Гражданство магической реальности

Глава 67

— Итак, после гимнастики и медитации, проводишь водные процедуры, отдыхаешь, читая книги, ползая по социальным сетям или глядя что-нибудь по телевизору. Затем, как отдохнешь, идешь на кухню, перекусываешь сама и делаешь нам обед. С первым и вторым блюдами, на свой выбор, из того что есть в запасах, без необходимости выхода из дома. Как приготовишь — снова отдыхаешь, медитируешь, смотришь телевизор до тех пор, пока я не вернусь. К шести часам мы пригласили Ворчуна на новоселье, так что подумай, во что оденешься. Я постараюсь вернуться задолго до этого, но, на всякий случай — если к десяти вечера меня не будет дома, ложишься спать в хорошем настроении.

Уже какое-то время назад меня посетила догадка о связи мифа про голема авторства бен Бецалеля с невольниками категории Эн. Изучение файлов с описанием нежити её подтвердило. Пока у подопечной имеются невыполненные распоряжения, эмуляция собственной воли не выходит за их пределы.

Границы поведения заданы, потребности в новых порциях воли хозяина нет — сбоя психики не происходит.

Со стороны может выглядеть слишком цинично, но подвергать девушку опасности нападения на улице, когда статус бросит её на самоубийственную защиту хозяина — не лучше. А другого способа отвлечь Алису от нездорового стремления оказаться рядом со мною, не нашлось.

Уложить спать? А если какие-то физиологические потребности у организма возникнут? К тому же, я серьезно опасался злоупотреблять навязанным сном.

В документе, описывающем состояние нежити, встречалось на этот счет предупреждение. Организм без собственной воли может впасть в кому, если злоупотреблять такими мерами.

Спящая красавица из той же оперы. Пускай сказка и ложь, но в ней — намек.

— Хорошо, — недовольно буркнула Алиса и немедленно добавила обвинительным тоном. — А ты пока будешь гулять.

— Сейчас для тебя оно слишком опасно. Никаких навыков самозащиты, но прописанные рефлексы защищать меня. Но обещаю купить чего-нибудь к чаю.

Девушку перед выходом на улицу пришлось обнять и прижать к себе. Вернусь с запланированной провокации и объясню ей все в деталях. А до тех пор, увы. Делаем вид, будто никакой опасности нет.

Проверив телефон, карточку, ключи, оружие в форм-факторе подушечек жвачки, я еще раз поцеловал Алису и выскочил на лестничную площадку. Спускаясь вниз, думал о том, как поведу разговор со Сверчком и не покажется ли в очередной раз Леоника.

Не показалась. Специально задержался перед окном во двор, вспоминая ту судьбоносную встречу. Как бы все повернулось, если бы не она? Задержись мы, к примеру, с отцом на рыбалке…

Выходить на улицу было немного тревожно. Меня очень талантливо убедили в неизбежности нападения, но вот за спиной хлопнула дверь в парадную — а никто так и не напал.

Надо будет купить биди, в память о Росомахе, отчего-то подумалось по пути на трамвайную остановку. Не оттого, что хотелось закурить, а лишь оттого, что охотницы за силой, неожиданно сильно не хватало.

Вроде бы обычный, почти летний день, а Росси мертва. Столько всего мог бы рассказать ей, даже несмотря на висящий набор ограничений — а некому.

Кондитерскую на углу пришлось огибать по широкой дуге, там пахло ванилью, заставляя напрягаться и продолжая портить настроение. С чем-то к чаю придется повозиться. Но это будет уже на обратном пути.

А вот Ворчуну, пускай в дурном настроении, позвонить стоило. Чем я и занялся, отследив по сети, что нужный трамвай придет только через шесть минут.

— Итак, наступил тот торжественный день… — без какого-либо предисловия начал Ворчун. — Это же точно сегодня?

— Да, часам к шести примерно, — вздохнул я. Только без подарков и, если это возможно, не приводи никаких девушек. Не оттого, что тебя приятнее видеть без девушки, но с нею свободно не поболтаешь, а кого-то из знакомых практиков женского пола мы пока не готовы видеть у себя. Норм?

