Граница

Глава 39

Наутро Йохана освободили от цепей, связали и вновь отвели в пыточную. В животе нехорошо ныло, и Лисица клялся себе, что выдержит все пытки, и тут же опасался собственной слабости – твердости ему не хватало, той твердости, которой, по отцовским рассказам, отличались их предки в стародавние времена.

Его оставили на середине полутемной залы, у жаровни, над которой висели цепи, и солдаты по уставу отошли к дверям. Не прошло и минуты, как, наклонившись, внутрь вошел сам капитан, по обыкновению невозмутимый. За ним последовал писарь с чернильницей и тут же уселся за стол у двери, на котором тускло горела свеча. Он с нескрываемым интересом глазел на пыточные инструменты, и то и дело переводя взгляд на Лисицу, будто гадал, как их применить в деле. Капитан садиться не стал.

- Барон фон Фризендорф, - сказал он ровно, будто они встретились на прогулке, а не в пыточной. – В ваших интересах быть со мной откровенным.

Йохан покосился на него.

- Я это знаю, - неохотно ответил он. – Но если вы хотите правды, то сразу зовите палача.

Писарь зашуршал листами, словно большая мышь в углу. Щелкнула крышка казенной чернильницы, и он близоруко сощурился.

- Пока обойдемся без него. Как ваше имя?

- Йохан Фризендорф.

- Где вы родились?

- Карлскруна. Швеция.

- Ваше подданство?

- Швед. Подданный Его Величества Адольфа Фридриха.

- Адольф Фридрих умер два года назад.

- Значит, подданный следующего короля. Или королевы.

Капитан оценивающе взглянул на него.

- Получается, вы давно не были на родине. С какого года вы в Империи?

- Лет пять. Или шесть. Не помню точно.

- Как получилось, что шведский барон пришел сюда пешком и босым?

- Нужда заставила.

- А зачем барону жить под именем Иоганн Фукс среди лавочников?

Лисица замялся. Ни вопроса «зачем», ни вопроса «почему» Мароци ни разу не задавал ему на прошлом допросе. Лейтенанта волновали более конкретные «как», «когда» и «где».

- Инкогнито, - наконец неохотно отозвался он. Фон Рейне с сомнением хмыкнул.

- Среди лавочников? Зачем?

- Я искал одного человека, - после долгой паузы сказал Йохан. – Я не хотел, чтобы он знал, что я здесь.

- Почему?

- Чтоб не спугнуть.

- Кто этот человек?

- Воскресший из мертвых Пройссен.

- Что вас связывало?

- Общие дела.

- Тесные?

Лисица задумался, прежде чем ответить, но все-таки кивнул: «Да».

- Тогда вам, должно быть, известно, что он связан делами отнюдь не благочестивыми. Подлоги, вымогательство, обман…

- Удивительное дело, - нашел в себе силы сказать Йохан, - при этом я сижу в тюрьме, а он развлекается на свободе.

- Наше общество просвещенно, но не совершенно, - заметил фон Рейне. – Всем прекрасно известно, что часто в тюрьму попадают невинные, а виновники ходят на свободе. Это не значит, - с нажимом сказал он, - что я считаю вас невинным. Однако… - он оценивающе взглянул на Лисицу. – Я склонен верить вам больше. И в ваших интересах помочь мне и говорить правду.

Йохан пожал плечами. Капитану он тоже не доверял.

- Откуда вы взяли письма? – внезапно спросил тот.

- Какие письма? – Йохан вздрогнул.

- Которые мне передали.

- Ума не приложу, о чем вы говорите, - Лисица покосился на секретаря, навострившего уши. – Почем я знаю, какие письма вам передают?

Он видел взгляд капитана и прекрасно понимал, что тот знает – Йохан лжет. Фон Рейне не побрезговал взять его за плечо и отвел в сторону, к стене, покрытой бурыми пятнами и присохшими неаппетитными катышками.

- Вы вовлекли в свои дела невинную женщину, - тихо сказал капитан. – Она спасла вас вместо того, чтобы выдать мне. Но вы передали ей письма, и я хочу знать, чем это может ей грозить. Заметьте, я говорю с вами, как друг.

- Не обессудьте, господин капитан, - также тихо отозвался Йохан, - но легко быть другом, когда вы на свободе и свысока говорите с заключенным. Вашей женщине ничего не будет грозить, пока никто, кроме меня, вас и мистера Уивера не знает, где эти письма.

- Мистер Уивер уехал вчера на рассвете, - рассеянно заметил фон Рейне. Он отпустил Лисицу, задев за рану, и тот поморщился. Известие о том, что англичанин уехал, оглушило Йохана, и он почувствовал себя опустошенным. – Я успел заметить имя адресата на этих письмах. Полагаю, верным будет вернуть их ему.

Йохан опять поморщился.

- Если возможно, то не спешите с этим возвращением, - попросил он.

- Почему же?

- Если для меня есть шанс выйти из тюрьмы, я хотел бы сдержать слово и отдать их сам.

- Отдать ли?

Йохан кивнул.

