Из Тени (Dragon Age)

Глава 18. Требования Кун

Внутренний вид огороженной части трюма даже у самых стойких вызовет резкие подёргивания от вынырнувшей из чертогов разума клаустрофобии. Дальнюю часть этой каморки умудрились ещё и отделить от выхода заслоном из металлической решётки, из-за чего по ту сторону тесно станет даже одному человеку, что уж говорить о двух, а сегодня их вообще — трое.

В очередной раз презрительно окинув взглядом скромное убранство трюма, Хоук ещё больше нахмурился, ощетинился. Словно дикобраз. Любой неосторожный, который додумается его сейчас тронуть, рискует нарваться на «иглы» в виде кулака в лицо. Это, пожалуй, единственный способ выпустить и без того переполнявшую его от собственной беспомощности злость.

Подумать только — его поймали!

Он бегал всю жизнь. Начиная с рождения в семье отступника и заканчивая четырёхлетними побегушками от церковных псов. И успешно бегал! И после всего этого, после десятков приключений на свою задницу и авантюр, его поймали. Без сопротивления. Без боя.

Именно этот факт резал и по гордости, и по собственному достоинству неугомонного Защитника. И ладно бы плен был лишь ударом по репутации, ладно бы его поймали храмовники: от этих идиотов можно сбежать даже будучи в Круге — Андерс тому доказательство. Так нет! Это были кунари, долбанутые на всю свою рогатую голову фанатики, которые, надо, к сожалению, отметить, слишком уж хороши в планировании и дисциплине, сбежать от которых можно было только благодаря невозможной удаче или воспользовавшись брешью в их плане. Но она появится только в том случае, если рогатые что-то не смогли учесть из-за своей неосведомлённости.

А эти сволочи уж точно постарались учесть всё. На мага же охотились.

Бросив взгляд на яркие голубые кругляшки, что были обильно развешаны на стенах по ту сторону решётки, Гаррет вновь передёрнул плечами, но в этот раз не от злости, а даже очевидного страха. Эти амулеты-блокаторы буквально жгли магов изнутри. Сейчас это ощущалось неопаснее обычного, но приставучего зуда. Но лириум в сердцевинах артефактов своим мерцанием словно самый страшный мастер пыточных дел нависал над пленниками, недвусмысленно намекая на страшные муки, которые их ждут, стоит их магическим сущностям только дёрнуться в сторону Тени.

Правда, оставалась возможность вызвать лёгкое стихийное заклинание — огонь в состоянии искры. Да только от него никакого проку. Задрав большую старую шкуру, которая, наверное, служила подстилкой для мабари, когда те ещё служили магистрам, и которая ныне стала хоть сколько-то мягкой койкой для пленников, Хоук огладил рукой пол трюма. Слишком гладкий. Его, как и стены всей каморки, обработали каким-то огнестойким лаком. Наверняка они не первые маги, которых тут перевозили. Так что о плане на последнем издыхании исторгнуть огненную струю и поджечь корабль вместе с собой можно забыть. Здесь самый настоящий каземат.

«Кто виноват?» — когда даётся слишком много времени на безделье, не сложно утянуться в раздумья по поиску виновника твоих проблем. С этим немым вопросом Гаррет и повертел головой, изучая своих нежеланных сокамерников, которые находились по обе стороны от него. Кажется, старался определить, кто из этих двоих ему больше не нравится, за кого охотнее хотелось ухватиться глазу.

Логично же, что во всём происходящем виноват хромой маг. Именно за ним пришли кунари, а остальные просто попали под горячую руку. Однако сделать его громоотводом для скопившейся ярости Защитник не спешил. Да, у этого человека очень поганая биография, и подобных ему работорговцев-тевинтерцев они вдвоём — с Фенрисом — напившись, гоняли по ночной Клоаке (из-за чего поутру друзья хватались за сердце, а Андерс ещё — и за кошелёк, потому что леченье и порой штопанье этих двоих обходилось слишком затратным). Однако Хоук оставался к нему дружественно настроен то ли из магической, то ли мужской солидарности.

А может, потому что эта якобы тварь, по мнению церковных псов, хоть что-то делает!

С тех пор, как они впервые очнулись в тесном трюме (клетки для магов, которых на утро ждёт или усмирение, или казнь, в Казематах по сравнению с ним — хоромы!), Безумец большую часть времени проводил во сне. Оба мага поначалу на него даже с возмущением косились, мол, как можно беспечно отдыхать в такой ситуации, но вскоре опомнились. Во-первых, какой смысл сейчас яриться? Всё равно они отсюда никуда не выберутся, а если и выберутся, то никуда не денутся — на дно если только, поскольку на километры вокруг — сплошной океан. А во-вторых, двое вспомнили, что непростой, как они, маг перед ними — сновидец. И когда сновидческие похождения Безумца в Тени дали первые результаты, то остальные уже с искренним восхищением смотрели на него. На вид их главный балласт оказался главным шансом к свободе. И если девчонка-венатори уже имела представление о возможностях древнего мага, то вот для Гаррета стало полнейшей неожиданностью пришедшая мысль о том, что раз сомниари может уйти в Тень, то, значит, он умеет обходить амулеты-блокаторы. Хоуку, способности которого, как самого слабого мага из их троицы, сильнее всего подвержены подавляющему эффекту блокаторов, эта мысль казалась нереальной. Но сейчас эта «нереальность» происходит на его глазах, на которые он пока что не имел жалоб.

Быстро ворчливый Защитник избавился от зачатков ненависти перед древним магистром, испытывая к нему искреннее уважение. Хоть Маретари — хранительница бывшего клана Мерриль — и пугала его легендами о сновидцах, но бабуся всё-таки заблуждалась, поскольку легенды, очевидно, забывают упоминать, что за всей этой «могущественностью» стоят собираемые годами знания и опыт. И Хоук это понимал, несмотря на то, что бурчаний в сторону «малефикара» меньше не стало.

И, конечно, мужчина не собирался препятствовать сокамернику брать инициативу по их спасению. Сложно не понять, что этот магистр и есть та самая огроменная брешь в планах кунари, которые по неосведомлённости наивно полагают, что своими амулетами сдерживают всех троих магов.

Вернувшись к поиску виновного, Хоук глянул на магичку, самую бесполезную, как он считал, в возможной скорой операции по их побегу. Опять же ненависти не было, но презрение — самое настоящее. Пока хромой маг выглядел эталоном тишины и учёного спокойствия, от неё буквально разило магистрожопостью — как-то так гроза Клоаки называл любое проявление тевинтерского высокомерия.

У, казалось бы, такой же жертвы обстоятельств, по его мнению, тоже была вина за случившееся. Она из венатори, террористов, которые и сами не знают, что получат, когда безумный жрец, ничему не научившись, снова влезет в Тень, — это уже была веская причина для презрения.

Хоуку было неважно, что от него хотят, почему не бросили в лесу, не убили сразу, что хотят от всех остальных: он знал, что их всех ждёт один исход — смерть. Кунари-то своих магов словно зверей на цепи сажают, а уж чужих-то, которых не могут контролировать, разумеется, убивают. Ну или используют камек — дрянь, которая, словно Усмирение, ломает личность жертвы, превращая в раба, разума которому хватает едва на то, чтобы выполнять поручения хозяина.

Кальперния, которая так же могла заняться только размышлениями, не упустила взгляд сокамерника, сидящего рядом, и поспешила ответить соответственно. Это не первое их препирание, так что они уже практически привыкли бросаться друг в друга презрениями, причём и словесными — тоже.

— Рожу попроще сделай, тупая тевинтерка!

— Иди в Бездну, южанин.

— Голос будешь подавать, когда на дело пустят. Тебе не привыкать, подстилка моролюба.

— Сам закрой свой рот! Грязная шавка, просидевшая в городских отходниках, лаять будешь на хозяев, пока они тебя за ненадобность вновь не выкинули.

Как-то так и проходили их разговоры с поочерёдной заменой оскорблений.

Очередная короткая перебранка слишком уж громко прозвучала в тихом трюме, отчего единственный посторонний, что сидел по ту сторону решётки, даже вздрогнул и испуганно глянул на магов. Молодой матрос боялся пленников, даже несмотря на то, что их разделяла решётка, а вокруг развешены амулеты. Такая его реакция не прошла мимо пленников. Глянув на молодого парня, который вжался в противоположный от них угол, Хоук только презрительно фыркнул. И как этого труса вообще могли поставить в наблюдатели?

Вдруг двух магов от размышления на тему, зачем кунари приставили к ним этого сопляка, отвлекли признаки пробуждения со стороны третьего сокамерника. Они были в предвкушении, надеялись, что хромой маг поделится с ними, наконец, хорошей новостью. Однако быстро их раздумья на тему, чем он все эти часы мог заниматься в Тени, сменились беспокойством и тревогой.

