Из Тени (Dragon Age)

Глава 8. Последние уцелевшие

Даже, кажется, сами не веря в свой успех, герои самоубийственной миссии всё-таки смогли выполнить главную свою задачу — спустить на Убежище лавину — и даже остались живы. В те далёкие времена, когда скорбящие принесли сюда прах своей пророчицы и начали возводить в честь неё храм, в строительстве наверняка участвовали и гномы. Потому что в архитектуре подземных ходов, которые стали спасением для нашего отряда, чувствовалась рука мастера, гномья рука — ходы уводили глубоко под землю, а их своды, на манер Глубиных троп, были очень хорошо укреплены.

Сход такого огромного количества снега, который веками копила на себе гора, наверняка был ощутим в виде грохота и землетрясения за несколько километров. Сложно даже представить, какого было тем, кто оказался буквально в эпицентре, в нескольких метрах от поверхности, которая за секунды оказалась погребена под тоннами снега. В темноте, под землёй, теряя равновесие от землетрясения и падая, им оставалось лишь надеяться, что бы шахта выдержала вес ныне заваленной снегом поверхности. И… она выдержала. Ни один из подземных ходов не обрушился, всё устояло. Однозначно, гномы своё дело знают.

И вот теперь, когда отряд уж точно пережил весь тот ужас и хаос, а Убежище, как и павшие за него защитники, осталось навсегда погребено под лавиной, можно было продвигаться дальше, туда, куда их выведет подземный проход, и выполнить последнюю часть их миссии — живыми догнать своих. Однако все они на этот раз торопиться не стали, решили просто остановиться, обессилено упасть на холодные камни пещер и отдохнуть. Этот отдых был даже необходимостью, поскольку впереди их ждал путь по никем не изведанным заснеженным склонам гор… И да поможет им Создатель не заблудиться в темноте ночи и не разминуться со своими людьми, иначе — смерть. Впрочем, всем был необходим отдых не только физический, но и моральный. Нужно было обдумать всё то, что они увидели в Убежище.

Сложно даже представить, какие на мировой политической арене начнутся волнения, когда Инквизиция расскажет обо всём том, что узнала сегодня. Террористическая организация хочет устроить переворот мирового масштаба, уничтожить все знакомые устои мира, а их главный тевинтерец позарился ни много ни мало на божественность. Да и ладно бы он был просто тевинтерцем, самоуверенным идиотом. Так нет же. Это не просто человек, да и… человек ли? Ходячий кусок лириума со всеми признаками отравления скверной, подчинивший дракона и превративший великий орден храмовников в сборище бездушных монстров. Слишком могущественный даже для эмиссара. А ведь он себя таковым не считает. Называет себя Жрецом Думата, одним из тех, кто вошёл в Тень, в обитель Создателя, и тех, из-за кого в этот мир ворвалась скверна — проклятье за грех семерых. И хотя слова этого существа сложно было рассматривать за истину, если бы… не было второго мага. Корифей не просто пришёл в Убежище за ним из-за метки, он его знал, разговаривал с ним, и более того Безумец ему отвечал. Значит, они и правда знакомы, из одного времени.

После этих мыслей Кассандра со всей ненавистью уставилась на мага, который сейчас сидел рядом. Она была зла настолько, что чуть искры не метались из её глаз. Кажется, женщина до последнего пыталась его оправдать в своих глазах. Если он и виноват в теракте на Конклаве, то только косвенно. Если он и тевинтерец, то просто учёнишка-тихоня, и точно не древний, как сказал Солас. А если и древний, то точно не такой, каковы нынешние тевинтерцы и каковыми их изображает Церковь. Ведь, каков был Древний Тевинтер, они знают только по выдержкам из Песни Света, а, как известно, её писали не слишком объективные люди. Значит, даже если предположения Соласа оказались не безумством, он мог быть не таким древним тевинтерцем, не безжалостным рабовладельцем, не бесчеловечным магом крови (всё-таки, когда малефикар использует именно свою кровь, он не нарушает никаких правил), он мог быть даже ни одним из тех жрецов-глупцом, мог быть так же жертвой их ритуала…

Но нет! Он такой же! Ничем не лучше. Как и все малефикары, как и весь Тевинтер, что прошлого, что настоящего.

Кажется, настолько сильную злость порождали не только её собственные разочарования, но и страх. Ведь будучи Искателем женщина разбиралась в магии. Та сила, с которой Безумец воздействовал на врагов с помощью магии крови её бы нисколько не пугала, если бы действие его колдовства было хаотичным. От такого наплыва магии он потерял контроль, возможно, ложку дёгтя подлил демон, которого он приманил… Но нет! Влияние его магии было тактическим, полностью контролируемым. Значит, он очень сильный маг, а главное, настолько опытный малефикар, что в одиночку сумел сотворить настолько ужасающее зрелище, одолеть буквально весь отряд, малое войско. Даже Кассандра на своей храмовничьей практике не видела настолько могущественного малефикара. Поэтому её храмовничьи инстинкты кричали, поэтому она его ненавидела, боялась, что ей не хватит сил его одолеть, не сумеет остановить, если он обернётся против них или превратится в одержимого. А если он ещё окажется и сновидцем, которыми, как говорят, все были в древности…

От своих мыслей Кассандра, не заметила как, снова потянулась к мечу. Инстинкты кричали устранить ей источник её страхов, устранить эту тварь, ублюдка-малефикара, и теперь уж точно — жреца Древних Богов и первого порождения тьмы. Ведь он, наверное, уже и не человек, давно продал свою омерзительную душонку одному из этих божков-драконов, потому-то и белый, словно мертвец.

Не знала Кассандра, что её тогда остановило от этого горячего порыва. Может, всё тот же живой страх. Может, последние надежды, что Создатель не мог им послать настолько бесчеловечную тварь, коим она его сейчас пока что видела. Может быть, поддавалась осколкам кровожадности, которые требовали, что этот маг не должен умирать быстро, нет, его нужно пытать, мучать столь же долго, сколько Мор мучает этот мир. А может она просто не спешила подходить к тому, на руке которого потерявший контроль Якорь.

