Гранд-адмирал. Том 7. Вилка

Глава 96

Для офицеров и солдат бронетанковых войск есть не так уж много причин, чтобы грустить.

Одна такая причина — вышедшая из строя машина, запчасти к которой редки и их нет под рукой. И капитан Насбу как раз находился в таком положении. Его гусеничный танк сейчас находился в ангаре и навряд ли вскоре покинет его. Даже если поставят новый двигатель.

Будь у него обычный танк, например, репульсорный, то переживать не стоило бы. Запчастей или замен к ним, как грязи на Джабииме. А вот с «Завоевателями» весьма не просто все.

Да, его покореженную и изломанную машину эвакуировали с поля боя — прототипы не оставляют даже на подконтрольных планетах. Режим секретности и протокол полевых испытаний это не позволяет.

Машину нужно изучить, понять где что сыграло свою роль неверно, что нужно доработать или, наоборот, демонтировать.

Благодаря модульной структуре «Завоевателя» восстановить его можно было без каких-то проблем. Снимай «навесное», демонтируй поврежденное и навешивай все обратно. Ведь меняется абсолютно все — от траков и гусениц, до корпуса, оружия и башни.

Вот только малая партия для испытаний так же обусловила и малый объем запчастей для машин. И, хоть его танк находился в относительно восстановленном состоянии, присланный двигатель оказался с браком. Крохотная микротрещиина в оболочке появилась в результате некорректной транспортировки — ящик с двигателем банально некрепко зафиксировали и при маневре, тот сорвался с креплений и… ну, дальше нет смысла даже описывать ситуацию.

Устанавливать подобный двигатель на боевую машину — себе дороже. Первый же продолжительный переход — и реактор начнет «сифонить» излучением прямо в боевое отделение. И тут уж точно танк станет для экипажа жаровней.

Новый двигатель доставят не скоро — на складе его банально нет. Нужно изготавливать.

А, следовательно, есть вероятность, что либо его экипаж, либо какой-то другой из экипажей его роты не примут участия в штурме Туле. А ведь на такой местности гусеничные танки это как раз то, что нужно. Тем более с их модульным вооружением! Да тут каждый танк на счету!

Ильман отнял от лица защитную маску, посмотрев на получившийся сварочный шов. Идея абсолютно глупая — заварить микротрещину. Но она могла дать возможность танку хотя бы принять участие на поле боя. Если не как маневренная единица, то уж как самоходка в нападении или обороне — да. Если не так часто использовать реактор на передвижения, то заплатка может продержаться.

Вот только, несмотря на технологическую карту, все необходимые чертежи и прочую документацию, техники на борту корабля отказались заниматься подобной «ерундой».

— Думать нужно было головой, когда создавали такой сплав! — рыкнул на него старший механик, когда Ильман пришел к нему с предложением заварить микротрещину. — У него нетипичная термоотдача, быстро окисляется — не помогают ни полуавтомат, ни аргон. У вашего сплава нестабильная атомная структура из-за упора на радиационную защиту и легкость. За счет этого потеряли в прочности материала для подобного полевого ремонта. Не важно, будем мы варить трещину или наваривать заплатку — мы быстрее наделаем «прожогов» в металле обшивки, чем сделаем как надо. Тем более, что технологически с нужного размера заплаткой блок просто не встанет на место — упрется в распределительный блок, а его переделать можно только на заводе. Прости, капитан, но в поисках тонкого металла для защиты от радиации, вы сделали непрочный сплав. Он неремонтопригоден, только под замену.

Спорить с техником было так-то бесполезно. Пусть и в общих словах, не опускаясь до детальных подробностей, но он объяснил проблему. А Ильман знал, что озвученное лишь хвост кометы.

Как-никак, а он сам придумал это сплав. И понимал его проблемы.

Поэтому он пошел на риск.

Каждый отсутствующий танк на поле боя, там, где большие и бронированные шагоходы станут мишенями для тяжелых орудий противника, будет стоит сотни жизней штурмовиков каждую минуту. Нужно что-то придумать.

И кому как не проектировщику этого безобразия, лоббисту вступления «Завоевателя» в полевые испытания, исправлять ошибку?

Ильман старался.

Он не знал, когда начнется высадка наземных сил, но уже понимал, что после его «ремонта» танк в первой волне не пойдет на высадку. Потому что капитан, пусть и со всеми предосторожностями, по минимуму напряжения и тока, необходимых для разрушения вездесущей оксидной пленки, сделал ровно то, о чем его предупреждал главный механик.

Микротрещина на девяти десятых своей длины все же превратилась в «проварку». И теперь в оболочке дыра диаметром в три миллиметра. Это уже не «сифон», это ситов «кран» для радиации!

Выругавшись, Насбу вылез из-под удерживаемого на распорках реактора, с чувством отшвырнув в сторону сварочную маску.

Металлический предмет с обсидиановой вставкой для сохранения глаз здоровыми при сварке, застучал по палубе ремонтного «уголка». И остановился он лишь тогда, когда ударился о форменные сапоги человека в темной униформе бронетанковых войск.