— Целиком и полностью, — с явным пониманием подтвердил мой друг. — В шесть ровно буду звонить в дверь. Если у вас там, конечно, есть звонок…

— Вот честно, не проверял.

Удивительно, как быстро отвыкаешь от каких-то бытовых мелочей. Раньше обязательно проверил бы какая там мелодия по нажатию, как громко он звучит, хорошо ли слышно, когда играет музыка и все такое. Сейчас же все такие заботы не просто отступили на второй план — они кажутся каким-то совершенно несерьезным ребячеством.

Ах да, за мною же типа охотятся. Все не так страшно, как показалось, причина уважительная. Не до конца утратил социализацию.

— Вот заодно и проверю!

Хорошее настроение Ворчуна резко диссонировало с моим, а потому мы достаточно быстро свернули разговор до вечера.

Встречая выворачивающий из-за угла трамвай на меня, с сильным, но привычным запозданием навалилась удручающая мысль: сегодня мне впервые не удалось поделиться с другом чем-то жизненно важным.

Да, до этого был болт и гражданство, но и там я, во-первых, старался из имевшихся в моем распоряжении сил, а во-вторых, столкнулся с магическими ограничениями. Здесь же мне не мешала никакая магия, только боязнь, что кто-то невидимый сумеет подслушать наш разговор и помешать планам Алладо.

И от этого было особо противно. Все эти интриги будто пытались провести границу между нами, дескать ты, Имярек, сам по себе, а у Ворчуна своя жизнь и пусть он идет своим путем. Но это же всего лишь интриги, разница в гражданском статусе может накладывать на меня какие-то ограничения на рассказы, но не в состоянии помешать дружбе.

Но что если путь практика, это путь одиночки? И сбивающаяся в ковены, пребывающая в ожидании собственного полнолетия молодежь, всего лишь бунтует против осознания того, что в конечном итоге каждый одинок перед лицом вечности?

Колди ведь что-то похожее говорила. У ковена были бы многочисленные связи с практиками, которые обрели долгожданное гражданство. А их нет. Волны гасят ветер?

Вот так, размышляя о сходстве люденов с отплывающими на заокраинный Запад эльфами, я проехал несколько остановок в сторону торгового центра, в котором когда-то встретил Сверчка. А на меня, по-прежнему, так никто и не напал.

Более того, даже инспектор не соизволил появиться рядом. Отвечать на его вопросы отчаянно не хотелось, однако я понимал, что в память о Росси буду честен настолько, насколько позволят гражданские ограничения. И авалонский ключ.

Прямо до нужного места трамвай не шел, сворачивая к югу, на большой проспект. Какое-то время я выбирал, выйти чуть пораньше и пройти вперед или же проехать поворот, а затем вернуться?

Решение принял благодаря монетке, лежавшей в том же кармане, что и почти что полная колода, наследство Росомахи. Выпало, выйти не доезжая, пройти немного вперед, затем в сторону небольшого сквера и направо, через дорогу.

Такой путь мне и самому нравился больше. Не вдоль крупного и загруженного автомобилями проспекта, а уютными улочками исторического центра.

Только вот о безопасности я подумал слишком поздно. Странное что-то с мыслями происходит последнее время: там думаю, а тут — уже нет.

А может это интуиция решила о чем-то предупредить. Спустя минуту или две после выхода из трамвая периферическим зрением заметил двух целеустремленных молодых людей в серых куртках, идущих позади меня и уверенно сокращающих расстояние между нами.

Приступ паранойи? Возможно. Но я решил проверить и свернул в переулок. Камера на телефоне позволяла не оглядываться на ходу, теряя драгоценное время и демонстрируя всем вокруг, что я нервничаю. Парочка преследователей свернула за мною.

А что, если мне предстоит банальная драка на физическом уровне? Страх и внутреннее беспокойство отступили столь же резко, как и нахлынули.

Еще до выхода из дома было известно, что предстоит какое-то нападение. Алладо просчитала все риски и сочла их допустимыми. Значит, все что требуется от меня — вести себя естественно и не выкинуть между делом такую глупость, которую изощренный аналитический ум бабушки не мог включить в свои планы.

