Из Тени (Dragon Age)

Глава 17. Кого нужно спасать?

Вычурность каменной беседки никогда не нравилась юноше. Здесь, в саду, среди природного зелёного великолепия, ну никак не смотрится строгость традиционной архитектуры Империи. Камень давил, кажется, пытался скрыть, словно стыдясь, основной сад. Может быть, предыдущий хозяин дома, который возводил усадьбу, как раз эту задачу и поставил своему архитектору. Содержать красивый сад — это практически обязанность каждого знатного рода, хороший тон. Но это совсем не значит, что эту «обязанность» люди содержали с удовольствием. Для многих сад — это пережиток элвенанской эпохи. Сказывалась пропаганда, которая любую особенность эльфийской империи старалась преподнести в негативном ключе. Зато для мальчика сад был не только любимым местом в доме, но и оплотом тишины и уединения. И в его глазах массивная каменная беседка разрушала всю красоту, портила гармонию, как, например, обилие золота в отделке дворца архонта. Когда юноша, сопровождая отца, оказался на балу главного дворца Империи, его скептический взгляд, направленный на внутреннее убранство, заметил сам архонт. Мальчик не знал, сколько усилий потратил отец, чтобы избежать скандала, однако все тяготы наказания он помнил прекрасно. Но это не заставило его раскаяться, поскольку своей вины он не видел. Что собой представляет золото? Ну оно жёлтое и блестит, и всё. Зато комбинации комнатных растений способны создавать уникальные интерьер и обстановку. К примеру, есть же элвенанское растение, которое может источать любой запах по желанию мага, так чем же оно хуже золота?

Учёба. Именно таким одним словом юноша и мог описать всю свою жизнь. Даже если однажды он и покинул крыло усадьбы, которое было ему клеткой с младенчества, многого не изменилось: клеткой стало всё здание. Со всем его потенциалом хозяин дома не выпустил птенца из гнезда, не позволил учиться в университете. Образование мальчик получал домашнее. И если немагические науки он постигал с помощью нанятых учителей, то магические премудрости ему рассказывал лишь один человек — его отец. И это было не обучение — это была муштра. Огромное множество прочитанных книг, неисчисляемое количество часов, потраченное на их освоение. И освоить это было необходимо, поскольку потом, во время практики, любой пробел в знаниях стоил юноше хлёстким ударом посоха по рукам. Длинные рукава были постоянным атрибутом его одежды, чтобы скрыть бинты, а под ними — содранные до крови раны. С помощью магии залечивались только кисти рук, чтобы они оставались аристократично правильными, лишёнными повреждений. Развлечений и свободного времени мальчик был лишён. Даже на бал и разные приёмы отец его брал только, чтобы научить змеиному поведению в этом гнезде интриг, обмана и убийств.

Но юноша стойко терпел такой режим. Отец приложил много усилий: и словами, и примером (показывал пойманных магами одержимых) донёс всю опасность одержимости и важность самоконтроля. «Тень дураков не терпит», — так он всегда говорил. Мальчик понимал. Он слишком часто слышал о своих удивительных способностях, но ещё чаще — о чрезмерной опасности этой силы. И если он не хочет однажды исчезнуть, отдать своё тело твари из Тени, то нужно учиться.

За неимением другого и к такой жизни можно привыкнуть. Не так уж она и плоха. Он наследник древнего и влиятельного рода, у него полная и любящая семья, а его огромный магический потенциал открывает перед ним практически все двери Империи. Единицы могут похвастаться тем же…

Именно эту мысль магистр взращивал в своём сыне, прививал любовь и привязанность к семье. Это была гарантия, что род его продолжится достойно, а остальные домочадцы будут обеспечены даже после смены главы дома. Да только не рассчитал мужчина, что ребёнок не главная брешь его плана…

Иногда, как сегодня, режим юнца нарушался, надзор пропадал. Это происходило, когда глава дома отбывал в столицу по магистерским делам. Нет, этот период нельзя назвать отпуском, поскольку перед отъездом составлялся впечатляющий список книг, которые необходимо молодому магу прочесть, а потом, после возвращения магистра, пройти строжайшую проверку своих новых знаний. Но это юношу не пугало. Чтение давно стало его любимейшим занятием, а количество прочитанных книг благоприятно сказалась на скорости чтения. Так что у парня была возможность раньше срока закончить с заданием. Правда, освободившееся время он опять будет вынужден потратить на книги из-за отсутствия других развлечений, но зато можно было почитать то, что хотелось именно ему. Остальной семье всё равно нет до него дела, если он не маячит лишний раз перед глазами. И чтобы не маячить, парень спрятался в саду.

С утра молодой наследник скрылся от забот усадьбы среди живой природы, наслаждаясь тишиной и покоем. Конечно, покоем сложно назвать его ситуацию, поскольку сидит он здесь в одиночестве, словно выгнанный на улицу нелюбимый хозяевами пёс. Мать (по крайней мере, так он должен был называть женщину в присутствии отца) не заботило то, что мальчик был вынужден пропустить обед и наверняка планирует пропустить ужин. Но он предвидел (не в первый раз попадает в эту ситуацию), поэтому принёс с собой приготовленное слугами скромное пропитание на день. Всё-таки лучше уж так питаться несколько дней, чем лишний раз появляться перед глазами взбалмошной магессы. А за незнанием другого он с радостью наслаждался таким «покоем».

Правда, все эти мысли, переживания и радости были запрятаны в мальчишке за маской абсолютного спокойствия. Как и положено, будущий наследник должен научиться во всём соответствовать своему родителю. Однажды ему придётся стать частью змеиного гнезда — Магистериума. Высшее общество аристократов не терпит эмоций и наивности — только интриг и хлада в глазах. И юноша впитал в себя манеры, этикет и негласные правила поведения. Теперь его непоколебимый грозный силуэт из-за идеально ровной гордой осанки со спины можно было даже спутать с отцовским, выдавало только одно — рост. Пока что юнец не дорос ещё, чтобы пугать одним лишь своим видом. Однако это заметное отличие не мешало рабам-садовникам его бояться. Прекрасно зная, как заканчивается твоё существование, если попасть под горячую руку хозяина, эльфы не осмеливались заходить в сад и работать, если видели в беседке силуэт, схожий с господским. Сам же мальчик до сих пор не давал повода себя бояться. Нет, жалости к слугам он не испытывал (не имеет права — иначе позор для всей семьи), но беспричинной вспыльчивости или стремления к зверствам в нём не было. Убивать рабов лишь из-за своей прихоти неправильно… хотя бы с точки зрения лишних материальных затрат — так рассудил маг, когда его стали допускать до изучения финансовых дел семьи.

Тишина сада после нескольких часов пребывания в нём стала настолько привычной, что любые посторонние звуки тут же резали уши. Так что юноша сразу услышал приближение чужих шагов. Он заметно заволновался, оторвал взгляд от книги и глянул на тропинку из каменных плит, которая ведёт в сторону поместья. К его счастью, худшие его предположения не сбылись, и сюда шёл всего лишь знакомый ему с детства старик.