Ильман, смерив человека взглядом, остановился на его командной планке. Лейтенант. Бронетанковые. Но ему не знаком. Чуть повернув голову, Насбу увидел нашивку на плече офицер, когда тот наклонился и подобрал маску, повертел ее в руках и положил на ближайший передвижной стенд с инструментами.

— Хотели сделать невозможное, но не получилось, капитан? — с понимающей улыбкой обратился к нему лейтенант. — Инспектировал свои машины, увидел, что тут кто-то есть, решил заглянуть.

— У вас какие-то проблемы? — хмуро осведомился Ильман, поднимаясь с пола и скидывая с себя на станину плотную куртку, что защищала его от капель раскаленного металла.

— Нет, сэр, — услышав резкий голос второго офицера, лейтенант согнал с лица добродушность, вернув себе уставное выражение. — Лейтенант Роуч, сэр, батальон «Ранкор».

— Понял уже, — махнул рукой Ильман. — Прости, лейтенант, не хотел грубить. Настроение ни к черту.

— Проблемы? — снова улыбнулся тот.

Насбу посмотрел на мужчину. Староват он для лейтенанта. Да и ведет себя чересчур просто. Видать из бывших сержантов, повышенный за заслуги. В Доминионе такое запросто.

— Дрянной металл, — пояснил Ильман подойдя к верстаку, на котором находился его скромный перекус: термос с наверняка уже подостывшим кафом, да бутерброды. — Была микротрещина, а теперь просто дыра.

— Беда, — согласился тот.

— А без этого, — Ильман со злобой посмотрел на громаду двигателя, — танк никуда не поедет. А он нужен на поле боя! Совсем скоро будет высадка на Туле, а по тем пустыням и голым холмам ваши шагоходы толком не пройдут на большой скорости. А вот «Завоеватели»…

— В принципе-то согласен, — кивнул Роуч. — Вот только… А будет ли она, наземная операция?

— Не понял, — нахмурился Ильман. — Как это? Планета противника в нашем тылу. Как может не быть высадки? Мы всегда так делаем. Сперва уничтожение флота, орбитальной защиты, а потом наземная операция. Как еще нейтрализовать угрозу вражеской базы?

— Не то, чтобы я понимал что-то во флотских делах, но мы ведь атаковали противника по стандартной схеме, а развивается нападение так, что ни один из наших звездолетов до сих пор не пошел в атаку, — осторожно произнес лейтенант. — Да и обычно с началом атаки генерал Юрген уже дает команду приготовиться к высадке и провести проверку. В этот раз никаких команд не было. Я вот тоже подумал про наземную операцию, поэтому и решил свои машины проверить. Смотрю, а механики бронетехники тоже не в предбоевой готовности находятся. Странно это. Нестандартно для грядущей наземной операции.

— Хм, — Ильман нахмурился. — Когда я просил Каина содействовать в ремонте двигателя, он сказал, что нет нужды. Может и вправду не будет наземной операции?

— Если сам командир легиона так сказал… — Роуч почесал затылок, сдвинув каскетку на бок. — Думал, может вы что-то знаете. Гусеничные-то явно получше будут для Туле.

Понятно.

Лейтенант логично предположил, что поверхность Туле не слишком хороша для тяжелой бронетехники, вроде СТАУ и АТ-АТ, в отличие от гусеничных танков. Логично предположить, что если наземная операция и будет, то «Завоеватели» были бы первыми кандидатами на высадку для захвата плацдарма.

И даже если сам Ильман не мог привести на поле боя свой танк, то как командир подразделения о предстоящем использовании его танков он должен был быть оповещен.

А этого не произошло.

Тогда что? В самом деле не будет наземной операции?

Она была бы кровопролитной и ненужной, в условиях конфронтации с Корпоративным Сектором. Но оставлять в тылу не обремененную ничем планету врагов с огромными промышленными мощностями и запасами вооружения, было бы глупо. Даже если их боевой флот уничтожен, то наверняка на поверхности есть многочисленные гражданские корабли, которые можно переоборудовать в рейдеры или десантные корабли.

И тогда, пока планета цела и не приведена к покорности, она будет проблемой для Доминиона.

Пока планета цела…

— А что, если…? — лейтенант Роуч остановил себя на полуслове, встретившись с предупреждающим взглядом Ильмана.

Походе думали они одинаково.

— Думаешь Далуна и Корбос были всего лишь репетициями? — шепотом спросил капитан у лейтенанта.

— Полигоны, — кивнул тот, отвечая так, что Насбу пришлось напрягать слух. — Нет никакой разумной жизни. И никаких претензий, поводов. А Туле… Да кто вообще знает о том, что она есть? И то, что на ней проситское население, которое проще уничтожить, чем перевербовать или заставить стать мирными, платить налоги… Всего один боеприпас.

— И проблемы нет, — согласился Ильман, вздрогнув.

Перед глазами встала нарисованная воображением, основанная на записях дроидов-шпионов, запись уничтожения поверхности Бринтуина. Планета не схлопнулась, как Далуна или Корбос. Не превратилась в обломки, как Альдераан. Она всего лишь стала копией Мустафара, где никто и ничто не уцелело.

Сотни тысяч умерли.

А на Туле населения, пусть и враждебно настроенного, но в тысячи раз больше, чем на планетах, уничтоженных Доминионом.