Наверняка Безумец не мог не заметить всю эту ненависть в глазах женщины и уже мог понять, что в этом и заключается вся её благодарность за то, что он спас их, всю их Инквизицию. Впрочем, это его не удивляло. Нисколько. Он ведь подобного и ждал, поэтому до последнего не хотел показываться командирам Убежища. Впрочем, вслух он свои замечания озвучивать не стал, ему было не до размышлений этой воительницы.

Метка, повреждённая сначала ослабшей из-за произошедшего боя Завесы, в дальнейшем почти полностью вышла из-под контроля из-за необдуманных манипуляций Корифея. Сейчас же, судя по спокойному в этом плане Соласу, она начала возвращаться в норму. Однако отголоски ещё той нестабильности оставались и поныне. Их чувствовал не только Безумец, но и видели остальные.

Когда в очередной раз Якорь неприятно затрещал и озарил вспышкой весь тоннель, в котором они находились, затмив своим светом даже небольшого виспа, призванного эльфом, отряд неприятно поёжился. Никому не хотелось находиться рядом с неконтролируемым источником магии Тени. А уж какого было самому носителю этого неконтролируемого источника, они даже не могли представить.

Каждая такая вспышка порождала всплеск сильной магии. Она вызывала у мужчины очередной приступ судорог, а его тело содрогалось в конвульсиях. Пусть Безумец никак не выражал своё не лучшее состояние, до оскала зубов сдерживал в себе все крики, но по тому, как он обессиленно откинулся на стену пещеры, задрал голову и тяжело прерывисто дышал, и по испарине на его лбу можно было без проблем сказать, как он чувствовал все эти всплески нестабильного Якоря. А ещё его рука, очевидно, испытывала страшный жар, раз маг судорожно пытался прислонить её к самому холодному камню пещеры, чтобы остудить.

И будто бы и этого было мало, рана на той же руке продолжала кровоточить. То ли магия метки нарушала ещё и естественное функционирование организма, не давая крови сворачиваться, то ли в том порыве злости он полоснул себя слишком отчаянно и серьёзно. Но так или иначе, а кисть его руки, как и край рукава мантии, была уже запачкана его собственной кровью. Сейчас бы ему не помешала помощь магии. К сожалению, он сам был абсолютно неспособен к созидательной магии, а те, у кого были необходимые лечебные настойки, не спешили к нему подходить и помогать.

Все, кроме одного.

Неожиданно Варрик, который тоже не мог не воспользоваться возможностью и не передохнуть после всех событий сегодняшнего безумного вечера, поднялся и направился к хромому магу. Но не для того (как многие подумали), чтобы высказать своё недовольство или ненависть на манер Кассандры, а чтобы помочь. Опасно близко подойдя к магу и к метке, Тетрас вылил на резанную рану содержимое небольшого пузыря, который он хранил в одной из своих поясных сумок. А после начал перебинтовывать область ранения белой чистой тканью, которая тоже хранилась в подсумке на подобные случаи.

Ошеломлённый таким поступком оказался даже Безумец. Варрик увидел искреннее удивление в его глазах. Очевидно, магистр не ожидал, что первый и единственный, кто к нему осмелится подойти, подойдёт с благородными намерениями, с помощью, а не чтобы плюнуть в лицо и высказать своё мнение, о котором его не спрашивали. Однако мужчина от помощи отказываться не стал и даже с благодарностью кивнул, когда с трепетом коснулся отныне перебинтованной части руки и даже почувствовал лёгкое освобождение от боли. Видимо, настойка имела ещё и обезболивающий, замораживающий эффект.

— Варрик, я бы не советовал к нему подходить. Метка ещё слишком нестабильна, — раздалось осуждение Соласа.

Варрик услышал эти слова, из-за чего вновь погрузился в тяжесть своих мыслей. Взгляд его умных глаз был очень серьёзен. Гном был единственным (если не брать в расчёт Соласа), кого удивил не внешний вид Старшего, а факт того, что это нечто до сих пор живо. Вот Хоук-то «обрадуется», когда получит письмо от друга и узнает, что порождение тьмы, с которым они однажды хоть и еле-еле управились, но, однозначно, убили, живо, здорово и успело за эти года собрать вокруг себя немало фанатично верных сподвижников. Мало того, что оно заявляет, что не порождение тьмы, как всё это время думали Стражи, и называет себя тем самый магистром древнего Тевинтера, так ещё и мага, который сейчас сидел с ними, оно тоже приписало к «тем самым».

— Ну, не помирать же ему от кровотечения, — непривычно для себя грозно шикнул гном, выразив тем самым, что он не видит в небольшой помощи этому магу ничего плохого и не собирается выслушивать осуждения от тех, кто бездействует.

Может быть, Варрик за свою, однозначно, неспокойную жизнь увидел слишком многое, а может, пробыл в окружении магов слишком долго, но после всего увиденного он не собирался клеймить хромого мага. Да, даже если он «тот самый» магистр, то разве это многое меняет? Меняет лишь то, что перед ними, вне каких сомнений, могущественный маг и просто хорошо сохранившийся, для своего возраста, который уже перевалил за тринадцать веков, человек. Но не больше. Что бы там ни говорила Церковь, какой бы страшный грех ни совершили древние магистры, кем бы в дальнейшем ни стали, изначально они были самыми простыми людьми. Безумец тому лучшее доказательство.

Разумеется, поступки этого человека гном слепо оправдывать не собирался. Этому магистру далеко до святости. И всё же сейчас не время и не место предаваться обвинениям. Варрик не был сторонником насильственных мер, даже если этот человек и виноват. Ведь в день его пробуждения его запугивали все, кому ни лень. И что из этого вышло? Он испугался, сбежал и был в бегах, скрывался. Наверняка, он был уверен в том, что если его поймают, то исполнят свои угрозы. И Инквизиции пришлось тратить немало усилий, чтобы найти его. А ведь в итоге-то они его даже не нашли: он сам объявился.

