Из Тени (Dragon Age)

Глава 25. Волки в овечьей шкуре

Заимев нелюбовь к кораблям из-за долгих дней, проведённых пленником у кунари, Безумец, однако, когда его наниматели наконец-то собрались покинуть Вентус, был очень рад узнать, что их путешествие до столицы пройдёт именно морским путём. Так выйдет быстрее, нежели наземным путём по тракту, и мужчине не придётся испытывать свои нервы на прочность. Его от одного вида лошади начинало коробить, а тут бы пришлось днями и ночами трястись в конной повозке. Навряд ли бы он выдержал. И вопреки желанию до последнего держать в секрете собственные возможности, сновидец бы уже вскоре выдал свои познания в оборотничестве, обернулся бы вороном и провёл остаток пути далеко в небе, подальше от пугающих его животных.

А так корабль стал неплохой альтернативой.

Минратос — это город камня. Неудивительно, учитывая, что построен он на скалистом острове, что соединён с континентом единственным мостом. Неизвестно, чем руководствовались основатели ныне старейшего города Тедаса, но история показала, что местность они выбрали правильную. Ни разу город не был захвачен. Его высокие стены пережили и восстания варваров юга, и напор порождений тьмы, и Церковь, возмущённую отходом Тевинтера от её канонов, и даже снаряды кунарийских дредноутов. А големы, которых гномы охотно продавали лордам-магистрам, пока секрет их создания вместе с самим создателем — Каридином — не исчез, стоят в городе со времён Первого Мора и подчёркивают его нерушимость.

Весь путь, стоило скалам Минратоса показаться на горизонте, Безумец простоял у борта корабля, всматриваясь вдаль. Ему не мешали ни порывы тёплого морского, но сильного ветра, ни внимание моряков или телохранителей магистра. Когда он так встречал родной город? Очень давно. Мужчина предпочитал проводить весь путь в своей каюте, лишний раз не раздражая себя солёным запахом моря. Так было и в последний раз, когда он возвращался в столицу после очередных долгих поисков секретов и знаний в эльфийских развалинах. Магистр, сидя в каюте и раздумывая, чем из найденного он поделится с коллегами, что — оставит себе, даже не догадывался, что по прибытии получит от Синода приказ в обязательном порядке принять участие в подготовке к, тогда ещё казалось, обычному, просто более масштабному ритуалу. Ах, если бы ему кто-нибудь тогда сказал, чем закончится этот «обычный» ритуал и что, спустя тринадцать веков, он, партизаном путешествуя по новому безумному миру, снова окажется на пути в Минратос, то… сновидец собственноручно прирезал бы этого полоумного.

Чем корабль становился ближе к берегу, тем очертания города становились всё чётче. Безумец увидел город, таким, каким его помнил. Знакомые очертания, виды и, конечно же, шпили от храмов Древних Богов, специально построенные такими высокими, чтобы из любой точки города и даже за его пределами их можно было увидеть. Шпили были не все, он не досчитал нескольких, но те, что до сих пор стояли, сохранили свой первозданный вид. Конечно же, нельзя не увидеть, и огромные неприступные стены.

Когда они оказались ближе, стали различимы силуэты бесчисленного количества кораблей. Порты и верфи Минратоса огромны, простирались длинной линией вдоль берегов что континента, что самого острова. Но любой корабль, даже галеон, мерк на фоне огромных колонн мраморного моста. Одна его сторона вела в город, а вторая — начинала тот самый Имперский Тракт, что простирался по всем землям, которыми когда-то владела Великая Империя. Правда, сам мост, в отличие от нерушимых колонн, претерпел изменения и перестройки. Наверное, во время осад его полностью или частично обрушали, чтобы враг не смог попасть в город сухопутным путём.

«Это не твой дом. Не забывай», — сказал себе Безумец, прежде чем сделать первый шаг по причалу, когда корабль зашёл в порт и пришвартовался.

Наконец-то увидев Минратос изнутри, мужчина отчасти продолжал видеть в нём тот самый знакомый ему город. Это не Денерим, в котором о тевинтерских корнях говорил только чудом сохранившийся форт Драккон. Это не Имперский тракт в южных землях, который померк, во многих местах обрушился, а где-то — утонул в болоте, ушёл в забвение густого леса или покоится на дне водоёма. Здесь, оказавшись на какой-нибудь площади, Безумец мог посмотреть на дорогу, вспомнить и сказать, куда она приведёт. И совсем нередко он оказывался прав: там действительно он находил тот ориентир, о котором подумал, или здание. Сохранилась даже Арена Испытаний — городская арена — строение в центре города в виде треугольной призмы из чёрного камня. Идея для её постройки была взята у гномов, которые её и возводили. Построенная в далёкие времена, она и поныне собирала толпы желающих, посмотреть на кровавые сражения. Во все века людям были интересны зрелища, нравилось чувствовать власть над теми, кто сражался у их ног за свою жизнь. Безумец даже улыбнулся, когда узнал, что его любимое место в городе почти нисколько не изменилось. Но частым зрителем боёв он не был, поскольку даже в его время на арене сражались только мечами и лишь иногда применялись заклинания поддержки. Сильных магов-рабов — incaensor — никогда не использовали и ради безопасности зрителей, и ради более полезного их применения — в ритуалах. А в сражении на мечах Безумец ничего красивого не видел. Земля Испытаний стала его любимым местом не из-за прямого назначения, а из-за той причины, по которой окрестности арены по праву считают самым зелёным районом города. Фасад чернокаменного строения был зелёным от висячего сада. Сад был огромным, любой желающий мог скрыться в нём, словно в густой роще. Только здесь запах города: дыма, сырости, соли и опилок с верфей — сменялся запахом цветов и цветущих фруктовых деревьев, чаще — финиковых. Мужчина всегда не без смеха задавался вопросом, кто должен был укусить архитектора Арены, чтобы он пошёл на создание сада в центре каменного города.

Только «запах» магии оставался неизменен повсюду: ею пропитан каждый камень великого града.

Единственным новым хорошим изменением стало присутствие големов-джаггернаутов. Огромные каменные существа поразили магистра. Хоть об этих творениях гномов времён Первого Мора он уже знал из книги брата Дженитиви, но совсем другое дело — увидеть их самому. Действительно грозное орудие. Как жаль, что гномы утратили знания о создании големов.

Долго Безумец крутился вокруг одного из таких джаггернаутов, после чего мог с точностью сказать, что они больше магические, чем механические. Это удивляло, учитывая, что их создатели известны своей неспособностью к магии, и одновременно лишь задорило его любопытство. Но, к его сожалению, никто не даст ему изучить этих созданий. Сновидец был вынужден оставить голема в покое, когда стража, стоящая неподалёку, начала недобро на него посматривать. Ныне големы в таком количестве сохранились только в Минратосе и Орзаммаре, и поэтому их будут оберегать любой ценой. От нехорошего взгляда солдат у Безумца сложилось впечатление, что его бы тут же повязали и скинули со стен города, стоило ему хотя бы пальцем тронуть каменное изваяние.

Поддержанием големов в подобающем виде и боеспособном состоянии занимается род, берущий своё начало от Архонта Ишала. За эту работу платят огромное жалование из городской казны. Но, как говорила Кальперния, члены этого рода больше заняты тратой жалования на свои личные нужды и развлечения, чем на прямые обязанности. И големы потихоньку ветшают…

Как и весь Минратос.

Безумец, сколько бы ни плевался на Тевинтер, который стал бледной тенью самого себя, всё равно в глубине души радовался, что потомки хотя бы так сумели сохранить наследие предков. Однако сейчас он увидел и обратную сторону гонки за наследием — как и големов, город не поддерживают в должном состоянии. Древние тевинтерцы с помощью магии возвели огромные прекрасные сооружения, некоторые из которых считаются Чудесами Света. Но после Мора, когда сновидцы, сильнейшие маги, попали под гнёт сограждан, уставших от ужасов затянувшейся войны и выживания, вместе с ними ушли и многие знания. И хотя, спустя время, истинные носители дворянского титула — магистры — вернулись к власти, но потерянные достижения предков уже не вернёшь, как и не вернёшь к жизни сновидцев. Исчезли те, кто мог и знал, как строить. Но ведь это не значит, что надо вечность поминать ушедшее. Можно было восстановить то, на что хватало сил, а остальное перестроить по-новому, лишь ссылаясь на архитектуру древности, но не копировать её, а создать что-то своё. Иллюзии были не нужны, всё равно нынешнему Тевинтеру уже не стать, как прежде, и надо было двигаться дальше.

Но нужно кому-то это движение? Предки построили всё, что нужно, оставили после себя великий город, которому и поныне нет равных во всём Тедасе. Зачем стараться и делать что-то новое, когда живёшь на всём готовеньком? Подобная логика ведёт лишь к стагнации. Но, видимо, так многие и рассудили.

Тевинтер слишком сильно лелеет былое величие, гордится наследием, но забывает, что раз не можешь это наследие превзойти, то его хотя бы надо поддерживать. А так вся эта помпезная гордость — лишь пустой звук и плевок в предков. Но кому поддерживать-то, особенно, в последние века? С одной стороны, лицемерный юг, с другой, затяжная война с кунари, ну а, с третьей, гниение изнутри, когда магистры, те самые, кто ближе всех по таланту и силе к знаменитым сновидцам, занимаются только хвастовством этой «близостью» и использованием её, чтобы потешить собственную гордыню победой на очередной магической дуэли.

Итогом этого и стало то, каким Безумец на самом деле увидел Минратос.

Всё хоть сколько-то ново, грандиозно и красиво там, где пролегают ежедневные пути магистров, в богатых районах города, но стоит свернуть с этого пути на ближайшую улочку, как столкнёшься с городом без его напущенного лоска. Минратос покрывался мхом, мрамор трескался, словно старые кости живого существа, в некоторых местах особо опасно ходить — того и гляди, на голову кусок отколовшегося камня рухнет. А запах… пахло отходами от сточных каналов и порой — мертвечиной. В местном тропическом климате погода стояла жаркая, а город перенаселён — стража не всегда поспевала сжигать очередного издохшего бедняка до наступления признаков разложения.

Это раньше город бы культурным центром Империи. Жившие здесь по праву могли зваться лучшими или сильнейшими. Хоть одна плитка хрустнула под ногами магистра? Мастера, следящего за этой улицей, разжаловать и первым же кораблём в Коракавус — страшнейшую тюрьму Империи — а его неторопливых рабов на псарню на корм!

Но сейчас как ещё никогда Минратос был переполнен. Тысячи беженцев, спасавшихся от войны с кунари, заполонили улицы города, расположились в каждом тёмном углу и подворотне. Что там ходить — жить стало опасно. Даже обычным магам. Но только не магистрам. Какой ненормальный посмел бы напасть на свиту магистра, а уж тем более на него самого? Оттого члены верхней палаты Имперского Сената — Магистериума — и не замечают разрухи, занятые только соперничеством между собой.

Только обнародованный план кунари заставил всех хоть сколько-то пошевелиться. Но не за архонта они волновались. «Подорвут архонта — ну и ладно, изберём нового», — так, наверное, подумали многие магистры, когда пришла первая новость, что во дворце архонта нашли бочки с гаатлоком. Заставила их зашевелиться мысль, что и в здании Магистериума, где проходит их сбор, найдутся те же бочки.

Теперь вот собираются, что-то обсуждают. Только чем это поможет городу?

На фоне в основном расходящихся трещинами строений здание Круга Магов особенно выделялось. Видно, академия на реставрациях никогда не экономила, поэтому бывший храм Разикаль сохранил своё былое величие и поныне утыкался огромным шпилем в небо, как бы в очередной раз подчёркивая, что хозяева этого города — маги.

— Руки бы поотрывал! Шутники, тоже мне, — рыкнул Ливиан, доставая скомканный лист бумаги, застрявший в пасти небольшого каменного дракона.

Это точно было чьим-то озорством, поскольку, развернув листок, юный учёный лицезрел рисунок непристойного содержания и столь же непристойную надпись. Очевидно, статуя дракона стала жертвой малолетнего вандала, ученика Круга. Когда, если не в подростковом возрасте, заниматься такой глупостью? Впрочем, сейчас статуя пострадала от ещё одного вандала: Ливиан вытаскивал листок неаккуратно, в результате чего сломал один из каменных клыков.

— Давно бы пора выкинуть эту рухлядь, — хмыкнул он, осматривая оторванный клык, а после лёгким махом руки отправил его в полёт до ближайшего угла.

К старым потрескавшимся драконьим статуям он не испытывал ни почтения, ни интереса, считая их лишь пережитком прошлого. Круг вполне себе имел средства, чтобы заказать у скульпторов новые статуи, более красивые.

Ливиан стоял в тёмном углу парадного входа в Круг, а потому его манипуляции со статуей, как и озорство неизвестного студента, никто не увидел. Увидел только Безумец, поскольку, не имея пока права на посещение Круга, он был вынужден таиться в том же тёмном углу вестибюля. Действия юнца заставили его усмехнуться.

— Ты чего скалишься, бродяга?! — рыкнул Ливиан, ведь, с другой стороны, и он прекрасно мог видеть эмоции хромого мага.

Отношения двух нанятых учителей не изменились с момента их встречи. Юнец до сих пор не видел в мужчине равного себе хотя бы из-за впечатляющей образованности последнего и его успехов в лечении ребёнка. Хотя он и не собирался этого видеть. Ливиан не хотел делить должность учителя с «оборванцем», поэтому в любом случае был к нему предвзято и враждебно настроен.

Сегодня же настроение молодого учёного было ещё сильнее подпорчено тем, что лорд-магистр приказал ему сопровождать «коллегу» во время посещения Круга. Его возмущало, что магистр — их наниматель — вообще идёт на поводу желаний этого мага. У них договор? Ха, да кому он нужен! Плети всыпать да побольше этому наглецу, пока не научится покорности.

Именно с желанием осуществить это наказание юнец и посмотрел злобно на сновидца. То, что над ним насмехается безродный маг, его возмутило.

— Коллега, вы же сами мне говорили, что это строение — бывший храм Древних Богов, — Безумец абсолютно не воспринимал юнца всерьёз, а потому даже не задумывался, что он там в своей голове надумал.