Стенос, возможно, что и превосходил… Но Доминион, не колеблясь, сжег планету, предполагая, что затраты на ее покорение не оправдывают полезность мира. Орбитальная бомбардировка, и проблема решена.

Сразу и насовсем.

Ильман не знал что ответить.

С одной стороны он был рад — если Туле будет уничтожена, то выживут десятки, а то и сотни тысяч военных Доминиона.

С другой стороны… «Адские Молоты» не сражались с женщинами и детьми. И убивать всех подряд… Ладно еще стенаксы, они безумные животные. Но на Туле же люди или почтилюди…

— Не будем делать поспешных выводов, — произнес капитан, бросив взгляд на испорченный двигатель. — Мы еще не разделались с флотом противника. Вероятно, что по итогам этого сражения и будет ясно что к чему.

— Наверное, — поежился Роуч. — Я много банта пуудуу повидал на своем веку, но геноцид… Не хочется, чтобы подобное входило в привычку. Не на такую службу я хотел вернуться.

— Как и я, — признался Насбу. — Но нужно помнить, что иногда просто не бывает выбора. Туле не присягнет на верность Доминиону. И они большая опасность для нас. Такую опасность нужно устранить.

— Любыми средствами? — поморщился Роуч.

— Это уже не от нас зависит, — признался Ильман. — И вообще, пошли-ка в столовую. Нечего тут торчать и ломать себе голову над неизвестностью. Объявят приказ — тогда уже будем думать что к чему. В любом случае, на флоте сотни тысяч таких же, как ты и я, кому геноцид каждой упорной планеты не мил. А Траун не производит впечатление того, кто готов шагать по горам трупов, используя их в качестве ступенек.

— Только тем себя и успокаиваю, — усмехнулся «ранкоровец».

— Корабли противника завершили маневрирование, — сообщил капитан Пеллеон. — Поступили данные от дроидов-шпионов. Двадцать три корабля уничтожены, шестнадцать тяжело повреждены и начинают дрейф в сторону атмосферы газового гиганта. Еще сорок звездолетов лишились сканирующей аппаратуры, частично повреждены ходовые двигатели. Однако они отстают и в общем отступлении не принимают участия. Из всех перечисленных кораблей лишь семнадцать тяжелых крейсеров типа «Дредноут». По обновленным сведениями — не меньше половины оставшихся кораблей противника получили повреждения антенн, датчиков и сканеров. Они получают телеметрию по лазерным лучам от менее пострадавших звездолетов.

— Итого из двухсот звездолетов Корпоративного Сектора и сорока фрегатов типа «Месть» «Консорциума Занна», уничтожены шестьдесят три, а пятьдесят шесть не способны продолжать сражение наравне с остальными, — заключил гранд-адмирал Траун. — Но для дальнейшей прямой эксплуатации нам подойдут лишь семнадцать кораблей из пятидесяти шести. Не очень хорошо. Сколько у них осталось еще тяжелых крейсеров типа «Дредноут»?

— Сорок один, сэр.

— Сообщите нашим войскам, что эти звездолеты нужны нам в максимально боеспособном состоянии, но без лишнего риска, — приказал Верховный Главнокомандующий Доминиона. — В таком случае можем считать операцию успешной.

— Да, сэр.

— Направляйте дроидов-шпионов в места прорыва минных полей. Время пришло, капитан.

— Да, сэр. Исполняем.

— Любопытные у вас критерии успеха, гранд-адмирал, — изрек Бароса.

— Не потрудитесь уточнить причину вашей критики? — полюбопытствовал синекожий гуманоид.

— Конечно, — согласился Мореллианец. — У противника было двести сорок звездолетов, а почти половину из них вывели из строя до того, как ваши корабли хоть как-то пострадали.

— Наши корабли в принципе не пострадали, — уточнил Траун. — Кратковременное падение мощности дефлекторов на них это даже не погрешность, это рутинная ситуация в бою.

— Допустим. А так же вы заставили неприятеля покинуть укрепленные позиции, в которых каменными бомбами проделали дыры, в которые ваши корабли могут преспокойно пройти для преследования неприятеля, — продолжал мореллианец. — И это явно не конец всего того, что вы уготовили противнику.

— Разумеется.

— Враг расставил на вас ловушку, целью которой являлось уничтожить ваш флот, а у вас не только не пострадал ни один из крупных звездолетов, но даже бомбардировщики и ударные канонерки не были взорваны.

— Вы наблюдательны.

— А еще половину оставшегося флота противника вы фактически ослепили, что делает их небоеспособными в крупном сражении.

— Верно. Передача информации по лазерному лучу эффективна, но лишь тогда, когда звездолет-приемник и звездолет-передатчик находятся в относительном покое. Когда им необходимо маневрировать в бою, этот способ передачи информации бесполезен по своей сути.

— А вы явно заставите их маневрировать.

— Таков план.

— И у вас колоссальное преимущество над врагом. Как количественное, так и качественное.

— Вероятно.

— И вы до сих пор считаете, что это текущие результаты не являются «приемлемым результатом»? — уточнил Уоррен.

— Все зависит от критериев оценки, — сообщил Траун. — Если цель стоит в том, чтобы сокрушить флот противника, то мы прошли этот путь на три пятых.