- Я связан обещанием.

Фон Рейне отошел на шаг. Его белый мундир и золотой кушак почти сияли в полумраке.

- Мне не хотелось бы говорить очевидного, но ваше дело весьма плачевно, господин Фризендорф. У вас нет документов. Вы жили в городе под чужим именем. Вас задержали во время дуэли с другим самозванцем. Вы бежали из тюрьмы. Вы разводили ересь на улице под видом богомерзкой гадалки. Вы вломились в чужой дом и подожгли его. И это только то, что известно точно.

- Я ничего не поджигал.

- Слуги говорят обратное.

- Потому что сами нечисты на руку.

- Допустим. Однако у вас была связь с девицей Анной-Марией, без церковного благословения. Она ждала от вас ребенка и была убита. Не вы ли подняли на нее руку?

- Нет! Мой слуга может подтвердить, где я был в ночь ее смерти. Мы собирались пожениться и уехать отсюда…

- Ваш слуга не может считаться достойным свидетелем перед законом, - капитан устало перебил Йохана. – Он иноверец и плохо знает немецкий. Разумеется, он будет допрошен, но не знаю, как к этому отнесется судья. А теперь подумайте господин Фризендорф. Все эти дела вы натворили только здесь. В нашем городе. А какой след может тянуться за вами по Империи? Поверьте, в вашем случае, никто не будет писать шведскому послу.

- За это я и люблю правосудие, - пробормотал Лисица, и фон Рейне невесело кивнул, словно был согласен с его словами.

- Есть свидетели, которые уже добровольно выдвинули против вас обвинения, - добавил он. – Дело пока не движется, потому что граф еще не может отойти от предыдущей ошибки с англичанином и не хочет совершить новую.

- Чудесно, - Лисица вспомнил о Герхарде и совсем помрачнел. – Капитан, я не могу не воспользоваться вашей внезапной благосклонностью. Скажите, что может смягчить мой приговор?

Фон Рейне не спешил отвечать. Он неторопливо снял перчатку за пальцы, посмотрел на нее, будто видел в первый раз, и лишь после этого заговорил:

- Прежде всего – документы, которых у вас нет. Большая разница – кого допрашивать: барона или бродягу.

Йохан усмехнулся. Да, эту строку можно было смело вычеркивать – за последние годы у него был лишь один настоящий документ, где писарь заверял, что такой-то служит в таком-то полку Его Величества Фридриха, да и тот по ненадобности давным-давно был сожжен.

- Христианское покаяние и смирение, - добавил капитан, - но вы не католик.

- Бог миловал… Я не хотел вас оскорбить, - спохватился Йохан, но фон Рейне никак не отреагировал на его слова.

- И, конечно, признание. Но признание признанию рознь, как вы должны понимать.

Лисица кивнул, раздумывая над словами капитана.

- Могу ли я признаться лично вам?

- Разумеется, но без протокола это будет лишь частной беседой.

- А если я предложу вам, графу или судье денег? – с отчаянием спросил Йохан, вспомнив о разбойничьем тайнике.

- Если вы всегда так предлагаете взятки, то, боюсь, что мало кто согласится их принять. На вашем месте я бы поберег золото – с ним легче жить на каторге, а какой приговор вынесут судьи – и с золотом неизвестно. Заручитесь смирением, барон. Кроме врагов, у вас есть и друзья.

- Друзьям лучше держаться подальше от висельников.

- Баронесса фон Виссен рассказала мне, что это вы вывели ее из логова разбойников, и что она обязана вам жизнью. Это правда?

Йохан неохотно кивнул и добавил:

- Но насчет жизни она погорячилась.

- Как знать, что могло бы случиться? Не принижайте своих поступков. Эта безрассудная девица намеревается предложить всем вашим судьям себя, в обмен на ваше оправдание.

- Только этого еще не хватало! – внутреннему взору представилось задорное личико Софии. Она могла замыслить подобное, и как Йохану ни хотелось выйти на свободу, он не желал баронессе такой судьбы. – Пусть фон Бокк отошлет ее на время!

- Как я понял, она хочет только предложить, без исполнения обязательств, - капитан говорил об этом спокойно, будто повидал и не такое.

- Отговорите ее от этого. Она милая девочка, но таким поступком сломает себе жизнь.

Капитан покачал головой: то ли отрицал возможность такого исхода, то ли не собирался больше разговаривать с Софией.

- Уверен, вам рано отчаиваться, - увел он разговор от баронессы. – Продолжим же допрос.

Они вернулись к изнывающему от скуки и любопытства писарю, и вновь потекла беседа, унылая и бессмысленная, как лечение геморроя горячим камнем, завернутым в кусок козьей кожи. Теперь Лисица видел, что главный разговор уже произошел, и фон Рейне пришел лишь ради того, чтобы убедиться, кто такой Йохан фон Фризендорф на самом деле. Удивительно было, что София, влюбленная в Уивера, после его поспешного отъезда нисколько не опечалилась, а сразу же принялась действовать, по обыкновению проболтавшись об этом почти первому встречному.