Спустя пару минут эльф-библиотекарь наконец-то дошёл до беседки и водрузил стопку книг, которую и тащил с собой, на стол. Это была очередная партия книг из отцовского списка. Но, очевидно, список пока подождёт. Закрыв книгу, которую читал, мальчик отодвинул её и начал приводить порядок на столе. Отделял то, что он уже прочёл и что можно уносить обратно, от того, что ещё предстоит прочесть. Между тем юноша аккуратно подвинул в сторону старика графин с водой, предлагая выпить, а потом указал взглядом на скамью, разрешая слуге присесть и отдохнуть. Старик прекрасно понял значения все этих молчаливым действий и отказываться от господской милости не стал. По красному лицу эльфа и одышке было видно, что таскание таких тяжестей из-за возраста ему давалось уже с трудом. А ещё юноша хотел подольше подержать мужчину у себя, чтобы он так же насладился покоем и не попадался на глаза мегере, которая, судя по крикам, периодически доносящимся даже сюда, сегодня в особо плохом настроении.

Приведя на столе порядок, юный маг решил сделать перерыв на чтение того, чего не было в огромном списке. Не без помощи слуги он вытащил из новой стопки книгу, которая заметно отличалась от остальных, поэтому её библиотекарь благоразумно замаскировал.

К оказавшемуся в его руках наследию древней империи мальчик отнёсся с почтением. Аккуратный осмотр реликвии вызывал неподдельные эмоции восторга от мастерства древних книгописцев. Юноша был неравнодушен к эльфийской истории, ему нравилось изучать всё, что было с ней связано. Как бы черна ни была пропаганда превосходства империи людей над эльфийской, но маг признавал, что к тому, чего достигли эльфы, люди приблизятся ещё нескоро. А, может, и не приблизятся никогда, потому что немаловажную роль играла долгая жизнь бывших хозяев континента. Взять хотя бы эту книгу — она образец кропотливой очень долгой работы. Только десятилетия труда смогли создать эту превосходную смесь магии, природы и слова. Что для бессмертного эльфа потратить лет пятьдесят на создание одной книги? Да ничего существенного, наверное, он бы даже не почувствовал прошедшие годы. Зато никакой человек не будет тратить полжизни на создание книги (не на написание или составление текста, а именно оформление), поэтому Тевинтер никогда не повторит искусство книгописания Элвенана, что уж там говорить о другом более масштабном искусстве.

Отец так же признавал неповторимость эльфийского наследия, поэтому собрал в своей библиотеке несколько примеров их литературы. И хотя его библиотека была для парня открыта, а магистр положительно относился к тому, что всё время между занятиями будет потрачено на книги и знания, однако он резко не одобрял интерес юнца к чужой истории. В его понимании, элвенанские книги могли содержать только либо сказочки об их языческих богах, либо учебники по нерабочей (как принято считать теперь) магии. И то, и то не несёт нужных знаний для его наследника, а поэтому их чтение, как и изучение эльфийского языка, было запрещено. Вот мальчик и нарушил этот запрет в редкие моменты свободы, когда родителя не было дома. Ничего он не мог с собой поделать, душа у него тянулась ко всему эльфийскому, ну и всё тут.

«И зачем ему тогда эти книги?» — задавался вопросом молодой маг. Видимо, для его отца коллекционирование элвенанского наследия, как коллекционирование любым мужчиной дамских украшений: да, дорогие, да, красивые, да, при удобном случае их можно подарить, однако для самого хозяина коллекции они будут совершенно бессмысленны.

Зато у мальчика от этой «бессмысленности» горели глаза. Зарождалась мечта найти не только книги. Сколько же всего удивительного прячется от него в эльфийских развалинах! Да и сами эти развалины, как пишет историк в одной книге, прекрасны, даже несмотря на то, что в древности люди старались их полностью уничтожить. А укреплял эту мечту библиотекарь, помогая юноше выучить дивный язык предков.

К эльфу юнец испытывал сильную привязанность. Сложно было считать его обычным рабом и отрицать тёплое к нему отношение, когда даже сейчас он продолжал выполнять роль его воспитателя и смотрителя. Был бы старик человеком, он бы носил гордый статус — гувернёр. Почему «гордый»? Да потому что заботится он о будущем наследнике далеко не последнего дома Империи, которому ещё и пророчат звание одного из самых могущественных магов… возможно даже за всю историю Тевинтера.

Но в своей привязанности был искренен и сам старый эльф. О маленьком господине он заботился с пелёнок. Так что как тут не привязаться?

Неожиданно вместо того, что бы сидеть, отдыхать и дожидаться нового приказа, старик подошёл к своему подопечному и с улыбкой протянул юному господину неприметный тканевой свёрток, который он достал из-за пазухи своего солидного, для раба, одеяния (не мог же хозяин позволить своего личного библиотекаря одевать в лохмотья). Юноша отвлёкся, удивлённо посмотрел на старика, но потом с детским любопытством начал развязывать странный свёрток. А когда развязал, обнаружил, что там было несколько его любимых эклеров.

Сегодня из столицы прибыл посыльный. Он доставил закупленные магистром вещи, а также семейные заказы. Жизнь в достатке позволяла ему баловать членов семьи, ни в чём им не отказывать, особенно, он баловал любимую жену. Только младший из них отнёсся к прибытию посыльного равнодушно. Мальчик знал, когда отцу составлялся список просьб, о нём благополучно забыли, даже не спросили, а написали лишь что-то вроде «скромно отказался в пользу остальных». Так что на подарок для себя мальчонка и не надеялся. Оттого насколько же он обрадовался, когда в посылке обнаружился лишний свёрток с пирожными. Пусть получатель не был указан, но нетрудно догадаться, что сладости для взрослых — это несерьёзный подарок, зато для юного сластёны очень даже.

Однако радость его была недолгой. Когда сегодня за завтраком возможность насладиться сладким подарком получили все, кроме него, а остатки магесса приказала раскрошить и выбросить на улицу птицам, молодой маг понял: свою долю он не получит.

От того сейчас юнец был удивлён, увидев уцелевшую часть подарка. Очевидно, старик решился ослушаться хозяйку и выкрал с кухни несколько пирожных. Это недопустимое поведение для раба, но парень и не думал о наказании. Эльф же старался ради него, знал, как его подопечный любит сладости. Так что маг был ему даже благодарен за подобную вольность.

Для библиотекаря же искренняя радость юноши стала лучшей наградой. Наблюдая за тем, с каким удовольствием тот уплетает эклеры, старик по-доброму улыбнулся. Подарок заставил парня сбросить строгую маску, к которой его приучал отец, а за ней показалось лицо ещё совсем ребёнка. Мальчик улыбался, не таясь, а его глаза горели невинной радостью. Ну какого взрослого способны так обрадовать всего лишь простые сладости? И сейчас старый эльф видел перед собой не копию своего господина, его наследника, а того самого мальчика, которого растил с самого раннего детства. Многое изменилось с тех пор, как ребёнка выпустили из клетки запертого крыла, оторвали от эльфийки, к которой он был привязан, как к матери, постарались заменить эту привязанность к настоящей, полной семье, но и поныне самым близким для него оставался старый раб.

К сожалению, сегодняшнее мирное пребывание в саду, подальше от домочадцев, было нагло прервано. Неожиданно в беседку вбежал средний из детей магистра и с довольной наглой ухмылкой посмотрел на младшего. Юноша, будто пойманный за страшным преступлением (хотя частично так и было), поник.

