает, что он обидит её саму? Или она боится не его, а себя? Ещё один повод подумать!

— Ещё! Ещё! Ну, пожалуйста, ещё!

Дети есть дети, даже, если это дети аристократов и находятся они во дворцовом парке под боком у своих сиятельный родителей и венценосного мудака, который этих самых детей терпеть не может.

Разыскивая малышку Гарнар в толчее так называемого пикника, Мар мог предположить, что найдёт её в самых разных местах: начиная от купания в фонтане и заканчивая объятиями очередного поклонника где-нибудь в укромном уголке. Чего он не ожидал, так того, что найдёт её на лужайке, где под присмотром прислуги, гувернанток и немногих матерей веселились дети.

Анастас была здесь, да ещё и, кажется, в своей стихии. Девочки жались в сторонке, поближе к матерям и няням, а ребята развлекались вовсю. Наконец, появился кто-то из взрослых, кто не считает ниже своего достоинства бегать с ними и кричать во все горло! И малыши наслаждались.

Пареньки постарше были более независимы и, кажется, пытались вести себя как их папаши. Они, похоже, специально отошли подальше от взрослых и особенно от него. Слышать их диалог с леди Анастас он не мог, видел только жестикуляцию юных гордецов. А потом малышка громко расхохоталась, запрокинув голову, и направилась назад. Подошла к взрослым дамам и попросила у них что-то. Как оказалось, булавки. Она, на глазах у всех сколола юбку платья в нескольких местах посередине, соорудив подобие брюк, и, весело блестя глазами, закричала:

— Ну что, юные лорды! Посмотрим кто кого? Кто сумеет повторить за мной, того поцелую!

Юная леди разулась, побежала, прыгнула, сделала сальто, прошлась колесом. Так же, не сбавляя хода, взбежала на ствол покато растущего дерева и, не останавливаясь, спрыгнула оттуда, совершив такой хитровыкрученный переворот, что Мар засомневался, а смог бы его повторить акробат из королевского цирка? Леди, между тем, приземлилась на ноги, не коснувшись земли рукой. Не покраснела, не запыхалась. Мальчишки были покорены. Дамы и прислуга шокированы. А леди Анастас принялась тут же обучать мальчиков какому-то простому кувырку.

— Удивительная девочка, не правда ли?

На скамейку рядом с Маром опустился Вернель. Что ответишь на такой вопрос? Скажешь, что она и вправду великолепна, может неправильно понять. А скажешь ли, что до него сейчас дошло, и малышка, правда, не беззащитна, как она и говорила ему? Он тогда посчитал это подростковой горячностью. А увидев теперь, как она двигается понял, что девочка великолепно тренирована и может легко навалять любому из своих кавалеров даже голыми руками так, что они и встанут-то не сразу.

Скажешь ли, что малышку Гарнар, судя по всему, воспитывали по канонам легендарной гвардии Гарнара? Не надо такое произносить вслух потому, что в их мире, а особенно при дворе, любое умение мага и воина — это его оружие и защита. Потому он просто промолчал.

Вернель хитро покосился на него:

— Любите наблюдать за детьми? Я тоже.

Да что он нарывается сегодня? Мар, наконец, повернулся к нему:

— Вы сейчас намекаете, любезный Вернель, что я извращенец или признаетесь в этом сами?

Старик расхохотался, глаза его лучились истинным удовольствием:

— Вы, мой друг, ну ничуть не царедворец. Там, где можно шпилькой, рубите сразу топором. И под корень.

— А зачем затягивать?

— А как же процесс?

— Никогда словоблудие не привлекало меня.

— И тем не менее, когда есть нужда, вы в нем преуспеваете, — лыбится вельможа.

— Терплю. Скрепляюсь, так сказать.

Вернель весело рассмеялся, а Мар вдруг понял, что старик одинок. И глядя на трогательные вихры на макушке лорда произнес то, чего говорить не собирался:

— Спасибо за ваш совет, Вернель. Он был поистине бесценен.

Лорд чуть повернулся к нему, косясь на него глазом, как старая, мудрая птица.

— Что, пригодился? Смогли привлечь внимание леди мудрым поведением?

— Пригодился. Но внимание не привлекал.