Если бы Родерик молчал в тряпочку, если бы не один только Варрик отнёсся к пленнику с пониманием, с даже наивным, но необходимым тогда добродушием… Всё могло случиться иначе. Не было бы этой беготни, поисков. Уже месяц как Инквизиция имела бы и метку, которая наконец-то закроет Брешь, и знания самого мага, которые давно дали бы им понять, кто истинный враг всего Тедаса и насколько всё серьёзно. Более того, и сегодняшней трагедии получилось бы избежать.

И хотя пока неизвестно точно, сколь у него общего с Корифеем и кто ещё из них большее зло, но пусть с этим уже потом разбираются советники. Тетрас понимал, что именно сейчас необходимо было просто не повторить предыдущих ошибок. Ни к чему угрозы и запугивания, хромой маг в чём-то даже умнее всех их, так что и сам прекрасно может понять своё нынешнее положение. Он столько же чужд и непонятен им, как и все они и весь их мир — ему. Поэтому пока что с ним нужно было просто поговорить…

— Знаешь, Незабудка, я, конечно, ищу вдохновение, но каждый раз, когда мы встречаемся, этих ваших магических штучек вскрывается так много, что у меня планов зародилось на года вперёд. Если так дело пойдёт и дальше, то скоро и про тебя на целую книгу наберётся. Надо же мне как-то Тевинтер подсадить на моё творчество, — в очередной раз Варрик способен был удивить своим умением разрядить накалившуюся обстановку совсем неуместным изречением, которое заставило других не злиться, а наоборот, даже усмехнуться.

— Давно ли ваши цензоры начали пропускать истории о маге? — Безумец поддержал вольность тона гнома и ответил ему, даже подавив в себе лёгкий наплыв злости. Да, нынешний Тевинтер и Древняя Империя этнически схожи, тем более первый является прямым потомком второй, однако магистру и поныне было ещё тяжело и непривычно и себя, и нынешних граждан северного государства объединять под одним демонимом — тевинтерцы.

— Ну, однажды я уже обошёлся без их одобрения, но на этот раз, думаю, им наверняка понравится, ведь герой обязательно погибнет, — отмахнулся гном, но при этом беглец посмотрел на него с непониманием и даже с подозрениями. — Ну, а что? В хороших историях главные герои всегда погибают, — однако Варрик только посмеялся, тем самым показав, что в его словах никаких угроз не было.

Сработало на ура. Маг убедился, что слова собеседника были ничем большим, чем просто шуткой.

— Хах… звучит обнадеживающе, dweomer, — Безумец, поддаваясь настроению гнома, даже позволил себе усмехнуться, заодно по забывчивости произнёс «гном» на своём родном, ныне мёртвом старом, тевене.

Разумеется, Варрик был доволен собой. Он мало того, что добился расположения со стороны беглеца, так ещё заставил того хотя бы улыбнуться. А то ведь убийственный взгляд Кассандры испортит настроение любому — Тетрас это знал по себе.

Однако как, оказывается, мало нужно было, чтобы все его старания просто рухнули.

Неожиданно метка вновь дала о себе знать, с громким треском вспыхнув. Безумцу даже пришлось быстро отвернуться на тот случай, если Якорь решит выпустить накопившуюся опасную магию, которая могла бы навредить собеседнику, стоящему рядом. К счастью для гнома, эта очередная вспышка нанесла вред только самому носителю, сделав ему больно.

Наблюдая за тем, как мужчина мучается, как от отчаяния сжимает свою горящую руку, как трясётся, как скалится, сдерживая в себе крик, Варрик опять же проникся сочувствием. И зачем Кассандра его только запугивает пытками, разве то, что сейчас с ним делает метка, не является самой настоящей пыткой? Пожалуй, выдержкой этого мага можно было даже дивиться.

— А про то, что этот Корифей говорил, про Золотой город, про трон Создателя… правда? — теперь, когда ситуация абсолютно не располагала к шуткам, нахмурился и Варрик, спросив о том, что его так интересовало.

— Не знаю, — еле слышно ответил Безумец, заодно вновь откинулся спиной на прохладную каменную стену, чтобы хоть сколько-то разбавить жар собственного тела. — Его словам нельзя верить.

— Это ещё почему?! — фыркнула Кассандра, разумеется наблюдая за этими двумя.

— Хотя бы потому что никакого Создателя нет, — зная, как подобная фраза разозлит фанатичную Искательницу, Безумец даже вымучено улыбнулся, довольный собой. — Поэтому нет и его «трона».

— Но зачем тогда вы вошли в Тень? — вмешался Солас и каким-то даже слишком острым взглядом впился в магистра.

— Хороший вопрос, — усмехнулся мужчина, даже, кажется, сам не верил, что они действительно «вошли в Тень».

«Вскоре ты, Безумец, узришь, как подобные тебе невежды познают гнев Богов! Великий Думат не потерпит неверия, покарает всех еретиков!», — только мужчина хотел сказать, что ничего не помнит из того рокового дня, как вдруг в его голове пронёсся голос. То, что он был настоящим, частью его воспоминаний, Безумец не сомневался, ведь украдкой вспомнил этот момент. Тогда на очередное оскорбление он только усмехнулся хотя бы потому, что считал себя агностиком, а не атеистом. Но, как видно, религиозники редко видят разницу между этими двумя понятиями. К сожалению, для его любопытства эта неожиданно всплывшая фраза была единственным, что он вспомнил.

— Путешествие за Завесу должно было помочь Синоду остановить кризис веры, начавшийся в Империи. Но они мне недоговаривали многое. Я не могу знать, что именно им сказали Боги… или кто там они такие.