Всё получилось оперативно. Не прошло и каких-то полчаса, а юноша уже предстал перед той, которую меньше всего хотелось видеть.

Они были семьёй… по крайней мере, так было тогда, когда магистр был дома. Строгий, требовательный, но желающий в первую очередь дать хорошее образование своему наследнику отец. Мать, любящая женщина, которая должна была поддерживать и помогать в том, что упустил вечно занятой муж. Её материнской ласки должны были не лишены её дети… все трое детей. И старшие братья, которые несмотря на склоки и соперничество (всё-таки какие мальчики не любят проказничать и спорить) должны были стать примером для подражания и рукой помощи там, где не могли помочь родители. Именно это, по расчётам магистра, должно было привязать юного наследника к семье, внушить ему обязанность в дальнейшем отплатить им за счастливое детство заботой. Но взаимности магистр и не добивался, не принуждал домочадцев принимать бастарда за равного. Главное, чтобы сам мальчик в этой верил, чтобы выполнил обязанности, ради которых и был рождён.

Считал мужчина, что самое слабое звено этого плана — ребёнок, поэтому был нужен такой контроль за его жизнью. Но он просчитался. Семья, ради благополучия которой он и старался, сама испортила всё. Стоило отцу по срочным делам покинуть усадьбу, как иллюзия счастья спадала, и маленький мальчик оказывался среди пираний, беспощадно разрывающих его детство.

Госпожа знала, в какую опасность попал их дом. Если бы не появился столь одарённый ребёнок, она бы сильнее других была посрамлена, ведь это же ей Боги не позволили выносить для рода потомственных сомниари достойного наследника, прокляли её, словно падшую женщину. Но, видимо, магессе было важнее в очередной раз сказать, как сильно она ненавидит мальчика за то, что её вынудили называть его сыном наравне со своими родными по-настоящему любимыми детьми, чем исполнять наказ мужа.

И видя такое поведение своей матери, старшие братья тоже быстро смекнули, когда можно было безнаказанно вымещать всю ненависть на младшем. Спрашивается, а чем им не угодил безобидный ребёнок? Да всё просто — обида и зависть. Мало того, что третьего они по праву считали любимчиком, поскольку отец ежедневно уделяет тому повышенное внимание, так ещё сказывались насмешки и издевательства сверстников. Слабые магические способности делали их козлами отпущения, так ещё и отданный титул наследника самому последнему по старшинству больно бил по гордости и самолюбию. И поэтому сводные братья с большой охотой пользовались случаем и отыгрывались на, как им казалось, причине их позора.

Юноша терпел все эти нападки как и положено при его статусе и возрасте — держался с достоинством и молча. И наказания следовало переживать так же, с высоко поднятой головой и спокойным взглядом. Магистр должен быть всегда готов, он не имеет права показывать свои чувства и эмоции, выдавать свои слабости, тем самым давая фору врагам. И мальчик должен быть магистром.

Вот и сегодня, пока женщина из-за приукрашенного рассказа сына бесновалась, главный виновник стоял рядом и молчаливо дожидался неминуемого наказания. Пытаться отстоять правду или осудить некоторые надуманности в рассказе сводного брата было бесполезно. Во-первых, как и всегда слова ему никто не давал, не собирался выслушивать его версию произошедшего, а, во-вторых, всему семейству было прекрасно известно, что призывать эту женщину к благоразумию, когда она в гневе, бессмысленно. Из простого факта «слуга ослушался приказа» она уже раздула целую трагедию, прировняв случившееся чуть ли не к измене рода, а то — и всей Империи.

Непоколебимость выправки молодого мага рушилась только из-за неосознанной дрожи, когда в очередной раз недалеко от него проносилась указка, которая чуть ли не летала по комнате из-за активной жестикуляции хозяйки. Этот инструмент помогал учителям в обычные дни и был орудием для осуществления наказания в такие дни, как сегодня. И парень вздрагивал неспроста, поскольку эти наказания не были похожи на обычные поучительные, когда учитель мог хлестануть по руке ленивого ученика. Безобидный образ леди совсем не останавливал магессу на словесных оскорблениях. Она совсем не брезговала избить ненавистного бастарда, словно раба, но только не розгами, а указкой. Её опьяняла безнаказанность. Жаловаться мальчику некому, под одеждой следов побоев никто не увидит, а в случае нанесения серьёзных травм или на открытую часть тела есть личный жадный лекарь, который за дополнительную плату всегда готов скрыть от хозяина, какие травмы он залечил на наследнике.

Однако сегодня беспомощной игрушкой для избиения мог стать не только юноша. Рядом на коленях стоял старый эльф-библиотекарь. Он лучше других знал о скверном характере жены господина, а поэтому покорно дожидался наказания. Его ничто не оправдывает, он ослушался приказа. Приказать казнить его она, конечно, не посмеет. Магистр хоть и любит жену, но абсолютно не одобрит убийство самого важного для него слуги, на обучение которого он слишком много в своё время потратился. Однако ей ничего не стоит приказать избить старика до полусмерти. В таком состоянии без помощи в его-то возрасте ему долго не протянуть. Зато потом можно было смело сказать, что самовольный раб просто издох от старости. Судя по взгляду какой-то такой план и был в голове хозяйки.

Сердце юнца сжалось. Мальчик ни в коем случае не хотел оставлять вину на старике. Да, он позволил себе вольность, но ведь он старался ради своего юного подопечного, хотел обрадовать и побаловать.

И в конце концов где тут воровство-то?! Эти эклеры принадлежали ему!!!

— Вы не смеете его наказывать, матушка. Верный слуга всего лишь исполнял мой приказ.

Судя по тому, как обозлилась женщина, обращение «матушка» из уст ненавистного ребёнка ей не понравилось, как и не понравился сам факт того, что впервые за долгое время он решился ей перечить. Очевидно, новой «профилактики» указкой парню не миновать, но пока что магесса не забыла о старике, возмутившись теперь тому, что тот приказ какого-то сопляка поставил выше её собственного.

— Слуга действовал по приказу наследника. Выше моего слова только слово моего отца, — парень продолжил перетягивать на себя внимание.

Впервые юноша решил использовать превосходство своего титула. Он понимал, что тем самым ворошит уже драконье гнездо. Судя по тому, как обозлились старшие братья, которые до этого наблюдали за представлением со стороны, не скрывая удовольствия, и которых теперь буквально ткнули носом в грязь, разворошить у него вышло. Вон и драконица уже пыхтит, еле сдерживаясь, чтобы не изрыгнуть пламя, не ртом, так руками.

Но бояться и трусливо отступать молодой маг себе позволить не мог. Магистры никогда не отступают.

Получив новый приказ, позволяющий ему уйти, старик впервые оживился. Вскинув седую голову, он со страхом стал посматривать на своих хозяев, не зная, какому из двух противоречивых приказов ему нужно подчиняться.

— Ты можешь идти. Приказ наследника, — строгий холодный голос отрезал все сомнения слуги. Парень не остановился на словесном упоминании своего титула, а воспользовался тем, чему его и обучал отец, став вмиг его копией. Взгляд магистра, могущественного сомниари и наследника древнего рода не терпит неповиновения.