— Но вам недостаточно простой победы, не так ли?

— Простых побед в борьбе с сильным и коварным противником не бывает, — отрезал Траун. — С самоуверенным и глупым врагом — да, бывают такие победы. Но глупцы и самонадеянные слепцы имеют свойство в основной массе погибать быстрее, чем осознавать свои ошибки. В данном конкретном случае, наше почти годовое противостояние с боевиками «Консорциума Занна» выбило из коалиции неприятеля наиболее самонадеянную и глупую часть командиров. С большой долей вероятности можно сказать, что следующие наши противники, непосредственно в Корпоративном Секторе, будут уже более подготовлены. Пусть и уступая нам в выучке, они будут полагаться на свое количество. Наш флот, то, что противник видит сейчас перед своими глазами и может через Силу продемонстрировать Кроналу, небольшая для них проблема, если навалиться всеми силами.

— И было бы наиболее разумно придержать часть своих сил в резерве, чтобы иметь возможность задействовать их в самый опасный момент, — заявил мореллианец. — Но вы этого не сделали.

— Я выбрал наиболее оптимальную тактику из критериев, которые соотносятся с поставленной мной задачей, — сообщил Траун.

— И эта задача явно не предполагает навалиться на врага всеми силами.

— Безусловно нет, — сказал Траун. — Это глупый пережиток имперской тактики. И этот пережиток настолько укрепился в сознании тех, кто живет по имперским критериям, кто побеждал в соответствии с ними, что иное для них невообразимо. Разрыв принятых за догму шаблонов является страшным оружием. Вы ведь знаете, что после разделения Новой Республики и Галактического Альянса, прямые военные действия против нас вели последние? Ботаны предпочли использовать чужие руки, пока последние использовали их.

— На что вы намекаете?

— О, я не намекаю. Я говорю открыто. Новая Республика привыкла побеждать за счет своих основных тактико-технических столпов: диверсии, тактика «ударил-убежал», уничтожение командиров и планирование засад. В ходе прошлогодней операции «Алый рассвет», раз за разом мы продемонстрировали республиканцам насколько невыгодно использовать эту тактику для того, чтобы пытаться победить тех, кто ее внимательно изучил. И, несмотря на то, что именно Новая Республика оказалась наиболее проигравшей в противостоянии с Доминионом, несмотря на наличие у них такой возможности, Президент Борск Фей’лиа предпочел отказаться от прямых военных действий против нас.

— Но в то же время не подписал с вами мирного соглашения.

— Да, он в одностороннем порядке решил заморозить конфликт, но не позволить нам «расслабиться», путем использования «прокси» в виде «Синдиката Силри», — согласился Траун. — Так уж вышло, что вокруг Доминиона вьются сотни интересов и, порой, они пересекаются. Заключаются временные союзы, в ходе которых каждая из сторон пытается использовать другую. У кого-то получается, у кого-то нет. Но не это главное.

— А что же?

— Борск Фей’лиа, при наличии всех его недостатков, а недостатки есть у всех нас, на бессознательном уровне понял, что продолжать кампанию против Доминиона сейчас — глупо. Он, как и большая часть галактики, считает меня мертвым. Но в то же время он понимает, как опасны те, кто были со мной рядом, кто учились и совершенствовались. Доминион не развалился и, более того, добился серьезных побед после моей смерти. Мы крепче, чем он может позволить себе ударить, а потому, наиболее адекватной тактикой было бы дергать нас сторонними силами, что он и делает. Сам же он совершенно верно сосредоточил свои заточенные противостоять стандартным тактикам Империи вооруженные силы Новой Республики на войне против Империи. Прошел год, и к его финалу Новая Республика фактически загнала Империю туда, откуда та вылезла. Новая Республика обновляет свой флот и армию, модернизируется, нехотя, со скрипом и бюрократической неповоротливостью, обуславливающей значительные размеры своих территорий, переходит в состояние военного государства. Мон Мотма никогда бы такого не сделала. И мы видим это на примере Галактического Альянса. Там где ботаны увидели крах в паре шагов от него и сменили курс, чандриаланка едва не привела свое новое государство к краху всего несколькими операциями, чуть не потеряв весь флот. И теперь она понимает то, что понимают ботаны. Но недостатки все еще довлеют над ними.

— Вы могли бы разрушить и Альянс, и Республику, но не стали этого делать. Почему?

— Инертность мышления, мистер Уоррен, — пояснил Траун. — Каждый завоеватель в этой галактике мыслил о том, чтобы захватить как можно больше. Территории росли, увеличивая полезное пространство, что подстегивало самомнение и уверенность в своих силах у завоевателей. Раката, республиканские крестовые походы Пиус Деа, ситы, Ксим Деспот, Император… Все они гнались за количеством, потому что это считали правильным.

— Но не вы.

— Как я и сказал, у всех есть недостатки. Один из моих — отсутствие необходимости убеждать себя в том, что я что-то могу сделать. Второй — понимание, что количество не переходит в качество. Доминион практически достиг тех размеров, когда качественная работа бюрократии позволяет убрать промежуточные звенья различных комитетов, подкомитетов, служб, подслужб и так далее. Ненужность посредников в бюрократии, отсутствие размытых полномочий и трактовок законов, а так же многое другое, повышают эффективность.