— Тогда за что спасибо? — ненатурально изумляется старик.

— Спасибо за то, что совет хорош сам по себе. Вы мудро сказали. И вовремя меня остановили. Свобода — основа нашего мира. Такой она и должна оставаться.

— Я всегда знал, что ты гораздо умнее, мой мальчик, чем показываешь и чем думают о тебе. Ты будешь хорошим королем для Ламеталя. Не перебивай меня! Однажды это произойдёт, в положенное время. Ни ты, ни мы не торопимся. А кстати, почему ты так и не выдал меня своему дружку Алату? Только не говори, что у тебя не было доказательств! Кому они когда-нибудь были нужны в этом ведомстве?

— Не знаю, — задумался Мар, раз уж пошёл такой откровенный разговор. — Никогда не чувствовал от вас угрозы Дормеру. Может быть, так?

Старик покивал головой:

— Говорю же, ты мудр. Даже если сам не до конца осознаешь это. Я и вправду не несу угрозы никому. Знаешь почему я прихожу посмотреть на детей?

Вернель не ждал ответа. Сделал небольшую паузу, скорее для себя, чтобы собраться с мыслями, и продолжил:

— Они наше будущее. То, ради чего есть смысл жить дальше.

— И они напоминают вам о том, что могло бы быть и не случилось…

Мар даже не сказал это вопросительно. Он словно почувствовал… Зря сболтнул. Но, старый лорд, кажется, не обиделся. Опять покивал головой:

— Верно, мой мальчик. Ты, кажется, задавался вопросом, почему я до сих пор при дворе и терплю твоего брата и его прихвостней? Может быть, прозвучит пафосно, но вот ради них. Этих детей и тех, что веселятся в Гарнаре. Я хочу, чтобы они жили и были, по возможности, счастливы. Спросишь, зачем старому эльфу дети Дормера? — опять небольшая запинка. — Моя любимая была отсюда. Она была слишком добра и верила в чудеса. Я, с тех пор, питаю слабость к наивным идеалистам, таким, например, как ты… Её убил собственный отец, когда эта идиотка призналась дормерскому вельможе, что любит эльфа. В те времена это было безумием и…безумной храбростью…

— Вы отомстили? — вырвалось у Мара.

— А как ты думаешь? — опять косится Вернель. — Нет такого рода больше. Только разве это вернёт что-то или утишит боль, или позволит сказать те слова, что так не были сказаны и услышаны… Время так коротко… Вы, молодые, не понимаете пока, что если есть кто-то для вас на этой земле, то это самое важное. И нужно быть храбрым, сильным, чутким, чтобы не упустить своё. Потому, что время кончится и ничего уже не вернёшь.

Дети на лужайке закричали особенно громко. Старый лорд прервался, и закончил уже не так печально:

— Потому я храню мир, когда это получается, мой мальчик. Не работаю ни на тех, ни на других. А, можно сказать, что и на тех, и на других одновременно…

Тон старика резко изменился с тёплого и мечтательного на привычный язвительный:

— Смотри-ка, идут сюда фифы. Пристанут к тебе мигом, как репей, а пока отдерёшь… — кивнул на пёструю группку барышень, направляющуюся к ним. — Иди-ка ты в парк пока, а я леди Анастас покараулю и провожу, если понадобится.

Мар, уже не удивляясь проницательности старика, встал и пошёл по дорожке быстрым шагом. Не хотелось портить впечатление от доверительного и искреннего разговора пустотой.

Он пошёл прямиком к тайному убежищу своего детства, куда несколько дней назад приводил леди Анастас. Этот глухой кусок парка, больше похожий на лес, где растительность не была подстрижена и укрощена садовниками, был единственным местом здесь, где он спокойно себя чувствовал. Уселся на траву, привалившись спиной к стволу борхи, как тогда, с Анастас. Запрокинул голову, прикрыл глаза.