Для того чтобы оскорбиться, надо хотя бы на виновника обратить своё внимание, а Безумец видел в Ливиане глупого отрока, способного только тявкать, прячась в будке влияния своей семьи. А таким уделять внимания — это не уважать своё время.

— И что? — фыркнул юноша.

— Получается, эти статуи изображают не обычных драконов, а саму Разикаль. Уверен, что тому, кто поместил в её пасть подобные непристойности, по сравнению с настоящим наказанием, «отрывание рук» покажется милосердием. А уж какой бы была кара для покусившегося на запечатлённый в камне святой лик Богини… не могу даже представить.

Возмущаться юнцу было некогда, потому что он проникся услышанными словами, побледнел. Недолго думая, Ливиан помчался в тот самый тёмный угол в поисках выкинутого клыка, а когда нашёл, то сразу же принялся тереть его о собственную мантию, чтобы избавиться от возможных признаков пребывания на полу — пыли и грязи. После же он осторожно положил клык на постамент, боязливо глянул на драконью морду и поспешил отойти от статуи подальше.

Безумец едва не засмеялся, но выучка помогла сдержаться. Вера в Древних Богов начала рушиться, пока Думат, главный из богов-предателей, двести лет терроризировал Тедас, и окончательно распалась с приходом андрастианства, но поведение юнца говорит о том, что вера в силу этих непостижимых существ и поныне сохранилась в виде суеверий.

— Лучше радуйся, пока можешь, что моего учителя нет в городе, — буркнул молодой маг и отвернулся от того, кто стал свидетелем его оплошности, зная, какое условие поставил хромому магистр Вирен.

Магистр Эрастенес был уважаемым научным деятелем, специализирующимся на изучении Древних Богов. Разумеется, его, как и многих учёных, не обошла стороной чудаковатость и фанатизм. Всем знакомым было известно, что его больше интересуют свои исследования, чем обязанности, которые накладывает титул магистра. На собрании Магистериума он объявлялся крайне редко и почти всё время проводил за закрытыми дверями своего дома, днями и ночами копаясь в очередной реликвии. Вот почему остальные так удивились, когда книжный червь сначала наглухо заперся в собственном доме, отказавшись от и без того редких встреч с коллегами, а спустя некоторое время так вообще на старость лет собрал свои пожитки и молодчиком умчался из города ради каких-то там своих исследований.

Ливиан был прав, и отсутствие в городе названного магистра порадовало Безумца. Хотя Вирен после того их разговора, очевидно, хорошенько пораздумывал над своим приказом. Разумеется, говорить прямо о том, что он передумал, не даст гордыня, но сновидец догадывался, что условия были негласно смягчены и его больше не заставляли или позориться самому, или позорить уважаемого исследователя. Однако мужчина всё равно не горел желанием встречаться с этим учёным, и потому что о нём он и так наслушался достаточно от его бывшей рабыни — Кальпернии — и потому что он из венатори. Безумец не хотел лишний раз нарываться на верных Старшему.

А если бы его оставил в покое этот молодой учёнишка, то его радости точно не было бы предела. Но, увы. Такого желание их нанимателя.

Убедившись, что юнец не настроен продолжать спор, Безумец обернулся и начал рассматривать вестибюль. Испытывал ли он какой-то трепет от нахождения в бывшем храме одного из богов? В принципе, нет. Для мира уже давно никакие они не боги, а архидемоны — вестники Конца Света. Скорее он даже мог порадоваться, что храм богини Таинств приспособили на благое дело, переоборудовали в место средоточия науки и магии. А магии здесь было много. Прикрывая глаза, Безумец хотел улыбаться. Магией был пропитан сам город, фон, созданный в древние времена, и поныне держался, но вот именно в таких местах, этот фон ощущался самым знакомым. Многовековое нахождение здесь магов подпитывало окружение, не позволяло древним следам развеяться в Тени.

Возможно, при других обстоятельствах он бы здесь и остался. Напросился бы на работу в библиотеку Круга, и пинками его отсюда бы уже не выгнать.

Увы.

Из витания в волшебных мыслях мужчину вытащил неожиданный шум. Открыв глаза, магистр увидел студентов, пробежавшись мимо вестибюля. Судя по их смеху, они задумали какую-то шалость. Тяжёлые книги в руках ничуть не помешали им бежать. Вслед за ними неслись солдаты, пыхтели и точно покрывали своих юных господ нехорошими словами. Видимо, эти солдаты их телохранители — один на каждого студента. Их присутствие не удивляло. Хоть магия должна быть доступна для всех, но хорошо ведь известно, что в этом Круге, фактически главном во всём Тедасе, чаще честь обучаться получают дети влиятельных родов. Магу из средних сословий нужно родиться не по годам одарённым, чтобы попасть сюда.

Но дети есть дети. Насколько можно видеть, даже приставленные родителями защитники не могли остановить озорство юнцов.

Безумцу было интересно следить за бытовой суетой Круга. В детстве он обучался индивидуально, нанятыми учителями и самим отцом, а поэтому не познал особенностей образовательных учреждений, из-за чего подход, когда учитель обучает сразу нескольких детей, а иногда сразу толпу, казался ему чем-то странным, неправильным. И если немагические науки в его понимании ещё можно кое-как изучать в академических аудиториях, то, как подобным образом преподавать магию, он не понимал. Все маги индивидуальны, к каждому нужен отдельный подход, иначе большая вероятность получить недоучку-одержимого.

Впрочем, это не было его комментарием в сторону образования, а простыми мыслями, поскольку магистр в то же время признавал, что обеспечить каждого юного мага своим учителем физически невозможно: не хватить просто-напросто чародеев-наставников. И лекции в аудиториях — вынужденная альтернатива. Однако из-за своего скептицизма Безумец не рассматривал себя на должность преподавателя в университете, когда возраст и здоровье вынудят даже неугомонного исследователя остепениться и наконец-то где-то осесть. Слишком уж неблагодарное это дело, по его мнению.

Через несколько минут по вестибюлю протопал ещё один солдат, на этот раз храмовник. Его вид заставил Безумца кровожадно улыбнуться. Здесь, в тевинтерских Кругах, у храмовников нет никакой власти над магами, их удел охранять здания да строить грозные физиономии, чтобы студенты пугались и сохраняли порядок. Местные храмовники имеют право вмешиваться только тогда, когда Первый Чародей даст на то приказ. А уж тем более ни один из этих вояк и близко не посмеет подойти к лордам-магистрам. Даже неизвестно, сколько из этих людей настоящие храмовники (в смысле сопорати, подсаженные на лириум, ради обретения антимагических способностей). Может, большинство лишь обычные солдаты, а такое именование просто сохранилось с тех времён, когда в Тевинтере ещё главенствовало то самое лицемерие Церкви.

И такой порядок вещей был ближе всего к тому, к которому привык сам сомниари.

К счастью, больше прятаться в тёмном углу Безумцу не пришлось. Наконец-то в вестибюль зашёл скромно одетый слуга и попросил господ магов проследовать за ним.

Правильно магистр держался тени, потому что стоило ему оказаться в коридоре, так он тут же привлёк внимание студентов. Пусть они не окрикивали неизвестного, но всё равно смотрели ему в след, шептались и хихикали. Наверняка их шутки были весьма оскорбительными, мол, что это за недоразумение и кто его сюда вообще пустил, ведь не зря же Ливиан, слушая эти перешёптывания, злорадно улыбался. Но Безумец не слушал, зато заметил, что старшие: преподаватели, солдаты, другие работники или суетливые слуги, как и их провожатый, — выглядели обеспокоенно, и на странного гостя совсем не обращали внимания. До них уже дошли слухи, что Круг посетил магистр, и это их волновало в первую очередь. Не то, что бы магистры здесь — редкое явление, просто те, кто сюда обычно заходит, являются учёными и почтенными гостями, но вот магистра и одновременно командующего вооружёнными силами Тевинтера здесь никто уж точно не ожидал увидеть.

Впрочем, Безумец и сам не понимал, зачем Вирен решил явиться лично, если мог просто написать письмо Первому Чародею, чтобы получить обещанный нанятому учителю доступ в Круг. Может, он захотел лично встретиться с местным главным магом, чтобы предъявить претензии касательно ложных советов по лечению недуга своего сына, а то и выторговать компенсацию, раз уж учителя Ливиана застать не получилось. А может, чего Безумец и опасался, магистр хочет опять втянуть хромого мага в какой-то конфликт, а самому, сидя в сторонке, наслаждаться представлением, чтобы наглый сновидец усвоил урок и больше не смел позорить мэтров Круга.

Путь до кабинета Первого Чародея затянулся, поскольку один из них был хромым на две ноги человеком и подъёмы по лестницам ему давались особенно тяжело, а помогать никто не спешил. Впрочем, гордый тевинтерец и сам бы не принял помощи. Но восхождение по ступенькам когда-то закончилось, и они наконец-то оказались около большой двери. Главы Круга следовали задумке древних архитекторов и обосновались там же, где раньше располагался кабинет Авгура Таинств — верховного жреца Разикаль.

У двери стояли как местная стража, так и телохранители зашедшего в кабинет магистра. Среди них был Эйгон, который тут же недобро глянул на хромого мага. Даже после стольких дней, проведённых с этой семьёй, Безумец не переставал быть объектом пристальных внимания и обысков командира. Это казалось странным, мужчина не видел причин для такой агрессии, ведь в открытый конфликт он ни с кем в доме не вступал.

Впрочем, вдаваться в подробности такого отношения маг и не собирался. Хочет вояка на него рычать, словно дикая шавка, — пускай. Не ему, магистру, на всяких там шавок обращать внимания.

Зайдя в открытые храмовниками двери, оба мага получили возможность увидеть весьма типизированную комнату. Большой стол, сундуки, хранившие какие-то особые для Круга вещи, документы, и шкафы с книгами. В первую очередь, Безумца заинтересовало последнее. Наверняка здесь хранились научные работы пусть не всех (для этого существуют архивы в подвалах), но всё-таки некоторых студентов, а так же книги-реликты, которые были слишком редкими и дорогими, чтобы оставлять их в обычной библиотеке, но при этом не такими опасными, чтобы прятать под ещё большей защитой в том же подвале. У мужчины от созерцания книжных шкафов даже глаза загорелись, и не только от реликтов. Он бы с удовольствием почитал научные работы студентов, ведь порой молодой ум способен подкинуть такие идеи, до которых не додумаются поросшие мхом знаний профессора. И что бы могло получиться, если бы эти свежие идеи юнца были поддержаны и обточены более опытным магом…

Эх, мечты, мечты…

Безумец был вынужден себя одёрнуть. Эти книги ему не получить — и незачем тратить время на бесполезные мечтания. Тем более сейчас отдать всё своё внимание книгам, а не хозяину кабинета, будет очень плохим тоном и чревато последствиями.

Так что Безумец после небольшой заминки сразу глянул на магов.

С самой первой секунды своего пребывания в кабинете сновидец опять стал предметом изучения. Теперь же, наслушавшись весьма противоречивых сведений, его с интересом оценщика осматривал Первый Чародей. Наверное, успел уже посмеяться от невпечатляющего вида самого мага, который специально старался сутулиться, чтобы уж совсем не выдавать свою аристократичную выправку. И всё же какого-то презрения из-за внешности или одежды Безумец не увидел, его скорее старались оценить по магической силе.

Сновидец почувствовал сканирующее заклинание из школы духа. Точную силу мага или его предрасположенность к какой-то школе оно вряд ли поможет определить; применив его, обычный маг не почувствует себя сновидцем. Зато оно позволяет оценить состояние этих сил, узнать держит ли их маг в контроле. Самоучки же могут даже не догадываться, что находятся на пороге одержимости, или иметь дефекты, выраженные в бесконтрольных вспышках магии, которые, к примеру, могут вырывать в виде обледенения всего, что окружает заклинателя, или даже разрушительных огненных бурь — если маг сильный.

У Безумца не было повода бояться этого заклинания. Он прекрасно мог контролировать своё состояние, и Первый Чародей не найдёт, к чему придраться. Однако вдруг мужчина почувствовал уже позабывшиеся волнения Якоря — ладонь, всё так же спрятанную под шёлковой повязкой, начало жечь. Кажется, ещё чуть-чуть и уже никакая повязка не поможет, и метка проснётся и с образным выкриком «Привет мир!» вспыхнет. Видимо, Якорю не понравилось, что между ним и Тенью встала преградой энергия другого мага. К энергии своего носителя Якорь привык, а вот к чужой — не собирался.

И такие волнения будут расценены Чародеем, как следы от не очень умелого демона или совсем полного отсутствия контроля мага над своими силами. То-то мужчина в тёмном одеянии Круга с позолотой нахмурился, сменив любопытство недоверием. Но звать храмовников, чтобы те выкинули этого опасного бесконтрольностью своих сил мага, и со словами «кого ты сюда притащил?» вступить в конфликт с магистром он пока не спешил. Первый Чародей для начала взял в руки посох и призвал новое заклинание, гораздо сильнее предыдущего.

И тогда новое заклинание, не показав никаких опасных волнений, убедило мужчину, что его отказ от поспешных мер был правильным решением. Он увидел лишь небольшие искажения, легко объяснимые взволнованностью мага. А чего бы сейчас гостю не волноваться — перед элитой Тевинтера же стоит. Вон юнец, который стоял у двери и старался прятаться за невпечатляющим силуэтом первого мага, испытывал дискомфорт от нахождения в кабинете главы, и его магия также рябила.

Метка вынудила Безумца к действиям: необходимо было поставить защиту от напористого заклинания Чародея, чтобы Якорь не чувствовал присутствие посторонних сил и вновь спокойно заснул, а также всё ещё оставлять чужой магии доступ к своим силам, чтобы второй маг не понял, что его заклинание взяли под контроль.