«Или могу, но не помню», — все эти разговоры о событиях, которые для всего Тедаса произошли тысячу лет назад, а для него — всего месяц назад, заставили его разум напрячься в поисках уцелевших воспоминаний. Ведь сейчас всё: любая фраза из прошлого, любое воспоминание, любой нюанс — было важно для понимания того, что же произошло с Сетием, с остальными жрецами, с самим Безумцем. Однако вновь ничего. Воспоминания о роковом дне так и остаются вне досягаемости его разума.

Очередные начинания хоть сколько-то мирных переговоров были окончательно оборваны Якорем, который вновь вспыхнул. Многим это начинало уже надоедать. Ведь им бы уже выдвигаться на поиски выхода, а не сидеть и нянчиться с этим тевинтерцем и дальше.

— Эй, босс. Вы подумывали, что бы эту зелёную дрянь вместе с его рукой просто взять и отрезать? — обратился Бык к Кассандре, с полной брезгливостью посматривая на мага.

— Если метка не утратит свою способность к закрытию разрывов, так и сделаем, — поддержала кунари воительница и с отвращением осмотрела беглеца. Судя по гримасе, ей не только не хотелось сидеть с ним рядом, но и знать о его существовании — тоже. — Без метки он бесполезен, можно будет и усмирить его. Наконец-то. Надоело уже за этой тварью носиться.

«Да что ты несёшь, женщина?!», — ух, не знал Солас, откуда у него получилось вычерпнуть столько самообладания, чтобы не выкрикнуть эти слова, чтобы не оскорбить Кассандру самым худшим из возможных эльфийских оскорблений. Только то, что эльф сидел поодаль, помешало остальным увидеть в его глазах отчётливое желание голыми руками задушить воительницу — настолько он был зол. Ведь её вспыльчивость и неумение поступать, как того требует ситуация, опять всё испортили.

Да, пусть первым столь радикальное решение проблемы предложил именно Бык. Но его слова, как и слова Соласа и Варрика, ничего не значили. Двое из них просто фанатичные добровольцы, которые, когда мир начал рушиться ко всем чертям, побежали спасать чужие задницы ценой своих собственных, а кунари фактически обычный наёмник. Именно поэтому всё сказанное ими не имеет никакого веса. Они могу сколь угодно угрожать беглецу, но только это мало чем скажется на решении советников. А вот Кассандра одна из глав Инквизиции, от её решения зависит многое, да и действовать по своему усмотрению ей так-то запретить никто не может, потому что Совет — вершина иерархии этой организации. Поэтому она-то должна быть особенно осторожна в своих словах.

Сам Солас не имел ничего против мер, которые Инквизиция может применить к носителю метки. Если для того, чтобы пресечь даже мысли о побеге, понадобится толпа храмовников, которая будет держать его буквально на цепи, то так тому и быть. Это лучше, чем позволить магистру вновь бесконтрольно слоняться по Тедасу. И сейчас, впервые за весь этот долгий месяц, Инквизиция приблизилась к реализации своего плана. Вот он, беглец, сидел с ними. Уставший, измотанный произошедшим, как и все они, мужчина уже был готов сдаться, отдаться на милость Инквизиции, надеясь на разумность и даже благодушие её глав. Ведь с сегодняшнего дня мир окончательно разделился на два фронта, две стороны. То, что Старший выжил, не было никак сомнений. Поэтому, конечно, не лучший выход для магистра — стать третьей стороной в этом конфликте. В одиночку, против всех, в чужом мире он не выживет. Вне сомнений, Безумец и сам это прекрасно понимал.

А, значит, отряду надо было показать хоть какое-то дружелюбие, дать понять, что Инквизиция не сборище фанатиков, которые только спят и видят, как бы его усмирить, что найдутся те, кто постарается его понять, поверит, примет помощь в борьбе с другим тевинтерцем. И хотя Солас был не уверен, что Инквизиция способна поднять голову выше пропитавшего эти края церковного бреда и действительно принять в свои ряды такого мага. Но это было и не важно. Сейчас было важно — красиво соврать. Варрик, сам того не осознавая, прекрасно справился с этой задачей, дал понять хромому магу, что хоть один гном пока не желает ему самой мучительно смерти.

И после всего этого: всей проделанной работы, почти случившегося успеха — что делает Кассандра? Она просто берёт и говорит от лица всех советников, всей Инквизиции, что их интересует только метка, а на него самого, на его возможности, силу, знания им всё равно. Он маг-малефикар, значит, последняя тварь, значит, опасен, значит, должен быть усмирён.

Окажись в такой ситуации Солас, он бы послал куда подальше всю их Инквизицию и её пустые на деле идеи и просто бы сбежал. Именно поэтому эльф даже не сомневался, что хромой маг поступит точно также, если расслышит слова Искательницы… А он прекрасно всё расслышал. Мужчина не мог не заметить, как озлобился взгляд белых глаз беглеца. Очевидно, слова Быка и Кассандры его напугали, и злость стала как бы защитной реакцией, которая тут же стимулировала его разум для поиска удобного случая для побега.

И он сбежит, сил у него хватит. Ведь когда маг прибегнул к использованию магии крови, то он, очевидно, не побрезговал истерзать людей и для подпитки своих собственных и магических, и физических сил. Но это он сделал так умело и неприметно, что не заметил даже опытный храмовник. Только Солас увидел и поэтому знал, что за время этого отдыха Безумец восстановился гораздо больше, чем все они, валящиеся с ног от усталости, а эльф — ещё и от магического истощения.

В попытках исправить ошибку, которую, сама пока не осознавая, допустила женщина, знаток Тени достал тот самый пузырёк с лириумным зельем. Там, где не поможет ни удар меча, ни выстрел, поможет магия, если он сумеет хоть сколько-то восстановить свои силы. Однако в очередной раз мужчину ждала полная неудача. В отличие от остальных магов, эльф совсем недавно стал восполнять свои некогда неисчерпаемые силы таким способом — разбавленным водичкой лириумным порошком. А значит, у непривыкшего тела и порог отравления ниже. Эльф правильно рассчитал свои силы. Сегодняшний переизбыток выпитого лириума в совокупности с физической истощённостью привёл к тому, что новую порцию зелья он не смог даже проглотить. Стоило жидкости попасть в рот, стоило языку почувствовать знакомый вкус, так тут же были вызваны настолько сильный рвотный порыв и отвращение, что магу не оставалось ничего другого, только как выплюнуть раздражитель. Очевидно, это был его предел.