Безумец вынырнул из сна слишком резко. Маг успел открыть глаза, вздохнуть, а потом тут же тяжело закашлял то ли от обилия воздуха, то ли от, наоборот, его недостатка, потому что лёгкие разучились дышать от тяжести, которую на них обрушили блокаторы. Но это не продлилось долго. Кажется, и без того истощённое тело мага на попытку нормально вздохнуть потратило последние силы, из-за чего мужчина просто вернулся в лежачее положение, даже не думая о попытках подняться. Впрочем, сейчас Безумцу было не до физической истощённости организма, потому что в тот же миг, когда разум окончательно вернулся в реальность, его голову пронзила сильнейшая головная боль. Гримаса боли отразилась на бледном лице магистра, он скалился, чувствуя как любой окружающий звук: брызги от удара волн по корпусу корабля, разговоры матросов где-то на верхней палубе, скрип ящика, который тащили по полу где-то за стеной — острой иглой впивался в разум. А закричать, чтобы хоть как-то справиться с болью, он не мог, потому что шум крови в висках оказался настолько громким, что разум просто не мог почувствовать собственное тело, чтобы хоть как-то отреагировать. И вскоре, в доказательство ненормального буйства сердца, из носа мужчины потекла кровь.

Первой отреагировала Кальперния. Бурча на третьего мага за то, что тот даже не соизволил двинуться и ей пришлось через него перешагивать, девушка подскочила к магистру и приподняла его голову, чтобы кровь не начала стекать в гортань и он ею не подавился. От вида белых остекленевших глаз, говоривших о том, что сознание мужчины потерялось где-то на задворках разума из-за боли, магесса забылась и для помощи хотела призвать хоть какое-то лечебное заклинание, но Хоук вовремя ткнул её вбок, напомнив о блокаторах. После же, убедившись, что добился своего и магичка сдуру не собирается повторять судьбу мага, Гаррет почерпнул кружкой воду из ведра, которое им любезно предоставляли каждое утро, и протянул её девчонке. Магистра надо постараться напоить и заодно облить самого, потому что у него, судя по испарине на лбу, начинается жар. Обливание холодной водой, конечно, не самый лучший способ, но им нужно было привести сновидца в чувства как можно быстрее.

— А что случилось с вашим третьим? Ему плохо? Он жив? — раздался вдруг неуверенный голос из-за решётки.

Хоук хмыкнул. Очевидно, парень здорово перепугался непредвиденному, поэтому теперь паниковал и не знал, что делать.

— И чё ты уставился, сопляк?! Тащи своих, пока этот полуобморочный не откинулся! Я с трупом сидеть не собираюсь! — рявкнул Защитник как можно громче и грубее, понимая, что без пинка (хотя бы словесного) матрос и с места не сдвинется.

Помогло. Осознав, чем может обернуться его бездействие, парень тут же, словно действительно получил пинок, выскочил за дверь.

Вдохнув полной грудью от чувства, что с опустением трюма на одного человека даже воздух стал лучше, Хоук глянул на обессиленного сокамерника и хотел уже вмешаться, ссылаясь на бесполезность девчонки-венатори. Но к этому времени Кальперния справилась и сама. Свернув свой походный плащ, она подложила его магу под голову, а оторванный от плаща лоскут смочила водой и вытерла лицо от кровавых подтёков. Безумец же успел очнуться и с жадностью пил воду, но опять-таки не сам, а с поддержки магессы. В ближайшее время он будет неспособен даже руку поднять, а уж тем более что-то держать. Слишком истощён.

Защитник покачал головой. Нет, не ворчал, мол, каков дурак, раз так себя истощил, не оставив резервов, а, наоборот, удивлялся, что магистра накрыло только сейчас. Учитывая в каких дебрях Тени он блуждал и не один час, вскипевшая кровь должна уже давно от него оставить лишь труп. А нет. Всего лишь истощился, причём поразительно быстро вернулся в сознание и уже мог вполне сносно излагать свои мысли. Всю жизнь для Хоука эталоном талантливого и сильного мага был его отец — Малькольм — от которого он перенял талантливость, но не силу, однако, увидев, что творит древний маг, мужчина не мог не задаться вопросом, что же за мастодонты магии жили полторы тысячи лет назад.

— Есть результаты? — нетерпеливо спросил Гаррет.

— Есть. Инквизиция согласилась помочь, — прохрипел Безумец и снова упросил кружку с водой, пытаясь прочистить горло. А то хрипота делала неразборчивой его и без того тихую речь.

Допив, Безумец принялся по мере своих сил, поэтому кратко и быстро, рассказывать о своих хождениях по Тени, информации, которую собрал о тюремщиках, а так же помощи Инквизиции, которую та всё-таки решила оказать.

У магов уже не было сил, чтобы удивляться и восклицать, как и когда магистр успел всё это провернуть, поэтому они только внимательно слушали, заодно собирали в единую картину обстоятельства, в которых оказались. Хоук, узнав, что Безумец давил на Инквизицию ответственностью за его жизнь, хоть и фыркнул, но мысленно всё-таки порадовался. Если Совет прогнулся под требования малефикара, в том числе и чтобы спасти своего временного участника, то Гаррету уже было не так тревожно за своего друга. В Инквизиции, в отличие от Церкви, он пока не разочаровался.

А вот новость о том, что у пленников за всё время плаванья будет только один шанс на побег, не понравилась никому. Так и хотелось обвинить сновидца в обмане. Но они быстро подавили в себе порыв к отрицанию. Какой смысл сомневаться в собранных мужчиной данных, если других они всё равно не получат?

— Зачем так рано выдал все подробности нашего единственного шанса на побег? Не боишься, что кто-нибудь из нас захочет сбежать без свидетелей? — хмыкнул вдруг Хоук, честно намекнув на возможность выбраться одному магу за счёт крови остальных. Имел в виду себя, разумеется.

— Как благородно, Гаррет, с твоей стороны пожертвовать собой. Ради моего вызволения, — не оставил за собой слово, нагло съязвил Безумец.

Такой тон Защитнику не понравился, но он понял намёк. Очевидно, у них есть только два способа сбежать: либо совместными усилиями, либо с помощью магии крови и эгоизма. Хотел было воскликнуть Хоук, что он бы и не покривился воспользоваться вторым способом, но тут же сообразил, что духу-то ему хватит, а вот сил — навряд ли. Девчонка не соперница — она вообще не маг крови, а вот Безумец опаснейший соперник. Даже больше — не Хоуку тягаться с древним малефикаром. Вот и получается, либо они не ломают комедию и выбираются вместе, либо выбирается один магистр.

Возможно, желание хромого мага склониться в сторону совместного побега основывалось лишь на тактическом преимуществе количества, но он всё-таки даёт хотя бы шанс своим сородичам по магическому таланту. «Кто ещё здесь «тварь»?», — буркнул Хоук, вспомнив оскорбления Кассандры и произвол храмовников.

— Значит. Командная работа, — Безумец правильно понял молчание Гаррета.

— Впервые слышу, чтобы магистр говорил о «командной работе», — зато возмутилась Кальперния и уже поспешила взглянуть на сородича, подумав о худшем, об одержимости. Безумец бы точно никогда так не сказал…

Однако стоило ей встретиться с возмущёнными белыми глазами магистра, так девушка тут же опешила. Более того его взгляд заставил её почувствовать себя ученицей, опозорившей наставника своим невежеством, хотя отчасти всё так и было.

— Твоё незнание. Не имеет право ставить под сомнения. Мои слова, — фыркнул Безумец и судя по всему нашёл в себе силы, чтобы оскорбиться.

— Но… магистры же одиночки… — холодный тон мужчины напугал магессу.

— Одиночки, да. Но это совсем не значит, что обучению работе в команде не уделяли внимание. Только ослеплённые самомнением считают, что они являются соперником хорошо слаженной команде. В которой маги становятся единым целым. Заполняя все пробелы в слабостях друг друга. Научно и исторически доказано — они заблуждаются, — сделав перерыв, мужчина снова упросил воды. Очевидно, долгая речь давалась ему с трудом, но ещё труднее ему было изменить своим привычкам и говорить кратко. — Не так давно мой коллега проводил исследование по этому вопросу. Хотел, чтобы любого невежду можно было ткнуть носом в доказанные факты. Если его работу всё-таки опубликовали и я её найду… Заставлю выучить каждый её раздел!

Кальперния ужасно покраснела и стыдливо опустила голову. Желание возразить испарилось мгновенно. Да и какой смысл спорить? Очевидно же, она фактически ничего не знает о жизни в те далёкие времена, в отличие от того, кто в то время и жил. Вместе с тем тон магистра оказался настолько пугающим, что девушка даже на секунду не подумала возразить, что он всё-таки не является её наставником, а единственная лекция в прошлую их встречу ничего не значала.