Второй сканер магистру особенно не понравился. Если первый действовал ненавязчиво, показывал и так очевидно и большинством магов не был бы замечен, но вот второй действовал слишком настойчиво. Ощущение, что публично раздевает догола. А это уже нарушение личных границ, чем так дорожит каждый магистр. Безумец до сих пор не мог понять, где заканчиваются скудные возможности обычных магов, из-за чего несколько раз действовал уж очень подозрительно. К счастью, его наниматели не придавали этому особого значения ввиду недостатка знаний в теоретической магии. Зато Первый Чародей, по определению своего титула, такими знаниями обладать должен. Безумец не стал говорить, что все манипуляции главы Круга были понятны ему изначально — вдруг такие заклинания за гранью восприятия обычных магов, как и не стал открыто блокировать, но был вынужден терпеть такое вторжение да ставить блоки, чтобы магические потоки не лезли туда, куда им не следует.

— Господин Первый Чародей, не могли бы вы дать комментарий своим действиям? Это проверка и мне необходимо защититься? — когда терпение оказалось на исходе, Безумец, скрывая за оскалом зубов своё негодование, решился обсудить происходящее хотя бы намёками.

— И ты знаешь, что делают мои заклинания? — изогнув бровь, снова с любопытством вцепился глава Круга в хромого мага.

Этим Чародей подтвердил, что действительно понимает, что видеть его заклинание полностью способны маги с таким уровнем восприятия, какое легенды приписывают только сновидцам.

— Нет. Но я чувствую необычные волнения вокруг себя. Кажется, вы используете какое-то заклинание из школы духа. Не могу сказать, что именно, но и не могу отрицать, что что-то опасное для себя, а посему имею сильное желание защититься.

Судя по тому, что любопытство на лице Чародея пропало, Безумец смог правильно описать восприятие для обычного мага. И секрет своих истинных сил спасён, и издевательство над терпением закончилось. Первый Чародей в последний раз оценил полученный от сканера результат, убедился, что ничего особого и, главное, опасного он в посетителе не нашёл, и после снял заклинание. Отложив посох и положив руки на стол, мужчина теперь посмотрел на гостя по-деловому.

— Нет нужды для ответных мер. Я всего лишь изучил твои силы. Мера предосторожности, не более, — заговорил он.

— Конечно, я понимаю, — подтвердил Безумец, что тема закрыта.

Впрочем, магистр на самом деле считал такие меры предосторожности оправданными и даже разочаровался, если бы Первый Чародей главного Круга Тевинтера пускал кого попало в свой кабинет без предварительных проверок.

Кивнув, хозяин кабинета разрешил гостю присесть на стул около своего стола. Это можно назвать даже щедростью, учитывая, что юнец-то был вынужден остаться стоять. Хотя, возможно, маг посчитал, что заставлять стоять человека с больными ногами совсем уж некрасиво будет с его стороны. Безумец с удовольствием воспользовался данным предложением.

— Ты поразительно хорошо контролируешь свои силы. И при этом ты не обучался в Круге? — озвучил Чародей один из вопросов, которые к нему пришли после двухфазного сканирования. И это фактически был комплимент.

— Так и есть. Я получил домашнее образование.

— Твоя семья имела возможность нанимать большое количество учителей? — удивился учёный, считая, что один наставник не способен развить у мага такой контроль.

Безумцу примерно такие вопросы и задавали его наниматели. Однако, в отличие от них, вопросы Чародея были пропитаны наивным любопытством. Видно, что он не спрашивает для дела, а просто увидел что-то интересное и решил это интересное изучить. Это сказалось на сговорчивости сновидца.

— На самом деле отец был единственным моим учителем. Но он не считал, что способен в одиночку обучить всему, поэтому с детства я был приучен к книгам. Он сам лишь помогал правильно освоить знания, которые они дают, и закрепил во мне понимание, почему маг должен совершенствоваться всю жизнь, — ответил сновидец, а заодно убедил сидящего рядом нанимателя, что не врал о своей любви к книгам.

Первый Чародей слушал внимательно и потом просто кивнул. Не стал возмущаться, мол, без образования в Круге маг — не учёный. Книги — главный источник знаний, и этот мужчина верил, что странный маг вполне мог почерпнуть много чего удивительного из них, из-за чего мог даже конкурировать с учёными Круга.

В тот момент едва слышно хмыкнул Вирен, который молчаливо наблюдал за разговором. С одной стороны, все эти разговоры полоумных, по его мнению, учёных вызывали у него только смех, а, с другой, он увидел, что хромой маг даже перед Первым Чародеем не раболепствует, его тон был вполне себе ровным. Вот Вирен и хмыкнул от мысли, а этого учёнишку архонт хотя бы впечатлит, или хромой с тем же спокойствием будет смотреть и на него?

Первый Чародей предпочёл не обращать внимания на магистра, учтиво сделал вид, что не услышал. Это заставило Безумца задуматься: можно ли назвать их равными? По нынешним правилам человек, пребывавший в должности Первого Чародея, не имеет права избираться в верхнюю палату, в отличие от остальных магов. Чаще всего магистрами из Круга становятся именно Старшие маги, но из тех же Старших чародеев выбирается и Первый, поэтому технически магистров и глав Кругов можно назвать равными по силе и часто влиянию семей. Но всё-таки магистры — это члены Сената — высшего законодательного органа Тевинтера — а, значит, имеют политическую власть, тогда как Первый Чародей хоть и имеет схожий авторитет, но его власть распространяется только в пределах Круга.

Титул магистра звучит посолиднее. Безумцу такой вывод объяснил, почему Вирен, явившись без предупреждения, был так скоро принят главой Круга и почему, пока генерал весьма вольготно восседал в кресле, сам хозяин кабинета заметно нервничал: сидел, держа руки, сложенными в замок, чтобы скрыть их дрожь. Кажется, он, как и другие работники Круга, подозревал, что магистр мог сюда заявиться с проверкой или каким-либо новым требованием от армии. Никогда не знаешь, что от этих солдафонов ждать.

Хотя у главы Круга был и ещё один повод нервничать, поскольку магистр был сильнее него, в том числе магически. Безумец это заметил, хотя подобное сравнение ничуть не прибавило баллов к впечатлению о своём нанимателе. Да, Вирен сильнее, только вот всё его превосходство держится на голой силе. Его магия только и приучена к прямолинейной стихийной школе. Это полезно для солдата и практика, идущего напролом, но смехотворно с точки зрения самого искусства магии. Конечно, в глазах Безумца, который не терпел всю эту безмозглую голую мощь, Чародей выделялся в лучшую сторону. Да, он слабее, зато куда лучше понимает свои силы, его аура намного спокойнее, ровнее, правильнее — ну просто загляденье. И то сканирующее заклинание он исполнил филигранно, без изъянов. Промах был лишь один: Чародей просто не учёл, что перед ним сомниари с куда более лучшим восприятием магии.

— Однако же, получив лишь домашнее образование, ты всё равно хочешь обвинить мэтров Круга в не компетенции? — всё, истинное лицо любопытного исследователя оказалось убрано за маской властного мага.

Безумец мысленно вздохнул и даже покосился на магистра. Он не знал, что про него наговорил Вирен, но, очевидно, не забыв свой прошлый проигрыш, воин пришёл далеко не с хвалебной рекомендацией.

— Подобных заявлений я никогда не делал.

— Мне известно обратное. Ты неоднократно обвинял Ливиана Нихалиаса в умышленном причинении вреда сыну господина Вирена, — хмурился Чародей. — Ливиан, что ты скажешь на подобные обвинения? — теперь обратился он к юнцу, до сих пор стоящему у двери.

От того, что глава Круга назвал его по имени, а не сыном своего влиятельного отца или племянником ещё более влиятельного дяди, парень аж расцвёл, а возможность усложнить жизнь надоевшему умнику обрадовала его не меньше.

— На мне нет вины, господин Первый Чародей. Я действовал в соответствии с советами моего наставника и вашими, о чём я незамедлительно поспешил сообщить этому магу, но всё равно продолжал слышать от него необоснованные обвинения, — льстиво запел юнец, пряча хитрую улыбку за поклоном.

«Пару раз прогнать с занятий за акты открытого саботажа — это теперь называется «необоснованно обвинить»?» — Безумца даже позабавило очередное напоминание, насколько же чужой язык способен уродовать истину.

— Ты продолжишь утверждать, что не делал подобных заявлений?

В тот момент мужчина оказался под гнётом трёх пар глаз магов из высшего общества. Каждый по своим причинам на него давил. Всем казалось, что вот-вот и хромой растеряется, напугается и начнёт что-нибудь от безнадёги бормотать, но это его уже не спасёт. Однако Безумец даже не шелохнулся. Не скажешь, что ему было приятно в этом абсурде копаться, но всё это было так знакомо, даже вернулся былой азарт. Тем более не такая уж его ситуация и безвыходная. В его время предложение на танец от какого-нибудь семейства с их дочерью приносило ему и то гораздо больше проблем. Отказать он не мог, иначе скандал, все это понимали, вот и приходилось ему, терпя боль, танцевать. Хотя тогда была одна отдушина — это кислые мины глав тех семейств, чей план на провоцирование конфликта не сработал.

— Я также отрицаю свою вину. Для начала я попрошу Ливиана привести прямое цитирование моих «оскорблений». Не исключаю, что могло произойти досадное недопонимание.

Хотел парень фыркнуть, мол, делать мне нечего, как твои оскорбления называть. Однако Первый Чародей оказался не заинтересован в спуске всех собак на хромого мага, а потому приказал выполнить просьбу ответчика. Вот тогда-то Ливиан уже замялся, поскольку как таковых оскорблений он припомнить не мог, а придумывать побоялся.

— Однажды он говорил, что совет по посещению рощи Вентуса был поспешным, и причина тому слабая осведомлённость в правильности лечения недуга моего подопечного. Чем не обвинение в некомпетентности? — спустя какое-то время, наконец, произнёс он.

— Это не обвинение, а обычная констатация фактов, — пожал плечами сновидец.

— И ты думаешь, что можешь знать больше мэтров, раз смеешь говорить, что их советы поспешны?! — повысил голос молодой учёный.

«У него ещё и память избирательна», — хмыкнул старый магистр, ведь на те же самые обвинения он дал свой ответ ещё в самую первую их встречу.

— Прошу не вырывать из контекста мои слова. Я не говорю, что знаю больше тех людей, кто всю свою жизнь посвятил наукам. Это попросту невозможно. Однако я не отрицаю, что конкретно в вопросах лечения подобного недуга подкован больше.

— Смелое заявление, — заметил Чародей.

— Отчего же? О способах лечения магов древности мы можем узнать только из старых книг, которые ввиду своей редкости не могут оказаться в руках каждого учёного, — пожал плечами Безумец, а после обратился к юнцу. — Вы же сами говорили, коллега, что смогли найти только упоминания. Разве есть что-то удивительного в том, что я, знакомый с теми книгами, знаю о данной проблеме больше вас? — мужчина аккуратно обошёл и не стал озвучивать тот факт, что он знает и больше Первого Чародея.

К приятному удивлению, глава Круга оказался разумным магом, не утонул в собственной гордыне и не считал, что он знает всё об этом мире и прав будет всегда, даже когда советует что-то по незнанию, поэтому он правильно воспринял слова хромого гостя.

— Господин Вирен, не считаете ли вы, что действительно произошло недоразумение? А нанятого вами учителя можно даже похвалить за тягу к древним знаниям, чего порой так не хватает нашей молодёжи.

— Я с вами полностью согласен, — кивнул магистр.

Однозначно, Вирен не был искренен в своих словах. Как не был согласен с важностью всех этих знаний, поскольку война под носом, и молодёжь, по его мнению, должна быть в армии, защищать родину от дикарей, а не пятую точку просиживать, копаясь в папирусах. Так и не нравилось ему, что конфликт был замят столь быстро. И наглый маг не получил проблем, и не вышло получить доказательств, что Круг направил его сына в Вентус не по незнанию, а из-за халатности или умышленного вреда. Но открыто разжигать конфликт магистр, конечно бы, не стал, а поэтому согласился на мир.

Один только юнец не сдержал негодование, что в очередной раз хромому магу всё сходит с рук.

— Ливиан, тебе есть, что сказать? — теперь уже со строгостью Чародей посмотрел на своего выпускника.

— Нет, милорд. Ничего, — подобная строгость заставила юношу стушеваться и затихнуть, стыдливо опустив голову.

Убедившись, что конфликт разрешён, Чародей вернулся к официальной причине, ради которой сегодня лорд-магистр и заявился в Круг, взбудоражив всё руководство.

— Что можешь сказать об этой книге? — спросил он и очень осторожно передвинул толстенную книгу на край стола поближе к гостю.

— Её перевод заказала вам Инквизиция? — спросил Вирен, вспомнив, о чём недавно слышал от разведки.

— Так и есть, лорд-магистр, — кивнул его собеседник, хотя оказался очень удивлён, что генералу подобное было вообще известно. Чародей убедился, что ныне разведка Империи очень внимательно следит за Инквизицией, и наверняка книга, которая была прислана на перевод, прежде чем попасть ему на стол, побывала ещё и в Тайной Канцелярии.

Эти слова позволили Безумцу начать подозревать, что вскоре ему вновь придётся торговаться и за просто так ему не дадут желанного пропуска, даже если то было просьбой самого магистра. Впрочем, пока это было неважно, и мужчина с любопытством поспешил заняться книгой. Он аккуратно её взял, переложил на колени и начал с интересом изучать. Аккуратность была не лишней, поскольку носителю знаний было больше тысячи лет. Прежде чем открыть, мужчина осмотрел её со всех сторон, его пальцы прошлись по кожаной обложке. Ощущение трепета приходило даже от таких прикосновений. Магистр едва не улыбнулся от возможности видеть труд, написанный по правилам его мира. На обложке красовалось тиснение из букв старого тевене. В самой книге чувствовалась магия, которая и не позволила ей истлеть за века забвения. А стоило её открыть, то от хруста корешка даже мурашки побежали, поскольку именно так и звучит древность. Тевинтерская. Однозначно.

Мужчине не мешали возиться с книгой, чем он и пользовался. Два тевинтерца были заняты обсуждением каких-то насущных проблем Империи. Едва ли это можно было назвать разговором двух хороших знакомых за чашечкой мятного чая, поскольку разговор солдафона и учёного не может быть равным. В какие бы только дебри могла ни зайти эта беседа. Даже не было бы ничего удивительного, если бы однажды Чародей в добровольно-принудительной форме согласился отправить в армию некоторых своих учеников, в особенности тех, за спиной которых не стояла влиятельная семья, поскольку, как был убеждён магистр, фронт — единственное место, где от учёнишек может быть прок.