Вспомнил всё, что знал о временах молодости Вернеля. Как ни крути, а его возлюбленная точно не была идиоткой. Судя по всему, она была высокого рода, раз Вернель не смог устроить ей побег. Только знать так контролировала и берегла дочерей. Сильную магичку всегда можно было выгодно "продать" или заключить полезный для семьи союз. Девушка показала себя истинной дочерью дормерского воина: приняла решение и осуществила его. Это было безусловным мужеством, и Вернель понимал это, хоть и делал вид, что нет. Какая жизнь ждала бы её без любви и надежды? Инкубатора высокородного мага? Ранняя смерть? А так, она, хотя бы, выбрала сама.

Какие были ужасные, тёмные времена! Да и сейчас не лучше. Под корочкой цивилизованности, этикета, бурлят те же самые интриги, резоны и страсти. Те же самые договорные браки, где аристократы отдают своих дочерей сильным магам, понимая, что их ждёт смерть. Временные договоры, которые, по сути своей, ни что иное, как проституция в высших слоях общества. По договору, родовитая семья отдавала свою дочь на какое-то время магу, который по каким-то причинам не желал заключать брак, но нуждался в женщине.

Большой резерв не давал возможности ходить по публичным домам, выкручивались так. А некоторые, он слышал о таком, не утруждались. Если магия выходила из-под контроля, то брали к себе в постель тех же проституток или селянок из глубинки, а потом просто хоронили их где-нибудь у себя в поместье.

Он-то сам, чем лучше них? Девушка из публичного дома в Лиметте, была магичкой, но умерла с ним. Чем он вообще думал тогда? Ничем. Глупо понадеялся, что обойдется, ведь раньше женщины с ним не умирали. Но он и не спал с такими слабенькими магичками, да ещё и нестабильность… Всё было ожидаемо, но не для него. Шок, вот, что он испытал тогда. Первый раз убить женщину! Не в бою, не в толпе, где сопутствующий ущерб неизбежен и под удар попадают и женщины и дети, а вот так, глядя в глаза. Это ещё больше дестабилизировало его.

Бедный Лавиль! Он лекарь, до мозга костей, для кого спасение жизней и было, по сути жизнью, был поставлен перед выбором: жизнь друга или жизни и здоровье девушек. Это ведь к нему приводили отцы тех троих. Лекарь оценивал их потенциал, здоровье, улыбался им и пытался успокоить, зная при этом, что их ждёт.

Сам он, лично, только заключал договоры с отцами. Встречался с девушками уже в спальне, где сразу перехватывал контроль. Они спали, не сознавая, что с ними происходит, что они теряют магию, здоровье. Разве от этого легче? Для него они были лишь телами — сосудами, куда можно было влить часть огня, что сжигал его самого. И разве искупает его то, что он не просто заплатил по договору, а отслеживает их жизнь все эти годы? Не просто дал приданое, он передал каждой из них капитал, что сделал их независимыми и состоятельными. Двое вышли замуж по своему выбору и, кажется, счастливы. Третья заведует приютом. Дети, как он слышал, любят её. Многие зовут мамой. Хорошо, что она слышит это слово, ведь своих детей ей не родить. Она сильнее всего пострадала.

Он получал от них благодарственные письма. И, кажется, даже искренние. Но не смог встретиться ни с одной из них. Ему казалось, что стыд и раскаяние убьют его на месте. За что его благодарить? Свобода, новые возможности, говорите вы? А как же здоровье, магия, которой вы лишились, кошмары, что мучали по ночам?

Он совершил преступление сам и втянул в него друга. Не просто так Лавиль легко поддался влиянию леди Ривз. Дамиан так измучился своей постыдной ролью, что достаточно было лёгкого толчка, чтобы он качнулся в нужную сторону.

За свои преступления он заслужил гораздо большее, чем жить монахом, как жил последние шесть с лишним лет. Боги ещё милостивы к нему. Они дали ему время и возможности исправлять, хоть немногое, из того, что он натворил. Счастливые лица детей, глядящих на него без страха, растущие города, спокойные люди утешали его. И пусть резало иногда сердце болью. Пусть ранили доверчивые глаза Карна и Навеля, чьих отцов казнили по его приказу. Пусть за дело, но это он лишил их семьи. Как они могут прощать и любить его?

Правда в том, что он не заслужил всего этого. Он заслужил только того, что имеет от светлейшей княгини Альтеи Гарнарской. Презрение. Она даже как на пустое место на него не смотрит. Она вообще не смотрит на него!