Гражданство магической реальности

Глава 30

От Медеи мы вышли около девяти вечера. Вместе с нами к метро направилось еще пятеро завсегдатаев этой тусовки, так что какое-то время мы просто шли и трепались на отвлеченные темы. В самой подземке поговорить тоже не вышло, потому мы, не сговариваясь, выбрали пеший маршрут к своему кварталу.

— Мне тут Лямбда намекнула, что теперь ты куда более ограничен в том, что можешь говорить, если дело касается магии, — осторожно начал Ворчун после того, как мы вышли на почти что безлюдную набережную.

Я показательно вздохнул. Сказать хотелось явно больше чем допустимо. А что будет дальше, когда законы магической реальности станут известны сильнее чем сейчас? Если мои интересы начнут смещаться туда, в пространства и состояния, куда лучшему другу еще нет пути?

— Магия повсюду, — констатация факта не вызвала противодействия со стороны наложенных на меня ограничений. Потому как банальность. Но даже кэпство в правильном контексте способно сказать куда больше чем заложено в реплике.

— Как разберусь со своими сессионными заморочками, начну писать махровую фэнтезятину. Такую, чтобы даже не третьесортная, а сплошной трэш. Может, хоть так душу отведу…

— С подвигами и эльфийками! — вдохновился Ворчун, который когда-то, классе в седьмом или восьмом, после прочтения “Властелина колец”, тоже пробовал строчить что-то пафосное и эпичное.

Блин! Эльфы… Только тут до меня дошло, что обращение “перворожденный” я раньше воспринимал исключительно в контексте эльфов. И это “ж-ж-ж-ж” явно неспроста.

Предыдущие авторы наверняка оставили океан подсказок — не один же я такой умный, чтобы вещать эзоповым языком о запретном!

Что у нас там известно про эльфов? Зоркие — это понятный образ. Потому как видят то, что простые смертные не могут увидеть. Магию. Мудрые — по тем же причинам. Живут долго? Тоже подходит. Что еще? Тяга в Валинор, на заокраинный Запад. В края, где нет места смертным. Внутренние сектора, блин! Сам же почувствовал то же стремление сегодня вечером.

— Ворчун, ты несомненный гений! — улыбнулся я. — Теперь мы на шаг ближе к мировому господству, и это благодаря тебе! А засим, поведай мне, как твои успехи на ниве энергуйства и лютой магуйности? Что нового в мире за пределами той суеты, куда судьба макнула меня по самую макушечку?

За всей этой суетой, начавшейся с посещения фальшивой старушки, как-то совсем утратилось понимание, что со дня наших посиделок в гараже и отмененной автокатастрофы и трех суток не прошло.

Естественно, новостей оказалось немного. Ворчун потихоньку овладевал навыком набора маны, умеренно практиковал мою технику расширения резервуара, параллельно охотился на представительниц прекрасного пола, но без особого успеха.

Новой девушки в его личной жизни так и не появилось. Впрочем, у меня на этом фронте дела обстояли еще печальнее. Тяжела участь перворожденного. Где вы, мои прекрасные эльфийки? Или хотя бы принцессы, только чур тоже прекрасные…

— Завтра попытаюсь связаться с Колди, — перед тем как разойтись по своим домам, сообщил мне Ворчун. — Хочу проверить, сколько маны накопилось и можно ли провести следующие занятия.

— Как только научусь определять заполненность резервуара, попробую показать тебе этот прием, — пообещал я. — Или, если не получится показать, начну определять наполнение резервуара сам.

Мы пожали друг другу руки с осознанием преимуществ, которые порождает дружба. Вдвоем мы сильнее чем по одиночке. А затем я пошел домой. Туда, где родители-иномиряне и трирь.

Поднимаясь по лестнице, я вспоминал отчаявшуюся Леонику, обратившуюся ко мне из безысходности. Было ли у неё хотя бы два шанса из пятнадцати или же отдаленное родство с кем-то из мигрантов лишало её и этих невысоких возможностей?

А затем я вспомнил как у Мадам с печатниками не удалось запечатать авалонский ключ отдельно от меня. Маленькая глупая тайна, которую стыдно кому-то рассказывать. Мимолетное ребячество, не предусмотренное в чужих планах. То, что я вряд ли смогу рассказать хоть кому-то в ближайшие несколько лет. Эта мысль заставила меня улыбнуться, и родители встретили меня улыбающимся.

— Как прошел день? — энергично поинтересовался отец, выглядывая из-за трири в туалет. В сокрытом, от простых смертных, пространстве по ту сторону трири располагался то ли бассейн, то ли спортивный зал. Я бы поставил на зал, потому как логичнее разместить трирь в бассейн вместо двери в ванную комнату.

— Потренировался немного, с друзьями встретился. Оказывается, среди моих знакомых есть люди с гражданством, несмотря на отсутствие полнолетия. А еще мне надо как-то потренировать проявление свободной воли, но ничего в голову не лезет.