Даже Хоук проникся этим выговором и поёжился, хотя он никогда не обучался в Круге, у профессиональных преподавателей. Видимо, сказывался багаж накопленных за годы знаний. Потому что Безумец не выглядел тем, кто решил умничать, пользуясь только превосходством в возрасте или статусе. Нет. Он действительно очень много знает.

— Так как будем «заполнять пробелы»? — спросил Гаррет, больше не тратя драгоценное время на споры.

— В этом вопросе рассчитываю на вас. Во время побега я вам полноценную помощь не окажу.

— Почему?! — одновременно воскликнули маги.

— На их уничтожение, — контроль за телом ещё не вернулся, поэтому Безумец указал взглядом в сторону мерцающих блокаторов, — уйдёт большая часть моих сил. Остатка едва хватит для перелёта на берег. Больше восстановиться мне едва дадут.

Глянув на магистра, маги в очередной раз убедились, насколько же скверно он выглядит. Если бы не знали, что белая кожа — это его норма, то вообще бы подумали, что он уже нежилец. И очевидно, когда настанет час их побега, сильно лучше Безумец чувствовать себя не будет: на это повлияет отсутствие доступа к лириумным зельям и хорошей сытной пище. Первого у них нет и не будет, пока они в плену, а о недостаче второго кунари наверняка позаботятся. Если они до сих пор не поняли, то скоро поймут, кто тут самый сильный маг, и сделают всё, чтобы он не восполнил свои резервы полностью. Даже крепкая океанская Завеса на их стороне.

— Может быть, использовать магию крови, чтобы ты восстановился. Я могу… — предложила Кальперния.

— Это истощит тебя. А вам ещё на палубу пробиваться. Тем более использование магии крови привлечёт внимание… ещё больше… — на последних словах Безумец устало вздохнул.

— Демоны? — догадалась девушка.

— Именно. Я слишком долго пробыл в Тени.

Тут же оба мага глянули на мужчину. И если мысль о близости потенциального одержимого заставила Хоука с подозрением изучать своего сокамерника, то вот девушка забеспокоилась и о самом маге. Её страшила мысль о том, что этот человек, не считающий её пустым местом, мог погибнуть.

И ещё они окончательно убедились, что легенды о сновидцах преувеличивают безграничность их возможностей. Казалось бы, имея доступ, как говорят легенды, к влиянию через Тень на любого разумного (кроме гномов, разумеется) в мире или даже способности его убить, почему Безумец им не злоупотребляет? Всё просто — это, во-первых, требует колоссального количество магических сил. Всё-таки одним только энтузиазмом со своенравной Тенью не справиться. А во-вторых, что даже важнее, настолько наглые манипуляции и нарушения естественных процессов дремлющего мира не могут пройти мимо демонов. Ни возраст, ни сила, ни опыт не даёт магу поблажек в вечном противостоянии за своё тело с тварями Тени. И меры предосторожности нужно соблюдать всегда. Поэтому ныне только из-за чрезвычайного положения Безумцу пришлось встать над пропастью в Бездну, куда его разум способен скинуть любой сильный и древний демон, примчавшийся на силу сомниари, как мотылёк — на свет.

От осознания своей беспомощности девушке стало ещё паршивее. Магистр ведь рискует в том числе и раде них, а единственное, что они могут в благодарность сделать, это быстро его убить, если он всё-таки не справится с демоном.

— Тогда, может, нам отдавать тебе часть нашего пайка, — продолжила предлагать Кальперния, не желая, чтобы их главный «неучтённый кунари нюанс» в этом побеге оставался так обессилен.

— Если только изредка и незаметно. Несмотря на то, какого сопляка поставили за нами наблюдать, уверен, он обо всём докладывает рогатым. Они быстро поймут, чего мы хотим добиться, — рассудил Хоук.

— И нам надо скрыть сам факт сговора. Твоё вызывающее поведение, Гаррет, очень подойдёт. Они должны быть уверены, что из-за твоего агрессивного к нам настроя, мы не договоримся. А поодиночке или вдвоём нам не сбежать.

— С большим удовольствием пошлю вас, тевинтерские рожи, — улыбнулся Защитник от приятной перспективы играть самого себя.

— Не переигрывай, южанин! Иначе тебя первым за борт и выкинут, — фыркнула магесса от его слишком уж довольной улыбки.

Это чуть не стало поводом для волны новых оскорблений и посылов в долгое и далёкое, однако хромой маг на этот раз перебил.

— Кальперния права, Гаррет. Если в твоём поведении они разглядят реальную для нас угрозу, от тебя избавятся.

Как бы эти слова ему не нравились, но Хоук был вынужден признать, что они правы. Магистр их изначальная цель — держаться за него будут до последнего. Девчонка теперь тоже. Пусть пока они не узнали её имя (на допросе никто из магов не назвался сам и не сдал своих сокамерников), но уже догадываются, что она не последний человек в венатори. Виддасала, которая по долгу службы должна совать свой нос во все дела, творившиеся на континенте, разумеется, не упустит возможность узнать всё, что касается, нового опасного своими замашками игрока на мировой арене. А вот Хоук для них лицо неизвестное. Предполагают, конечно, его принадлежность к Инквизиции, но с той же вероятностью считают его обычным исполнителем, наёмником, избавление от которого не навредит их миссии. Внешность и манера речи этому выводу способствует.

— Может, тебе стоит хотя бы назваться, чтобы их заинтересовать. Так хоть будут гарантии, что мы втроём доплывём до Вентуса.

— Только попробуй, и ты точно никуда не доплывёшь!!!

Настолько сильная злоба на её, казалось бы, логичное предложение удивила Кальпернию, не позволила даже разозлиться.

— Не понимаю, чего ты так злишься? Из-за того, что мы маги, нам уже досрочно обеспечен смертный приговор.

— Узнают меня, будут мстить. А это хуже смерти.

— С чего бы мстить? Из-за Аришока? Так у вас же была дуэль, и твою победу признали.

— Пусть и признали, но сомневаюсь я, что они забудут, кем именно был убит Аришок.

— Кем?

— Магом.

Теперь девушке стали понятны предостережения мужчины. Была в них логика. Пусть победа в дуэли у кунари священна, да и Аришок уважал Защитника, но кто сказал, что остальной триумвират будет разделять мнение военного лидера? Да, с одной стороны, непоколебимые традиции Кун, но, с другой-то, генерала, олицетворение тела народа, победил маг (чужой маг!), который мог, по тому же Кун, рассчитывать только на право собаки на поводке. А вот этого простить кунари, с большой вероятностью, не могли.

— А на план Безумца почему согласился так быстро? Разве в твоём случае не безопаснее отсидеться здесь, пока военные будут захватывать корабли? — спросила Кальперния, поскольку, не была бы она вторым, после Старшего, врагом Тевинтера, она с удовольствием воспользовалась озвученным шансом переждать шумиху в безопасности.

— На мне убийства ваших правительственных шишек — магистров и других златожопых. Так что ещё лет пять назад Тевинтер присылал пламенный привет, «советуя» даже не появляться на его территории.

Кальперния хихикнула. Так и хотелось спросить, остались ли в этом мире силы, которым он ещё не перешёл дорогу, но всё-таки сдержалась. Судя по тому, как хмыкнул Безумец, у него был схожий вопрос.

— А Вентус это же бывший Каринус? — воскликнул вдруг Хоук, обдумывая какую-то нахлынувшую на него мысль.

— Да. Переименован лет двести назад, — кивнула Кальперния, но тут увидела странную улыбку на лице мужчины от какого-то озарения, к которому он пришёл. — Что смешного?

— Ничего, если не считать, что именно в этом городе живёт мой хороший знакомый… — рассеянно ответил Защитник, то ли до сих пор недоумевая от подобных совпадений, то ли радуясь, что если побег пройдёт успешно, то у него будет возможность не только выжить в тевинтерском гадюшнике, а даже вернуться обратно. В Скайхолд? Нет — в Киркволл. И заодно навсегда заречься иметь дела с церковниками.

На этом разговор между магами подошёл к концу. Благодаря Безумцу у них есть шанс на спасение, а не только ожидание неминуемого. И было бы глупо и руками, и ногами, и зубами не ухватится за этот шанс. И они ухватились, а теперь принялись продумывать подробнее сам побег, чтобы в следующий раз, когда у них появится возможность для разговора без лишних ушей, уже выдвинуть предложения. Наглеть и возмущаться, что магистр во время самого побега станет балластом, они не посмели, потому что он и так слишком много сделал. И сделает ещё. Если он не сломает амулеты-блокаторы, то все их гениальные стратегии просто бесполезны. И хотя разум открыто сомневался, что мужчина сможет их сломать, но они верили — сможет. Не тот это человек, который будет раскидываться словами.

