Гражданство магической реальности

Глава 29

Дом Медеи встретил меня большим спором вокруг старинного парадокса о корабле Тезея. Когда жаждется размять мозги в таком нарочито бессмысленно-философском диспуте вокруг только унылые обсуждения музыкальных альбомов да компьютерных игр. А как только не до жонглирования аргументами ради удовольствия — так тут стенка на стенку и все вокруг цитатами усыпано.

— Так удобнее, — встретив меня в прихожей, пояснила Лямбда. — Прекрасная автокаталитическая система переключения внимания. Минимальное воздействие и все, что выбивается из контекста спорщиков, становится незаметным.

— Поле ННП, — фыркнул я, разуваясь.

— Классика жанра, Дуглас Адамс. Автостопом по Галактике, — пришлось уточнить, видя, что Лямбда не вспомнила описание эффекта “На Наша Проблема” в произведении британского фантаста.

Медея сидела в углу, с кальяном по левую руку и ноутом по правую.

— Присаживайся, — выдохнула она вместе с клубом ароматного дыма.

— И прими мои поздравления, извинения и соболезнования. Сначала оптом, а затем в розницу.

Ноутбук перекочевал к девушке на колени. Я тут же занял освободившееся место и получил доступ к мундштуку.

— Поздравления, с тем повышением, которого никто не ожидал. В принципе. Потому как ты слишком молод, ничего толком не знаешь, умеешь еще меньше чем знаешь, а серьезную опасность для Печати уже представлял. Бомба в гуманоидном формате. С болтом в одном месте… я про коробку если что, не подумай ничего непристойного. После того происшествия с такси, шансов уцелеть у тебя не было. Вчера вечером ты меня крепко удивил.

— Сначала ты меня, — я передал мундштук обратно Медее. — Если так не верить в человека, зачем кидать ему заявку на прием в друзья?

— Банальная проверка на дереализацию, — ответила хозяйка. — Мы сами по себе защищены от коррекций Печати, а потому помним и Леонику, и многое другое из того, что вообще-то даже узнавать было не положено. А софт в социальной сети ни от чего не защищен. Болтается запрос — человек существует. Прекратил болтаться — пьем не чокаясь. Ты же добавился и ответил. Да еще так ответил. Вот потому и поздравляю. Сегодняшний сабантуй в твою честь. Только, поскольку это эзотерический секрет, знаем о нем только мы с Лямбдой.

Медею немного развезло. От неё немного пахло спиртным, но не настолько, чтобы это стало неприличным.

— Мои извинения, Имярек, — сделав глубокую затяжку, продолжила она. — Я тебя недооценила. А еще пришлось действовать в рамках приказов от вышестоящих. Они думали отобрать авалонский ключ и торговаться за него с управой.

Грязная политика, причем еще более мерзкая в сравнении с былым величием. Честь против прямого подчинения. Так что извини. Сегодня вечером или завтра я перерезала бы тебе горло ритуальным ножом. По законам диаспоры. У наших есть регулярная квота на убийства от управы — мне бы даже ничего не сказали.

Лица без гражданства — это не лица, а пушечное мясо будущих войн. Вот посмотри вокруг, разве это не лица? Здесь тридцать семь процентов посетителей с потенциалом, который может к старости дать человеку гражданство.

Да, не твою роскошь, ваше королевское величество Конг… но шанс на честный Эль к пятому юбилею. А они — мясо. Что за мир? Нафиг это все… Извини еще раз, честь обязывает говорить правду. Для твоей жизни Матрона создала нож. Я точила его по ночам и кормила своей кровью. Теперь передо мною долг — ведь тебя спасло чудо, а вовсе не я.

Вот так идешь к хорошей знакомой, которой доверяешь больше чем кому-либо. Пусть даже не от хорошей жизни, а оттого, что лучшему другу открыться не позволяют магические ограничения. Приходишь к ней — а тут такое признание. Выходит, теперь надо благодарить Мадам за оперативное вмешательство?

После следующей затяжки до меня, тугодума, дошло очевидное. Медея добавила меня в друзья! У неё были десятки других способов узнать, существую ли я в реальности или развоплотился. Она выбрала тот, который отличался от всех прочих еще и своей символичностью.

— Спасибо… друг.

В передаче мундштука от кальяна после этих слов тоже ведь есть что-то символичное?

— А еще прими глубочайшие соболезнования, Имярек…

Мне показалось или в голосе Медеи я услышал облегчение? Не знаю. Не с моим багажом знаний выносить такие суждения. Просто мне стало как-то легче, может это сработала эмпатия. Когда знаешь, что ничего не знаешь… просто доверяешь своим чувствам и не паришься.

— Ты вырос как личность в мире, который состоит из фальши как арбуз из воды. Гражданские видят мироздание не таким как остальные люди. Расставание с иллюзиями всегда травматично. Например, ты же любишь космическую фантастику?