Старый эльф, словно помолодел от страха на полвека, не помня себя, вскочил и тут же умчался из комнаты. У юноши всё получилось, никто даже не вспомнил о слуге. Однако теперь он испытает весь гнев горделивой магессы на себе. Он впервые набрался смелости указать им всем на своё законное место (и это не пустое чванство, учитывая, что по одной только магической силе он превосходит их всех вместе взятых), за что и будет вынужден поплатиться. Никому не нравилось, что их игрушка по вымещению злобы решила показать зубки…

Ещё с детства мальчику был известен интерьер комнат запертого крыла. Наверное, у него была даже мечта, чтобы больше никогда не возвращаться сюда, в клетку для птицы. Но о его мечтах, конечно же, опять забыли спросить, и именно здесь отец приказал обустроить ему комнату. Рассчитал грамотно. По соседству только библиотека — не будет возможности заниматься глупостями — только учёбой. На окнах решётка — не сбежит, поддавшись юношескому стремлению к независимости. А если провинится, единственный выход из крыла можно запереть. Как раз последней возможностью магесса не стеснялась пользоваться, и нередко запирала его здесь. В этом заключалась ещё одна причина, почему юноша прятался в саду: уж лучше с утра до ночи сидеть на природе, чем запертым в крыле с решётками на окнах. Но сегодня избежать клетки у него не вышло. Стоя посередине своей спальни, молодой маг молча наблюдал, как слуги заполняют комнату книгами из отцовского списка. Обычно его запирали здесь не дольше, чем на день, однако на этот раз, он понимал, его не выпустят из клетки до возвращения отца.

Вскоре, когда приготовления к затворничеству подошли к концу, в комнате осталось только двое. Мальчик продолжил спокойно стоять и просто дожидаться момента покоя, который наступит, когда он останется один. Его ноги дрожали, но не от страха, а от боли, от сильных побоев. С остальным телом было не лучше: руки подчинялись с трудом, а спина вообще не гнулась. В качестве поучительных мер не стали прибегать к помощи лекаря. Тот только осмотрел мальчонку и подлечил то, что рисковало перейти во что-то более серьёзное, чем в обычный синяк, и на этом свою работу остановил. Тем временем напротив юноши стояла та, кто и нанёс побои без доли жалости. Она догадывалась, что мешало ребёнку нормально стоять и почему периодически он кривился в лице и шипел, и только довольно улыбалась. Но вопреки виду, очевидно, былая ярость не прошла, и сейчас она чего-то нетерпеливо ожидала от ребёнка. Чего? А кто знает — может быть, искреннее раскаяние, извинения или мольбы не запирать его здесь в одиночестве. Но молодой маг был непоколебим в своём спокойствии, его светлые глаза смотрели на неё безэмоционально, просто дожидаясь, когда она сделает всё, что хотела, и просто уйдёт.

Такое поведение правильное. Зачем что-то говорить? Лучше молчать, своё он уже и так наговорил. Однако человеческая ярость не терпит покоя, она всегда старается ухватить за собой и других, и поэтому к магессе вместо спокойствия пришла злость, и вдруг юноша стал её ещё больше раздражать своими молчанием и покорностью. Не сдержавшись, женщина вновь ударила его, но на этот раз книгой, которую держала в руках, и прямо по лицу.

Удар не был сильным, и при других обстоятельствах стал бы только обидным, но сегодня из-за подкашивающихся ноющих ног и в общем не подчиняющемся теле юный магистр не смог устоять и упал.

Кажется, этот удар стал пределом его терпения. Предпринимая попытки подняться на ноги, парень столкнулся с новыми мыслями и эмоциями, захватившими его разум. Там были и планы мести, и кровожадной расправы, и жестокого ответа за все издевательства, и просто мирные (относительно всего остального) желания послать всех их куда подальше. Но соблазну он не поддался, не позволил слепой ярости захватить разум. Кто знает, может демон наслал это наитие.

Магистр должен контролировать свои эмоции.

И мальчонка справился, взял под контроль неожиданный порыв, снова вернул хладность рассудка, но только маску на лице он сдержать не смог, и поэтому, когда поднялся, взглянул на названную родительницу по-новому, со всей искренней ненавистью.

Подобный ответ должен вновь разбудить дракона в вроде бы миловидной леди, однако случилось всё наоборот, она… испугалась. Когда светлые детские глаза уставились недетской ненавистью к ней, к братьям, ко всей их семье, магесса остолбенела, а занесённая для очередного удара рука просто повисла. Кажется, только сейчас она поняла, к чему привело её самодурство, что она совершила непоправимое. Она вспомнила планы мужа, вспомнила, зачем он держит в доме этого бастарда, и осознала только сейчас, насколько было важно делать то, что ей наказали…

Но опомнилась она слишком поздно. Росток ненависти уже укрепился в юном разуме.

Не найдя ничего лучше позорного бегства, женщина так и поступила, заперев за собой дверь.

Оставшись один, парень позволил себе вздохнуть полной грудью, наслаждаясь наконец покоем. Правда, это наслаждение неожиданно оборвалось, потому что глубоких вдох отдал сильной болью в груди. Поломанных рёбер у него не было, лекарь об этом позаботился, но, очевидно, из-за побоев болела даже грудь.

Остатки нахлынувшей ярости прошли окончательно, заменившись на апатию, когда мальчик поднял с пола книгу, которой его ударили. Это была та сама эльфийская книга, за прочтением которой его и застал сводный брат и из злорадства порвал её. Юноша закусил губу от досады, когда увидел, в каком теперь состоянии было прекраснейшее наследие Элвенана, оно буквально рассыпалось листьями в его руках. Подумать только, книга пережила падение эльфийской эры, мародёрство людской Империи, а погибла от рук какого-то малолетнего вандала.

С печалью, будто прощаясь, парень отложил книгу на стол и отвернулся. Отцу, несомненно, расскажут о случившемся, обвинят именно младшего в порче реликвии, и он узнает, что юноша ослушался приказ, взял в руки дорогую вещь и даже не отнёсся к ней с уважением, а порвал, как бумагу. Его накажут — маг понимал. И наказание будет таким же, как и за выходку во дворце архонта.

Оправдываться и говорить свою правду было бессмысленно: ему никто не поверит.

Мысли об отцовском гневе заставили юношу окончательно потерять осанку, ссутулиться. Тело ещё больше заныло. Сиротливо глянув на кровать, мальчик отмахнулся от желания лечь и забыться хотя бы на часик во сне, потому что из-за больной спины ему теперь как минимум пару дней о кровати стоит забыть: лечь он попросту не сможет.

Но в ногах правды нет, поэтому молодой маг сел в кресло и постарался принять наиболее безболезненное для своего тела положение. А после решил забыться, но не во сне, а в своих мыслях. Как удачно, кресло стояло около большого окна, откуда ему открывался вид на зелёный сад и голубое безоблачное небо. Юноша позволил себе улыбку, когда увидел носящихся по небу в заботах птиц. Он вспомнил о своих детских мечтах вырваться из этой клетки на свободу, упорхнуть, словно птица, за горизонт, ведь в мире ещё столько всего, на что можно посмотреть.

Надолго забыл юнец эти невинные мысли. Он считал, что его место здесь, в семье, о которой мечтал всё детство. Да только разве нужен он этой семье? Нужен только магистру да и то как часть его планов.