— Пока не улавливаю сути и связи с настоящим.

— Терпение, мистер Уоррен. Картина может быть красива целиком, но приглядевшись к частностям, вы обнаружите грубые мазки там, где художнику было недосуг прорисовать тени в углу рамки. И такое полотно никогда не станет шедевром, которым восхитятся триллионы.

— Вы снова про искусство, — с нетипичной для себя усмешкой подметил мореллианец.

Он не понимал почему, но этот гуманоид заставлял его вести себя иначе, действовать иначе, мыслить иначе. Не так как привык сам Бароса.

Не то, чтобы это было плохо. В противном случае само существо мореллианца воспротивилось бы этому.

Но необычно.

Хотелось досмотреть происходящее до закономерного финала.

— Через призму искусства можно оценить все — от произведений искусства, до военной стратегии и государственного управления, — сказал Траун. — Если понимать суть вещей, то выполнить задуманное не сложно.

— И как же искусство поможет вам не только победить врага, но и выполнить ту цель, ради которой вы здесь? — поинтересовался Бароса.

— Все дело в самой цели, и, поэтому, мы возвращаемся к обсуждению того, ради чего мы здесь, — произнес Траун. — Развивайся Доминион традиционной стратегией построения империй в этой галактике, он бы не просуществовал долго. Лишь пока сильна та сила, что его собрала воедино. Пример Империи наиболее показателен в этом случае. Старая Республика при всех ее недостатках просуществовала тысячи лет потому, что хоть в какой-то мере давала гражданам надежду на светлое будущее, отсутствие притеснений, гарантии безопасности и развития. Империя стремилась держать все в кулаке, за это и поплатилась. По этой же причине Доминион никогда не вырастет до размеров целой галактики или ее большей части. Тогда его чиновничий аппарат и вооруженные силы станут излишне неповоротливыми, а внутренние проблемы со временем перекроют все положительное, что было создано. Инертность мышления заставит разумных сомневаться в выбранном курсе, заставит их искать знакомые признаки грядущего развала. И они их найдут, даже если их не будет.

— Самовнушение, — понял Бароса.

— Именно. Чем больше знакомых сигналов, тем больше уверенности в том, что это уже где-то и когда-то было. Тем больше уверенности в том, что ты можешь предсказать результат.

— Что и сделал вражеский командующий в этой ситуации.

— Именно. Потому что все это они уже видели. И считают, что знают как нужно было действовать, считают, что мы повторяем одну и ту же тактику. А, значит, и результат будет иным.

— Но вырисовывается совсем другая картина.

— Именно. Сражение в системе Турра — это не повесть о том, как легко и непринужденно разгромить врага, который знает что будет дальше. Это демонстрация того, что при одних и тех же стартовых условиях, при использовании одной и той же тактики, но с разными вариациями и последовательностями, можно получить совершенно иной вариант.

— Победа без потери своих кораблей.

— Отчасти. Я не просто так указал, что Новая Республика относительно легко справляется с имперской тактикой. Они «заточили» свои умы для этого. Как и Галактический Альянс, к слову.

— Как и Кронал.

— Как и командующие Силами обороны Корпоративного сектора. Да, они изучили нашу тактику, но так и не поняли сути вещей. Внешняя одинаковость происходящего давала им надежду на предрешенный исход. А сейчас половина их флота выведена из строя, ловушки вскрыты, оборонительные рубежи разрушены, а сами они вынуждены отступать, считая, что сейчас наши корабли ринутся в образовавшиеся проломы минных заграждений и начнут их преследование.

— Разве нет?

— Конечно же нет. Это имперская тактика. Но ее проблемность заключается в том, что за такой срок невозможно создать достаточно безопасную и объемную брешь в защите, чтобы обеспечить пропускную способность большого количества корабле сквозь заграждения.

— И в этом случае те корабли, которые пойдут через брешь, попадут под сосредоточенный огонь отставших звездолетов неприятеля.

— Именно. Ценой своей жизни они навредят нашим кораблям, но все же добьются частичного уничтожения или повреждения наших сил. В условиях ухудшения их позиций это наиболее оптимальный вариант — заманить нас в остатки ловушки, модернизировав ее на ходу.

— И какой же их основной план? — спросил мореллианец.

— Все достаточно прозаично, — скучающим тоном сообщил гранд-адмирал Траун. — Они оттягиваются к орбите Туле для того, чтобы заполучить в свою поддержку наземные оборонительные сооружения.

— Противокосмические пушки.

— И ионные в том числе, — подтвердил гранд-адмирал. — Это второй рубеж обороны, который может доставить нам большие проблемы. Противник это понимает, как и знает нашу тактику борьбы с такими элементами обороны.

— Высадка десанта и диверсии.

— И на протяжении всей кампании против остатков сил Тайбера Занна мы старательно демонстрировали противнику то, что действует сугубо по нашей стандартной тактике, — сообщил Траун. — Вероятно наблюдающие за этим противостоянием даже могли заскучать от однообразности нашей стратегии. Более того скажу, даже среди наших специалистов и офицеров бытовало, да и сейчас еще не выветрилось мнение о том, что цель сбора наших сил здесь — это лобовая атака по стандартному протоколу.