Тишина в каземате наступила очень вовремя, поскольку буквально через несколько секунд маги услышали за стеной шаги. Пусть кунари даже их рост не мешал становиться бесшумными убийцами, но сегодня был не этот случай. Тем более приближение саирабаза, чьи цепи громко звенели, уж точно нельзя не услышать.

Хозяева корабля и ситуации хмурыми и недовольными вошли в трюм. Хотя эта маска естественна для кунари, в особенности, при общении с чужаками. К клетке подошёл арварад, осмотрел пленников и, в первую очередь, того, о проблемах с которым рассказал мальчишка-матрос. Убедившись, что хромой маг жив, странный припадок прошёл и каких-то экстренных действий не требуется, он приказал своему саирабазу произвести проверку. Очевидно, кунари не собирались игнорировать возможную угрозу и хотели разобраться в причинах происшествия. А резко ухудшившееся состояние одного из магов они считали именно происшествием, потому что маги, по их убеждениям, опасные и проблемные, и мелочей при работе с ними никогда не бывает. Недосмотришь одну такую «мелочь», а перед тобой уже одержимый.

В трюме нависло напряжённое молчание. Пока арварад не сводил свой слишком уж пронзительный взгляд с магов, выискивая хоть что-нибудь подозрительное, а те в свою очередь сами смотрели, как и положено смотреть на своих тюремщиков, — враждебно и с презрением, саирабаз проверял амулеты-блокаторы. Юный наблюдатель же зажался в углу и с ужасом глядел то на рогатых гигантов, то на обессилено лежащего мага: боялся, что пленнику непоправимо стало хуже. Он же наблюдатель, он же недоглядел, его и наказывать.

В общем, сейчас в тесной комнатке было не протолкнуться. Хорошо, что главная кунарийка не додумалась приходить, иначе бы здесь стало нестерпимо тесно.

К счастью для всех, тесниться долго не пришлось. Вскоре кунарийский маг уже завершил проверку, подзарядил амулеты, а потом промычал главному вердикт, который заключался в том, что пленный маг решил опрометчиво поколдовать под давлением блокатора. Это, как они теперь могут видеть, стоило ему полным магическим истощением. Разумеется, подобное кунари не понравилось. Он тут же позабыл о пленнице, которая заслуживала презрения из-за одного лишь своего происхождения, пленнике, которого каждый из троицы мечтал собственноручно придушить за его наглость, и уставился на хромого мага, раздумывая над его, пусть и с треском провалившейся, но тем не менее попыткой побега. К счастью для Безумца, тюремщики так и не догадались, какие его действия привели к такому истощению и что подготовка к побегу на самом деле прошла очень даже успешно. А поэтому арварад не решился на какие-то кардинальные меры, посчитав, что пребывание в состоянии такого вот бессилия станет прекрасным уроком послушания для него и примером для остальных.

При виде отныне жалко выглядящего, неопасного, обессиленного чужака-мага кунари не сдержали в себе довольные ухмылки.

— Ну и чё вы тут зубы скалите?! Или лечите, или убирайте отсюда эту мумию! Я с трупом сидеть не собираюсь! — по-свойски нарушил тишину Хоук, специально перетягивая всё внимание кунари на себя, чтобы у тех не было времени подумать и разоблачить способности сновидца.

План Гаррета сработал в лучшем виде: все на него уставились, даже молодой матрос вытаращил удивлённо глаза.

— Молчи, баз, иначе… — не сдержавшись, рыкнул арварад. Да что уж там — от злости сжал кулаки даже вроде бы вечно собранный саирабаз.

— Иначе, что?! Клетку откроешь?! Да, давай открывай, я тебя в бараний рог скручу! А-а-а, нет… Смотрю, опоздал уже. Кто, папка или мамка с козами баловались, раз такие рога отрасли? — не дослушав угрозу, Гаррет сам набросился на арварада, который ещё во время допросов стал главным приёмником оскорблений от буйного мага. Излишне драконить главную кунарийку было опасно, а мычащего саирабаза — бесполезно, зато среднего уровня терпения вояку — в самый раз.

— Баз саирабаз, каждое твоё слово приближает участь рыбьего корма!

— Ой, какой умный! Где ты спишь? Что ж тебя не спиздили?

— Видимо, намёк для тебя был слишком тонким…

— Ага. Порвался по дороге.

В такой момент кунарийской дисциплине можно искренне подивиться. Арварад пыхтел, из глаз искры неистовой ярости метал, а всё равно продолжал стоять на месте, даже шага не сделал в сторону ненавистного мага.

Свидетелям словесной потасовки не было суждено узнать предел кунарийской выдержки, потому что арварад пойти против приказа командира в угоду личной обиды не посмел и скрепя сердце дал команду своему магу на уход. Лишь напоследок тюремщики глянули на Защитника, мысленно клянясь, что он во что бы то ни стало прибудет в конечный пункт с остальными магами, к лучшим дознавателям Бен-Хазрат. Такое неуважение к своему народу гордые кунари стерпеть не могли.

Трюм опустел настолько быстро и неожиданно, что некоторым понадобилось время на осознание произошедшего.

— И как только тебя вытерпеть? — покачала головой Кальперния, убедившись, что на лице Защитника не отобразилось ни грамма волнений от того, насколько он обозлил тюремщиков.

Тут уже невольно удивляешься, насколько же это надо быть удачливым засранцем, чтобы с такой лёгкостью находить себе врагов и при этом оставаться до сих пор живым.

— Аналогично, тевинтерка. Поэтому заткнись и не напоминаний мне лишний раз, чьё соседство я должен терпеть, — не мог не вставить своё слово Гаррет.

— Как только мне станет лучше, с удовольствием могу занять тебя на всё время заточения, — обрывая новую волну пререканий, обратился Безумец к девчонке.

— Чем?

— Загружу магической теорией. Заодно проверю, что запомнила с прошлого раза.

— Ты серьёзно? — только и могла ахнуть магесса от удивления.

— Абсолютно, — не было у мужчины сил на насмешки или обиду из-за того, что ему не верят и переспрашивают, поэтому он ответил прямо.

Несколько секунд Кальперния шокировано смотрела на мага. То ли она не верила, что в таком состоянии маг захочет что-то рассказывать, то ли до сих пор считала, что прошлое его любезное одолжение было лишь одноразовой прихотью. Но сомнения её не подтвердились, и сейчас магистр был вновь искренен в своём желании делиться знаниями. И, конечно же, радостная магесса не собиралась упускать возможность и, отойдя от удивления, тут же поспешила дать согласие, пока магистр не поперхнулся от своей же щедрости и не передумал. Пусть обстоятельства не располагали к учебному настрою, но чем ещё заняться, ведь в пути до Вентуса их ждёт ещё не один день томлений? Не на хмурую физиономию южанина смотреть уж точно.

Увидев, с каким благоговением смотрит на мага девчонка, Хоук смутно заподозрил, что он этого и добивается. И теперь, собирая воедино всё, что он узнал о личности таинственного древнего магистра, Гаррет даже усмехнулся, наконец в полной мере осознав, почему его друг Варрик не хочет быть категоричен в оценке гостя из прошлого.

Вот он настоящий маг! Молчит, не павлинится, зато смертоносен, как ураган, умён, словно ходячая библиотека, и хитёр, как чёртов демон. Хотя бы поэтому его хочется уважать, а заодно и радоваться, что такой человек на их стороне, в смысле, на стороне тех, кто, слушая пламенные речи Корифея, только и хочет покрутить пальцем у виска, разом высказав своё мнение насчёт его божественно отменной хотелки.

Допрос являлся единственным разнообразием у пленных магов во время их пребывания на корабле, практически развлечением, потому что допрос пока не проходил в обители палача с использованием самых разнообразных орудий пыток, а был обычным разговором. Не понимали пленники, зачем кунари пытаются узнать ответы на свои вопросы мирным путём, всё равно же их доставят в конечный пункт и будут пытать, достав даже самые сокровенные тайны, но никто не стремился спрашивать. У кунари же на всё найдётся лишь один ответ — требование Кун. Так что каждый допрашиваемый тратил отведённое время по-своему.

Кальперния не упустит возможность поиграть в презрительные гляделки, давая понять, что между тевинтерцем и кунари разговора быть не может. Хоук даже не думал прекращать изводить их хвалёное самообладание, из-за чего кунари окончательно пришли к выводу, что с подобным наглецом нужно разговаривать на языке пыток, и встречи прекратились. На фоне подобного Безумец был эталонным пленником: сдержан и молчалив. Но это лишь потому что он пользовался случаем и изучал ранее невиданную им расу. Возможно, пытался самостоятельно найти ответ о причинах позора Тевинтера в кампании против рогатых дикарей.