К счастью, сновидец спас Первого Чародея от столь безвыходного положения.

— Это сборник мемуаров по событиям Первого Мора. Вероятно, написан всего через несколько лет после его окончания, поскольку, как могу судить по содержанию, много времени уделяется философским размышлениям о будущем влиянии невыносимо долгой войны на весь мир. И надо сказать размышления эти весьма утопические. Думаю, оригинал. Написана на старом тевене и имеет черты, свойственные древнетевинтерской книгописи. К примеру, книга обтянута кожей ратусов, что позволило усилить действие сохраняющих чар, наложенных на неё.

— Хорошее распоряжение ресурсами, — задумчиво хмыкнул Вирен, одобрительно относясь к тому, что их предки даже мёртвым рабам находили применение. Впрочем, все присутствующие были с ним согласны.

Первый Чародей был доволен, лично убедившись, что неизвестный маг действительно на приличном уровне знает старый тевене. Хотя и удивление тоже было, поскольку, видимо, до последнего он не верил словам магистра. Однако раз всё подтвердилось, значит, можно реализовать свою задумку.

— Я не могу выдать тебе пропуск в библиотеку, поскольку ты никаким образом не числишься в Круге. Но… — специально выдержал он паузу, чтобы подразнить хромого. — Если ты возьмёшься за перевод данной книги, то на время работы доступ тебе будет предоставлен.

— Перевести всю? — с сомнением спросил Безумец, едва удерживая увесистый «кирпич» руками.

— Нет, сколько сможешь. Ты, вместе с помощником-писарем, ежедневно будешь отчитываться Старшему чародею. Если он сочтёт объём выполненной работы удобоваримым, он предоставляет тебе доступ к библиотеке до следующего дня. И так ежедневно, пока у тебя будет желание сотрудничать с Кругом.

Переводчиков со старого тевене даже в Империи единицы, так что наверняка каждый из них дерёт баснословную цену за свои услуги. Инквизиция об этом не могла не знать и договорилась оплатить столь огромную сумму да ещё добавила сверху, чтобы оплатить труды и других специалистов, которые примут участие в переводе. Но Чародей захотел хоть сколько-то сэкономить, не платить переводчику за всю книгу, а заставить хромого мага трудиться практически бесплатно, за совсем неравноценную услугу в ответ.

Что ж всё произошло, как Безумец и думал. Хотя он сам не был разочарован или тому подобное, но и соглашаться так сразу тоже не собирался.

— Уверен, услуги переводчика со старого тевене стоят недешёво, но при этом я сомневаюсь, что я получу доступ к тем разделам библиотеки академии, в которых хранятся более редкие и, следовательно, очень интересные книги. Поэтому, прошу меня понять, я не могу принять ваше предложение в нынешнем его виде. Я изменю своё решение, если будет обговорена также денежная оплата за мою работу.

Первый Чародей был страшно недоволен. Огорчило, что его попытка буквально надурить этого непрезентабельного мага провалилась. И хотя оплата работы такого неофициального переводчика обойдётся в разы дешевле, но ему не хотелось расставаться даже с этими монетами.

Вирен также прекрасно понимал, что условия озвученного предложения абсолютно неравноценны, и поэтому он даже одобрительно посмотрел на сновидца, когда тот не поддался на мнимую щедрость, а решил отстаивать достойную оплату своего пусть и не квалифицированного, но всё же труда. Магистр уже на собственном опыте узнал, что этот маг не из тех, кто побоится противостоять давлению от более влиятельных лиц. И сейчас Вирен чувствовал себя зрителем в театре, наблюдая, как в очередной раз будет выкручиваться хромой.

— Разумеется, такой труд должен оплачиваться соответственно. Ты получишь доступ преподавателя, позволяющий брать книги и из закрытых секторов библиотеки. Но только в этом случае ты обязуешься соблюдать все правила обращения с реликвиями и согласовывать все свои действия с библиотекарем, — с наигранной улыбкой Чародей сделал вид, что он и не собирался кого-либо дурить и сразу хотел предложить такое справедливое вознаграждение, а его просто не так поняли. — Небольшое денежное поощрение также будет выделено, поскольку я понимаю необходимость твоих ежедневных расходов, чтобы до Круга хотя бы дойти.

Безумец сделал вид, что не заметил язвительного тона Чародея, когда тот намекнул на проблемы поломанных ног мужчины, и не стал продолжать торг. В принципе новое предложение его вполне устраивало, да и саму работу он сложной бы не назвал: фактически-то трудиться будет тот, кого приставят к нему в писари, самому сновидцу остаётся только прочесть книгу.

— Благодарю вас за такое щедрое предложение. Разумеется, я согласен и обязуюсь соблюдать правила пользования собственностью Круга, — учтиво произнёс Безумец, а затем повернулся ко второму магу. — Лорд-магистр, вы не будете против моей работы в Круге?

— Если это не навредит твоим обязанностям в моём доме, тогда не против, — кивнул Вирен.

Все трое взрослых магов смотрели друг на друга со лживым дружелюбием, той же лживостью была пропитана и их льстивая речь, но никого это не смущало, потому что было абсолютно обыденно для высшего общества. Настолько обыденно, что искренние эмоции злости и негодования на лице юнца казались верхом неуважения. И если магистр и экс-магистр сидели почти спиной к молодому учёному и не могли видеть всю ту бурю эмоций, что мелькала на его лице, то вот Чародей постоянно замечал несоответствие правилам хорошего тона. И в конце концов несдержанность юноши ему надоела.

— Нет ли у тебя желания ознакомиться с выпускной работой Ливиана? Ему будет полезно услышать независимую рецензию, — предложил Чародей.

Юнец задохнулся от возмущения, а его лицо аж стало багряным.

— Да что он может сказать?! Он же… Он… — запинался юноша, едва сдерживаясь, чтобы оскорбительно не выразиться. — Самоучка, — в итоге только это тихо произнёс молодой учёный, поскольку, если он будет повышать голос в присутствии двух магов таких высоких титулов, никакое влияние семьи или дяди его уже не спасёт.

— Тем не менее Безумец показал себя образованным человеком и весьма вероятно найдёт, что сказать по твоей работе. Если хочешь сам однажды стать мэтром, научись прислушиваться к словам старших, а не жди помощи от наставника. Магистр Эрастенес не обязан возиться с тобой, как с ребёнком.

— Вы правы, господин Первый Чародей, — смиренно произнёс юнец и снова затих, хотя по сжатым в кулак пальцам было видно, насколько его смирение наигранно.

Безумец согласился на предложение. Учитывая самомнение юнца, его работа должна старого магистра как минимум заинтересовать.

Получив согласие, Чародей кивнул, встал изо стола и направился к книжному шкафу, в котором, видимо, хранились и работы недавних выпускников. То, что глава академии не отправил за книгой юнца, или не позвал слугу, а пошёл сам, говорило о многом, о ценности книг в его личной библиотеке, о его нежелании позволять хоть кому-то постороннему к ним прикасаться.

Безумец поддался жадному желанию добраться до этих книг и осмотрел комнату, думая, есть ли способ сюда проникнуть. Однако вскоре он себя одёрнул, посчитал своё стремление неправильным. Пусть вторжение в королевский дворец Денерима вышло у него удачным, но нельзя же позволить гордыне застилать разум и не осознавать, что дворец сопорати совсем не одно и то же, что старинный храм и Круг магов. В своём мире он не занимался проникновениями в магические академии, а значит, и в нынешнем незачем переоценивать собственные силы.

Получив труд начинающего учёного, сновидец сразу же приступил к его поверхностному изучению. Первые впечатления его оказались неожиданно очень положительными. «Командное самосознание мага как немаловажный фактор победы», — так гласила тема научной работы. Было немного странно, что спесивый юнец взялся исследовать вопрос необходимости обучения магов командной работе. Однако Безумца очень впечатлило, что Ливиан, оказывается, придерживался его мнения касательно данного вопроса. Весьма непопулярного мнения, надо сказать. Белые глаза даже загорелись от восторга, когда он листал исследование и, вчитываясь в отрывки, убеждался, что Ливиан пишет именно о том, о чём сновидец и подумал, когда прочитал тему. Точно, ещё чуть-чуть и мужчина был готов сменить свою предвзятость по отношению к юнцу, простить тому всё его чрезмерное высокомерное поведение и вредительство во время занятий с больным мальчиком. Готов был даже забыть, что юнца он считал не учёным, а паразитом. Надо было просто с ним поговорить. Обычно на почве сходства во взглядах получалось довольно-таки быстро находить общий язык.

Однако очень скоро шоры восторга спали с глаз. Чем больше Безумец начал вчитываться в написанное, тем чаще он ловил себя на мысли, что где-то это он уже читал. Окончательная ясность и осознание ситуации пришли, когда он наткнулся на слова, которые написать мог только один человек во всем мире. И этим человеком юный паршивец не был!

В данный момент хозяин кабинета почти завершил сегодняшнюю встречу. Магистр вот-вот должен был встать и направиться на выход из Круга, а хромой маг отправиться в читальный зал, чтобы ознакомиться с научной работой уже полностью. Но…

— Ныне Круг позволяет студентам присваивать чужие труды?!

Слова сновидца прозвучали столь неожиданно и резко, что удивились оба влиятельных мага.

— Что за бред ты несёшь?! — вспылил Ливиан, не стал молчать. — Милорд, поведение этого бродяги возмутительно! — юнец уже не сдерживался не в тоне, не в выражениях.

— Довольно! — рыкнул Чародей и ударил рукой по столу. — Ты забываешься. Будешь говорить, когда я тебе позволю! До тех пор — что бы я ни слова от тебя не услышал! — повысил голос он, ставя подопечного на место.

Вот теперь уже юнец напугался по-настоящему. Ливиан замолчал молниеносно, сжался в стену около двери и даже не мог позволить себе ворчать или хмуриться. Ему было не до этого. Юноше хотелось только спрятаться от гнева мага практически равного магистрам.

Разобравшись с юнцом, который вышел за рамки приличия, Первый Чародей вернулся к тем, с кем вёл беседу, и посмотрел на хромого мага. Пусть следы того, что его вывели из себя, начали сходить, вновь скрываться за маской, однако остатки былого гнева всё же обрушились на виновника. Но гнев Чародея, в отличие от юного мага, едва ли как-то задел Безумца. Его настроение и так было испорчено.

— В чём именно ты обвиняешь? — спросил глава Круга о конкретике.

— Воровство и присвоение интеллектуальной собственности. Данная работа содержит огромное количество прямых копирований из чужой книги. В некоторых местах переписаны целые абзацы без указания первоисточника, — сформулировал своё обвинение Безумец, брезгливо махая книгой.

— Без доказательств твои слова не имеют силы, — предостерёг Чародей. — Готов ли ты их предоставить?

— Готов. Могу назвать автора. А если передо мной будет первоисточник, укажу и разделы, откуда абзацы были сворованы.

Убедившись, что одна сторона наотрез отказывается отступать, учёный-маг теперь глянул на юнца.

— Ливиан, ты согласен с обвинениями?

— Нет, — скупо буркнул парень и послушно вновь замолчал.

Если бы один из этих магов сознался в содеянном или забрал свои обвинения назад, всё могло бы решиться быстро. Но, как теперь можно было видеть, оба мага будут стоять до последнего на своей правде, из-за чего Первый Чародей вздохнул, облокотился о стол локтями и дал себе время подумать.

Очень уж хотелось пренебречь словами хромого оборванца. Кто он такой, чтобы посягать на святое — на решение комиссии?! С другой стороны, было бы весьма неправильно пренебрегать такими обвинениями. Маг говорил очень уверенно и выглядел так, будто бы возможное воровство юнца стало для него личным оскорблением. Кажется, он прекрасно понимает, какие для него будут последствия, если его обвинения окажутся ложью, но этого его ничуть не спугнуло. И раз угроза удара по собственной репутации его не заставила забрать свои слова назад, то его нужно хотя бы выслушать.

Если научная работа действительно была украдена, то надо это установить как можно скорее. Если это выяснится сейчас, когда юнец ещё едва закончил первичное обучение, то всю вину можно было спихнуть на самого парня и его семью, и пусть сами разбираются. Если же это выяснится, когда юнец доучится хотя бы до чародея, то удар уже будет по репутации самого Круга и всех высокопоставленных магов, мол, что за бездари сидят во главе Круга, раз разным ворам учёные степени раздают.

Первый Чародей, в первую очередь, был заинтересован рассматривать подобные заявления.

— Подобный вопрос рассматривается на комиссии. Я сообщу мэтрам. Возможно, получится созвать комиссию уже сегодня, — озвучил своё решение Чародей, а после повернулся к тому, кто в этой разборке умников был явно лишним. — Лорд-магистр, у вас есть ещё ко мне дела?

— Не обращайте на меня внимания. Кажется, появилось дело, которое требует вашего непосредственного участия.

— Ну что вы. Сбор комиссии займёт время, и само рассмотрение поданного обвинения, возможно, затянется. Я не могу позволить заставлять вас ожидать.

— На самом деле я бы остался и понаблюдал за процессом. Всё же оба этих мага — учителя моего сына, и я заинтересован знать правду. Не думаю, что сбор комиссии займёт много времени.

— Вы хотите… чтобы это дело было рассмотрено незамедлительно? — разумеется, Первый Чародей был не в восторге. Мало того, что у него были и другие дела, так ещё и присутствие постороннего солдафона ужасно будет тревожить всех.

— Чем раньше, тем лучше, — кивнул Вирен, который буквально наслаждался шоу. Видимо, и остаться на сборище умников он решился по этой причине. — Уверен, не часто Круг получает такие обвинения на своих выпускников.

— Вы правы, не часто, — главе Круга не оставалось ничего, кроме как согласиться. Гнать взашей магистра он бы точно не посмел.

Теперь по приказу Первого Чародея в кабинет зашёл храмовник.

— Прошу пройти в зал совещаний, офицер вас проводит. А я пока сообщу мэтрам, и потом присоединюсь к вам.