— Инертность мышления, — понял Уоррен.

— Именно, — подтвердил Траун. — Я же ставлю своей целью показать и Кроналу, и своим людям, в том числе и новобранцам, число которых составляет до семидесяти процентов личного состава кораблей в системе, что инертность мышления — это не про Доминион.

— Каким образом? — заинтересовался Бароса.

— Взгляните на тактический монитор, — предложил Траун. — На каком удалении от звездолетов первого ударного соединения находятся звездолеты неприятеля?

— Более четырехсот единиц.

— А от главных сил флота враги сейчас находятся на дистанции в двести пятьдесят единиц, — добавил Траун. — Но при этом мы, звездолеты первого ударного соединения, пребываем уже там, где и должны быть по плану. Ровно в намеченных местах находятся и наши враги. Не говоря уже о наших главных силах. Думаю, вы уже поняли, что пространство между нами не так пусто, как могло показаться на первый взгляд?

— Вы же не про мины неприятеля говорите?

— Конечно нет. Хотя они как раз играют ключевую роль в создании тоннельного зрения противника.

— Дроиды-шпионы?

— И они тоже присутствуют. Чтобы будущие поколения видели суть наших маневров, каждое сражение фиксируется. В данном случае они обеспечат безопасные коридоры внутри пробитых минных заграждений, а так же послужат ретрансляторами нашей телеметрии для главных сил регулярного флота Доминиона. Но есть еще кое-что.

Бароса раздумывал некоторое время, после чего изрек:

— Пассивные мины. Вы так настойчиво доказывали их бесполезность для неприятеля, но ничего не сказали о том, полезны ли они вам. Пока под невидимостью ваши корабли вышли из гиперпространства вместе с первыми «Доминирующими», остальной выстраивающийся флот отвлек внимание врага от того, что помимо действующих сил есть еще и ваши собственные корабли-невидимки.

— Опять же, знакомая тактика.

— Вот только вы не просто так заходили на проекцию курса неприятеля в пятидесяти единицах а кормой противника. Пока те находились в ожидании атаки по фронту, вы вышли с тыла. Вы сбросили их. Мины, я имею ввиду.

— И снова же, знакомая тактика, — спокойно произнес Траун. — Мины позади главных сил, корабли-невидимки в тылу флота противника, которые только и ждут того, чтобы ударить в нужный момент по звездолетам врага. Все это уже было. И как только враг окажется в зоне поражения, они это поймут.

— И откроют огонь из всех стволов, чтобы обнаружить первое ударное соединение.

— Все так. Потому что так мы поступали все это время, а так же демонстрировали такое же поведение противнику. Инертность мышления.

— Они знают какие корабли у вас имеют маскировку, — сказал Бароса. — И будут стремиться найти и уничтожить ваши звездные суперразрушители. Ведь это будет колоссальная потеря.

— Инертность мышления, — в очередной раз сказал Траун. — Но есть несколько проблем в осуществлении их плана. Проблема первая — турболазеры бьют на дистанцию в семьдесят единиц.

— А мы на дистанции в четыреста единиц.

— Проблема вторая — корабли противника потеряли свои коммуникационные станции, сканеры и будут зависеть от более боеспособных звездолетов, на которых это оборудование имеется.

— Вот для чего вы обстреляли их небольшими замаскированными астероидами — чтобы они не могли координировать свои действия друг с другом. Но есть же еще и лазерная передача данных.

— А вот это уже третья проблема, — заявил гранд-адмирал. — У них не получится ее использовать.

— Почему же? Ведь маневрировать среди пассивных мин достаточно просто, — нахмурился мореллианец. — Вы не смогли бы выставить их достаточно плотно, чтобы все корабли попали под удар.

— Инертность мышления, — вздохнул гранд-адмирал Траун, посмотрев на Баросу. — Вы сами решили, что мои звездолеты сбросили пассивные мины. Я подобного не говорил.

— И не опровергали, — похолодел Уоррен. — Я решил, что раз вы не сделали этого, то и вывод верный.

— И вот, мы подходим к пятой проблеме, — гранд-адмирал Траун погладил йсаламири. — Вы знаете нашу тактику, а так же то, что необходимо решить проблему базы и производств на Туле, чтобы не оставлять в тылу укрепление, фактически мир-крепость, противника.

— Да, и для этого нужно уничтожить флот… — мореллианец остановил себя. Секунду он молчал, после чего закрыл глаза и рассмеялся. — Инертность мышления, не так ли?

— Так, — просто ответил Траун, повернув голову в сторону командира звездного суперразрушителя «Страж». — Капитан Пеллеон.

— Да, сэр!

— Вот теперь мы начинаем.

— Есть, сэр! — на лице офицера появилась плотоядная улыбка, когда он обратился к своим вахтенным. — Боевая тревога!

К тому моменту, как отыграла первая нота боевой тревоги, Лайт Ульта даже не успел испугаться.

Страшно стало в то время, когда он увидел приближающуюся на невообразимой скорости атмосферу Туле.

— Мамочки, — прошептал пилот, чувствуя, как его вжимает в противоперегрузочное кресло. И даже инерциальные гасители не слишком справлялись со своей задачей.