Сегодня на очередной разговор хромого мага вели, по-привычному перевязав глаза. Правда, эта мера была скорее простой формальностью, поскольку невозможность видеть ничуть не помешает любому, кто не позволил панике и страху захватить разум, запомнить маршрут своего неоднократного прохождения. В особенности наиболее благоприятная возможность на изучение была у магистра: объясняя все странности в передвижении собственной хромотой, он мог досконально изучить путь до трюма хозяев корабля, а заодно изучить окружение. Впрочем, о формальности данного предостережения знали и сами кунари, но судя по всему их это устраивало, поскольку вопреки своей предусмотрительности они чересчур уж положились на блокаторы. И если рассматривали возможность побега, то с очень маленькой вероятностью. Записями-то о создании амулетов они располагали, а вот о том, что эти амулеты можно обходить и даже ломать, — нет. К счастью, для магов.

Только тогда, когда пленника довели до нужной комнаты и усадили на стул, плотная повязка была снята. Кунари слишком уж постоянны, так что чего-то нового очередная встреча не привнесла. Непробиваемые в своей хмурости лица тюремщиков повеселили Безумца, ведь в этом случае это была даже не маска, а искреннее настроение. Очевидно, условия проживания на корабле кунари не нравились не меньше, чем пленникам. Каземат, в котором содержали магов, был сооружён таким образом, что его наличие можно было скрыть настолько хорошо, что любой проверяющий не обнаружит, если не окажется слишком уж дотошным и не пойдёт простукивать каждую возведённую в трюме стену. А вот трёх кунари на относительно небольшой шхуне уже не скроешь, поэтому им пришлось изображать матросов-васготов, соответствуя как поведением, так и внешним видом. Вынужденные носить не традиционные одеяния, а простые потные рубахи и штаны, закатанные до колен, кунари точно были не восторге. Видя кислые физиономии рогатых, когда те изредка начинают одёргивать одежду, будто хотят её сорвать, маги не поскупились на самые издевательские улыбочки.

Сидя под перекрёстной атакой трёх пар глаз, магистр был спокоен. Его изучали, вероятно, провоцировали, но его самообладание ничуть не нарушилось. Арварад Безумца интересовал не больше, чем обычный невежественный солдафон, саирабаз же вообще был воспринят вещью, которой даже уделять внимание неприлично. Если маг позволил содержать себя, словно скотину, значит, и заслуживает он только соответственного отношения — так рассудил мужчина с высоты опыта жизни в обществе с легализованным рабством. От кунарийского мага Безумцу нужны были только воспоминания. Найти в Тени след мага, даже такого слабого, намного проще, поэтому именно саирабаз, сам того не зная, стал главным источником информации для готовящегося побега. Как оказалось, тот, кто во время планирования, изображал роль шкафа, стоя в сторонке, скопил в своей голове все нужные магам данные, облегчив тем самым сновидцу работу. Так что магу была интересна только главная кунарийка, которая на первом допросе назвалась Виддасалой.

За время допросов Безумец составил свою характеристику тюремщицы, и его вывод был однозначен: перед ним религиозный фанатик. С неисчислимым самомнением и непробиваемой верой в свою правоту… не «свою» точнее, а правоту тех, кто и промыл её рогатую голову. Казалось бы, на этом интерес должен был исчезнуть, а ему оставалось лишь перетерпеть её возвышенные монологи так же, как он когда-то терпел фанатиков в своём мире. Безумец уже давно понял ту простую истину о том, что с такими личностями не о чём разговаривать. И всё-таки спешить с выводами магистр себе не позволил. Была бы Виддасала типичным фанатиком, который страшен только на словах, и они бы никогда не встретились, потому что не было бы того, кто бы был способен организовать столь наглое и продуманное похищение. Но кунари имела волевой характер, инициативность и абсолютную уверенность в правильности любых своих действий, из-за чего считает, что может действовать даже без одобрения и курирования высшими инстанциями — триумвиратом и главами других направлений Бен-Хазрат. И именно это Безумцу страшно не нравилось, поскольку такие личности слишком опасны. А если учитывать все те обрывочные данные о плане «Дыхание дракона», которые он из последних сил выцепил из памяти саирабаза, то магистр оказался прав как никогда.

А ещё одна отличительная особенность этой кунарийки заключалась в том, что она любит вести разговоры с bas (то есть «не-Кунари» в переводе с кунлата), когда остальные её сородичи (тот же арварад) стараются лишь молчать. Очевидно, сказывались привычки её работы. Сфера деятельности Виддасалы — Тедас и её жители. И чтобы с ними работать, их надо для начала изучить. Вот поэтому во время допросов на магов, даже на сквернословящего Хоука, она смотрела с интересом лекаря, который препарирует лягушку. Они лишь очередной симптом болезни, которой заражён континент и от которой Кун требует освободить мир. Немного от привычного отличалось её мнение о Безумце, потому что он смотрел на неё так же, как на ту же несчастную лягушку.

— Назовись, маг. Какое имя было дано тебе от рождения?

От такого командного не терпящего неподчинения голоса Безумец не дёрнулся, но задумался. Была бы перед ним представительница не-кунари, мужчина бы предположил, что до столь высокого звания она точно безжалостно добиралась по головам руководства. Но если учитывать, что она кунари и на должности их назначают сразу… то можно сказать, что даже тамассран не догадывалась, насколько своевольной личности дала в руки власть.

То, что вопрос об имени задавался на каждом допросе и каждый раз оставался безответным, ничуть не смущало Виддасалу, и сегодня она спросила как будто впервые.

Что-то отвечать Безумец решился не сразу, выждал несколько минут гнетущей тишины. Ему-то некуда было торопиться, да и он получал настоящее удовольствие от тщетных попыток кунари сломать его маску спокойствия. Быть рогатой глыбой ещё недостаточно, чтобы пугать до дрожи. Безумец подумал, что любой архонт ранней Империи одним лишь своим взглядом с применением лёгкого заклинания внушения заставил бы эту кунарийку растерять всю свою воинственность, зажаться в уголке и реветь в писание Кослуна как в подушку, и мысленно улыбнулся.

— Кунарийская религия мешает тебе пытать кого-то, не узнав его имя? — его слова были построены, как очевидная издёвка, однако сам магистр в угоду образа не позволил себя даже улыбку.

— Назвать нечто по имени — значит, узнать причину его существования в мире. Назвать нечто неверно — значит ослепить его.

У Виддасалы за своим возвышенным объяснением получилось весьма красиво скрыть оскорбление. Его, живого человека, назвали неодушевлённым «нечто» — мужчина оценил эту оригинальность.

— Почему же моё, известное тебе имя «неверно»?

— Для того, кто называет себя «безумцем», ты слишком… умён, — последнее слово является самой настоящей похвалой, а потому кунари заставила себя произнести его с видимыми трудностями.

От такого ответа Безумец не сдержал в себе ухмылку. В чем-то ему даже нравилось разговаривать с рогатым народом. Вот какой-нибудь власть имущий ответил бы так прямо на вопрос? Да никогда. А кунари ответил.

— У нас есть имена, и выбраны они вдумчиво, — дополнила тем временем Виддасала, кажется, в какой-то степени даже искренне негодуя, что маг называется такой неподходящей кличкой.

— И сейчас известная тебе система играет против тебя. По привычке опираясь на смысл моего имени, ты допускаешь ошибку в составлении характеристики. А это приводит к недооцениванию противника. Следовательно, неверное именование ослепляет не меня, а тебя, и озвученная тобой ранее причина попросту ложна, — рассуждал Безумец, пользуясь знаниями, полученными от остальных магов. — Исходя из этого, причину признаю недействительной, а вопрос останется без ответа и сегодня.

— Невежественный баз! — шикнула Виддасала, очевидно, не проникшись рассуждениями сновидца и продолжая считать его упрямство проявлением невежества.

— Точнее — желающий жить. Только смертник будет потакать вопросам похитителей, собственноручно приближая момент своей ликвидации из-за ненадобности. Догадываюсь, по этой же причине от тех, с кем я вынужден делить тесную клетку, вы так же не получили ответ.

— Мы ценим жизни, маг. Не ликвидируем, а направляем на пользу народу Кун.

Отрицать безвыходность положения пленников Виддасала не стала. Врать о том, что магов отпустят, когда нужная информация будет от них получена, значит, в первую очередь оскорбить самих магов. Они, к недовольству кунари, слишком хорошо осведомлены о нравах рогатого народа.

— Но не магов, — фыркнул Безумец, впервые за несколько встреч во второй раз с презрением глянул на саирабаза.