Когда же гости кивнули, встали изо стола и прошли на выход, глава Круга недобро глянул на юнца, мол, молись, чтобы обвинения оказались ложью, иначе я тебя, сопляка, покрывать не собираюсь, сам будешь со своим разъярённым дядей разговаривать.

Оба мага, как было сказано, следовали за храмовником по ступенькам вниз в зал совещаний, за ними следом шли телохранители магистра. Вирен почти не относился всерьёз ко всей этой возне умников, происходящее его больше забавляло, да и ситуация радовала. Он увидит, как опозорится либо самонадеянный хромой маг, на которого он точил зуб после той неудачной проверки, либо семья юнца, отец которого был его прямым конкурентом. И на то, и на то хотелось посмотреть.

— Ты осознаёшь, что делаешь? Ливиан племянник Верховного Жреца. Но если твоё обвинение отклонят, в Круг тебя больше не допустят, — в итоге не выдержал магистр и спросил у мага, шедшего позади него. Несмотря на, в общем-то, безразличие Вирена к происходящему, дерзость задохлика удивляла даже его.

— Отклонить моё обвинение они могут только в том случае, если не найдут первоисточник. Если это произойдёт по любой другой причине, то я и сам сюда не вернусь. Те, кто позволяет молодому поколению очернять труды собственных предков, меня не интересуют. Это же касается и его семьи.

— Ты точно безумец, — хмыкнул Вирен, конечно же, не понимая готовности безродного мага враждовать с целой семьёй альтуса из-за какой-то книги. Хотя какая тут вражда? Этого мага сотрут и не заметят.

Да, сомниари был прав, преступление есть преступление и должно быть разоблачено. И воровство — это самое настоящее преступление. Да только когда магистров и их семьи заботила буква закона?

Безумец это услышал, но промолчал. Доказывать кому-то уместность своего решения он и не собирался, как и не собирался отступать. Мужчина был зол. И не думал терпеть те наглость и неуважение, которые проявил юнец. Но вопреки мнению хотя бы того же магистра, дело было не в самом акте плагиата и не в книге, а в том, что автора Безумец очень хорошо знал, считал если не другом, то хотя бы коллегой. И плагиат именно его книги, сомниари воспринял как личное оскорбление.

Магистр Кавеллус был прекрасным мастером; созданные им амулеты прошли через века и поныне носят гравировку имени своего канувшего в лету создателя. Его мастерство граничило с фанатизмом, и, как часто бывает, люди, отдавшиеся любимой работе с головой, частично эту самую голову и теряли. Кавеллус имел поразительный талант заковывать магию в металлический саркофаг амулетов, только вот и характер у него был поразительно тяжёлым. Он — тот самый случай, когда маг был на одной волне со своим магическим даром. Из-за прямолинейности и вспыльчивости магистр мог на ходу находить новых врагов, однако мало кому хватало смелости на самом деле с ним враждовать, поскольку всем было известно, насколько хорошо он владел огненной стихией, умел создавать такой жар, который любого соперника испепелит и не заметит, заодно и металл расплавит. На этом огне он и создавал свои амулеты, что наверняка и сделало их такими особенными, не имеющими аналогов. Каждый боевой маг мечтал заполучить амулет магистра Кавеллуса, надеясь через него получить хоть толику магического огня мастера.

Но несмотря на то, что Кавеллус мог полноправно называть себя боевым магом, фактически самостоятельной боевой единицей, он всё-таки был убеждён, что командная работа магов — тактика намного эффективнее геройства в одиночку. Считал, что обучение командной работе — одна из самых важных дисциплин в любой образовательной программе, чтобы маги, собираясь в группы, не вели себя, как безмозглые болванчики, пуляя заклинания один краше другого, а могли действовать как единый слаженный отряд. И настолько сильно он хотел доказать свою правоту, что однажды взялся за исследование и написание книги, в которую можно было ткнуть носом любого самовлюблённого магистра. Зная его характер, можно быть уверенным, что «ткнуть» имело самое что ни на есть прямое значение.

Книгу-то он написал, только проблема в том, что письменная речь магистра была такая же пёстрая, и он совсем не гнушался использовать всевозможные выражения, какие научный стиль ну никак допустить не мог. Вот и не проходила его книга цензуру, и не суждено ей было издаться.

Тогда-то два магистра со слишком разными взглядами на этот мир сошлись на единой непробиваемой убеждённости. Безумец всячески способствовал мастеру в его исследованиях, а потом из раза в раз помогал переписывать книгу, постоянно убирая отсебятину неугомонного до додумывания ругательных словесных оборотов магистра. Конечно же, дело не могло продвинуться быстро. Не сразу Кавеллус стал прислушиваться к своему коллеге, но постоянная браковка цензором смогла пронять и этого твердолобого мага.

— И что этим цветочкам полевым опять не понравилось?!

— «Вот возьму большую железную инвестицию и засуну им так глубоко в казну, что золотые монеты из глаз посыпятся» — как мне кажется, коллега, подобное изречение цензор посчитал весьма неуместным.

— Зато пусть знают, бюрократы паршивые, что я думаю про это их «проект нерентабелен — бла-бла — только при больших инвестициях — бла-бла».

Безумец улыбнулся. Начать с рассуждения о бесхребетности нынешнего образования, а закончить историями из жизни о своей войне с имперской бюрократией и о неудачных попытках организовать экспедицию для поиска необходимых материалов для его амулетов далеко на юге, и всё это в книге, которая вроде бы должна была убедить всех, что командная работа для магов важна, — да, это было абсолютно в духе Кавеллуса. Безумец сосчитать не мог, сколько правок он сделал в книге, и даже удивлялся, как они умудрились друг друга не поубивать, пока спорили о необходимости изменения очередного неугодного изречения.

Сновидец помнил, что, когда Синод втянул его в приготовления скорого невероятного по своим масштабам ритуала, мастер так и пыхтел над очередным отказом цензора. Поэтому хромой маг не мог знать, преуспел ли его коллега и покинул ли их совместный труд, наконец, производственный ад.

Но, насколько он мог сегодня видеть, Кавеллус всё-таки добился своего и его книга была опубликована. Иначе юнец никак бы не мог украсть наработки оттуда. Да, Безумец был безоговорочно уверен в своих обвинениях. Он слишком долго работал над книгой, выучил её чуть ли не наизусть, и, конечно, он никогда не спутает неповторимый стиль коллеги, которым книга продолжала пестрить даже после сотни исправлений.

Вероятно, факт того, что украден именно тот труд, к которому он сам приложил руку, и заставил сейчас старого магистра озлобиться и искать наказания для наглого вора, который был уверен в своей абсолютной безнаказанности и разворовывал книгу целыми абзацами. А во что ему это всё может обернуться, Безумцу было неважно.

Поразительно, насколько быстро могут решиться все организационные дела, когда кто-то титулом повыше изъявляет желание увидеть результат. Точно не прошло и получаса, а в зале совещаний собралась вся комиссия. Маги, в неё входящие, были вынуждены побросать все дела. Но они не возмущались, а профессионально молча приступили к обсуждению того, зачем их, собственно, и позвали.

Несмотря на то, что Безумец ну никак не выглядел авторитетным заявителем, его доводы слушали внимательно. И дело скорее не в том, что все маги от чародеев-преподавателей, до библиотекаря волновались за репутацию Круга, как Первый Чародей. Их излишняя старательность была вызвана тревогой перед неожиданным гостем на этом собрании.

Вирен, вальяжно расположившись в кресле, всё также, с театральной заинтересованностью, следил за происходящим. Едва ли он серьёзно воспринимал всю эту возню папирусных крыс (как он их называл) и скорее просто забавлялся, хотел узнать, чем же всё закончится. Осторожные пугливые взгляды магов Круга тешили его самолюбие. Магам точно было, на что посмотреть и чего бояться, ведь даже посох магистра выглядел в разы опаснее и пугающее, за счёт огромного острого лезвия и леденящего цвета металла, чем посох Первого Чародея.

Когда стало видно, что решение комиссии склоняется не в сторону обвинителя, магистр чаще стал посматривать на хромого мага, ведь даже сейчас тот не изменил своей привычке на всё смотреть с холодным спокойствием. У Вирена появилось желание даже посмеяться, мол, порождения тьмы ему не только ноги перебили, но голову заодно, выбив все эмоции. Только это не было правдой, магистр сам видел, как сновидец обозлился, когда просмотрел работу юнца. Значит, сейчас в очередной раз его спокойствие — лишь маска. И эта маска была превосходна. К его спокойствию нельзя было придраться. Безумец не смотрел высокомерно, не молчал, потому что ему скучно, не таился, потому что чего-то не знал и не хотел этого выдать, не выглядел нагло, потому что своей безучастностью не провоцировал. Нет, это было именно спокойствие, идеальный (ну почти) контроль над эмоциями. Его холодный взгляд не оскорбит важных магов, не напугает и слабых.

Вирена опять заинтересовала совсем уж необычная личность нанятого учителя. А невозможность получить ответы разжигало любопытство ещё сильнее, поскольку не только вопрос о происхождении витал вокруг хромого. Его спокойствие ведь свидетельствует скорей не о дворянском воспитании, а об очень долгой работе над собой, самообладании и огромном терпении.

Магистр признавал, что даже у него нет такого терпения. Да, высшее общество любого заставит привыкнуть к маскам и вечной лжи, но Вирен был уверен, окажись сейчас он на месте сновидца, вынужденный сидеть перед этими учёнишками, он бы не сдержался и уже рявкнул на них из-за их медлительности.

В идеале, конечно, каждый маг должен учиться самообладанию, чтобы не стать однажды одержимым, как и магистры не должны использовать магию крови, поскольку такая практика запрещена даже в Тевинтере, но всем известно, что реальность не идеальна.

И подобный признак профессионального мага у какого-то лаэтана, а то и вовсе безродного вгонял Вирена в задумчивость.

Присутствие Вирена на столь неожиданном собрании одновременно стало пользой для самого Безумца. Как было сказано, маги Круга два плюс два сложить могли успешно и понимали, что человеку, который даже в академию пришёл вместе с магистром, этот самый магистр вполне может покровительствовать, поэтому просто фыркнуть и со словами «будто этот бродяга способен сказать что-то умное» покинуть совещание каждый из учёных побоялся.

Однако несмотря на такой стимул к активному штурму собственной памяти вскоре действительно над Безумцем навис риск, что комиссия не примет его обвинения. Дело было в том, что, сколько бы мужчина не описывал ту самую книгу, никто просто не мог её вспомнить. Самого сновидца, впрочем, это не гневило, он понимал беспомощность коллег в данном вопросе. Наверняка книгу Кавеллуса опубликовали в маленьком тираже, исключительно из уважения к мастеру, и чтобы он их больше не доставал. Нет ничего удивительного, что спустя столько лет о данной книге никто не слышал. Тогда, спрашивается, как о ней узнал Ливиан? Вероятно, нашёл когда-то в домашней библиотеке, поспрашивал у мэтров, понял, что никто данной книги не читал, а значит, можно безнаказанно её использовать. Правда, эту теорию Безумец доказать уж точно не сможет.

Ливиану так же было очевидно, к какому решению склоняется комиссия, а потому юноша сидел с довольной улыбкой и нагло посматривал на своего оппонента. Пожалуй, наглость юнца — это единственное, что раздражало Безумца в своём поражении.

Но, когда казалось, что всё уже решено, вдруг дверь открылась, и в зал неспешно зашёл ещё один маг. Сутулый сморщенный старичок, однако же, оказался весьма шустрым и быстро доковылял до ближайшего свободного кресла. Зашёл он молча, не здороваясь ни с Чародеем, ни с магистром, даже не стал извиняться за опоздание. Видно, старик был уже настолько почтенного возраста, что все эти регалии и титулы его уже не волнуют, как и не волнует, что его бестактность могла кого-то оскорбить. Судя по тому, что ни один из магов не отреагировал отрицательно, такое поведение старика было нормой, и все уже привыкли. Даже Вирен предпочёл не замечать такого неуважения к себе.

Надо сказать, никто не верил, что появление старого мага как-то изменит решение комиссии. Вероятно, старому мэтру позволяли участвовать в подобных делах да и просто работать в Круге из уважения к его возрасту и заслугам, но никто бы не подумал заставлять его на равных с остальными участвовать в обсуждении. Однако сегодня старик решил вмешаться.

Расположившись за общим столом, старый мэтр сверил всех присутствующих острым орлиным взглядом, от которого не только юнец растерял всё настроение веселиться, но и чародеи помоложе вытянулись по струнке. Безумец, когда попал под тиранию посеревших от старости глаз, хоть и не повторил за молодёжью, но всё равно почувствовал тревожность, будто бы он вернулся в прошлое и снова двадцатилетним юнцом сидит перед наставником. Взгляд старика был очень тяжёлым от прожитых лет и знаний, что он скопил. Взгляд уставшего от жизни мудреца, который, однако же, всё ещё находит смысл в жизни в виде своей любимой работы.

Именно прожитые года позволили старику не обращать внимания на внешний вид незнакомца. Смотря в белые глаза мужчины, он видел намного больше, чем остальные, возможно, разглядел в нём человека похожего на себя, такого же фанатика знаний и книг. Из-за чего позже на старческом лице промелькнуло добродушие.

— Как таким бездарем угораздило уродиться? Наставника позоришь, как и отца с дядькой, — грубо отчитал старик юнца, отчего последний даже возразить не посмел, а тут же весь сжался и пожелал провалиться под землю.

— Нет на Ливиане вины. Обвинение не доказано. И если тут кто и лжёт, и тратит наше время, то это он, — всё-таки нашёл один чародей смелость, чтобы возмутиться, и поспешил указать на Безумца.

Правда, смелость эта оказалась хрупкой. Стоило недовольному, что его оторвали от дел, чародею нарваться на взгляд тех самых серых глаз, которые безмолвно ему сказали «сядь и молчи», так мужчина сразу сел и замолчал.

Решение комиссии мэтр проигнорировал и снова дал слово Безумцу.

— Книга за авторством магистра Кавеллуса. К сожалению, я не могу вспомнить название. Опубликована где-то после восьмисотого года.

— То есть после начала Первого Мора. Да не может быть такого. В это время у наших предков были дела и поважнее, чем издание непонятных книг, — возмутился один из членов комиссии.