Про дружбу с представителями Магалы я благоразумно умолчал. Могут у гражданина категории К быть свои тайны?

У подростка, а из-за планки полнолетия в сорок девять лет я снова стал подростком, чьи сверстники во внутренних секторах завершают среднюю школу, от родителей тоже бывают секреты.

— Ладушки! — эхом отозвалась находящаяся на кухне мама. — Сейчас поужинаешь и будем играть в игры. Мы многое подготовили для воспитания малыша из того, что не пригодилось. Но не пропадать же хорошим наработкам! Тем более, что у нас дома существовала похожая игра…

Ладушки, ладушки… у бабушки, кстати, я сегодня уже был. Бражку тоже пил. Для полного закрытия гештальта осталось только поесть кашку. С таким настроением я вымыл руки, переоделся, безуспешно поэкспериментировал с трирью в гостиную.

— Надо будет подкачать тебя в части боевых искусств, — неожиданно заметил отец, когда ужин подходил к завершению.

Вместо “кашки” была картошка с мясом, но зато с таким вкусным соусом, что я невольно заподозрил его иномировое происхождение.

Заявление отца, который до этого выглядел пребывающим в хорошей физической форме, но не замечался за какими-либо тренировками, меня несколько удивило.

Должно быть, образ любителя единоборств мог сказаться на моем выборе, сместив предпочтения в сторону от эзотерики. А теперь, когда маски сброшены, у меня появляется папа, с замашками Чака Норриса.

— Ногомашество и руколомство? — уточнил я, обдумывая перспективу изучения иномирового стиля борьбы.

— Движение, — поправил меня отец. — Все остальное уже частные и прикладные случаи.

— Тогда на выходных, пап? У меня тут надо экспресс-методом с институтом разобраться…

Папа вздохнул, выразительно посмотрел на маму. Та вздохнула в ответ.

— Ты же понимаешь, Имярек, в этом так называемом высшем образовании смысла куда меньше, чем кажется. Специалисты изучают проявления и свойства отдельных фрагментов печати вместо того, чтобы изучать саму печать и техники её начертания. В результате, стоит кому-то в управе отдать соответствующее распоряжение — локальные законы физики изменятся до неузнаваемости. При необходимости даже за пределы так называемого антропного принципа.

— Мам, тут сразу несколько причин. Во-первых, обидно бросать начатое не завершив. Это принципиальный момент. Прокачка силы духа, намерения и все такое. Но просто обидно. На иррациональном уровне.

Отец одобрительно хмыкнул. Мама постаралась скрыть улыбку, но ее выдавали глаза.

— Во-вторых, это все-таки знания и навыки работы с информацией. Пусть она даже имеет частное значение, но люди многого добились не благодаря магии, а сами. И я уверен, что многие методы обработки данных, которые изучаются по моей специальности, пригодятся и когда займусь изучением более достойных внимания знаний. А шишки и руку набить можно на том, что не столь важно и рискованно.

— Техника безопасности, — тихо прокомментировал отец. Мне оставалось согласно кивнуть.

— В-третьих, я еще молод и слаб в эзотерических искусствах. И останусь таким, даже форсировано развиваясь, еще несколько лет. А значит, все это время мне лучше не привлекать к себе лишнего внимания…

Тут мама все-таки хихикнула.

— Убедил, — махнул рукой отец.

— Вреда от диплома не будет, а положительные моменты ты озвучил. Спишем на молодежные увлечения или хобби.

Вот так и выворачивается жизнь наизнанку. То, что считалось подготовкой к взрослой жизни становится факультативом или развлечением, а былое хобби перерастает в неотложную потребность. Слово еще на языке такое крутится. Ага, вот… Массаракш!

После чая, чем-то напоминающего коктейль Роффе, мама согнала папу с его места и подсела поближе ко мне.

— Игра детская, но какая есть. Те навыки, которые ты сейчас начинаешь развивать, осваивались у нас на родине в младшем возрасте, аналогичном… трем или четырем земным годам. Ты, наверное, не помнишь, но мы тогда в неё тоже пробовали играть.

Я смутился. Воспоминания об играх с мамой были самыми ранними из сохранившихся в памяти. Может быть, как раз от того, что она невольно применяла ко мне свою магию.

— По очереди мы хлопаем в ладошки друг другу, себе, другой рукой, крест-накрест. И говорим волшебное слово…

— Абракадабра?

Приятно вспоминать детство и видеть перед собой молодое мамино лицо. Особенно когда она улыбается или смеется. На душе становится сразу так умиротворенно…

— Одно из самых простых и при этом важных волшебных слов, — торжественно произнесла мама.

— Короткое, но глубокое. Содержащее в себе такие тайны и сути, о которых я не вправе тебе рассказать.