Да вся его жизнь — один сплошной расписанный по годам план.

Скинув с себя жилет и рубашку, парень увидел собственное тело с многочисленными следами от ударов. Он даже хмыкнул от мысли, что отец вроде и не собирался отправлять его постигать науку владения мечом, зато побоев у него столько же, сколько у солдат, когда грозному командиру стражи приходит в голову идея в очередной раз потренировать их на износ. И пусть способы получения травм не сравнятся, в случае мага о своих синяках позорно кому-либо даже говорить, но шутка помогла ему хотя бы отвлечься. И теперь он призвал лечебное заклинание. Плохи у юнца были отношения с магией созидания, потому что его специальность, очевидно, энтропия, но хоть сколько-то притупить боль ему всё равно хотелось.

Так он и просидел в кресле, наслаждаясь магическим теплом. Но пока пострадавшее тело получало стимул к восстановлению, свет приносил в сознание юного мага тёмные мысли… мысли о побеге, который приведёт его к столь желанной свободе…

Эмоции, которые испытывали присутствующие в Ставке Командования, сложно описать одним словом, поскольку на то, как закончилось, казалось бы, обыденное задание по перехвату, невозможно реагировать однозначно.

— Так что в итоге мы имеем? — облокотившись о стол руками, Каллен глянул на Лелиану как главную сборщицу всей информации. Остальные так же стали ждать её слов, понимая, что к обсуждению ответных действий нужно приступать, когда понимаешь ситуацию, а пока что в их головах полный кавардак.

— Трое магов в лице Безумца, Гаррета и, предположительно, командира венатори оказались в плену на неизвестном нам корабле. По последним данным организаторы похищения являются кунари, — озвучила Канцлер основную новость, которая её саму в своё время шокировала, потому что звучало всё, как чья-то плохая шутка. Пожалуй, только понимание, на каких высоких ставках играет Инквизиция, позволило с первого раза поверить в услышанное. — Весьма вероятно, их целью был Безумец. Зачем похищены ещё двое, неизвестно. По словам Кассандры, предугадать, что именно в таком составе они окажутся отрезаны от остальных, было невозможно. Значит, решение брать в плен свидетелей было спонтанным, возможно, для лучшего сокрытия следов своей деятельности.

— И это у них получилось. Если бы не Солас, мы бы так и не узнали, что случилось в лесу и почему от магов остались только лошади, — ответила хмурая Кассандра. Несмотря на то, что из стычки с отрядом венатори они будучи в меньшинстве вышли без потерь, миссию она считала полнейшим провалом, и даже не из-за того, что малефикар был вновь упущен, а из-за потери Хоука. Маг этот хоть и имел вреднющий характер, но он являлся их сопартийцем, и она как командир отряда была в ответе за него.

— Мои заслуги минимальны. Безумец сам нашёл меня, — подал усталый голос эльф. Он, в отличие от других, сидел, почти засыпая от бессилия, на принесённом кресле и продолжал попивать чай, не забывая кривиться. Чай он терпеть не мог, но этот напиток помогал ему видеть осознанные сны. Но даже в таком состоянии хитрый Волк опять не забыл всем указать на якобы неполноценность своих способностей сновидца, свалив всё на второго мага.

Тому, что Безумец связался с Инквизицией в поисках помощи, Солас был рад. Благодаря ему операция, проведённая рогатыми идеалистами, не осталась в секрете, а то успело бы случиться непоправимое, пока бы они в панике только носились и пытались понять, что произошло. Хотя последствия от их нынешней встречи в Тени были особенно болезненными.

Над водным пространством Завеса очень прочна. Люди и другие расы на кораблях малочисленны (по сравнению с самим океаном) и непостоянны, а строить в океане масштабные сооружения, зависящие от магии или проводить сложные ритуалы за всю известную историю Тедаса никто не додумался, поэтому не было «раздражителей», способных значительно повредить рукотворный барьер. Кажется, только истощение Завесы над сушей не давало ей держать свою первозданную прочность здесь. В первую очередь, такое антимагическое свойство океанской среды ощутимо влияло на способности магов. Нет, разумеется, в отличие от способностей храмовников, плотность Завесы не мешала колдовать, маг не становился слабее, но для проникновения в Тень требовалось больше сил, а значит, он быстрее истощал свой резерв.

Так как осознанное хождение в Тени во время сна подразумевало длительное поддержание связи между дремлющим и недремлющим мирами, сновидцев тоже коснулась эта особенность водного пространства. В этом случае попытка заговорить с другим спящим — это как жевать колючки: вроде бы возможность-то есть, да только какие адские боли она приносит. Поэтому-то Солас и выглядел таким истощённым, находя в себе последние силы, чтобы не рухнуть в бессонное беспамятство. И это ещё при том, что у него было неограниченное количество лириумных зелий и чай, которые и помогали ему легче переносить такую нагрузку. Какого было второму сновидцу в тюремных условиях, он даже не представлял. То, что он при таких условиях вышел в Тень и даже сумел поддерживать встречу, в очередной раз говорит об удивительной магической силе тевинтерца, которая заставляла ушастого отступника искренне восхищаться и невинно завидовать. Он же к своему могуществу шёл столетиями, а Безумец самый обычный человек, у которого за какие-то («какие-то» для бессмертного эльфа) полвека развилась настолько крепкая связь с Тенью.

— Откуда они узнали о господине Безумце и Якоре? Шпион в наших рядах или венатори? — обратила внимание Жозефина на вопрос, который также требовал незамедлительного решения.

Обвинять леди Монтилье подругу в том, что та пропустила шпиона, не собиралась. Всего не предусмотришь. Однако всю правду о метке знали только самые близкие к Совету люди, и шпион такого уровня допуска — огромная опасность, а значит, его необходимо как можно скорее найти.

— Они не знают о нём. Они расспрашивают его об «артефакте», — ответил Солас.

Трое советников с удивлением уставились на эльфа, не понимая о каком таком «артефакте» идёт речь, когда же они увидели, что Канцлер не разделила их удивления и, очевидно, понимает, о чём идёт речь, они дружно уставились уже на неё.

— Алистеру и Аноре Безумец на вопрос о способе закрытия разрыва солгал. Метку он назвал эльфийским артефактом одноразового использования, — объяснила женщина. — Поэтому можно предположить, что именно знания об этом ранее неизвестном «артефакте» или как минимум сведения о практическом его использовании заинтересовали кунари.

— Получается, шпион среди приближённых ферелденской короны? — почти с ухмылкой спросил Каллен.

Тяжело было не задеть слабость ферелденской безопасности, если шпион венатори недавно нашёлся среди королевских поваров, а ещё один шпион может быть и того ближе к правителям. Однако довольно-таки скоро все мысли о беззлобной ухмылке ушли, когда командир пошатнулся и чуть не упал, стоило миру перед его глазами поплыть. Только то, что он до этого опирался о стол, помогло мужчине устоять и избежать пусть и в кругу знакомых, но всё-таки позорного падения.