Я замедлил шаг, убрал руки в карманы. Вдох, выдох. Избыточное нервное напряжение и сбитое дыхание — не лучшие союзники в драке.

Судя по скорости, с которой сокращалось расстояние между нами, через два дома, в подворотне с вывеской “Стоматология” все и произойдет.

Ага. Стоило мне так решить, как реальность тут же внесла свои коррективы. Иронично признавать, но до стоматологии дело не дошло.

Дверь в парадную открылась именно в ту секунду, когда я проходил мимо нее. Нет, это не комедийная ситуация, при которой герой влетает в нее и падает. Меня не задело дверью, но тот, кто распахнул её, потратил не больше секунды на то, чтобы схватить меня за руку, выдернуть внутрь дома и заткнуть рот, чтобы я даже крикнуть не успел.

Ей богу, если бы не боль в плече, я бы даже восхитился мастерством того, кто провернул такой маневр.

Короткий миг дезориентации завершился тихим шепотом над ухом:

— Это Сверчок. Прошу замереть на минутку и успокоиться.

Сценарий разговора со Сверчком надо срочно продумывать заново, подумалось мне. Самого собеседника я так и не видел. Мы стояли возле почтовых ящиков, под потолком неритмично мигала лампочка, собирающаяся вот-вот перегореть.

А через несколько секунд в дверь ворвались мои преследователи.

— Лестница, лифт или черный ход? — бросил один из них другому, пробегая меньше чем в метре от нас. На всякий случай, я затаил дыхание и настроился на мысли о чем-то отвлеченном. Мало ли, вдруг сработает воля ненароком и укрывающий нас со Сверчком морок развеется.

— Ты лифт слышишь? Я нет, — ответил второй. — Придется разделиться. Тебе черный ход, мне лестница. Шагов не слышно, он максимум на втором этаже.

Меня аккуратно подтолкнули к выходу.

Не обращая внимания на обманутую Сверчком парочку, я тихонько дошел до двери. За моей спиной включился и куда-то поехал лифт, явно отвлекая внимание одного из преследователей. Второй тем временем, должно быть, изучал дворовую территорию, потому как дверь черного хода за ним захлопнулась, а ключа от кодового замка у него не имелось.

— Выходим, — шепнул мне Сверчок в своей излюбленной манере. — Только дверью сильно не хлопаем.

Как же мне далеко еще до профессионалов. Это же надо было успеть подготовить такую цепочку событий, чтобы преследователи не только разделились, но и потеряли меня из виду.

Я минуту назад только принял решение свернуть в этот переулок и пойти по его четной стороне — а Сверчок уже сидел в засаде и все распланировал, с минимальным применением магии!

— Итак, вы хотели меня увидеть…

Рядом со мною зашагал мужчина, которому до обретения гражданства я бы дал лет пятьдесят с лишним. Прогрессирующая и успевшая добраться до макушки лысина, клочковатые седые волосы у висков, спортивный костюм темно-синего цвета, очки-хамелеоны и папироса в уголке рта. На лице скука и следы любви к крепким напиткам. Только вот глаза…

Глаза смеялись.

Знаю, неграмотно так говорить, но другого словосочетания для той иронии, которую излучал Сверчок подобрать не получалось.

Не настоящий это облик, одно слово. На примере Мадам, это наиболее наглядно. А ведь какая была колоритная старушка — сразу видно интеллигенцию в пятом или шестом поколении.

Сверчок старательно придерживался образа гопника на пенсии. На него украдкой косились прохожие, затихали диалоги по мере нашего сближения с встречными прохожими.

До того момента как мы свернули за угол, я с трудом удерживал себя от того, чтобы оглянуться. Казалось, сейчас на улицу выскочит потерявшая меня парочка и вновь бросится в погоню.

— Во время прошлой встречи я передал вам, молодой человек, карту. Она с вами?

Голос и сам стиль речи настолько не совпадали с образом моего собеседника, что я невольно повернул голову в его сторону.