Другого способа срочно восстановить силы у Соласа не было, поэтому он только со злостью швырнул пузырёк. Звук разбившегося стекла, разнёсшегося эхом по пещере, его не волновал, и эльф только облокотился спиной о стену пещеры и начал со скучающим взглядом наблюдать за происходящим. Он сейчас выглядел точь-в-точь как какой-нибудь зритель театра, который пришёл на представление, зная наперёд все сюжетные хитросплетения пьесы. Впрочем, сейчас всё так и было. Воспользовавшись моментом, беглец вновь сбежит, сил у него на это хватит, а вот у них, чтобы остановить его, — навряд ли. Впрочем, Солас не собирался даже стараться и лишь только мысленно бурчал.

Лучше бы, на самом-то деле, пошёл Каллен. Этот храмовник, солдат, наверняка обладает таким же ужасным пониманием ситуации, но он хотя бы предпочитает большую часть времени помалкивать в тряпочку.

Противостоя жуткому вечернему холоду снежной долины между гор и постепенно усилившемуся ледяному ветру, четверо буквально-таки безумцев брели в неизвестность. Да, пещерные ходы и поныне имели связь с поверхностью, довольно-таки скоро они оказались среди враждебной снежной стихии. С этого момента началось самое сложное во второй части их миссии — добрать до своих. Добрести до какого-то определённого места, когда мир погрузился в ночную темноту, тучи почти полностью заслонили небосвод, лишая возможности ориентироваться по звёздам, а ледяной ветер недвусмысленно намекал, что способен совсем скоро и до бурана усилиться. Хотя они даже и не знали, где именно находится это «определённое место» и как далеко советники увели своих людей, пока отряд выбирался из пещеры, ведь место стоянки никто не обговаривал. Но, к огромному счастью, отступающие оставляли после себя ориентиры. Спасшимся то и дело бросались на глаза остатки от прогоревшего костра. Нет, здесь не было стоянки — его разжигали специально. С одной стороны, это можно было назвать бездарной неосторожностью и легкомыслием. Ведь если бы герои Убежища проиграли, погибли, и вслед остальным шли уже не они, а вражеские солдаты, то этими своими ориентирами обессиленная Инквизиция собственноручно подписала своё скорое обнаружение и уничтожение. Однако, с другой стороны, без костров у спасшихся не было даже шанса идти в хоть сколько-то правильное направление.

Впрочем, по полочкам разбирать все аспекты такого рискованного похода хорошо, когда ты наблюдаешь за происходящим со стороны. Но наши герои решили пропустить время для анализа ситуации. Сейчас неважно, что, поддавшись порыву ветра и шагнув в сторону, они могут свернуть вообще не туда, заблудятся. Неважно, что им нужно торопиться, пока их единственные ориентиры не замело… да и их самих — вместе с ними. Сейчас главное — идти. Просто идти.

И Кассандра шла. Не думая о чём-то большем, чем просто о необходимости не останавливаться и причине своей злости, рассерженная женщина пробиралась по снегу. Её шаги по сугробу были словно стальными. Ни глубокий снег, ни порывы ледяного ветра, который гнал прямо на них, в их лицо, снег не могли заставить её остановиться, а уж тем более пошатнуться при ходьбе. Она шла буквально напролом. Столько невиданных сил бойкой воительнице придавала именно злость. Пока шла, она только и думала о хромом сбежавшем наглеце. Не пройдёт и минуты, как Кассандра ни помянет его недобрым словом, обвиняя во всех нынешних трудностях, которые свалились сейчас на её отряд. Но это и хорошо. Чем больше она ругалась, чем грубее высказывала все свои мысли, тем больше её решительность разгорала в ней второе дыхание и полную уверенность в том, что она во что бы то ни стало доберётся до своих, доберётся потом и до мага-задохлика.

Вторым в этой колонне шёл Железный Бык. Мужчина был молчалив, лишь точно так же полностью сосредоточился на их цели — дойти до своих. Впрочем, на смертельные последствия их возможной неудачи он не обращал внимания в виду своей некоторой безбашенности, которая однозначно присуща этому кунари. Спроси любого из его отряда — все скажут, что в передрягах они побывали и похуже этой… Если, конечно, не учитывать, что сегодня они видели самый настоящий говорящий кусок лириума, а второй из этой компашки легендарных магистров (точнее — легендарных идиотов) сбежал буквально у них из-под носа.

Так как Бык был выше остальных, гораздо сильнее и выносливее, то он считал, что как бы именно ему нужно идти впереди колонны и протаптывать путь по сугробам. Однако даже такой громадный кунари не осмелился отвлекать Кассандру от её занятия по вымещению всей своей ярости на снег, и продолжил просто смирно следовать за воительницей да с усмешкой отвечать на предложение Варрика содрать с Соласа какую-то часть его тряпичных одеяний и натянуть себе на рога, чтобы стать ещё более заметным издалека. Сам же эльф на это только фыркал, мол, не смешно.

За Быком старался не отставать Варрик. Понимая, что он попал как раз в ту ситуацию, которую постоянно обсмеивают в бородатых гномских шуточках о трудностях передвижения на их коротких ногах, Тетрас только усмехался над самим собой, заодно и отдушину в этом непростом походе нашёл в виде ругающейся Кассандры. За то недолгое время, что они пробыли в пути, он наслышался от женщины столько ругательных крылатых фраз, что даже решил продолжить свой любимейший сборник «Тысяча и один способ, как послать мага», в своё время регулярно пополняемый прямыми цитатами их любимого мрачного эльфа — Фенриса.