Хотя чужая помощь не потребовалась: их командор поспешил подавить слабость и вскоре вновь вытянулся по солдатской выправке, лишь потирая виски, однако в маленькой группе да ещё в ограниченном пространстве такое резкое изменение в поведении не может остаться незамеченным. Остальные советники оставили произошедшее без комментариев, но между собой с волнением переглянулись. В военное время Совет не мог себе позволить слабость, однако Каллену, как и многим другим храмовникам, они позволили по их желанию приступить к отказу от лириума. Слабый командир никому не нужен, но вот разбитый, сходящий с ума от кошмаров — тем более. А во втором состоянии как раз и пребывали их храмовники после событий в Убежище. Сражение против своих соратников, сослуживцев и друзей которые превратились в монстров из-за лириума, росшего прямо из их тел, сломило многих. Каллен был среди них.

Сложно, знаете ли, с тем же спокойствием продолжать вводить в себя синюю дрянь, когда перед глазами навечно застыл образ друга, которого ты знал большую часть жизни и с кем ты ещё проходил обучение. Только вот это уже не друг, а безжалостный монстр, чьё лицо превратилось в страшное месиво из кожи, мяса и лириума. Красного лириума. Скверны.

Кассандра также с беспокойством глянула на сэра Резерфорда. Нет, не потому что если он не совладает с лириумной ломкой, ей придётся брать командование войсками Инквизиции на себя, а из-за искреннего переживания за соратника. Видно же, с какой болью он борется, лишь бы продолжать соответствовать своему званию и, как он думал, не подвести организацию, отстранившись от дел.

— Не думаю, — продолжить свою мысль Лелиана решила лишь тогда, когда, глянув на Каллена, убедилась, что тому точно не нужна помощь лекаря. — В связи с неосведомлённостью Алистера о том, кого именно он допрашивал, полученная информация не получила гриф государственной тайны.

— Зачем он хромого вообще отпустил? Такой шанс был… — буркнула Пентагаст.

— В первую очередь он был для них героем, Кассандра. Ищейки, отправленные в город, чего-то опасного не выявили, а копать глубже под того, кто спас их столицу и, весьма вероятно, всю страну от волнений, они не стали.

— Да неужели не очевидно, что он всё это и устроил?! Больше некому.

— А почему его вина должна быть очевидна?! Какие у нас есть доказательства кроме догадок?! — хмуро произнесла Лелиана, даже голос повысила на соратницу.

Видимо, Канцлер решила отныне пресекать все необоснованные выкрики в сторону магистра. После разговора с мужчиной она окончательно убедилась в том, что нежелание вступать в Инквизицию не его глупость или самоуверенность, а страх, вызванный теми самыми необоснованными выкриками Кассандры. А возможно, она решила поубавить норов самой Искательницы. Всё-таки, как уже пожаловался Солас, из-за неё и рухнул весь потенциал собранного отряда. Вместо того, чтобы сыграть дружелюбие и вывести беглеца на переговоры, она всем своим видом дала ему ещё один повод держаться от них подальше.

Опять же ненависть Кассандры объяснима. Те же храмовничьи инстинкты и профессиональные привычки диктовали своё. Однако встреча с Безумцем заставила Лелиану окончательно решить, что с однобоким оскорблением «тварь» она несогласна.

Правая рука хоть и нахмурилась, но отвечать не стала. Доказательств не было. Было только предчувствие.

— Так вот, — убедившись, что конфликт исчерпан, Лелиана вернулась к тому, на чем её остановили, — Алистера отправил ищеек в город, к известным магам Круга, чтобы разузнать об «артефакте». Предположу, что среди них и был кунарийский связной, а, возможно, проболтались сами маги или свидетели, потому что распространение подробностей строго не контролировалось.

На этом вопрос о шпионе был закрыт. Всё равно больше они ничего не могу сделать. К связному такого уровня они не подберутся, нужно привлекать сам Ферелден, а это невозможно, не раскрывая больше данных о хромом маге.

— В таком случае, почему неожиданно всплывший «артефакт» стал кунари настолько важен, что они решились на похищение? Похоже для слежки за хромым была задействована вся их ферелденская агентура, да ещё запас дорогущих стрел со снотворным. Очевидно, сделали всё, чтобы операция не сорвалась.

— Это же кунари. С планированием у них никогда проблем не было, — хмыкнул Каллен, вернувшись в строй.

— О мотивах похитителей точно сказать нельзя. Возможно, даже эта операция не триумвирата, в смысле, ни один из трёх лидеров не осведомлён о ней.

— Разве такое возможно?

— Возможно. На первом допросе Безумца дознаватель не скрывалась и назвала себя. Виддасала. Бык говорит, что она занимает высокое положение в их тайной полиции — Бен-Хазрат — и руководит неким ответвлением, работающим за пределами Пар Воллена. Каким именно, он не знает и в её подчинении никогда не был. Возможно, лжёт. Но известно точно, что по личной инициативе она также занимается сбором магических артефактов для дальнейшего изучения или уничтожения. Зная кунари, скорей всего первое.

— «Личная инициатива»? У кунари-то? — усомнился Каллен.

— Ну, а почему нет? — пожала плечами Кассандра. — Бык говорит, что у неё есть полномочия командовать солдатами даже без ведома Аришока. Кто знает, что она ещё может делать без контроля сверху.

— Именно, — кивнула Левая рука, поддержав мысль Правой. — Стоит так же упомянуть, что «артефакт» мог заинтересовать похитителей в первую очередь из-за способности закрывать разрыв. По моим данным, вскоре, после начала хаоса в эльфинаже, в порт под видом торгового вошёл корабль, который, ныне известно, тоже принадлежит кунари. О Безумце в тот момент они не могли знать, значит, их заинтересовал именно разрыв. Возможно, такой неожиданный интерес обусловлен тем, что в Пар Воллене случилась схожая катастрофа. Но наверняка сказать невозможно, из-за изоляции острова до нас не дойдут даже слухи. Но такой вариант мне кажется маловероятным, потому что пока неизвестно ни одного случая появления разрыва в Тевинтере или Ривейне, а Пар Воллен ещё дальше от Бреши, чем они.

— Но есть вероятность, что архонт Радонис или королева Ривейна могут и поныне скрывать сведения о разрывах на своей территории, — напомнила леди Посол.

— Да и Дориан говорил, что остров Пар Воллен в прошлом был полигоном для Тевинтера. Туда веками отправляли магов для полевой проверки своих новых заклинаний или артефактов. Наверняка многие из них были ужасно нестабильны, и их активация заканчивалась если не взрывом, то точно сильным повреждением Завесы. А какие-нибудь экспериментальные артефакты могут работать и поныне. И трёх веков под властью кунари не хватит, чтобы Завеса там восстановилась, — рассуждала Кассандра, скривившись от мыслей о тевинтерских магах и об очередных проблемах из-за них.

— В таком случае о мотивах кунари действительно остаётся только догадываться, — вздохнула Лелиана и сделала несколько пометок в своих бумагах, согласившись, что оба предположения имеют равные шансы на существование. Разумеется, это ей не нравилось.

Тем более важнее размышлять не о причинах, а разобраться с последствиями, пока важного для мира беглеца не отправили туда, куда до него ни они, ни венатори никогда не доберутся, и где его, получив данные, вскоре убьют, как и Хоука. Кунари боятся магов.

— Здесь мы бессильны, в восточных водах у нас нет кораблей-перехватчиков, — доложил Каллен, сразу отрубив вариант использования инквизиторских военных сил. — Если будем знать приблизительное движение этих кораблей, можно осуществить вашу с Соласом идею запросить помощь других стран.