— У меня предки оттуда, — фыркнул я в ответ. — И это стало очень необычной новостью.

— Это не то. Я про космос, далекие галактики, могучие космические корабли и колонизацию далеких планет по ту сторону Альфы Центавра… — вздохнула Медея.

— Атакующие корабли, пылающие над Орионом; лучи Си, пронизывающие мрак близ врат Тангейзера… — мне в ответ досталось озвучить цитату, пришедшую в голову благодаря каким-то ассоциациям.

— Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде, — неожиданно подхватила Медея чуть хриплым голосом. — Это же настоящая мечта тех, кто лишен возможности ощутить магию. Величественная, но насквозь лживая. Ты уже в курсе, что космоса не существует?

— Мама сказала, что в память о событиях нашей исторической родины печатники разместили в космосе целую туманность. С тех пор у меня были такие подозрения…

— Тридцать три радости нашему погосту! Ты еще и потомок самелиан. Матрона будет в ярости.

Наши народы в той заварушке воевали под разными флагами. Только ваше мироздание просто коллапснули, а за нами потом еще охоту устраивали. Услышишь от предков, что пульсар зареалили смертники Магалы — не верь.

Это навет. Мы были и остаемся честными охотниками. Ну да это былое. А тут такая мечта, всего местного человечества — и все ради того, чтобы укрепить оборонительную линию. Цинизм и бесчестье.

К нам подошла Лямбда, внимательно изучила Медею и вручила мне чашку красного вина. Кто-то на кухне завел на гитаре “Вечную молодость”. Восприятие стало чуть менее четким и обрело некоторую тягучесть.

— Чувствую себя феноменальным дураком, — признался я через несколько минут. — Вроде студент старших курсов, сессия на носу, время твои бумажки использовать, а как подумаю, что практически дипломированный специалист не в состоянии открыть трирь, сразу как-то тоскливо становится.

— Так ты перворожденный, а не самелианин. Это их родовая особенность, с пространством работать. Подавляющее большинство местных меридианы использует или фазу, а трирь для них — роскошь и экзотика. И вообще, гражданство, если обойтись без коррупции, удел полнолетних особей. В метрополии такие как ты школу заканчивают. Среднюю причем. И затем две дюжины лет ходят в старшую.

— Хогвартс или какая-нибудь Магическая Академия?

— Скажешь тоже. Это для аристократов… а для тех, кто попроще, до категории Эйч включительно — только школа. Но это в метрополии. Здесь же, в пограничном захолустье только диаспора и спасает. Ну и мафия с военными время от времени.

— Мигранты, пограничье, управа… а можно хотя бы в сильно упрощенном виде, предложений на пять шесть описать окружающий мир? Ну, чтобы эти вот термины заняли подобающее место…

Медея тихо хихикнула.

— Первый серьезный вопрос, который задают новички: “Где я”. Сразу после философского “Что это”. Но на последний хрен ответишь простыми словами.

Я пригубил вина и приготовился слушать.

— Представь себе… средневековую крепость, — немного подумав начала Медея.

— В центре цитадель, кварталы знати, парки и все такое. Потом зажиточные горожане и всякий сброд. Где-то рыночная площадь и все такое — это нас не слишком сейчас интересует. А вот за трущобами у нас башни и крепостные стены.

За стенами — ров с водой и грязью. И потом расчищенное поле, за которым деревушки, трактиры для путешественников, опоздавших к ночному закрытию ворот или не желающих платить пошлину за проход. Так вот, если эту крепость сделать большой и многомерной, то мы живем в такой вот сторожевой башне. Точнее, в кирпиче из её стены.

То, что здесь наивно называют космосом — аналог крепостного рва, за которым… назовем это чистым небытием, чтобы не вводить новых понятий и не сердить почтенного францисканца с бритвой.

Башней рулит триумвират из военных, контрразведки и гражданской администрации. Формально все оформляется через управу, но по сути это лишь прикрытие для коррупции, контрабанды и шпионских игр. Иногда сюда пускают беженцев — типа на карантин. Их потомки затем пополняют трущобы или обслуживают военных.

А если какой набег извне, башня принимает на себя удар первой. Ангел трубит тревогу, снимается часть ограничений с печати, как в Откровении Иоанна Богослова, все местное человечество поступает на срочную службу безальтернативными добровольцами, военные распечатывают гарнизоны и поднимают легионы мертвецов…

Но, как правило, контрразведка отрабатывает хлеб и все ограничивается катаклизмом поменьше. Типа малого ледникового периода в шестнадцатом веке. Или мировой войной. Историю придумывают постфактум — это побочная задача печатников. А попутно они и астрофизику сочиняют, заразы. Но так, чтобы в случае чего все эти миллиарды световых лет стали бы для противника препятствием, которое его хоть ненадолго задержит.

— А задержит?