За всей этой компанией неунывающих следовал Солас с излишне плохим для него настроением. Он уж тем более не замечал окружающей ухудшающейся погоды, поскольку продолжал злиться из-за произошедшего. Да, конечно, его самолюбие было радо, что он оказался абсолютно прав, когда предсказал побег хромого мага, однако понимание того, какая глупость привела к таким последствиям, душило. «Ой, да ты что?! Ой, а как же так вышло?! Кто же в этом виноват, действительно, пфф», — про себя ворчал эльф, когда в очередной раз ледяной ветер доносил до его длинных ушей возмущения Искательницы.

После произошедшего разговора отряд не стал и дальше просиживать драгоценное время и ждать непонятного. Пятый участник не противился и смирно поплёлся вместе с ними. За счёт своих упрямства и гордости ему удалось отделаться от Быка, а уж тем более от Кассандры, которые собирались его чуть ли не волоком тащить. Он смог идти в одиночку. Наверное, привык полагаться только на себя и не просить ни у кого помощи. Даже метка не заставила его запросить поддержки у тех, кто к нему были хотя бы с виду благосклонны, у Соласа или Варрика. И хотя, можно подумать, что куда-то тащить этого человека, чья метка до сих пор не стабилизировалась и периодически с треском сверкала, заставляя мужчину вздрагивать, это плохая идея, однако даже знаток Тени уверял, что больше сидеть и ждать не было смысла. Якорь не перешёл критический порог, на который его столкнули бездумные манипуляции Корифея, а наоборот, потихоньку успокоился и уже не нёс угрозы мирового масштаба. А большего и не ожидалось. Ведь Солас подозревал, что полностью метка пока что не утихнет. Якорь впитал в себя слишком много магии Тени, и чтобы его «усыпить», нужно выпустить весь этот переизбыток, например, коснувшись разрыва. Однако в пещере и на горных склонах оного наблюдать не приходится, а значит, остаётся просто ждать, пока вся эта лишняя магия не уйдёт через мага обратно в Тень. Безумцу ужасно повезло, что он сновидец и имеет очень сильную и даже нереальную, по меркам обычных магов, связь с дремлющим миром. А то ведь тому самому обычному магу или ещё хуже — вообще не-магу, наверное, и не удалось бы самому, без помощи Соласа, избавиться от такого переизбытка.

Спустя какое-то время отряд наконец-то добрался до долгожданного выхода. Нет, тогда они его ещё не видели, просто почувствовали резкое похолодание, отчётливо услышали завывание ветра, а когда вышли из-за поворота в последнюю секцию пещеры, то увидели и залетевший сюда снег. Однако помимо снега они увидели, что по пещере лениво ползают ещё и несколько демонов. Откуда тут демоны? Возможно, во время Прорыва Завесы здесь образовался небольшой разрыв, которые захлопнулся вместе с Брешью, а успевшие появиться демоны так и остались тут бесцельно ползать.

Впрочем, неважно, откуда они тут появились, главное же, что они преградили отряду путь наружу, а значит, их нужно было уничтожить. Так подумали воины отряда и уже собирались обнажить своё оружие, чтобы кинуться в атаку, но вдруг метка на руке мага вновь вспыхнула и на этот раз затухать не собиралась, а кажется, начала всё сильнее светиться. Безумец скривился, схватился за руку. Однако, кажется, он понимал, что происходит, потому что буквально через миг крикнул, громко приказал остальным спрятаться. Разумеется, какого-то там малефикара слушать не собирались. Однако когда о необходимости отступления закричал и второй маг, которому уж точно не было смысла врать, остальные призадумались и, о, слава Создателю, быстро сообразили убежать за знатоком Тени в укрытие и не высовываться.

Когда Безумец увидел, что остальные сбежали, он довольно хмыкнул. Ведь вот его шанс. И теперь мужчина сильнее обхватил свою онемевшую от боли руку второй, чтобы хоть как-то контролировать её движения. Он поднял руку, а вместе с ней и метку по направлению к движущимся к нему демонам, которых привлёк яркий свет и крики. Пусть снова его окутала магия Тени, раздирала своей неестественной природой, он оказался уже чуть ли не ослеплён светом метки, и кажется, его кровеносные сосуды вновь окрасились в тот самый отвратительный зелёный цвет, но Безумец старался не бояться. Это магия — его родная стихия. Её не надо бояться. Её надо понять, изучить, почувствовать. И тогда она поддастся, даст себя контролировать. И хотя подобные громкие слова — самая излюбленная фраза учителей магии для своих несмышлёных подопечных, однако на такую опасную, буквально свободолюбивую, никому неподчиняющуюся магию Тени наставления вряд ли сработают. И всё же Безумец рискнул поскольку этот совет является, пожалуй, самым лучшим, что он вообще умудрился получить от столь ненавистного отца, который если и был в чём-то хорош, так это в абсолютно аморальных, бесчеловечных экспериментах с самыми рискованными комбинациями магии.

Мужчина прикрыл глаза и прислушался к себе. Сейчас внутри него самого этой магии почти не было, она вся скопилась в метке, готовая вырваться на свободу от любого толчка. Раньше этим «толчком» становились сильные эмоции мага и желания. Но они были неосознанными. Он и сам ничего не успевал понять, а метка уже была опустошена. Но сейчас Безумец пытался собраться, направить свои мысли к метке, дать ей тот толчок, который хочет он, а не она. Ведь это магия Тени. А он сомниари.