— Эта идея не наша, её предложил Безумец, — тут же поправила его Сестра Лелиана. Пусть остальные советники несколько занервничали и нахмурились от перспективы исполнять план малефикара, но Тайный Канцлер не посмела приуменьшать заслуги мужчины в сегодняшней их небеспомощности. Фактически самую важную информацию раздобыл именно он. — Солас? — теперь бард обратилась к эльфу, предлагая ему передать слова магистра, чтобы самой чего-то не напутать. Игра в «сломанный телефон» сейчас недопустима.

Однако, обернувшись, советники увидели эльфа уже спящим. Он оказался настолько магически истощён, что бесполезными были уже и лириумное зелье, и чай. Храмовники в этом убедились, когда воспользовались своими способностями. Заставлять мага вернуться к обсуждению советники не стали. Это просто бесполезно и даже опасно для его здоровья. Так что ушастого отшельника разбудили лишь для того, чтобы незамедлительно передать слугам и паре стражников, которые и должны ему помочь дойти до ротонды.

Совет продолжился только тогда, когда вернувшийся солдат доложил, что осложнений не возникло и эльф вновь спокойно заснул. Заодно Лелиана отругала себя, что, зная о сложностях таких встреч двух сновидцев, довела Соласа до бессознательности и не отправила отдыхать раньше.

— В наших руках есть точный план кунари. Безумец смог вытянуть его…

— И зачем нам тогда вообще стараться?! У него, вон, и без нас всё хорошо с подготовкой к побегу, — Кассандра враждебно насупилась, догадываясь, как именно сомниари «вытянул» план из чужих голов.

— Да, он не скрывал, что используя магию крови, выберется и сам. Но в этом случае выберется он один. Уверена, ты догадываешься, почему. А связался он с нами не только, чтобы помочь сориентироваться, но ещё дал нам шанс спастись их всех. И если судьба мага венатори нас не волнует, то постараться хотя бы ради Хоука мы обязаны. Особенно обязана ты, Кассандра, так как в момент похищения он был под твоим командованием, — вновь заметно загрубел голос Канцлера оттого, что соратница своим бурчанием сбила её с мысли.

Искательница хотя вновь и хмурилась, и мысленно ворчала, что они вынуждены слушаться малефикара и преступника, но от ответственности ни в коем случае не отмахивалась.

— Кораблей всего двое. Один — хорошо защищённый гружёный бриг. Используется для поддержки легенды о торговом промысле и для притягивания к себе внимания в случае нападения. Второй — неприметная очень скоростная шхуна. Именно на ней спрятались кунари. Их всего трое: сама Виддасала, маг и обычный воин.

— Последний — арварад — надзиратель для мага, — сразу уточнил Каллен, понимая, что Лелиана озвучила дословно слова пленника, а тот наверняка не знал, как именно кунари обращаются со своими магами, вот и сказал «обычный воин».

— Судя по тому, что они использовали приверженцев Кун из других рас, а не отправились сами, кунари очень не хотели светиться на юге, и оставлять след к своей причастности к похищению. Либо хромой для них слишком важен, либо они считают, что за ним кто-то стоит, например, мы, поэтому не оставляют следов для преследователей.

— И присутствие мага очень удивляет. Саирабазов очень редко можно встретить за пределами Пар Воллена и Сегерона, — обратила внимание Жозефина.

— Я бы предположила, что его притащили в качестве поддержки в случае попытки пленников сбежать. Да только кунарийские маги слабы из-за отказа от посохов и необученности. Опасны только их заклинания, которые очень нестабильны. Думаю, в одиночном противостоянии по силе справиться с саирабазом даже Хоуку, что уж говорить о хромом, — размышляла Правая Рука.

— Весьма вероятно его используют для обслуживания антимагических амулетов на основе лириума. Ими обвешан весь трюм, где держат пленников. Ими… «укрепляют реальность».

— Укрепляют реальность, не давая магу обратиться к Тени. Действие схоже с нашей способностью «Тишина», — объяснила Кассандра. — Да, приходилось слышать о подобных амулетах. Их использовали в Древнем Тевинтере, но после появления храмовников и общего ослабления магов, знания об их создании стали не нужны, а поэтому вскоре исчезли. Порой пытаются создавать их аналоги, только все они выходили неэффективными: эффект как от способностей средней силы храмовника, зато обслуживание требовалось постоянное. А если мы угадали с причиной присутствия мага на корабле, то и кунари эту проблему не решили. Такой блокатор сновидца не остановит. И раз он с нами связался, то уже нашёл способ его обходить. Зачем они тогда его пытаются сдержать такими амулетами?

— Это доказывает, что кунари о господине маге ничего не знают, — улыбнулась Жозефина. Слабое утешение, конечно, но все с женщиной согласились. Хотя бы информация о втором древнем магистре не выходит за пределы Ставки Командования, и то хлеб.

— Опять же, чего он тогда ждёт? Уверен, он может не только обходить такие амулеты, а и сломать их, освободив остальных. Пусть и с некоторыми трудностями.

— Почему с трудностями? — поинтересовалась леди Посол.

— Из-за нескольких факторов: океана, который ослабляет магов, отсутствия доступа к лириумным зельям, которые могли бы восполнить резерв, да и общей физической истощённости, они же там в плену, а не в отпуске, никто не будет сытно кормить мага, давая ему шанс восстановиться, — объяснил командор.

— Очевидно же, что выбраться из клетки не значит выбраться с корабля на сушу, — ответила тем временем Лелиана на вопрос Каллена.

Даже если на бриге остаётся большая часть тех профессионалов, участвовавших в похищении, чтобы благополучно отбить корабль в случае взятия на абордаж пиратами, то на шхуне всё равно остаются кунари. И именно они, даже несмотря на свой рост, имеют преимущество в тесном корабельном трюме, поскольку маг, мастер дальнего боя, не способен в узких коридорах держать безопасную для себя дистанцию с противником.

Сойдясь на этих размышлениях, советники вновь глянули на Лелиану, но теперь в них зародилось даже искреннее любопытство узнать, что же там такое надумал хромой маг, ведь обстоятельства не на стороне пленников.

— Кунари решили держаться подальше от прибрежной линии. Вольную Марку, Антиву и Ривейн они проплывут в глубине океана Амарантайн. Поэтому обращаться к их правителям бессмысленно, они не отправят свои корабли по нашим сомнительным данным в такую даль. Только Северный пролив вынудит их приблизиться к суше, — рассказывала Тайный Канцлер, вырисовывая пальцем приблизительный путь кораблей на карте.

— Это нам ничего не даст. С одной стороны Пар Воллен, который, есть вероятность, на подступах к проливу организует поддержку. А с другой, Ривейн, который если и можно упросить помочь задержать подозрительные суда, то никто не даст нам гарантии, что кунари вновь не вмешаются. Они достаточно-таки сильно укрепились в Ривейне, — хмурился командор.

— Но пролив наш последний шанс. Если мы не организуем перехват, то корабли войдут в воды Пар Воллена, и там мы их уже никогда не достанем, — Кассандра хмурилась ещё больше.

