Из Тени (Dragon Age)

Глава 30. Подавать холодным

Купание было не таким частым его занятием, потому что всё это «купание» сводилось лишь к разовому окунанию с головой в воду, но хромой маг каждый раз искренне наслаждался полученной возможностью, словно этот счастливый момент станет последним в его жизни. А, возможно, он просто научился ценить те недолгие минуты, когда слабое искалеченное тело хотя бы притворяется, что оно не искалечено и что поломанные ноги не болят. Как бы сновидец не любил солёный вкус и запах моря Нокен, которое омывает неприступные стены великого древнего города — Минратоса, — но именно вода способна подарить самое лучшее единение непокорной души и слабого тела. А прохлада раннего утра придаст необходимой бодрости.

Впрочем, сегодня мужчина пробыл в воде несколько больше «недолгих минут». Когда в груди начало жечь от недостатка воздуха, тогда пришлось покинуть подводный мир, который позволил ему хоть на несколько секунд, но отгородиться от проблем и трудностей реального мира. Однако в тот момент ему на глаза попался ни пылающий в раннем рассвете бескрайний водный горизонт, ни безлюдный галечный берег, а каменные стены его родного города, из-за которых выглядывали высокие шпили древних строений.

Когда точно судьбоносная встреча подошла к концу, Безумцу надлежало исполнить указ архонта. Но для начала ему потребовалось вернуться за своим пожитками, которые были хоть и скромны, но однозначно ему не хотелось с ними расставаться. И вернулся мужчина в дом магистра в сопровождении нескольких гвардейцев, которых архонт любезно предоставил. Шокированные наниматели (уже бывшие) не успокоятся, пока не вытрясут из него все подробности произошедшей встречи с самим правителем Империи. Сновидец мог понять их любопытство и удивление, однако отвечать он желания не имел, поэтому столь грозное сопровождение стало для него необходимостью. Вместе с этим солдаты в дальнейшем тоже были ему нежелательны, ведь — маг правильно подозревал — хозяин вполне мог дать им какой-либо коварный приказ.

Магистр хмурился из-за своей нелюбви к элитным вооружённым силам, которым, по его мнению, достаётся всё самое лучшее: от условий службы, до обмундирования — пока он и его подчинённые ползают в грязи, сырости и холоде по окопам, спасаясь от снарядов кунарийских дредноутов и изнывая от очередных перебоев в снабжении. Солдаты, в свою очередь, молчали и нагло игнорировали требования объясниться за столь позднее вторжение в чужой дом, поскольку им как телохранителям архонта позволялось многое, в том числе не потакать капризами магистров. Безумец же воспользовался этим молчаливым противостоянием, собрал свои вещи и быстро скрылся с чужих глаз, упорхнув вороном в ночное небо города. Заметили его исчезновение довольно-таки быстро, но было уже поздно, чтобы его останавливать.

И только после окончательного освобождения от надзора тевинтерской элиты сновидец снова смог наконец-то почувствовать себя свободным.

Сейчас же, смотря в последний раз на свой родной некогда город, мужчина думал о многом, поскольку встреча с архонтом придала ему достаточно почвы для размышлений, заставила задуматься о своих дальнейших действиях. Покинув Тевинтер, можно было, конечно, продолжить своё путешествие по новому миру, посмотреть, например, на то, чем стал запад бывшей Империи, — опустошённый Морами Андерфелс, где зародился орден Серых Стражей — или отправиться на восток — более романтичную Антиву, известную своими винами. Можно было. Но не в его случае.

Безумцу, чтобы взглянуть на Якорь, даже не нужно было поднимать руку, ведь его не потухший до сих пор свет был прекрасно заметен на фоне тёмной ночной воды. Метка стала для него ответом, почему ему стоит вернуться обратно на юг. В начале своего путешествия мужчина не имел желания вмешиваться в противостояние двух организаций, в спасение мира, ведь, как он и говорил, нет в нём героизма. И если мир поглотит Брешь, едва ли он что-то потеряет. Однако сейчас у него было желание хотя бы в чём-то помочь миру и Инквизиции в частности. Теперь сновидец увидел, чем стал Тевинтер, мог разочароваться, возненавидеть потомков за их бездарность, однако кому, как не ему, человеку, на приличном уровне знающему историю, понимать, что всё могло сложиться иначе, гораздо хуже.

Элвенан — великая империя эльфов — пала, оставив после себя лишь руины древних построек элвен в разных уголках мира. Королевство Бариндур поглотил вулкан. Королевства Неромениан, Каринус и Тевинтер потеряли независимость и навсегда пропали с мировых карт, объединённые умелым правителем в одно государство — Империю Тевинтер. Рухнула даже нерушимая гномская империя из-за порождений тьмы во времена Первого Мора, оставив после себя лишь опустошённые Глубинные тропы, чудом выживший в изоляции от поверхности брошенный собственными сородичами Кэл Шарок и Орзаммар, который из последних сил удерживает власть над подземным миром.

И на фоне такой истории Империя Тевинтер всё ещё стоит. Пусть это уже не империя, правящая почти всеми изученными землями, но она выдержала Моры, Священные походы, кунарийские завоевания, лицемерие юга, всё ещё существует и продолжает оставаться силой и иметь влияние на мировую политику, с которым нужно считаться.

Смотря на свой родной город в лучах восходящего солнца, Безумец сам себе задавал вопрос: хочет ли он, чтобы даже эти старания потомков канули в лету? А ведь именно это и произойдёт, если победит безумие Корифея, если не будет закрыта Брешь, которая поглотит сначала лицемерный усмирённый юг, а потом — и оставшийся мир.