Страшно представить что испытывают парни в «Скимитарах», когда уходят и выходят из своих «рывков». Наверное по этой причине они никогда не едят за несколько часов до миссии? Или это просто слухи, которые распространяют зубоскалы из числа пилотов TIE-перехватчиков? Есть у них там одна тви’лечка-шутница.

Ладонь, сжимающая рукоять управления машиной вспотела. В тот самый момент, когда он вошел в атмосферу планеты, показалось, что рука сейчас выскользнет из перчатки — так много там было влаги.

«Мембраны, мембраны!», говорили снабженцы. К хатту мембраны в летных комбинезонах! Поставьте автоматический податчик успокоительного в кабины! Реально нужнее!

Вокруг ударной канонерки небо полыхало красным — вхождение в плотные слои атмосферы не проходит бесследным. Пусть дефлекторы и снижают сопротивление воздуха, но не полноценно.

Облака закончились так же быстро, как и его вера в то, что с этого задания он вернется без просьба заменить комбинезон.

Пилоты перехватчиков наверняка будут тихо шушукаться, но хотелось бы посмотреть на них, когда их выпнут из ангара перестроенным не на захват, а на толчок притягивающим лучом!

К тому моменту, когда желудок решил вернуться, осторожно и крадучись, на свое положенное физиологией место, Лайт уже мог видеть во что превращается поверхность Туле.

С высоты двадцати километров ему было все прекрасно видно.

«Скимитары»… Неспроста их называют скоростными бомбардировщиками.

Туле полыхал.

Не просто как планета, чья поверхность подвергался бомбардировке с орбиты, а как то, что вот-вот превратится в Мустафар.

Скоростные шли в первой волне атаки, сразу же за артподготовкой. Ну, как «за»… Одновременно с ней.

Канониры «Стража» не просто порезвились — они стерли в порошок все, что могло представлять хоть какую-то опасность для последующего авианалета. Батареи ПВО и ПКО?

Тьфу! Плюнуть и растереть!

Теперь это кратеры, из которых дымятся и горят обломки установок, что могли причинить проблемы вооруженным силам Доминиона.

Перед глазами пилотов ударных канонерок развернулся настоящий ад. Горело даже то, что по умолчанию гореть не может!

Горела земля и камень, пермакрит, дюракрит, стекло, феррокрит. Деревья и кустарники… Если они и были, то уже давно испарились. В лучшем случае — превратились в прах и пепел. В худшем…

Сами виноваты. Не на той планете расти надо было.

Бомбардировщики превратили в океан огня военные объекты — наземные склады, ангары, хранилища, казармы. Все, что выявила отправленная сюда разведка.

Лайт движением головы смахнул подступившую слезу, когда увидел, что монструозного вида ангары на планете в зоне атаки так и не тронуты. А ведь дженсаарай Дерсен сообщил, что там хранится вооружение.

Неужели противник был так глуп, что не подумал: Доминион перепроверит первичные разведданные. Ульта не знал как именно, но гранд-адмирал Траун прекрасно знал, что на ряд объектов, где якобы должны были находиться военное имущество, были перемещены гражданские. В то время как танки, оружие, боеприпасы и другая техника сменили место своей дислокации.

Большая их часть оставалась под землей, но то, что необходимо для отражения первого удара как раз было спрятано в городах.

И сейчас эти поселений не станет.

Рамка прицела сделалась красной, Лайт нажал гашетку, посылая кумулятивные ракеты в здание ратуши. Они пробили феррокритовый купол и взорвались, из проделанных ими дыр хлестнули двойные струи ослепительного пламени. Огонь растекся по поверхности, соединив две пробоины в одну, больше размером, и продолжал жевать купол, пока тот не осыпался внутрь.

Окна и двери здания и построек по близости вышибло, из отверстий по безлюдных улиц ударная волна рассыпала пылающие обломки.

Канонерка вышла из пике в тот самый момент, как ее товарищи проделали тот же маневр. Городская застройка превратилась в филиал Татуина, но это было лишь начало. Лайт отметил как молниеносно ушли в воздух, прямиком на орбиту, «Скимитары», избавившись от своей нагрузки.

Теперь черед ударных канонерок.

Скоростные бомбардировщики и артиллеристы работали исключительно по тем объектам, которые невозможно переместить или подменить. Артиллерия, укрепления, склады хранения дроидов и боевой техники.

Все то, что могло повредить кораблям и средствам высадки — все уничтожено и обращено в металлолом. Горящий, плавящийся, безвозвратно утраченный.

Ударным канонеркам следовало нанести ракетно-бомбовые «уколы» по средствам отражения высадки десанта. Танки, наземная артиллерия, дроиды-шагоходы…

И «альфы» искусно выполняли свою работу.

Трехэтажное здание, в котором находится дроид OG-9, начавший развертывание, стало следующей целью. Куполообразная «голова» машины начала проламывать крышу.

Но окончательной реконструкции не произошло.

Выпущенная из люка протонная бомба приобрела скорость полета и пикирования, сравнимую со скоростью самой машины под управлением Лайта Ульты. У громадного дроида не было ни шанса.

Самоходное орудие лопнуло, как перезрелая белария, по которой стукнули гаддерфаем. Толстый кусок брони отошел, будто кожура, следом обрушился угол здания. Вторичные взрывы разбросали броню по округе, и те воспламенились, когда в них свалился раскаленный металл.