— Зря вы, коллега, думаете, что Мор наступил с того дня, как древние магистры вошли в Тень. Наверняка прошёл не один год, пока наши предки наконец не поняли, с какой угрозой на самом деле столкнулись, — поправил его другой маг.

— И всё же магистр Кавеллус был мастером по созданию амулетов. Один защитный амулет с его печатью имеется в коллекции Круга. Но вот книг его авторства я не могу припомнить, — произнёс библиотекарь.

Старый маг их всех выслушал, и вновь дал слово Безумцу.

Сновидец в дальнейшем вновь принялся объяснять, что именно было в той книге, указывал в обсуждаемой работе, какие именно фразы были вырваны прямо оттуда. К удивлению, на этот раз у него всё получилось.

Долго мэтр сидел и думал, хмуря седые брови. Он внимательно слушал хромого мага, пытался вспомнить. Да, книга, которую написал Кавеллус, представляет интерес только ради общего развития и не считалась чем-то важным и особенным, чтобы её запоминать и не смешать со множеством других книг-на-один-раз. И всё-таки эту книгу невозможно окончательно забыть из-за очень уж специфичного языка автора. Это и пытался вспомнить старик, пока однажды его не осенило, и он тут же поспешил поделиться открытием с библиотекарем. Главный знаток библиотечного лабиринта посидел, похмурился, но и его в конце концов озарила память. Вскочив с кресла, библиотекарь моментально унёсся за книгой.

Видя его радостное от того, что загадочная книга найдена, лицо, оставшиеся маги даже начали перешёптываться между собой и посматривать то Безумца, то на Ливиана. И если первый был доволен, что он всё-таки отвоевал авторского право своего давно уже почившего коллеги, то вот второй с каждой секундой всё больше терял уверенность. Когда радостный библиотекарь вернулся да не с пустыми руками, а с той самой книгой, юнец начал бледнеть.

— «Пусть эта книга будет в память о коллеге и моём редакторе — магистре Фаусте. Хоть ты, хромоногий, этого уже не увидишь, всё равно знай, мы сделали это!», — хранитель библиотеки прочитал весьма нехарактерное посвящение и переглянулся с коллегами, но когда убедился, что это имя никому незнакомо и особо чего-то важного для историков не несёт, перевернул страницу и забыл эту странно оформленную надпись.

Не забыл только Безумец и позволил себе тепло улыбнуться: «Так получилось, что это ты, драколиск твердолобый, уже не увидишь. Но да, мы это сделали».

Когда первоисточник был обнаружен, потребовалось совсем немного времени, чтобы найти указанные хромым магом отрывки. И тогда уже Ливиана, который и так сидел белее снега, ничего не спасло. Голодными шакалами в него вцепились все, особенно те, кто состоял в той комиссии, которая одобрила его работу, так как все прекрасно понимали, какой бы это для них стал удар по репутации, если бы обман вскрылся позже, когда юнец числился не просто выпускником, а уже чародеем.

На этом совещание подошло к концу. Маги поспешили уйти, вернуться к своим делам, заодно по дороге без лишних глаз и ушей обсудить этот весьма странный сбор из-за присутствия посторонних. Хотя для некоторых работа только начиналась. Первый Чародей будет вынужден уже официально аннулировать научную работу Ливиана, как и его статус выпускника, всё это надлежаще оформить и написать «письмо счастья» его родственникам, которые завтра же сюда наверняка заявятся и учинят разборки. Вряд ли это будет сам Уриан Нихалиас, у него есть дела и поважнее, чем возиться с племянником. Но когда-нибудь новость о таком позоре дойдёт и до него.

Вина Ливиана доказана, только разве это их остановит? Нет, конечно же. Будут искать того, кто посмел их опозорить. А что сделают, когда найдут… Первому Чародею было всё равно. Хромой маг связался с магистерской семьёй, вот и пусть теперь сам с ними разбирается, главное, чтобы Круга это никак не коснулось.

На фоне всех предстоящих возможных проблем, Безумец опять умудрялся просто сидеть и беззаботно листать книгу, которую он выпросил себе. Несмотря на то, что книга завалялась на задворках хранилища, библиотекарь всё равно не захотел с ней расставаться. Однако делать ему было нечего, поскольку старый мэтр сделал этот подарок от лица Круга.

Так ушли местные маги. Один из чародеев увёл юнца, на фоне которого даже вурдалак будет казаться олицетворением жизни. Ушёл, получив удовольствие от увиденного, и магистр. А за ним — Первый Чародей, получив ещё больше работы для себя.

А Безумец продолжал читать знакомый текст и предаваться воспоминаниям. Спешить ему всё равно пока некуда — от его услуг переводчика Чародей не отказывался, а значит, ему нужно дожидаться обещанного писаря, чтобы, наконец, приступить к работе.

Не ушёл пока и старый маг, а продолжал изучать гостя. Неизвестно, что именно его заинтересовало. Он не сновидец, много о маге понять не сможет, но, возможно, у старика был нюх на разные необычности. И если так, то нюх его не подводит до сих пор.

После нескольких минут такой тишины Безумец обратил на старого учёного внимание. Но мужчина не был раздражён, а совсем наоборот — отнёсся к тому, кто помог ему сохранить свою репутацию в глазах магов Круга, с почтением, с улыбкой кивнул ему. Сновидец не видел смысла строить наигранную серьёзность перед человеком, который уже отошёл от всех этих плясок вокруг титулов. И был прав, ведь как раз такую честность мэтр оценил.

— Значит, ты служишь этому солдатику? — спросил наконец старик, подчеркнув, что он невысокого мнения о Вирене в частности и всех военных в общем.

— Работаю. Меня наняли для оказания помощи его сыну.

— А, да-да. Нестабильный ребёнок. Помню-помню. Всю академию на уши поднял, пока помощи искал, — произнёс мэтр, а потом, задумавшись, произнёс гораздо тише. — Зашевелись наконец-то. А то ведь раньше-то никого это не волновало.

— Были ещё случаи? — но Безумец услышал и заинтересовался.

— Ну а как же. Сразу несколько всего-то за пару лет. Только или маги эти были слабы, или их родичи из черни. В общем Кругу было не до них.

Старик правильно подметил, что это очень странно. Безумец был с ним согласен. Этот недуг — не болезнь и не эпидемия, которой можно заразиться.

— Повторные случаи данного недуга тем более в пределах одного города очень редки. Вспышка же говорит о сильном демоне, который достаточно хитёр, чтобы найти способ косвенно влиять на магов.

— Или слабом, но ему помогает призвавший его маг, — согласился мэтр, подтвердив, что он так же догадывался о причинах происходящего.

— Почему вы не сообщили о своих догадках?

— А кому нужны причитания старого хрыча? — посмеялся дедок. — У нас тут давеча паренёк в канал ухнул, так и не нашли. А ведь говорят, сновидцем был.

— Сновидец?! — вот уже удивлённо воскликнул Безумец.

— Да, прибыл откуда-то с юга, учиться. Толковым магом мог стать. Да вот как с моста свалился, так и не выплыл, — объяснил мэтр. — Эх, что за молодёжь пошла. Одни под ноги не смотрят, другие вон под носом у Круга воруют, стыдоба, — теперь приударил он в старческие причитания.

Очевидно, подробностей произошедшего старик не знал, да, впрочем, они Безумцу и не были нужны.

Свалился? Ага, конечно же, сам свалился! Что ж не сказали, что ещё на банановой кожуре поскользнулся?

Эта новость и огорчила, и разозлила Безумца. Благодаря Хоуку, мужчина узнал, что в Минратосе проживает сновидец, и его это порадовало. Он считал, что Минратос понимает, и как ему повезло, и всю ценность сновидцев, которые ныне рождаются раз в несколько поколений. Он был полуэльфом? Подумаешь! Он был сновидцем, сильнейшим магом из всех в нынешнее время — вот, что важно! А при правильном обучении мог стать даже даром и спасением для Империи, если бы тевинтерцы смогли правильно использовать его потенциал.

Но тевинтерцы не смогли.

Нет, Безумец не верил в столь нелепую смерть, он прекрасно знал, кто обычно падает с моста и тонет — жертвы заговоров и заказных убийств, когда заказчик желает, чтобы всё было обставлено как несчастный случай. Значит, талантливейшего мага просто убили.

Да как они могли? Неужели они не понимали его ценность?

Конечно же, понимали.

Все понимали, что магистр, взявший на обучение сновидца, укрепит силу и влияние своей семьи, сделает всё, и чтобы обучить достойного ученика, и чтобы не выпустить столь способного мага из семьи. Уж кому, как не Безумцу, знать, как семьи магов любят за счёт браков своих детей с магами, необычайных талантов, наращивать свою силу и обеспечивать себе процветание в будущем.

Это понимал и сам магистр, которому удача послала такого ученика, и понимали его конкуренты, которые решили просто: если сновидец не достаётся им, значит, он не достаётся никому.

Вот так новый мир распорядился очередным сильным магом с великим будущим, самим сновидцем.

Безумцу просто не хватало ни сил, ни слов на злость.

Стоит ли ещё удивляться, что Империя превратилась в жалкую тень самой себя?

Статуи Перевозчика всегда по количеству шли после статуй Древних Богов. Тевинтер даже спустя века помнил своего основателя и героя — Архонта Дариния. Великий маг и стратег, что сумел объединить три королевства в единую Великую Империю. Он первым из правителей-людей спустился к гномам, заключил с ними договор. Именно это сыграло практически главную роль в дальнейшем возвышении Империи, поскольку при достатке лириума многие границы для магистров стирались.

Хочет архитектор с помощью магии возвести огромный дворец, чтобы и спустя две тысячи лет его продолжали считать одним из чудес света? Пожалуйста, реализуй все свои фантазии.

Хотят жрецы провести красочный ритуал, чтобы порадовать Богов? Конечно, вот ещё ратусов прихватите, чтоб зрелище вышло помасштабнее, Боги не должны сомневаться в нашей верности!

Хочет архонт захватить ближайшее королевство? Разумеется, давай сразу два, ну чтобы не мелочиться.

Возвышению образа Перевозчика в своё время очень поспособствовал и сам Культ семи богов, ведь до коронации Дариний был Проводником Хора Тишины — жрецом Думата — и принято считать, что именно Думат направил своего послушника на путь, который привёл к образованию Империи.

Если бы Дариний тогда знал, как в итоге Боги поступят со своей паствой, интересно, как бы изменилась история?

Разумеется, в Минратосе статуй Архонта и поныне было бесчисленное количество, некоторые сохранились с древних времён, некоторые давно уже оказались разрушены, но это было не столь заметно, потому что на место старых приходили новые. Как раз статуя неподалёку от Арены Испытаний и была из тех самых, новых.

Не так давно гуляя по висячему саду, Безумец приятно удивился, когда завернул в небольшой дворик и обнаружил статую Перевозчика, окружённую лавровыми деревьями. Раньше её здесь не было. Кажется, была другая — статуя дракона, Андорала. Бог Рабов как бы стоял и смотрел в сторону Арены, где под радостный вопль толпы с древности умирали рабы. Но его убрали, поставив статую в честь того, чей лик всё ещё оставался священным. Опираясь о шест, Перевозчик смотрел не на Арену, а чуть в сторону — на сам город. Каменный капюшон скрывал спокойное лицо.

«Жаль скульптор не изобразил разочарование. Так было бы правдоподобно», — подумал Безумец, сейчас наблюдая, как ароматный дым ладана волнами проплывал мимо статуи, будто Перевозчик на самом деле правит лодкой.

Ладан сам Безумец и принёс, решил сделать небольшое подношение Архонту. Раньше мужчина подобного не делал, не до того было, но зато сейчас он пустился в сентиментальность, уделил внимание тому, кто прошёл вместе с ним сквозь века.

Перевозчик был самым приземлённым героем. Это не Боги, которым надо молиться и угождать, просто потому что они боги, находятся за пределами понимания любого человека. Это не святые образы, как тот же Архонт Талсиан — первый жрец Думата, — недосягаемая личность, возвышенная, который был ближе к Богам, чем к обычным людям. А вот Дариний был именно тем, кто запомнился не за свою причастность к Культу, а за мирские заслуги. Имея королевскую кровь, он, однако, был вынужден расти сиротой в семье простой жрицы. Но он поднялся, сам, из ничего, стал тем, каким его и запомнили. Сильный маг, превосходный оратор и стратег, Отец Империи, который в легендах прошёл через столько боёв и приключений, а в конце победил и объединил три королевства. А вместе с королевством Каринус получил ещё и красотку-королеву в жёны. В общем приземлённая история, угодная для всех возрастов. Для детей были сказки о приключениях и истории, как великий маг всех побеждает. Подросткам был достойный пример, чего можно добиться своими усилиями. Ну а взрослые всегда должны знать и помнить, благодаря кому их Великая Империя стала такой.

Безумец не был исключением. Образ великого Архонта прошёл вместе с ним через всю его жизнь, как и со многими остальными. Мужчина был рад узнать, что и поныне Тевинтер помнит своего героя. Увы, даже здесь не обошлось без изменений. Хотя и поныне никто бы не посмел снести его статуи, но магистр заметил, что того же народного принятия уже не было. На этот раз вины обычных людей нет, а дело всё в самом человеческом сознании.

Моры слишком сильно изувечили Тедас и его жителей, теперь даже в Тевинтере, когда говорят о прошлом, невольно вспоминают о семи древних магистрах, их грехе. Это вызывает ненависть на них, на Древних Богов, но вот сама ненависть постепенно перетекает с определённых субъектов на общее понятие прошлого. Стираются границы времени. Уже неважно, что Дариний жил за восемьсот лет до Первого Мора. Подсознательно остаётся одно: и Архонт, и грешный Синод были в том абстрактном «давно», а, значит, ненависть к образу одних переходит на образ и другого.

И как ни ругайся, с этим ничего невозможно поделать.

Главное, хорошо, что границы ещё не до конца стёрты, и тевинтерцы видят разницу. Иначе если героический лик Дариния падёт, что у Тевинтера вообще останется? Минратос? Так и он уже трещит по швам.