Однако на практике всё получилось гораздо сложнее, чем в теории, даже больнее. Ну, точно свободолюбивая магия. Ведь стоило сформировать своё желание, сложить в точный приказ, как Якорь воспротивился, начал было гнать всю магию обратно в мага. Однако Безумец не поддался сопротивлению, образно говоря, атаковать решил сам. Обхватил свой сильный посох-катализатор, подманил наивных духов, подчинил их и заставил работать на себя. Ответил тем, в чём был хорош — в энтропии. Это был огромный риск, использовать заклинание энтропии на себе, в чём-то даже опаснее, чем дразнить метку, — безумство. Но на то он и «Безумец». Впрочем, и отступать уже было поздно, поскольку Якорь за вмешательство в свои естественные процессы мог и поглотить своего носителя, что чуть и не случилось в Убежище.

Данное противостояние для самого мага длилось, по ощущениям, продолжительное время, для всех остальных, для мира — мгновение, буквально пару секунд. И, к удивлению, катастрофы не случилось. Совсем скоро Якорь вспыхнул ослепляющей, нещадящей всё живое вспышкой. То же самое произошло, когда мужчина с эльфийкой были в заброшенном эльфийском тайнике, замаскированном под хранилище. Понятное дело, вновь у демонов не было и шанса.

Не мог точно Безумец сказать, что у него получилось сделать невыполнимое. Поскольку в его приказе не содержалось пункта «вспыхнуть и закоптить всю пещеру», он хотел заставить метку воздействовать только на демонов. А значит, Якорь решил всё-таки поступить по-своему. Однако мужчину всё равно захватила эйфория победы. Ведь он дал приказ — уничтожить демонов, и демоны были уничтожены. Метка не выпустила накопившуюся магию никак иначе, а именно так, как и хотел маг, сам, осознано. Магистр тяжело вздохнул, обдумывая произошедшее, но всё-таки довольно улыбнулся. И пусть это и близко не стояло к тому, как иная магия подчиняется магу, однако сейчас он раз и навсегда доказал, что может влиять на Якорь. Остальное лишь вопрос времени, практики и смелости. Поскольку иной бы ещё подумал, стоит ли вновь повторять подобные рискованные манипуляции. Но не он. Точно не он. Ведь в его руках буквально новые знания, манящая неизвестность, магия самой Тени. И он намеревался их заполучить любой ценой.

Ничего иного его отравленному безумием разуму и не нужно было от этой жизни…

А так же Безумец позволил себе замечтаться, что однажды он всё-таки сумеет заставить эту зелёную гадость перестать терзать его руку да и его самого. Однако эти мечты, как, впрочем, и остальные мысли касательно произошедшего, он оставил при себе и пожелал пока убрать в мнимый ящик для раздумий в более дружелюбной обстановке и одиночестве. А пока он решил воспользоваться полученным шансом и как хотел изначально — сбежать.

Из-за того, что следом за магической вспышкой не раздалась взрывная звуковая волна, тем, кто сам чуть не стал горсткой пепла, было сложно понять силу произошедшего молчаливого взрыва да и его окончание тоже. Только когда Солас дал разрешение, отряд выбежал. Только как выбежал, так и замер. Ведь теперь они оказались в полностью чёрной секции пещеры. Чёрные от копоти стены смотрелись неестественно, от того и страшно. Казалось, что тут лет двадцать кто-то топил печь по-чёрному, ни разу не почистив потолок. А нет. Прошло от силы каких-то полминуты, наверное. Бык с отвращением передёрнул широкими плечами. Что лучше, чем это зрелище докажет, что магия опасна и её надо упорно остерегаться? Одержимые — очевидно, не последняя и уж точно не единственная проблема в вопросах магии.

Когда отряд увидел горстки пепла, стало очевидно, что это всё, что осталось от демонов. И тогда они уже шокировано уставились на эльфа. Очевидно, все трое, ой, как задолжали ушастому отступнику.

И об этом они обязательно вспомнят, но потом, а пока что все вспомнили о пятом их участнике. Поняв, что ублюдок-малефикар воспользовался возможностью и, конечно же, сбежал, Кассандра вне себя от ярости помчалась на выход из пещеры. За ней последовали остальные. И только Солас направился за ними следом в совсем неспешном темпе. Маг сбежал, как он того и предсказывал, поэтому куда спешить? Даже если в черноте неба они умудрятся разглядеть улетающего чёрного ворона, то что они ему сделают? Арбалет Варрика птицу наверняка не достанет, а всё остальное уж тем более бесполезно.

Солас с куда большим беспокойством осмотрел почерневшую пещеру. Очевидно, это последствия от выброса магии из Якоря, ничто другое не нанесёт такой ущерб. Мужчине хотелось даже усмехнуться, сказать, что Безумцу очень повезло, что Якорь выпустил свой переизбыток в таком виде. Ведь созданный свет мог и его задеть, или вообще вся магия могла накопиться в нём самом и буквально разорвать изнутри. Однако в тот момент Солас нахмурился. Ведь тогда, в момент вспышки, он отчётливо почувствовал ослабление Завесы. Человек решил призвать свою магию, но для чего? Чтобы подчинить метку? Это же смешно и абсурдно. Магию Тени напрямую нельзя контролировать. И «нельзя», не потому что так сказал Солас или любой другой эванурис, а потому что в своём истинном виде она смертельна для жителей недремлющего мира, точно так же, как и чистый лириум. То, что даже самая незначительная активизация метки вызывает адские муки, ярчайшее тому подтверждение. Безумец не погиб до сих пор лишь потому, что всё-таки касается этой магии не напрямую, а через Якорь. Однако рано или поздно Якорь ослабеет и ему придётся коснуться Тени… смертельно её коснуться. И всё-таки Солас надеялся, что проблема с Брешью да и с Корифеем тоже завершится быстрее, чем когда станет очевидно, что без его прямого вмешательства уже не обойтись. Хотя если безмозглый разносчик скверны прискачет вновь и будет размахивать Сферой, то это «рано или поздно» наступит очень даже рано.