Впрочем, мужчина признал, что убийство чужих магов это хотя бы честно. Кунари боятся магов — они их убивают. Всё просто. Ничего лживого. В отличие от Церкви, которая прикрывается красивыми словами и заветами пророчицы, а сама делает из магов самых настоящих безвольных рабов.

— Кун позволяет перевоспитать заблудших магов, если те не признаны опасными, — ответила Виддасала и отчётливо скривилась, вспомнив о хамоватом пленнике, которого уже, по её мнению, даже «перевоспитать» не получится.

— Камек. Разумеется. Использовать лириум в качестве психотропного вещества, чтобы избавиться от инакомыслящих… Если уж учились лицемерию у Церкви, то хотя бы так очевидно её не пародировали.

Только Безумец похвалил кунари за честность, как вдруг вспомнил о кунарийском камеке, о котором ему рассказал Хоук, а тому — Изабела, и тут же поспешил отказаться от своих слов. Церковь превращает в безмозглых рабов только магов, а кунари — любых несогласных с их порядками. И пусть лицемерие одного разлива, но во втором случае оно в сотни раз масштабнее. Дай им волю, и они весь континент перетравят… Хотя они этого даже не скрывают.

— Кун не имеет ничего общего с вашей религией! — впервые Виддасала вышла из себя и даже ударила рукой по столу, чтобы сбавить накатившийся гнев и не ударить уже по магу. — Откуда такая уверенность об основном ингредиенте камека? — в итоге спросила воительница.

Она, конечно, не подтвердила, угадал ли маг состав камека или нет, но пропустить эту уверенность не могла, потому что кунари смертью охраняют секреты изготовления своих изобретений.

— Догадки. Чтобы сопоставить действие вашего изобретения и последствия от близости к активному лириуму много ума не надо. Хотя не удивлюсь, если это «изобретение» — украденное с континента достижение. У тех, кого считаете ниже себя (во всех смыслах), вы крадёте не хуже, чем Тевинтер воровал у Элвенана или Тедас у Империи. Сначала амулеты-блокаторы — забытое изобретение Древнего Тевинтера, а теперь «артефакт» — наследие древних эльфов, который вы украли. Точнее вы украли того, кто знает о нём, вместо того, чтобы просить помощи.

— Пар Воллен никогда не «просит помощи»!

— Это пока у вас на острове не открылись разрывы, — произнёс Безумец, а сам не удержался от кровожадной мысли устроить такую диверсию. Если бы только он полностью контролировал Якорь…

— Что ты знаешь о разрывах? — тут же ухватилась за слова Виддасала, подумав, что человек, который умеет их закрывать, умеет как-нибудь рассчитывать их появление.

— Только то, что способ их закрытия вам не принадлежит. Магическими артефактами не должны владеть те, кто настолько невежественен к магическому искусству.

— Кун разрешил вашему народу попытаться обуздать собственную магию. Но вы наглядно показали, что нам следовало вмешаться уже давно.

Ух, не знал Безумец, сколько самообладания ему пришлось откопать, чтобы истерично не засмеяться от услышанного изречения. Видимо, только понимание, что на речи фанатиков чревато отвечать смехом, помогло ему подавить эту неожиданную вспышку веселья. Но ему всё-таки пришлось опустить голову и прикрыть лицо рукой, чтобы скрыть отголоски того настроения.

Магическое искусство существовало тысячелетия. Элвенанцы, тевинтерцы, тедасцы — все они жили неотрывно от магии. Как бы сопорати не хотели считать себя отстранённым от магии, но она всё равно остаётся частью их жизни. Это касается даже гномов — лириум та же магия. И тут какое-то рогатое недоразумение смеет заявлять, что магия должна быть подвластна Кун? Что её должны контролировать те, кто отверг само великое искусство и науку и обезобразил своими выдумками?

Почему всякие бестолочи думают, что магию вообще можно контролировать и сдерживать и что эта честь принадлежит именно им?

Смешно!

Оскорбление самой Тени!

Прекращение гневной тирады в своей голове заставило Безумца прекратить и разговор. О рогатых фанатиках он узнал достаточно и теперь не видит смысла в дальнейшем что-то обсуждать с теми, кто своими замашками на «именно я знаю, как должен жить этот мир» может потягаться с Корифеем. И даже если наставлениями на правильную жизнь и геноцидом инакомыслия грезит любая религия, то всё равно, по мнению магистра, последователи Кун слишком много на себя берут, как бы рога от тяжести не обломались…

— Если выберусь, ноги моей не будет ни на одном подобном корыте! — неожиданно тишину каземата нарушило очередное бурчание Хоука.

Причина сегодняшнего плохого настроения хмурого мага была связана с плохой погодой за бортом. Пусть статус заключённого не позволял им знать, что происходит за стенами трюма, но по скрипу досок корабля и непривычно сильной качке нетрудно догадаться, что сегодня море очень неспокойно. Возможно, даже в шторм попадут. А плохая погода касалась и пленных магов, поскольку очередная злая, ударившая в борт волна заставляла корабль качаться, а всех плывущих на нём своими силами спасаться от падения. Если матросы с этой обыденностью справились без проблем, то вот неподготовленные маги — с трудом. Хоук не успел ухватиться за решётки темницы, шатнулся и влетел головой в деревянный корпус и теперь, потирая ушибленный затылок, бурчал.

— И как ты в таком случае собираешься возвращаться домой из Пар Воллена? Вплавь? — хмыкнула Кальперния, свернув на очередную ругань между нею и магом, который её раздражал не меньше, чем она — его.

— Возвращаться я не спешу…

— Как будто тебя ещё где-то ждут. Или ты так вошёл в роль грязной бездомной шавки, что даже прекращение гонений тебя не заставит остановить беготню?

Окинув взглядом уже приевшийся за эти дни силуэт Защитника, девчонка, несмотря на неприязнь, всё равно искренне пожелала тому поскорее вернуться к оседлой жизни. Благодаря убеждениям Инквизиции и, в особенности, Варрика Гаррет привёл себя в порядок, из-за чего даже после столь длительного заточения он выглядел на порядок лучше, чем когда пришёл впервые в Скайхолд после четырёх лет бегства. Но это всё равно не идёт ни в какое сравнение с тем, каким он был раньше, ещё до войны храмовников с магами. И проблема здесь даже не во внешности (всё-таки принарядить в маркиза можно даже самого пропитого бездомного), а в непоправимых изменениях личности. Уже сейчас он выглядит как нещадно потрёпанный жизнью старик, а ведёт себя словно умирающий зверь, который вроде и тянется к спасению, но способен только рычать на окружающих, видя в них опасность. А что с ним, если он продолжит жизнь беглеца, станет к сорока годам? Наверное, на фоне него даже Безумец будет казаться абсолютно здоровым и живым.

Хорошо, что и сам Гаррет понимает, возвращение к нормальной жизни — это его единственное спасение. Тем более в Киркволле осталось одно важное незаконченное дело. Но вслух об этом он, конечно же, не скажет.

— Тебя это не касается! — не имея никакого желания обсуждать, пусть и завуалировано, с венатори собственные мысли и планы, Защитник только рыкнул, а от её изучающего взгляда показательно отвернулся.

Но магичку это не остановило.

— Как не касалось той эльфийки из эльфинажа, поэтому ты её бросил, не сказав ни слова? — то, что была поднята важная для него тема, стало сразу понятно, когда Кальперния поймала на себе негодующий, убийственный взгляд карих глаз. Однако это магессу ничуть не напугало, и она только улыбнулась, показывая, что венатори о Защитнике знают больше, чем тому хотелось бы.

— Я не бросал её. Я хотел, чтобы она осталась в эльфинаже, а не последовала за мной, — судя по тому, как потеплел взгляд мужчины, его мысли были заняты не вопиющей осведомлённостью девчонки-венатори, а Мерриль, поэтому и его тон неосознанно смягчился.

— Это тебя не оправдывает. Ты оставил её в полном неведении. Надеюсь, остатки совести тебе позволят представить, какого было ей. Да, ты сбежал, чтобы её обезопасить, но что дальше? Жить в ожидании, что твои игры в беглеца когда-нибудь закончатся и ты вернёшься? Или принять твой молчаливый уход за полное наплевательство к собственным чувствам и разрыв отношений, поплакаться, а потом жить спокойно, тебя, урода, не вспоминая? И ладно бы тебя не волновало, что о тебе думает какая-то там эльфийка, так нет же, волнует — вон как запрыгал, стоило только упомянуть. Но вместо того, чтобы тогда придумать что-нибудь получше позорного побега или сейчас, стоило появиться случаю, сразу же вернуться, а не геройствовать, чтобы исправить свою же ошибку, ты сидишь и нос воротишь, будто кроме той девушки и кучки друзей ты кому-то ещё нужен. То же мне, — глянув на вновь ощенившегося, словно дикобраз, мага, Кальперния только победно хмыкнула, — защитник.