Нырок, проход по дуге в пяти метрах над стеной. Палец зажал спусковой крючок, выпуская из пусковых установок больше половины кумулятивных ракет. Головки самонаведения уже получили телеуказание.

И танковый взвод ААТ, сравнявший с землей одноэтажные мазанки, в которых они прятались, продемонстрировал огненный фейерверк. А рядом с ними маневренные наземные танки, вращая своим башнями, получили по заслугам. Лайту пришлось накренить машину так, чтобы отлетевшая вверх башня одного из танков не стала причиной его крушения.

Еще чего захотели!

Ударные канонерки не пострадают в этом налете!

Впереди и справа заработал станковый бластер на крыше одного из домов. Сквозь пролом в стене прямо под ними старалось выбраться, круша здания на тесной улочке тяжелое штурмовое орудие.

Алые лучи разошлись по дефлектору, а пушечный огонь «альфы» смел с крышы вражеских боевых дроидов.

Когда он резко ушел вверх, то на встречу с неуклюжим орудием отправился его прощальный привет.

Протонная бомба проломила толстенную броню, добралась до взрывоопасных и неустойчивых к детонации потрохов орудия. Барадий получил пинок от взрывателя и не на шутку обиделся.

За дюзами улепетывающей со всех сторон «альфы» расплескалось огненное море, перекинувшееся на снующих по улочкам боевых дроидов противника.

Цель номер три он пропустил, но вместо нее обрушил остатки своих ракет на цель номер четыре. Квадратное строение превратилось в огненный шар, выплевывающий обгорелых людей и оборудование.

Лайт, скрипя зубами, провел машину сквозь этот шар и начал огибать догорающую постройку, с южного конца. Огненная завеса позволила ему снова выйти на цель номер три.

Не мудрствуя лукаво, он сбросил в скопление ААТ протонную бомбу. Судя по тому, как отбросили башни эти танки, протонные торпеды внутри них передали пилоту свой горячий привет.

А Лайт уже не обращал внимания.

Пятая цель и отход.

Откуда-то из-за стены в него полетели бластерные разряды, искрами вспыхнули, сталкиваясь с передним щитом. В ответ на землю обрушился шквальный огонь из пушек. Даже сквозь толстую ткань летного комбинезона чувствовался жар. Рев двигателей гремел в ушах, отзывался почти болью в груди.

Лайт осознавал, что так-то его машина герметична и этого не должно быть. Но в то же время осознавал, что разум человека старается как может компенсировать недостаток звукового «сопровождения» работой психики.

Просто невозможно разбомбить половину города и сидеть себе спокойно в тишине! Да от этого с ума сойти можно! Техники, лучше поставьте вместо успокоительного динамик, проигрывающий звуки выстрелов и шум ракетных двигателей!

В этом аду нельзя оставаться в тишине!

Пятой целью против его воли оказалась замаскированная под водонапорную башню пусковая установка. Ее обслуживали гуманоиды, которые так же подверглись панике и шоку первого удара.

Поэтому металлические листы поддельного водяного бака только сейчас распускались, подобно лепесткам стального цветка. И как раз к этим пестикам гладких стволов ракетной установки Лайт направил тычинки энергии своих пушек. Опылять так опылять!

Половина залпа ушла на защиту, но левая пушка оказалась в более выгодном положении. Энергетические кинжалы впились в тубусы, вызывая на разговор содержимое вражеских ракет.

Содержимое оказалось трусоватым и, превратившись в газ попыталось сбежать во все стороны. То, что при этот взрыв испарил весь расчет, трусливое топливо и боевую часть ракет совершенно не интересовало.

Ровно как и Лайта не заинтересовало то, почему в явно предназначенном для проживания людей пятиэтажном доме со всех окон ведется стрельба из бластеров. Там явно сделали казарму, а пара станковых бластеров указывала на это же.

Ну и Лайт отправил им свои указания, высадив остатки содержимого свои пусковых установок и бомболюка. Ракеты вошли в окна последнего этажа, детонацией разворотив стены и крышу, а вот бомбы, как и положено, вошли в стены первого этажа.

К тому моменту как Ульта и все ударные канонерки, участвующие в этом задании, начали возвращение на корабль-носитель, от позорно используемого противником города для сокрытия своих вооруженных сил, остались только руины.

Но «Страж», а так же действующий на некотором удалении от него «Разящий клинок», не так-то просто обмануть.

Есть народная мудрость — тварь всегда пытается закопаться как можно глубже под землю.

Ну, а как еще назвать тех, кто попытался поставить под удар гражданских, загнав их на военные объекты, а сам спрятался в их домах?

Твари, как они и есть.

Поэтому два звездных суперразрушителя и утюжили столицу Туле, запекая тварей в тех подвалах, где они прятались. Вероятно этот маневр можно было бы назвать «твари в собственном соку», но Лайт не особо стремился к раздаче названий воинским операциям.

Пусть этим занимается кто-то другой.

А у него есть более важные дела. Например — как успеть вернуться на «Страж» и восполнить боезапас, чтобы вернуться к трусливым воякам на Туле. Так сказать, «на бис».