И всё-таки несмотря на свою уверенность и даже шутливость в мыслях знаток Тени нахмурился. Да, он абсолютно уверен в своих знаниях. Он имеет на это право, ведь его жизненный опыт немыслимо огромный, по людским-то меркам. Однако сколько же раз уже носитель метки умудрялся вгонять в ступор даже его. И Солас наказал себе об этом ни за что не забывать. Ведь тот маг не просто человек, не просто магистр, он человек, который пробыл в Тени целое тысячелетие и вернулся живым и буквально невредимым (если сравнивать с тем, в какую кракозябру превратился его сородич). А следовательно… человек ли уже? Может, уже какая-нибудь ядрёная смесь из не пойми чего? Как та же кракозябра, только с меньшим количеством скверны, и с большим — магии.

И хотя эти мысли опять навивали усмешку, но Солас тут же отругал себя. Нет! Здесь нет ничего смешного. Всё очень серьёзно. В его будущей, великой миссии такой соперник ему не нужен.

И всё же отряду не везло. Несмотря на то, что они всё-таки спешили и стремительно передвигались вперёд, однако перегнать погоду им не удалось. Порывы ветра буквально не щадили, видимость всё сильнее ухудшалась, а главное, усилившийся снегопад стал стремительно заметать все следы: и их, и тех, кто прошёл здесь перед ними. Последний костёр они еле-еле обнаружили, его почти полностью поглотил сугроб, и это пугало. Ведь следующий ориентир в этой метели они могут и не разглядеть и свернут не туда.

Изнывая от холода, они вновь начали вспоминать о пятом, уже бывшем участнике отряда, но сейчас не с ненавистью, а даже больше — с завистью. Ведь они представляли, что за это время он уже наверняка спустился к подножью гор и просто летел в безопасности, наслаждаясь прохладной погодой позднего вечера. А они до сих пор ещё здесь, борются с природой за свои жизни.

И как будто метели было мало, неожиданно на всю округу раздался волчий вой. Конечно же, отряд не мог пропустить это мимо ушей. Вой был очень громким, значит, неожиданный зверь уже слишком близко к ним. Ровная колонна тут же распалась, и отряд встал спиной друг к другу, чтобы эффективно уследить за каждой стороной света. Заодно в образовавшийся круг они протолкнули Соласа, как самого бесполезного сейчас участника отряда и, следовательно, беззащитного.

Впрочем, такая сплочённость не дала особых результатов, поскольку предположительной стаи так нигде и не обнаружилось. Это плохо. Ведь они до сих пор не могут знать наверняка, наткнулся ли на них какой-то подбитый одиночка, или всё-таки стая, которая затаилась в метели и безмолвно выжидает. А выжидать она может долго, поскольку волки известны своим терпением.

Вновь раздался тот же пугающе грубый вой, однозначно, матёрого волка. Но звуков стаи они вновь не услышали. И это странно. Ведь когда жертва обнаружена и загнана, волкам уже незачем выть. Чувствуя какую-то неестественность происходящего, отряд осмотрелся, оглянулся в сторону, откуда, кажется, вой и раздался. Наконец-то зверь был обнаружен. Стоял как раз там, куда они и шли. Точнее из-за плохой видимости отчётливо видны были только его красные горящие глаза.

Но опять же они увидели только одного, а где остальные? Или на них действительно наткнулся заплутавший в метели одиночка? Может быть, выкинутый стаей из-за бешенства? Хотя точно нет. Поскольку больные волки так не воют.

— Какой умный. В такой дали Бьянка его не достанет, — хмыкнул Варрик, который решил было избавиться от нависшей проблемы с помощью арбалета.

Просто стоять и играть в гляделки не было смысла, да и опасно. Нужно было как-то расправиться с угрозой и продолжить путь, пока их тут не замело. Поэтому Железный Бык уверенными шагами тут же направился к зверю. Кунари знал, что такое наступление заставит волка действовать. Либо себя выдаст остальная стая, либо он испугается и сбежит, либо он действительно бешеный и бросится в атаку. Однако случилось удивительное. Зверь отошёл ровно настолько, насколько Бык к нему приблизился, а потом вновь встал, обернулся и залаял.

Волки не лают, точнее лают, но очень редко и уж точно не на охоте. Солас в этом лучше других разбирался, а поэтому усмехнулся, сразу догадавшись, что это за неправильный волк такой.

— Думаю, это наш беглец, — поделился догадкой эльф.

Остальной отряд тут же удивлённо уставился на ушастого отступника, хотев упрекнуть, что сейчас не время для шуток. Но суровый взгляд эльфа тут же отогнал все предположения о шутках и заставил задуматься. И совсем скоро эти слова уже не стали казаться нереальным бредом. Ведь волк действительно ведёт себя слишком необычно. Даже не рычит на них для угрозы. А просто стоит во всей своей красе и смотрит, очевидно, не считая их угрозой.

— Ну, и чего ему от нас нужно? Подразнить решил?! — недовольно рыкнула Кассандра.

— Думаю, он хочет, что бы мы пошли за ним, — предположил Варрик, и как будто желая подтвердить слова гнома, снова раздался волчий лай. Очевидно, волк слышал их разговор, даже находясь так далеко.

Воительница фыркнула. Идти за этой тварью? Ишь чего удумал!

— Солас? — тогда Пентагаст обратилась к эльфу, рассчитывая, что маг-то уж точно почувствует какую-нибудь ловушку и подтвердит её опасения.

— Не знаю, Кассандра, — но мужчина только пожал плечами. — Мы и так уже почти заблудились. Ему нет смысла сбивать нас с дороги, которой у нас нет. Впрочем, как и помогать нам…

Как там Корифей обращался к этому магу? Кличкой «Безумец». И теперь у отряда зародились смутные подозрения, что такой способ именования не просто тевинтерская придурь, а клеймо, метко описывающее всю суть этого человека. Ведь кто, кроме безумцев, будет помогать тем, от кого сам же и сбежал?

И хотя до последнего оставались неразрешимые подозрения и неверие, но маг не обманул. Он вёл их через метель и пургу от костра к костру, откапывая лапами для наглядности каждый. А это, значит, совсем скоро Инквизиция увидит своих героев…