Хоук буквально задохнулся от волны возмущения, которую породили эти слова, из-за чего пропустил удобный момент, чтобы ответить грубостью, а потом уже пришло понимание, что девчонка права, и было слишком поздно грубить. Он ведь и сам понимал, что так не делается, но постоянно оправдывался благим намерением. Но теперь услышанное уничтожало все оправдания и начали угнетать предположения, что в Киркволле его уже никто и не ждёт.

— Тебе вообще какое до этого дело, тупая тевинтерка? — как итог Гаррет рыкнул только это.

— Я понимаю эту девушку.

— А-а-а, ваша бабская солидарность. Знаешь что, засунь её поглубже — она меня не волнует!

— Увы, там уже находится твоё мнение, которое меня так же не волнует, южанин.

У главного нарушителя покоя теперь было время подумать, провести анализ своих действий, а заодно получить ещё один повод во что бы то ни стало выбраться с этого трижды проклятого корабля, попутно прибив рогатых за их чрезмерное самомнение. А когда голова остыла от впечатлений от произошедшего разговора, Хоука заинтересовал сам факт, зачем венатори копали под него и его друзей.

— И зачем вам, морошизнутым, понадобились мои знакомые?

— Не они, а ты. В одно время мы хотели пригласить тебя в наши ряды, для нас ценен любой, кто не согласен с нынешней системой. Начали копать под твоих друзей, чтобы тебя найти да и в общем изучить. Благодаря чему поняли, что ты слишком проблемный, и связываться с тобой — себе дороже.

Хоук широко оскалился, изобразив какую-то чересчур зверскую, но при этом довольную улыбку. Мнение, которое строится вокруг его персоны, ему нравилось. Репутация о том, что любой, кто вломится в его дом, будет вынесен оттуда только вперёд ногами, защищает не хуже высокого забора.

То, что маги во время своего разговора упускали некоторые подробности, было неспроста. Сидящий по ту сторону наблюдатель их, как и было наказано, внимательно слушал. За прошедшие дни молодой матрос привык к своим обязанностям и пленникам. Как и остальной корабль, он верил в силу амулетов, поэтому постепенно начал относиться к своей работе всё больше спустя рукава. Поначалу он часами мог стоять и смотреть на пленников, но такое занятие быстро наскучит любому. Вскоре он уже сел из-за отсутствия стула (да и любой другой мебели) на пол. А с недавнего времени парень даже засыпал на рабочем месте. Маги говорят, что им скучно, но они хотя бы там трое, ругаются, а он тут совсем один, не имеет права с ними разговаривать, и как следствие чуть ли уже не лезет на стены трюма от скуки. Это вынудило матроса на ещё один риск — притащить спрятанную под койкой книгу и заняться чтением. Почему риск? Потому что Кун не терпит непросвещённой литературы континента, в особенности, бульварного лёгкого чтива. А именно им и являлась его книга. Когда они стояли в порту Денерима, читать на перерыве разрешали ради неплохого прикрытия (именно по такому прикрытию Безумец и запомнил матроса), но в море, без посторонних глаз — запрещено. Но парень продолжил рисковать. Ну, ничего он не мог с собой поделать, любил книги и не любил Кун, наивно надеясь, что об это никто не знает.

Сегодня тоже матрос сидел и читал книгу, но порой он отрывался и смотрел на магов, каждый раз не сумев сдержать улыбки. Картина была пресмешная — два человека ругаются, злобно поглядывая друг на друга, а между ними тем временем сидел третий, полностью безразличный к происходящему. Этого мага матрос перестал бояться в первую очередь. И на вид самый неопасный, и самый спокойный: в перерывах между заумными лекциями магического характера он всегда молчит. Идеальный пленник — так подумает любой неопытный тюремщик и расслабится. А вот опытный, наоборот, бы призадумался, поскольку известно, что спокойные люди самые опасные — очень трудно угадать, что можно от них ждать. А молодой матрос оказался очень неопытным, а потому так и не заметил изучающий взгляд старшего мага на себе. Конечно же, Безумец не мог не упустить юность их тюремщика и не придумать, как воспользоваться возможностью, которую им сами кунари и предоставили. Осталось лишь разговорить юнца.

Во время такой непогоды за бортом перемещения по кораблю сходят к минимуму. Всё-таки от случайного падения или удара не спасёт даже многолетняя матросская выучка. Так что сегодня парень позволил себе непростительную вольность в карауле, считая, что в ближайшие часы проверяющий не захочет пробираться сюда, через заставленный ящиками трюм. В крайнем случае он был уверен, что услышит приближающиеся шаги.

Но та же непогода оказалась и не на его стороне. Вопреки ожиданиям проверяющий решил навестить клетку, а порывы ветра и шум волн заглушили тяжёлые шаги. Поэтому для парня вдруг открывшаяся дверь выхода стала полнейшей неожиданностью. Лихорадочно прятать книгу было поздно, юноша только успел вскочить, а огромный кунарийский силуэт уже оказался в комнате и нависал над ним. Вскоре книга перекочевала в когтистые серые лапы, в которой пришедший довольно-таки быстро определил запрещённую легкомысленную литературу континента.

«Мне конец», — промелькнула пророческая мысль в его голове, когда он увидел глаза арварада. Кунари был спокоен, но матрос знал прекрасно, что рогатые с тем же выражением лица убивают. Так было в ночь нападения кунари на корабль, на котором он работал. Парень даже зажмурился от всплывших перед глазами сцен, как эти громилы разрубали буквально на двое всех его знакомых, потому что капитан отказался сдаваться и приказал сражаться до последнего. Выжили тогда немногие, в основном трусы (или всё-таки более сообразительные?), которые побоялись даже словесно противостоять захватчикам. Матрос входил в их число и потом в принудительно добровольной форме примкнул к Кун. Показав исправную покорность, юнец даже сумел избежать встречи с исправителями Бен-Хазрат, чему очень радовался.

Но теперь из-за собственной же неосмотрительности он попался…

— Попрошу относиться аккуратней с чужой собственностью. Малец обещал вернуть книгу, как только проверит её на отсутствие спрятанных для саботажа вещей.

В столь напряжённой обстановке чужой голос стал очень неожиданным. Парень отчётливо услышал, как ёкнуло его обречённое на расправу сердце. Но ещё больше удивил, сразу их двоих, хозяин голоса. Вопреки ожиданиям, это оказался тихий, казалось, совсем безучастный хромой маг.

— Хочешь сказать это твоё, баз? — растерянный кунари — для чужака зрелище небывалое, а арварад сейчас как раз и был таким. Мужчина уже точно был уверен в обвинении и наказании, которое ждёт отошедшего от Кун матроса, но смута, пришедшая вместе со словами мага, даже сбила его с толку.

— Да, книга принадлежит мне, — совсем непринуждённо, будто говорит сущую правду, кивнул Безумец.

— Чушь! По прибытию сюда вас всех досматривали.

— Об удивительной вместимости юбки мага среди наших храмовников ходят целые анекдоты. Спрятать книгу — никаких проблем.

От очевидного глумления, сказанного абсолютно серьёзным тоном, два остальных мага тут же поперхнулись со смеху.

Арварад нахмурился, но бросил попытку уличить мага во лжи и снова обернулся к обвиняемому. Надо отдать парню должное, он довольно-таки быстро собрался, ухватился за кинутую магом ниточку спасения и тут же начал кивать, во всём подтверждая сказанное, заодно на ходу придумывая подробности. И напридумывал всё так быстро, что кунари оставалось лишь враждебно сопеть. Когда он вновь глянул на второго заговорщика, то наткнулся на взгляд Защитника. Судя по виду, Хоук с нетерпением ждал, когда вояка что-нибудь произнесёт, чтобы начать ему грубить.

В очередной раз арварад не стал проверять, что сильнее: его верность Кун или желание придушить этого наглого мага, а потому решил просто уйти, отдав предмет раздора обратно матросу. Когда рогатый покинул каземат, напоследок излишне сильно хлобыстнув дверью, парень сильно вздрогнул и несколько секунд отходил от случившегося, и только после преодолел дрожь в коленах и обернулся к клетке.

— Эм, спасибо вам, господин маг, — нелепо пролепетал юноша, видимо, не веря до сих пор, что его спас маг. — Я думал мне конец…

— Он нам нужен? — шёпотом спросил Хоук, обращаясь к Безумцу, пока юнец что-то там выискивал на полу от смущения.

Прекрасно зная поведение своего сокамерника, Гаррет понимал, что магистр не стал бы беспричинно вмешиваться в кунарийские дела. Безумец безмолвным кивком подтвердил его домыслы. Поэтому вскоре на юного тюремщика внимательно смотрели уже три пары глаз. Начало к разговору положено.