К счастью, у меня было время подготовиться к встрече. Карта двенадцатого аркана лежала в отдельном кармане. Остальная колода ждала своего часа неподалеку.

Вместо ответа я утвердительно кивнул. Мой сценарий Сверчок уничтожил с самого начала, вот ему и карты в руки, прошу прощения за невольный каламбур.

— Правила позволяют нанять меня тому, кому я вручил некий символ, — тщательно подбирая слова, начал Сверчок, не снижая темпа ходьбы. Успевать за ним было непросто. Вроде бы он и не бежал, но перемещался в пространстве так, что мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы не отстать от наемника.

— Если обстоятельства найма мне не понравятся, этот символ вернется ко мне…

Что-то изменилось.

Не только в голосе наемника, но и в воздухе, пространстве вокруг нас, в городе. Как будто нас поместили в какое-то подобие безразмерного шара и поднесли к лицу чтобы получше разглядеть.

— …!

Вроде бы Сверчок и выругался, но волшебным образом я не смог разобрать ни слога.

— Бежим! Дело серьезное!

Такое чувство, что бабушка знала все заранее. Чем иначе объяснить тот факт, что меня схватили за руку и потащили так же настойчиво, как делала Алладо увидев в моей руке авалонский ключ.

Ей-ей, если бы не та тренировка во сне я мог бы безнадежно отстать!

Мы заскочили в какую-то забегаловку с уличной едой, проскочили её насквозь и оказались во дворе, практически полностью заставленном пустыми пластиковыми ящиками ярко зеленого цвета. Толкнув меня вперед Сверчок обрушил несколько штабелей позади.

Чувство, что за нами наблюдают, заметно ослабло, но полностью не ушло.

Мы нырнули в подворотню, внутри которой оказалась ниша со ступенями в подвальное помещение. Я ничуть не удивился тому, что Сверчок бросился туда.

— Не отставай, — только и бросил он, выбивая с одного удара тяжелую металлическую дверь с навесным замком. Вот так мы и перешли на ты.

То ли внутри было бомбоубежище, то ли оно использовалось для каких-то непонятных мне целей, но потом мы долго бежали в почти полной темноте. Что-то из арсенала наемника освещало грязный бетонный пол у нас под ногами, но выше колен свет таинственным образом не распространялся.

Вот по этой полоске полумрака, метра три перед Сверчком и столько же позади него мне и пришлось бежать. К счастью, на немногочисленных поворотах фальшивый гопник-пенсионер притормаживал, словно пытался вспоминать дорогу.

У меня благополучно открылось второе дыхание и приготовилось к работе что-то вроде третьего, когда ощущение внешнего наблюдения вдруг пропало без следа.

— Кажется оторвались, — с удовлетворением в голосе констатировал Сверчок.

— Сейчас выйдем на свет и поднимемся туда, где можно поговорить без посторонних.

Небольшая деревянная лесенка, всего в четыре грубо сколоченные ступени, нашлась почти сразу.

На том конце лестницы наемник нашел кнопку, нажатие которой сделало сначала прозрачной, а затем и вовсе растворило в воздухе целый кусок кирпичной стены.

— И что это было? — успел спросить я прежде чем разглядел открывшуюся местность.

Мы стояли на вершине холма, в нише из белоснежного мрамора. Пришлось специально посмотреть назад чтобы констатировать — прохода, по которому мы бежали, уже не существовало.

Мы словно вышли из пасти гигантского морского чудовища, на голове которого, с копьем наперевес, располагался столь же мраморный, как и его добыча, герой в античной тунике.

Ниша оказалась укрытием для скульптурной группы. Только в том городе, к которому я успел привыкнуть, подобных статуй и холмов не водилось.

— Кто-то очень любопытный и сильный, — выдохнул Сверчок, доставая невесть откуда кепку и водружая ее на голову. Теперь его образ пожилого гопника обрел завершенность. — Судя по косвенным признакам, мужчина откуда-то из внутренних секторов, если не из самой Метрополии.

— Вот же блин, — подумал я, ощущая слабость в ногах. — Кажется, я только что сбежал от инспектора, желавшего задать мне несколько вопросов о Росомахе.