Я замер в ожидании, затаил дыхание…

— Вот!

Она хлопнула меня по правой ладони.

— А теперь то же самое, но без волшебного слова. Ощути разницу!

И мне достался еще один хлопок. Здравствуй дзен-буддизм. Хлопок одной ладонью и ладушки. Веселая у меня семья, да только родителям достался сын-тугодум.

Упражнение на проявление свободной воли. Следовательно, если рассуждать логично, во время хлопка надо попытаться её изъявить. А волшебное слово нужно… чтобы запустить процесс? Воле нужна точка проявления?

Ну да, конечно! Это же воля. А “вот” — чистое указание, констатация, которая совпадает с хлопком и манифестирует свободную волю.

— Кажется, сообразил в чем фокус, но разницу еще не ощутил. Можно, одной рукой с волшебным словом, а другой… впустую?

Мама согласилась, и мы пару минут играли в ладушки по моим правилам. Посмотрел бы на нас кто со стороны: сидят люди на ночной кухне, хлопают друг друга, произносят одно-единственное слово и время от времени дружно смеются. Воистину, только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую душевную близость.

Разницу я все-таки ощутил. Не сразу, а спустя несколько раундов. Хлопок с волшебным словом воспринимался как-то… капитальнее.

Не сильнее и не больнее, а как-то… утвердительнее. Это было самое настоящее “вот”, сосредоточивающее внимание на моменте, на короткое время отсекающее всё постороннее и помещающее его куда-то на периферию субъективного восприятия.

Мы немного усложнили правила. Теперь я тоже попробовал сделать хлопок с использованием волшебного слова. А оно возьми да окажись намного сложнее, чем ожидалось.

Во-первых, хлопок сам по себе быстрый. Предыдущие удачные применения этого базового навыка требовали нескольких секунд сосредоточенного состояния. Более того, все это время с сидел и не шевелился. Только бормотал слова, которые мне подсказывала чиновница из управы или Росомаха. А тут приходилось мало того, что не медлить, но и самому активно действовать.

Во-вторых, сравнительно просто хлопнуть по маминой ладони и негромко произнести сакраментальное “Вот”. Это всего два действия, которые должны произойти синхронно. А когда их три?

Чаще всего выпадал именно волевой импульс — как наиболее непривычный. Однако, минут через десять у меня наконец почти получилось. Почти — это оттого, что я не успел сказать волшебное слово.

— Слова не обязательны, — успокоила меня мама. — Миром правит намерения. Безымянное — начало Неба и Земли. Обладающий именем — Отец всех вещей.

Цитату, чуть переиначенную в силу каких-то ведомых только маме причин, я конечно же узнал. Но продолжение игры мы перенесли на следующий раз. Было уже поздно и мне хотелось спать.

А когда пошел почистить зубы перед сном, произошло неожиданное. Пребывая в какой-то рассосредоточенности и обдумывая свои ощущения от ладушек, я повернул потянул ручку на себя, шагнул вперед и только тогда понял, что сработала трирь. Потому что позади меня возвышались на десятки метров суровые скалы, по левую и правую руку простирался пляж, а прямо передо мною шелестело своими волнами море. Так я впервые в жизни попал в бассейн родной квартиры. Вот.

Присев на удобный, наверняка для этого же и предназначенный камень, я задрал голову вверх. Небо. Чистое, безоблачное, звездное. Никаких потолков как в гостиной. Даже если там есть верхняя граница, её невооруженным глазом не определить. Но какой размах! Родители явно компенсировали тесноту нашей двушки дополнительными пространствами.

Я оглянулся и посмотрел на латунную ручку трири. Чем-то она напоминала материал, из которого был изготовлен болт авалонского ключа. Очевидно, подсознание во время игры в ладушки получило какую-то подсказку и открыло трирь без участия моей сознательной части.

А какую подсказку оно могло получить? Да ту же самую — навык вовремя и уместно приложить свободную волю к волшебному предмету. Вот первая попавшаяся трирь и открылась.

Теперь придется относиться к подобным артефактам внимательнее. Свести к минимуму прежние автоматизмы до тех пор, пока не выработаются новые.

Осознанно выбирать и подтверждать своей свободной волей пространство, в которое я планирую попасть, распахивая трирь.

Сейчас, например, мне не нужно это море — хоть и заманчиво окунуться в такой бассейн. Сейчас мне надо попасть в старую привычную ванную комнату, почистить зубы и благополучно добраться до своей кровати. Будет слишком нелепо застрять в бассейне до утра, когда родители хватятся пропавшего в собственной квартире сына…

Я встал, положил руку на ручку трири. Свободная воля и волшебное слово? Отчего бы не попробовать. За трирью оказалась ванная комната. Логично, три пространства и попадаешь в то, которое определил сам. Удобно и легко привыкнуть. Роскошь и экзотика? Пускай.