В тот момент тихое времяпровождение мужчины в собственных мыслях подошло к концу. Пусть пока в этом дворике кроме него никого не было, но сомниари уже почувствовал знакомый след в Тени, и он стремительно приближался…

— Ты… Да ты… Да зачем так делать-то?! — вскоре раздался голос возмущённой до кончиков своих косичек девушки.

— Avanna, domna, — в ответ по-доброму поздоровался Безумец, хотя и блистала на его лице весьма озорная улыбка.

Получив в ответ на собственную грубость всего лишь приветствие и ласковое обращение «дева», гнев Кальпернии стих, как и желание высказать магистру всё, что она о нём думает, однако возмущение всё-таки осталось.

И повод возмущаться у неё был.

Сегодня после долгой слежки за тем, кто и стал причиной её возвращения в Минратос, магистресса брела по улочкам города. Она много думала, размышляла о том, что успела найти. Но не могла магесса себе позволить полностью уйти в раздумья, и на самом деле девушка очень внимательно следила за окружением. Теперь этот город для неё совсем небезопасен. Однако никакая предусмотрительность не смогла её спасти от атаки, откуда она совсем не ждала, — сверху. Огромный чёрный ворон с противным «кар» влетел в неё столь неожиданно и сильно, что падение на землю стало закономерным последствием. К счастью, этого падения никто не заметил: одинокому стражнику, рабам, гнущим спину от тяжести огромных тюков, и беженцам, которым место под мраморной лестницей стало в этом городе домом, было чем заняться в этом переулке, а не глазеть по сторонам. Хотя падение удачным магесса всё равно бы не назвала.

Постанывая и потирая ушибленное место, Кальперния поспешила сориентироваться и вскоре заметила наглого пернатого виновника. Всё это время ворон шастал рядом. Своей забавной ходьбой вперевалку и периодическими прыжками, казалось, он над ней издевается. Такие смелость и наглость пернатого возмутили девушку. Желание пнуть его или подпалить перья, чтобы он больше никуда не взлетел и стал кормом для бедняков, которые уже начали оборачиваться и голодными взглядами посматривать на упитанную птицу, пришло раньше понимания, кто это на самом деле. Но ворон среагировал раньше и быстро взлетел, но не умчался подальше отсюда, а сел на ближайшую крышу и, посматривая на девушку, начал вышагивать уже там да ещё и закаркал. Тогда-то магесса не без удивления догадалась, и кто это, и что ворон указывает, куда ей идти, чтобы с ним встретиться. И девушке, возмущённой до глубины души такой встречей, пришлось идти.

Вспоминая всё это, в конечном итоге Кальперния тяжело вздохнула и постаралась избавиться от нахлынувшей обиды. Да, магистр слишком уж много вольностей ей простил, но всё равно не надо забывать, кто он, и сохранять хоть какое-то положенное приличие в разговоре, всё-таки он теперь её наставник.

Только тогда, когда она убедилась, что желание подпалить наглую тевинтерскую физиономию точно пропало, Кальперния направилась к магистру, сидящему на скамье.

— Avanna, учитель, — несмотря на обиду, искренне поздоровалась магесса.

Судя по улыбке, такое обращение Безумцу понравилось.

Кальперния сначала осторожно на него покосилась, чтобы убедиться, что он не против её присутствия или что не ждёт от неё никакого церемониального приветствия по случаю её статуса ученицы. Так-то не должен, но девушке всё равно было спокойней убедиться дополнительно. Прошло уже достаточно много дней с тех пор, как они в последний раз виделись в лечебнице друга Хоука, за это время ему много чего могло взбрести в голову, может, он уже её врагом считает. Магистрам это свойственно, бывшей рабыне ли не знать.

К счастью, ничего не изменилось, и сновидец не сказал ни слова, когда девушка сама села на скамью.

Не то, что бы она всерьёз обвиняла в чём-то этого мага, скорее сказывалось её пребывание в городе, в котором на неё ведётся охота. Слишком уж резкой оказалась встреча в этом море змей с единственным безопасным островком, даже горой. «Точно горой», — с улыбкой подумала магесса, из-за близости снова ощутив силу древнего сновидца. Пусть сам маг не выглядел солидно, зато, казалось, за его силами можно спрятаться от любой напасти.

Кальперния проследила за взглядом мужчины и сама уже посмотрела на статую, а, заметив тлеющий ладан, приятно удивилась. Очевидно, это было подношением, и сделать его мог только Безумец — помимо него во дворике никого не было.

Заодно девушку удивило ещё и то, что их встреча произошла в этом месте, которое много для неё значило. Да, статуй Перевозчика в Минратосе полно, но именно на эту статую однажды наткнулась маленькая рабыня. Каменный Архонт, словно олицетворение всего могущества Тевинтера, тогда очень впечатлил ребёнка. И на протяжении следующих лет она не раз возвращалась к нему. Рассказывала о своих страхах и мечтах, ведь он слушал все рассказы юной рабыни. Когда магический талант девушки только начал давать о себе знать, она начала бредить во сне, и от неё отвернулись даже другие рабы, боялись её, тогда каменный друг на самом деле остался единственным, кто её слушал.

Став старше, научившись читать, узнав больше об истории родины, приходить к «другу» было уже совестливо. Ведь он, великий Архонт, создал Империю, и теперь вынужден стоять и смотреть, как дело его жизни потихоньку гниёт изнутри из-за тщеславия магистров.

— Не думала, что ты будешь оказывать ему почтение.

— Почему?

— Ты же сновидец, как и он. Значит, в чём-то равен ему.

— Кощунство сравнивать себя с главным героем Империи, почитаемым два тысячелетия. Хотя его способности и заслуги давно уже преувеличены легендами, но никто не может быть равным ему. Я уж тем более — история меня даже не помнит.

Девушка улыбнулась. За время, проведённое в Минратосе, она вновь забыла, что, оказывается, могут быть магистры, которые видят дальше собственного высокомерия да ещё могут вслух, так прямо, признать чьё-то превосходство над собой.

— Не все с тобой согласны. Я слышала, что были предложения снести статуи Перевозчика, потому что «его время прошло».

— Надеюсь, тех, кто это сказал, привязали за ноги к лошадям и тащили по мостовой, пока у них спина до костей не слезла.

— Не знаю, были ли лошади, но подобных заявлений точно больше никто не делал.

Безумец хмурился от самого факта, что нашлись те, кто посмел такое сказать в адрес Архонта, но был рад узнать, что мнение большинства оказалось не на стороне этих, точно, врагов Империи.

Заодно эти размышления вытянули его из грёз ладана, и сновидец обернулся и глянул на девушку. Выглядела она непривычно, поскольку сменила дорогую подаренную одежду на рабские лохмотья, на лице вместо макияжа грязь, длинные пшеничные волосы были убраны не в сложную причёску, а в простые растрёпанные косички, а в руках новый посох, замаскированный под шест, о который она опиралась, когда шла, делая вид, что хромает. В общем, маскировка у неё получилась хорошая, Безумец бы даже не узнал её, если бы не почувствовал знакомый след в Тени. Однако попытка хорошо замаскироваться не спасла её от хмурого взгляда своего — надо к этому теперь привыкать — наставника.

— Ты следишь за мной? — спросил наконец мужчина.

— С чего ты это взял? Я даже не знала, что ты в городе. Если бы ты не сбил меня сегодня, так бы и не узнала.

— В таком случае я не вижу ни одного повода тебе сейчас находиться передо мной. Ты чрезмерно переоцениваешь свои силы, если думаешь, что этот маскарад спасёт тебя от профессиональных ищеек архонта!

Кальперния, как и положено ученику, пожурённому наставником, стыдливо опустила голову и молчаливо приняла выговор. Хотя в один момент вместо искреннего раскаяния или обиды на лице девушки показалась глупая улыбка. «Обо мне беспокоятся», — волшебной мыслью пронеслись в её голове эти слова, вызвав искреннюю радость. О правдивости своей догадки она даже задумываться не стала, бывшей рабыне нравилась только эта мысль, которая ещё и подогревалась воспоминаниями о прочих поступках древнего магистра ради неё.

Самому мужчине свою ещё детскую улыбку показывать она не посмела. Пусть отыгрывать «правильного магистра» перед ним девушка перестала, но это совсем не значит, что надо забывать о манерах.

— То же самое можно сказать и про тебя. Я думала ты, как и Хоук, на юг вернёшься. Если о тебе узнают магистры, они же тебя на цепь посадят как зверушку декоративную.

— Считаешь, что у них это обязательно получится?!

Вот теперь взгляд белых глаз стал уж совсем недобрым. От этого Кальперния запнулась и даже закусила губу, только сейчас поняв, что она поставила его, настоящего древнего сновидца, наравне с нынешними магистрами, что, без сомнения, стало оскорблением для первого.

— Нет, я так не считаю. Но ты же сам говорил о превосходстве группы магов над одиночками. А здесь ты один, зато любой магистр может обернуть против тебя весь Магистериум.

— Знаю! И сам с этим разберусь!

Сказанное мужчиной было совсем уж неестественным для него, и Кальперния поняла, что всё-таки умудрилась его оскорбить. К счастью, было видно, что сновидец её слова считал правдой, и поэтому таится, а не ввязывается в конфликт с первым попавшимся магистром.

Спорить магистресса не стала. Это лишнее. Если магистр и поступил не совсем разумно, она могла понять и его, и его желание вернуться и увидеть родной город, ведь даже Корифей поступил также. Да, в день их встречи, он сказал, что прибыл в Минратос, чтобы набрать агентов, но, очевидно, это не главная причина. Даже Жреца, хотя его память искажена, а прошлая жизнь во многом забыта, тянуло домой, что уж говорить о хромом маге, который полностью осознавал своё прошлое.

Молчание точно было правильной тактикой, потому что, спустя уже несколько секунд небольшого затишья, рассудительность и хлад собственных мыслей к сновидцу вернулись.

— В любом случае этот город меня не знает… хотя бы пока не знает. Зато ориентировка на тебя имеется у лучших ищеек архонта. Не поверю, что Сетий приказал тебе вернуться сюда, в буквально капкан.

— Это не он, он пока не знает. Я здесь… по своему желанию.

— Позволь, наконец, узнать, какому именно?

Кальперния вздохнула, прямо чувствуя, что он хочет сказать «я не ожидал от тебя такого безрассудства», и была уверена, что точно скажет, когда услышит причину.

— Магистр Анодат. Он был другом магистра Эрастенеса. Постоянно захаживал к нему на чай. Тогда я была ещё рабыней, крутилась вокруг них от вечных указаний: это унеси, это принеси, — и заодно была вынуждена слушать его хвастовство. За всю свою жизнь он не сделал ничего для города, ни разу с големами не работал, а между прочим обслуживать их — обязанность его и его семьи, за которую им даже из казны платят. Зато он описывал всё так, будто лично гнул спину ради каждой монеты! Он позволял себе лишнего. Однажды этот павлин предложил отправить меня на свойства!

Безумец слушал, дал возможность ей выговориться, но комментировать не стал. Ничего нового в её словах он не услышал, мужчина всё это знал и вполне считал нормой, как лапанье рабов, так и бахвальство магистров на пустом месте. Хотя Безумец с оскорблением согласился. Эти два друга называют себя исследователями, лезут в какие-то дебри истории, но при этом, видя девчонку, с потенциалом которой способен сравниться только сновидец, единственное, до чего они додумались, — это отправить её на свойства. Точно павлины, причём оба.

Кальперния не задумывалась над размышлениями наставника, а получив возможность впервые за долгое время выговориться не каменной статуе, а живому человеку, с радостью продолжила раскрывать причину своего нахождения в городе.

— После того, как Старший сам пришёл в дом господина за коллекцией артефактов Думата, а заметил меня и взял в ученики, я об этом магистре не вспоминала. Но потом мои дела здесь закончились, и я получила приказ отправиться на юг. За день до отплытия я прошлась по городу, хотела попрощаться со… старым другом, — на этих словам девушка вновь трепетно посмотрела на каменную статую. — И на рыночной площади я встретила магистра Анодата. Точнее, когда я его увидела, то поспешила уйти, но он всё равно меня заметил, узнал и пошёл следом. Встретились мы уже здесь.

— Итог? — на этот раз Безумец не вытерпел и спросил сам.

Он прекрасно понимал, чем такая встреча закончится. Магистр наверняка начал требовать ответы на свои вопросы, и почему рабыня разоделась как свободная магичка, и куда делся её хозяин, не зная, что Эрастенес уже давно с головой ушёл в исследования для Старшего. А получив вместо ответов рабскую непокорность, Анодат, конечно же, захотел проучить раба.

— У нас была дуэль. И он проиграл. Я сожгла его руки.

Безумец сначала удивился, потому что думал, что ей кто-то помог, но потом уже восхищённо улыбнулся. Девушка, бывшая рабыня, в учениках пробыла едва ли больше пары лет, но всё равно смогла одолеть взрослого магистра. Что это, если не наглядная демонстрация её потенциала?! Пусть Безумец и считал все поступки своего сородича в новом мире безумием, но готов был признать, что одно Сетий сделал правильно — не позволил загубить этот талант.

Теперь девушка подошла и к причинам.

— Магистр Анодат решил отомстить, он задействовал связи своей семьи и объявил на нас охоту. Из-за него были убиты несколько наших важных агентов. После подобного успеха даже архонт начал ему оказывать поддержку. Но если ты сейчас радуешься нашим неудачам, то знай, что теперь он, пользуясь этой поддержкой, начал избавляться от всех соперников своей семьи, без разбору клеймя их венатори, а это неправда, — говорила Кальперния, а сама кривилась от мерзкой двуличной душонки магистра. — Он и мне хочет отомстить. Тогда на этот дворик он пришёл с двумя рабами. После победы я уговорила их пойти со мной. Они хорошо знали город, поэтому остались и оказывали нам помощь. Они искренне верили в спасение Тевинтера, в то, что получится спасти всех рабов от таких же магов, как и их бывший хозяин. Но недавно Анодат выследил их обоих, лично сжёг живьём. Это точно было послание для меня, — девушка сжала пальцы в кулак от скопившейся злобы. — Вот я и здесь. Слежу за ним, ищу удобного момента. Я не могу снова вызвать его на дуэль. Благодаря тебе, я уже могу немного чувствовать чужую магию, и думаю, Анодат стал гораздо сильнее, хотя я и не понимаю, как это возможно.