— А кто его знает. Наши войны на фоне размеров здешней крепости, слишком незначительны. Но поливерсум велик. Кто его знает, что там поодаль…

Я покрутил в голове образ. Вселенная с миллиардами галактик в качестве крепостного рва… Медея была права, тоска по разрушенной мечте о космосе не унималась. Зато стало чуть понятнее мое положение в мире. Пожалуй, сейчас самый подходящий момент.

— А Росомаха, тогда как?

— Росси, хорошая и немного наивная девочка из внутренних секторов. Не знаю, зачем она сюда прибилась, но мне отчего-то хочется ей помогать. Это представляется вопросом чести, а Магала всегда старалась быть честной. Что не мешает нам врать, юлить и лицемерничать.

Какое-то время мы молчали, вдыхали ароматный дым, слушали треп молодежи в комнате. Я привыкал мысленно называть Медею своим другом.

Странное ощущение, сидеть рядом с очередной иномирянкой и знать, что сутки назад она страдала от необходимости меня убить. Хронически не хватает знаний ксенопсихологии. Да и вообще любых актуальных знаний, не из числа тех, которые сочиняют печатники.

А еще всплыли в памяти формулировки расширенного контракта: возможность посещения внутренних секторов с предварительным уведомлением управы. Право отбытия во внешние и дальние сектора — после согласования с куратором.

Когда-нибудь я обязательно посещу все эти места. Только сначала научусь тому, что полагается знать нормальному гражданину магической реальности. После такого обещания вся гигантская масса неизвестного стала восприниматься не столь угрожающе.

Там, где аналог совершеннолетия наступает в семью семь лет времени на изучение даже самых сложных вещей должно хватать. Может, я и ошибаюсь, даже скорее всего, ошибаюсь, но пусть эта иллюзия проживет чуть подольше. Хотя бы до послезавтра.

Я расслабился слишком рано. Когда вдалеке послышался голос Ворчуна, пришлось приводить себя в порядок. И как объяснить другу, что за последние сутки я дважды избежал гибели, а на десерт еще и одного пожизненного заключения?

— Медея, а твоя диаспора как-то обходит ограничения Печати? Ну, в смысле там утечки информации…

— Первые несколько месяцев за свежеиспеченным гражданином следят тщательнее чем обычно, — словно не слыша меня пробормотала хозяйка квартиры. — В зависимости от статуса куратора этот срок составляет от месяца до полугода.

Во время испытательного срока даже сторонняя утечка может являться основанием для пересмотра категории в сторону понижения. А еще этими нарушениями любит пользоваться контрразведка для вербовки. У них перманентный кадровый голод. Наверное, оттого что никто не любит стукачей.

Тем временем я лихорадочно вспоминал пункты контракта, ограничивающие мои возможности на передачу информации о магической реальности. На ум пришло, что всплеск низкопробной фэнтезятины как-то связан с одним потенциальным лайфхаком.

— Я не сошел с ума. Но представь себе, что мне вырезали родной язык и пришили эзопов.

Вы когда-нибудь встречали друзей такой фразой? Медея хмыкнула и что-то отстучала на ноуте. Судя по тому, что через несколько секунд появилась Лямбда с вином, мою реплику оценили.

— Он точно еще адекватен? — с мастерски изображаемой тревогой на лице поинтересовался Ворчун. — Мне его еще забирать отсюда. И везти под присмотром. То ли домой, то ли к психиатру.

— Имярек отмечает тройной день рождения, — объявила Медея, перехватывая у Лямбды бутылку и одну из кружек. — И это настолько капитально, что адекватно самой магии. Завтра нахлынут новые дела и проблемы. Заботы, беды, радости. А сегодня Имярек просто есть в этой вселенной, с нами, такой какой только и мог бы оказаться тут. И мы это празднуем.

Понимающие тебя друзья — это очень круто. А понимающие местами лучше, чем понимаешь себя ты — и вовсе феноменальная драгоценность. И когда только Медея успела стать моим другом? Талант, наверное.

— Два шанса из пятнадцати. Вот такая русская экзистенциальная рулетка!

Озвучивая эту информацию, как ни странно, я ничем не рисковал. Ведь озвучивала Мадам её тоже перед тем, кто не обладал никаким гражданством. И она не относилась напрямую к авалонскому ключу, который мне теперь запрещалось поминать всуе.

Мы стукнулись чашками.

— А что это у вас тут за спор в комнате странный такой? — поинтересовался Ворчун.

— Я послушал немного из прихожей. Стороны вроде пошли уже на третий круг в озвучивании аргументов.

Медея незлобно выругалась, отставила свою чашку в сторону и что-то торопливо отстучала по клавиатуре.

— Не там оператор завершения цикла поставила, — объяснила она.

От её слов по спине пробежали мурашки. Сколько раз до того, как пересечься с Росси я здесь спорил со случайными собеседниками и порой замечал, как быстро пролетает в этих дискуссиях время? Нет, даже знать не хочу. Многие знания — многие печали.

Не сегодня, Имярек. Когда-нибудь попозже.