— Не последний шанс. Преодолев пролив, корабли отправятся по морю Утверждения в сторону Сегерона, — и обрадовала, и ошарашила их Канцлер.

— Лелиана, ты точно уверена в этих данных? Зачем кунари делать такой крюк, рисковать привлечь внимание тевинтерских пограничников и вести хромого на спорную территорию, если он им нужен? — в тот момент хмурость Кассандры почти сменилась на довольную улыбку, она подумала, что их информатор добыл неправильные данные. И этот однозначный промах магистра её порадовал.

— Это или доказывает, что Виддасала преследует собственные интересы, поэтому и проворачивает операцию подальше от триумвирата, либо говорит об обычном желании кунари перестраховаться, — совсем обыденно пожала плечами Лелиана, не видя в этих данных чего-то нереального.

Кунари считают магов неконтролируемой опасностью, злом. Логично, что они захотят провести допрос или эксперименты с их участием подальше от собственных земель и чужих глаз. Сегерон лучше всего подходит для таких задач. Сбежит ли маг, или что-нибудь подорвёт, или взрыв случится, когда они будут изучаться тот «артефакт» — кунари не понесут больших потерь. Левая рука Верховной Жрицы сравнила эту тактику, как если бы в руки Инквизиции попал кунарийский взрывчатый порошок — гаатлок — и они бы тоже не потащили его сразу в Скайхолд, рискуя подорвать замок вместе с собой.

— Постараюсь угадать. Малефикар хочет, чтобы мы уговорили Тевинтер перехватить корабли? — усмехнулся Каллен.

— Именно. По документам корабли плывут до Вентуса, поэтому впервые за весь путь приблизятся к суше. В планах кунари, пока ночью бриг, придерживаясь легенды, будет заходить в порт, шхуна совершит манёвр, развернётся и, пользуясь своим превосходством в скорости, направится в сторону Сегерона. Безумец предлагает нам убедить Тевинтер перехватить корабли именно в эту ночь.

— Вентус… Вентус… Что-то знакомое, — задумался командор.

— Родной город Дориана, — подсказала ему Лелиана.

«А ещё город, в котором скрывается друг Хоука», — про себя подумала женщина, но вслух сообщать о долгожданных результатах работы своих агентов, которая началась ещё до Конклава, не стала. Если местонахождение террориста, из-за которого и началась война магов и храмовников, выйдет за пределы стен Ставки, то ведь найдутся фанатики, которые соберутся Священным Походом на город, лишь бы достать мага. А этого не нужно ни из-за обострения мировой обстановки, ни из-за обещания, данного Хоуку, о том, что Инквизиция не продолжит дело Искателей и не будет мстить его друзьям.

— Либо хромой достаётся кунари, либо Тевинтеру… — вслух рассуждала Кассандра. Оба этих исхода ей не нравились.

— Уж лучше Тевинтеру. Будет хотя бы шанс запросить выдачу малефикара нам, — рассудил Каллен.

— Но только в том случае, если архонт Радонис не узнает, кем на самом деле является господин Безумец и какова его роль в закрытии Бреши, — напомнила леди Посол.

— А если узнает?

— В лучшем случае, он запросит с нас огромный выкуп. В худшем, архонт использует возможность для политического давления на юг и, в первую очередь, на нас. И тянуть он может до тех пор, пока проблема с разрывами не коснётся Тевинтера.

— К счастью для нас, никто из пленников не заинтересован давать о себе знать официальным властям, Безумец в том числе.

На этот раз сомневаться в том, что тевинтерец может бежать от других тевинтерцев, никто не стал. Древний магистр уже у них в печёнках сидит со своей любовью к независимости, и, конечно же, он не захочет пребывать в роли политического рычага. Такая роль очень сильно ограничивает свободу, делает практически вещью в руках политиканов.

— А как они тогда собираются выбираться, если не через спасение тевинтерскими солдатами? — удивился Резерфорд.

— Самостоятельно. Мы должны подать Тевинтеру информацию так, что шхуна — это вспомогательный корабль, заполненный только лишь грузом, а вот основной враг и пленники находятся на бриге, и именно его надо в первую очередь захватывать. Неожиданное нападение врага должно заставить кунари и команду если и не запаниковать, то хотя бы растеряться. Этим пленники и воспользуются. Им останется лишь добраться до палубы, а дальше вплавь до берега.

Кассандра вдруг подавила приступ смеха. Разумеется, она понимала, как именно оборотень переберётся с корабля на берег, однако представленная картина, как это хромое недоразумение могло бы плыть, её позабавила.

— А смогут ли? — забеспокоилась Жозефина, понимая, что расстояние до берега всё равно будет приличное, да и до палубы надо ещё с боем прорываться.

— Захотят жить — смогут, — строго, будто стоит перед солдатами, ответил Каллен. — Только как мы убедим Тевинтер в важности захвата названного корабля, если умолчим о беглеце?

— В первую очередь, передадим сведения о кунари. Думаю, это уже должно их насторожить. А потом можно добавить информацию о третьем пленнике. Если Кассандра не ошиблась, то эта магесса — командир венатори, одна из приближённых Корифея. По словам Мария — недавно к нам присоединившийся убийца магов — некоторое время назад сам архонт заказывал ему убийство известных агентов венатори, Кальперния была в их числе. Но, как мы видим, покушение прошло безуспешно. Думаю, сообщи мы об её новом появлении в Тевинтере, и Радонис не упустит шанс закончить начатое.

— А почему этот твой убийца не справился в первый раз?

— Не знаю, — спокойно пожала плечами Лелиана.

Кассандра прищурилась. Соратницу свою Правая Рука знала прекрасно — не тот она человек, который бы что-то оставил в неведении. Ответ женщина точно знает, но не считает его сейчас необходимым, поэтому просто умолчала, как её, наверное, и попросили.

— Если полученные сведения останутся актуальны, то операция имеет шансы на успех. Остальное зависит от магов, — подвёл итог Каллен, но под конец вновь облокотился о стол и притих. Видимо, вернулось головокружение.

— Думаю, останутся. Кунари не любят менять планы.

— И всё же способствовать его скорейшему выходу на свободу… Если малефикар засядет в Тевинтере, найдёт покровителей, то с его возвращением у нас будут проблемы, — нахмурилась Кассандра. Нет, она не оспаривала составленный план, скорее просто делилась впечатлениями.

«Как будто раньше у нас не было проблем с его поимкой», — теперь настало время Канцлеру подавлять приступ смеха.

— Попади он на территорию кунари, и мы его потеряем насовсем. А так есть шансы, — напомнила Лелиана.

Воительница только кивнула, не видя смысла противиться. Лучше варианта просто нет.

— Значит, осталось только составить правильное письмо архонту. Жози, сделай для начала наброски, — скомандовала Лелиана и позволила себе перевести дух. После обсуждения ситуация уже не казалась безвыходной, и у магов есть все шансы.

Но после написания письма работа у Канцлера не закончится. Безумец передал ещё несколько зацепок к чему-то поистине интересному и опасному, которые ему попались, пока он искал подробности нынешнего плана. Нужно с этим разобраться, а то слишком уж рогатые стали нагло себя вести, пользуясь тем, что в Тедасе о них помнит только Тевинтер.

— Уже, — тем временем откликнулась Жозефина, что-то энергично чиркая на своём планшете…