— До какой степени были сожжены его руки? — уточнил Безумец, потому что для инвалида упомянутый магистр слишком уж активен.

— Пострадали только кисти рук, зато от них остались лишь одни обрубки. Я думала, что он больше никому не сможет помешать. Но, как потом сообщили наши агенты, он нашёл хорошего мага, который восстановил его руки. Но я думаю, он нашёл не лекаря, а мага крови. И руки не его. Скорее малефикар приживил ему чужие… отрезанные у другого мага, — девушке стало не по себе от одной мысли об этом. — Такое ведь может быть?

— Да. Весьма нередкая практика. Только подобная работа под силу очень опытному магу крови, обязательно приученному к… назову это потрошением. Потому что очень немногие способны сохранять концентрацию, копаясь в срезе чужой конечности. А любая ошибка, дрогнувшая рука или промедление приводят к тому, что приращённая конечность отмирала. И если помедлить с её удалением, она загнивала и вызывала заражение крови. Только совместная работа мастера, умеющего управлять движением крови в живом теле, и сильнейшего лекаря способна дать шанс на излечение распространившегося заражения, но собрать такой дуэт да ещё в кратчайшие сроки… на грани нереальности. Поэтому разумнее признать эту болезнь смертельной, — чем дольше объяснял Безумец, тем больше сам задумывался, где в нынешнее время магистр смог разыскать такого умелого со стальными нервами мага крови, когда даже в его мире обычно исход подобных операций отдавался на милость Богам.

Кальперния, пока слушала, наверное, не один раз пожалела, что вообще спросила.

На этом рассказ девушки подошёл к концу, хотя скопившаяся злость от поднятых неприятных воспоминаний лишь сильнее укрепила её желание добраться до лицемерного магистра.

— Значит, причина — месть и сомнительное стремление самоутвердиться.

— Мне незачем «самоутверждаться», — хмыкнула девушка.

— Однако же ты здесь одна, выслеживаешь магистра, который, как ты говоришь, стал сильнее. Хотя раз магистр Анодат мешает венатори, думаю, другие ваши командиры были бы не против и сами организовать на него покушение.

— А если покушение не удастся, опять погибнут люди. Если бы я тогда его убила, ничего бы этого не случилось. Смерть наших агентов лежит на мне, и именно я должна найти способ до него добраться. Тем более он лично мне кинул вызов, и я обязана ответить.

— Ты слишком беспечна для…

— Для кого? Магистра? Но я же не магистр, ты сам так говорил, — вскинула руками разозлённая Кальперния.

Её гнев зацепился за мужчину, который даже сейчас был непоколебимо спокоен, а ей самой не хотелось менять своего решения. Она желала добраться до лицемерного мага лично! Чтобы видеть, как он будет заживо гореть и кричать в агонии, как кричали её агенты, бывшие рабы, искренне верующие, что вместе им под силу спасти Империю!

— Я хотел сказать: для одного из генералов организации, владеющей огромными силами, — вежливо не заметив, что его перебили, Безумец закончил свою мысль. — А так же моей ученицы. Надеюсь, не надо напоминать, что я буду вынужден отреагировать соответственно в случае твоего повторного самодурства?

На этот раз девушка даже задохнулась, но не от злости, а от неожиданности. До этих слов мужчины она как-то и не осознавала всю серьёзность своего нового положения. Теперь он её наставник, значит, будет её учить, но также это значит, что и она ему обязана подчиняться, ни в коем случае не пренебрегать его советами и приказами.

— Ты не дашь мне с ним разобраться? — понимала Кальперния, с чего он упомянул о нюансах отношений учитель-ученик. И девушка как-то не горела желанием его ослушиваться, стоит хотя бы вспомнить об обещанной «порке». — Но ведь он… он… — однако её злость ещё была сильна.

— Он сильный магистр, находится под покровительством архонта. А ты ещё ученица и находишься в розыске. В этом городе тебя выдаст любая ошибка, обнаружит любой хороший маг, если таковой найдётся. Ты пока ещё плохо маскируешь свои силы.

— В таком случае ты позволишь мне связаться со своими, запросить помощи, но самой остаться, чтобы их курировать? — Кальперния даже спорить не стала, прекрасно зная ничтожность веса своих желаний по сравнению с авторитетом учителя, но уходить она всё равно не хотела.

Безумец вздохнул. Не хотелось бы ему, чтобы в городе появился отдельный отряд венатори, пока он здесь. Но ещё больше ему не хотелось терять столь одарённую магичку из-за её волевого характера, граничащего с капризами. Вряд ли его приказ станет для неё преградой, раз даже раньше, будучи рабыней, она умудрялась выказывать неподчинение, выглядеть недостаточно покорной, из-за чего Анодат, собственно, к ней и цеплялся.

— Думаю, дай я тебе приказ, и ты найдёшь лазейку, чтобы его обойти и всё равно остаться в городе.

— Я буду осторожна, — заверила его магесса.

— Сделаю вид, что я тебе поверил.

Увидев, наигранно вымученное лицо мужчины Кальперния хихикнула.

Неожиданно в их весьма дружеский разговор вторглась городская действительность. То ли ею был пробившийся сквозь аромат цветов и ладана запах потонувшего в грязи города, то ли долетевший сюда голос стража, который пинал упавшего от бессилия раба, чтобы тот дополз до какой-нибудь канавы и там издыхал, а не прямо тут на площади на глазах уважаемых господ.

— Ты всё равно будешь считать, что Старший неправ, даже после того, как лично увидел, чем стал Минратос? — не могла не задать Кальперния вопрос на злободневную тему. Статуя Архонта лишь подчеркнула её разочарование от того, какими великими были правящие маги тогда, и как ничтожны сейчас.

— Минратос только укрепил мою уверенность в том, что вы избрали неверный путь, — нехотя ответил Безумец, сам не рад был вернуться в реалии некогда великого города. — Чтобы спасти Тевинтер, нужно медленно перестраивать само общество, стимулировать его к движению, а не поощрять паразитизм на наследии. И главное повышать ценность магического образования, как главное своё преимущество перед остальным Тедасом. Перестраивать надо с фундамента, а не с крыши. Вы же своей спешкой переделать Магистериум лишь рубите голову живому существу и надеетесь, что оно будет жить дальше.

— Ты защищаешь магистров?!

Спорить с фанатиками Безумец не видел никакого смысла. А Кальперния, к его сожалению, была именно фанатиком, невидящим дальше собственного носа. Это нормально, учитывая, какое впечатление произвёл на неё Корифей.

— Скорее вижу, что суть Магистериума изменить невозможно. Смести жадных до власти магов, на их место придут другие. А в худшем случае власть заполучат сопорати. Мир и так сошёл с ума, неполноценные мнят себя правителями, не хватало, чтобы и Империя уподобилась югу с его лицемерным понятием о Кругах.

— С чего ты взял, что если магистрами станут только те, кто действительно заслуживает этой власти, всё повторится? Раньше ведь магистры работали на благо своей родины.

«И откуда же ты знаешь, как было раньше?» — хотелось посмеяться мужчине, поскольку он понимал, что всё представление магессы о «раньше» получено исключительно со слова Корифея, а тот уже просто не способен к адекватному оцениванию что настоящего, что прошлого.

— Алчность Магистериума была с Империей всю её историю, — ответил сновидец и вновь глянул на застывшую в безмолвии статую. — Архонт Дариний при жизни носил два кольца, которые ему были подарены королём гномов. Именно он создал Магистериум и дал магистрам власть. Но когда он умер, магистры забрали эти кольца, срезав их с его пока ещё тёплых пальцев. Навряд ли в тот момент они думали об Империи.

«Критикуешь — предлагай. Предлагаешь — действуй.» Именно это изречение и останавливало Безумца от долгих размышлений. Магистр был честен с собой, прекрасно осознавал, что возиться в политике ему не интересно и реально предпринимать какие-то действия, строить из себя революционера он не станет, в погоне за знаниями власть его никогда не интересовала. А значит, всё его виденье «блага» для Тевинтера не меньший вред, чем замашки Корифея, поскольку бездействие хуже любого зла.

Разумеется, девушка не особо-то прониклась доводами своего наставника, но возразить она уже не могла. Сновидец очень чётко дал понять, что продолжать этот разговор больше не желает. Кальперния хоть и поворчала от непробиваемого упрямства тевинтерца, но была вынуждена подчиниться. Не хотелось ей портить отношения с этим магом, учитывая, что он запросто может отказаться её учить.

Убедившись, что тема закрыта, Безумец вернулся к тому, что ему действительно нравилось, — книгам. И за одной такой он как раз сейчас потянулся в свой вещмешок, а когда достал, то вручил её девушке.

— Что это? — удивилась магесса, рассматривая весьма непримечательную вещицу. Даже её название не навевало ощущения, что её прочесть обязан каждый маг.

— Книга магистра Кавеллуса, моего коллеги, о которой я тебе говорил, что если её найду, то «заставлю выучить каждый её раздел». Так что теперь у тебя есть, чем заняться, до следующей нашей встречи.

Кальперния даже сглотнула, когда осознала, насколько же древний магистр злопамятный. Да, он это действительно говорил, когда они были в заточении на кунарийском корабле. Но девушка тогда подумала, что сказал он это просто от обиды, когда она усомнилась в его словах, и, конечно же, уже давно забыл, поэтому забыла и она, до сегодняшнего дня даже не вспоминая. Но он не забыл, даже достал эту самую книгу.

— Но ты же не мог знать, что встретишь меня здесь. Ты что брал её каждый раз, когда выходил в город?

— Как видишь, не зря, — улыбнулся мужчина. — Впрочем, я каждый раз беру свои вещи, чтобы иметь возможность в любой момент покинуть город.

От такого объяснения Кальперния всё равно посмеялась.

— Так постарался… Хотя говорил Хоуку, что не даёшь клятв.

— Я не даю клятв, потому что не умею их сдерживать. И те мои слова не были… клятвой. Назовём это делом принципа.

— С чего ты взял, что не умеешь сдерживать клятвы? Как такое вообще может быть? Клятвы это же не вещь какая-то, чтобы точно знать, умеешь с ней обращать или нет, — Кальперния искренне недоумевала над порой слишком странным ходом мыслей у этого мага.

— Последний раз я давал клятву своей жене, что всегда буду её защищать…

— И что случилось? — тогда девушка не заметила, что настроение собеседника уже было другим, оттого её вопрос, пропитанный невинным любопытством и желанием узнать о жизни своего учителя больше, прозвучал слишком неуместно.

— Она умерла насильственной смертью у меня на глазах.

Что ж вот теперь и девушка уловила настроение собеседника, отругала себя, что не остановилась раньше. Испытывая стыд из-за своей несообразительности, Кальперния даже покраснела и опустила взгляд. Тогда-то она вспомнила о книге, открыла её и начала старательно листать, чтобы сымитировать активную деятельность и скрыть собственное волнение. Как раз и магистру нужно было время, чтобы разобраться с собственными мыслями, невовремя всплывшими воспоминаниями.

Впрочем, когда он справился с минуткой собственной слабости, подобная неудобная ситуация уже показалась мужчине очень удобной для…

— Ты овладела чтением перевёрнутого текста?

Слова магистра, что игривым шёпотом пронеслись вблизи её уха, заставили девушку даже вздрогнуть от неожиданности. Тут же вынырнув из хаоса своих мыслей, Кальперния подняла голову и обнаружила, что маг теперь сидел с ней рядом. Прошлый наплыв тяжёлых чувств прошёл, и сейчас магистр смотрел на неё с совсем нелепым озорством.

И он был прав. Девушка так старалась прикрыть свою смущённость, что как-то не заметила, что книга была перевёрнута. Но сейчас на этот свой промах магесса уже и не обратила внимания, ведь собеседник не смотрел на неё ни с осуждением, ни с насмешкой, а был очень добродушен. И Кальперния поддалась его хорошему настроению.

— Да ну тебя, — смеясь, произнесла магесса и легонько подтолкнула собеседника локтем. Непоколебимый образ «великого и ужасного» магистра был слишком резко и неожиданно нарушен таким глупым озорством.

Не получив за свою вольность никакого выговора, девушка позволила себе ещё одну. Пользуясь тем, что мужчина был рядом, магесса прижалась к нему, вспоминая их первый разговор тогда, в лечебнице. А ныне всё повторилось. Снова не было сказано ни слова, рука мага лишь аккуратно её обняла и прижала ближе. Это уже было похоже на настоящее объятие, и при этом он не вышел за рамки приличия.

Магесса не стала поднимать взгляд, проверять, что там о ней магистр за подобное думает. Раз молчит, значит, ничего плохо. И тогда Кальперния только улыбнулась, продолжая наслаждаться предоставленным шансом, не желая убирать голову с острого плеча мага.

Есть в происходящем неправильное. Но для кого неправильно? Для горделивых магистров? Так она не магистр, а рядом человек, один из немногих, кто не считал её пустым местом, ценил, позволил себя… обнять. После продажи Мария, что был для неё самым близким человеком в доме бывшего хозяина, магичка не имела такой возможности.

Но теперь хоть один человек вновь позволил. И не просто человек — великий маг. И от этих мыслей девчонка погрузилась в счастливую задумчивость.

Как древний магистр и предполагал, она не задумалась о подводных камнях такой вольности…

— Ты решил приодеться? — только спустя какое-то время Кальперния вернулась в реальность из своих грёз и обратила внимания на одежду сновидца. Впрочем, уютные объятия покидать она не собиралась.

Этого магистра, как ей казалось, вообще не волновала собственная одежда, зато сейчас он был во всём новом, кроме мантии. Мантия всё та же, но даже она была подшита. Теперь и не скажешь, что мужчина скитальцем слоняется по миру.

— Такого было желание моего нанимателя.

Девушка захихикала. Для человека, который, кажется, может, настолько отстраниться от мира, что неделями не будет вылезать из библиотеки, он хорошо владеет временем и поспевает — как бы странно ни звучали слова о спешке при его поломанных ногах — за миром.

— Так ты ещё и работу нашёл? Когда ты только всё успеваешь?…