Последние дни перед планируемым побегом пленники провели в попытках разговорить их молодого наблюдателя. Какое-то время юноша, прекрасно помня приказ, их сторонился. Не боялся, как было в начале, не презирал, потому что они за решёткой, а он имеет хоть мизерную, но всё-таки власть над ними, а просто отмалчивался. Но магов это не останавливало.

Хочешь разговорить человека — вынуди его заговорить о своих проблемах, и через час ты будешь знать всю его подноготную. Такая тактика была знакома Безумцу, и он ею воспользовался.

Юноша рассказал многое из своей жизни. Вырос в доме ремесленника, с детства воспитывался, чтобы продолжить отцовское дело, там же научился читать. Но вот потом захватила юную голову романтика мореходства. Он стал читать много книг на морскую и пиратскую темы. Ему сказочно повезло заполучить даже пару книг по самому морскому делу, предназначенных в основном для капитанов кораблей и их помощников. Много времени проводил в порту родного города, слушая рассказы моряков. Не все были в восторге от навязчивости юнца и не хотели тратить время на пустую болтовню, считая, что задор «сухопутной крысы» быстро пройдёт. Но он не прошёл, мальчик всё больше загорался желанием выйти в море, как часть команды какого-нибудь корабля, чтобы самому наконец испытать все трудности матроской жизни, а заодно увидеть другие земли, о которых читал в книгах. Родители, разумеется, такой порыв единственного наследника не одобрили, постарались его ограничивать, но тем самым только спровоцировали конфликт, который постепенно перерос в ссору, после которой юнец сбежал из отчего дома и присоединился к команде корабля одного знакомого волевого капитана и уплыл.

На вопрос, хотел бы он вернуться домой, молодой матрос кивнул. Но хотел он, не потому что разочаровался в своей мечте или сделанном выборе, а потому что хотел наконец-то поговорить с родителя по душам. А чего, собственно, ему жалеть? Он был занять любимым делом, видел то, о чём мечтал, пока сидел взаперти одного города, имел неплохие шансы дослужиться до повышения. Умеющему читать, любознательному, схватывающему всё на лету парню недолго ходить в юнгах и среди обычных матросов, вероятно, — тоже. Да и с родителя отношения можно сказать уже наладились, поскольку до него, пусть и с большой задержкой, наконец дошло письмо отца, в котором родич не старался взбалмошного сына переубедить и вернуться к тому, чему его готовили всё детство, а просто просил вернуться на долгожданный разговор.

Если тебе кажется, что жизнь наладилась, значит, трудности уже близко. Эту истину познал и юный матрос, когда буквально через несколько дней, после получения письма, на них, немного отошедший от курса из-за непогоды и тумана, напал кунарийский корабль. Именно в тот день юнец столкнулся со смертью лицом к лицу, видя как беспощадно вырезают всех его знакомых рогатые гиганты. И именно тогда он решил стать живым трусом, а не мёртвым исполнителем последнего приказа капитана. Тактика безмолвного подчинения и лжи пришла в его жизнь, без неё, новые хозяева или убивают, или отправляют на перевоспитание.

— И не имея желания подчиняться этим рогатым, ты не сделал ни одну попытку сбежать? — после завершения рассказа вдруг недовольно хмыкнул Хоук, который, как и договаривались, проявлял полное безразличие к попыткам других магов заговорить с тюремщиком.

В ответ юнец только пристыжено опустил голову и пожал плечами, мол, нет, это слишком рискованно.

Гаррет же только фыркнул и отвернулся, даже радуясь, что ему отвели роль главного молчуна, потому что разговаривать с таким, по его мнению, трусом у него не было ни единого желания. Защитник просто не понимал этой трусости. Будь он на месте паренька в таком опасном подчинении, а на берегу его ждала бы семья, то он бы в первом попавшемся порту сбежал в город, спрятался, и поминай, рогатые, как его звали. А затаиться здесь и думать, что трюм корабля спасёт тебя от нетерпящего неподчинения Кун, — огромная глупость.

— Не понимаю, зачем вы хотите бежать, это невозможно, вас же убьют!

— У нас нет выбора. Кунари убивают чужих магов, не разбираясь, и ты об этом знаешь не хуже нас, — продолжала давить на сомневающегося юнца девушка.

— Но… но шанс есть! Если бы вы не спорили с ними и подчинялись, они сочли бы вас безопасными и, может, не тронули. Как меня, например.

— Ты, мальчик, честно говоря, плохой пример для подражания, — вмешался Безумец.

— П-почему? — опешил матрос.

— Потому что ты уже приговорён, как и мы. Иначе, как думаешь, почему именно ты сидишь рядом с особо опасными пленными, а не кто-то более подготовленный?

— Тебе даже кинжал не дали для самозащиты, — добавила Кальперния.

— Кинжал мне не дали, чтобы вам не досталось оружие в случае вашего побега…

— Хорошо. В случае нашего побега, что ты будешь делать?

— Мне сказали кричать, чтобы охранники услышали.

— А потом?

— Что потом?

— Ну, что ты будешь делать потом? Услышав твой крик, охранники наверняка тут же запрут дверь и будут нас морить голодом, пока мы не сдадимся.

— А я останусь заперт с вами… — уловив мысль венатори, произнёс парень.

— Именно. Останешься заперт с особо опасными пленными наедине, — подкинула пугающее уточнение магесса.

— А если тебе этого мало, то вспомни недавний случай с книгой. Думаешь, арварад поверил моему глупому объяснению? — добавил последнее доказательство Безумец, в том числе, ради которого он тогда и влез в разборку.

— Чё ты всё мнёшься?! Тебе только выбраться на берег, добраться до ближайшего города и напроситься в команду на очередной корабль, и о кунари больше можешь не вспоминать. В отличие, от этого убогого, которому ещё до палубы бы доползти, — не выдержав этих долгий прелюдий и уговоров, рыкнул Хоук.

Молчание затянулось в несколько минут интенсивных размышлений и обдумывания услышанного, которые происходили в голове парня. Сначала он старался спрятаться за оправданиями и иллюзией безопасности. Ведь зачем этих магов слушать, если он и поныне спокойно служит себе на судне неприметным матросом и никто его не трогает? Однако как бы крепки ни были эти оправдания, постепенно начали прокрадываться сомнения от всех тех странностей, которые ему озвучили и которые он наблюдал сам, но до сегодняшнего момента старался не замечать. И это навело на правильную мысль о том, что то место, куда везут заключённых, станет последним и для него самого. Думая, что в безопасности от надзирателей Кун, он слишком вольно себя вёл и наверняка попал под подозрения арварада. Они ведь не только за магами следят, а и тал-васготов, отступников, преследуют. И хромой маг был прав. Если бы арварад поверил в глупое оправдание с книгой, то буквально через пять минут магов бы уже оперативно утащили на досмотр, раздев догола. Но этого не произошло, а значит, ушёл кунари не потому что поверил, а потому что матрос уже был приговорён.

А пожить-то ему ещё хотелось.

— Вы правда можете сбежать? — обречённо от понимания такой же безвыходности своего положения, но одновременно наивно хватаясь за видневшийся шанс к побегу, произнёс матрос и глянул на магов, точнее на древнего мага, который, даже несмотря на свой фактически статус смертника, был абсолютно спокоен, и это внушало уверенность.

— Если ты нам поможешь — сможем, — без намёка на ложь ответил Безумец.

— Зачем нам этого сопляка вообще брать с собой? У нас уже есть план побега, — недоумевал Хоук от решения взять ещё один балласт.

— Мы должны пользоваться любой возможность, чтобы сохранить наши силы. Даже чтобы покинуть клетку, тебе придётся потратиться на самое сильное твоё огненное заклинание для расплавки замка. Но этого можно будет избежать, если он выкрадет ключи и откроет нам решётку. Тем более его знание трюма корабля поможет нам быстрее добраться до посохов.

— Да какое «выкрадет»? Ты его видел — в штаны быстрее со страху наложит, чем ключ сюда пронесёт. Хотя скорее в последний момент струсит и рогатым сдаст. Накроется наш побег.

— Не накроется. Единственное известное для кунари будет то, что два мага от отчаяния решили воспользоваться юностью тюремщика и запудрили ему мозги. Однако что будем делать дальше, если даже откроем решётку, мы, недальновидные маги, конечно же, не придумали. Амулеты висят и по ту сторону трюма, а у двери стоит охрана. Так что у них нет причин для скорых ответных действий, — решилась объяснить Кальперния. Кивок магистра доказал, что она правильно поняла его задумку.

Тогда Хоук был вынужден невольно согласиться, а сейчас, вспомнив разговор, даже усмехнулся.

Бездна побери хромого, да это безумие имеет все шансы на успех!..