Не хочет.

Рассуждая с Соласом в Тени, они пришли к выводу, что Брешь можно закрыть и без Якоря, если суметь повторить его воздействие и процессы. Эта безумная затея наверняка исполнится, когда мир окончательно окажется на краю гибели и разумные пойдут на любые отчаянные эксперименты, потому уже нечего будет терять, как и было в случае создания ордена Серых Стражей с их кровавым ритуалом. Но пока это всё в теории, то почему бы сразу не использовать проверенное средство — Якорь — и не допускать «края гибели»?

Мужчина сжал почти онемевшую от непрекращающейся многочасовой боли руку в кулак, окончательно избирая правильное решение. Это вопрос не героизма, избранности или альтруизма, это вопрос здравого смысла: владея столь грозным инструментом воздействия на Завесу, будет глупо его не использовать, не сделать то, что необходимо, чтобы неродной новый мир, но родной континент — ныне Тедас — не поглотил хаос от действий мага, одного из тех, кто один раз уже неисправимо изуродовал сами законы природы и мира.

Наученный горьким опытом, чем может закончиться собственное бездействие, хромой маг принял окончательное решение вернуться на юг и помочь Инквизиции с последней стадией их победы — собственно, победой над ходячим куском красного лириума. Самые сложные стадии: удержание порядка в первые месяцы после гибели Верховной Жрицы и накапливание собственной силы и влияния для противостояния Венатори на равных — они уже прошли, и теперь об Инквизиции как о спасителях начали говорить даже здесь, в Тевинтере.

Правда, чтобы приступить к спасению мира, на юг ещё надо вернуться.

После долгих раздумий Безумец в последний раз окидывает взглядом высокие шпили неприступной столицы, с лёгкой улыбкой подмечает, что всё-таки тевинтерцы — самые лучшие архитекторы за всю известную ему историю, а после, наконец, оборачивается и направляется к берегу. И потому что, стоя в прохладной воде, он начал замерзать, и потому что он почувствовал приближение той талантливой магессы, которой не прекращал надеяться показать, насколько же ошибается её идол, чтобы девчонка сошла с опасного пути и не закончила однажды свою жизнь так же, как юный киркволлский сновидец: свойством на алтаре амбициозного магистра.

Несмотря на своё далеко не лучшее состояние из-за этих двух почти бессонных безумных дней, восприятие сомниари было всё так же остро, поэтому успел мужчина только привести себя в порядок, одеться, а уже послышался звук чужих шагов по гальке, которой устлан этот берег.

На назначенную сновидцем, который обратился к ней во сне, встречу Кальперния бежала. Остановилась она лишь тогда, когда оказалась на берегу и увидела, наконец, мага. Когда же Безумец обернулся к девушке, замершей в нескольких шагах от него, то наткнулся на обеспокоенный и изучающий взгляд. Видимо, вечерние сплетни о том, как гвардейцы тащили к архонту по городу какого-то хромого мага, дошли и до неё, и теперь она искала внешние признаки того, что с магистром могли бы сделать. Оценила его в общем, убедилась, что ничего ему не сломали, руки и ноги не вывернуты в неестественных позах и вообще присутствуют. Глянула на элегантные руки мага, убедилась, что все ногти на месте, что палачи не выдрали их во время пытки, не вставляли раскалённых игл и что пальцы также остались в нужном количестве. Осмотрела лицо, убедилась, что и там не осталось следов насильственных действий в виде крови, синяков или сломанного носа. И только после такого осмотра Кальперния смогла спокойно вздохнуть и подойти к мужчине ближе.

— И после того, что произошло сегодня, ты ещё будешь говорить, что это моё пребывание в городе — безрассудство?! — возмутилась магистресса.

Едва ли её слова действительно можно назвать искренними попытками нравоучения, скорее это просто следствие пережитого страха за своего наставника, когда она узнала, что его схватили солдафоны архонта.

— В произошедшем сегодня повинна совокупность факторов. Моё пребывание в городе в них в том числе входит, но не является краеугольным, — дал мужчина понять, что их с девушкой ситуации не похожи.

Он не знал, что архонт столь сильно им заинтересуется, тогда как девчонка целенаправленно остаётся в городе, в котором на неё ведётся охота. Хорошо, что она привыкла вести образ жизни невзрачной рабыни, иначе бы уже давно привлекла внимание ищеек.

Эти слова остудили пыл магессы, заставали опомниться. Разумеется, магистр и без неё прекрасно способен к оцениванию происходящего и своих действий, и не ей его учить. А так она только повышает голос на своего наставника, проявляя неуважение.

— Извини, — вздохнув, произнесла девушка. — Я просто ужасно испугалась за тебя. Кто знает, что там, во дворце, могло случиться.

— Но это же не первая безвыходная ситуация для меня, — убедившись в искренности её раскаяния из-за слишком необдуманных слов, Безумец не стал продолжать ругать ученицу за вольность и портить встречу, а только задорно улыбнулся.

— Это точно, — магесса поддалась новому тону и сама улыбнулась. Ведь в его словах была полная правда — из каких только передряг не выпутывался этот точно везунчик.

Теперь, когда маленький конфликт подошёл к концу, стоило вернуться к тому, зачем, собственно, они встретились.

— Ты выполнила мою просьбу? — спросил маг, пока заканчивал приготовления: надел плащ и закинул вещмешок за спину.

— Да, мои люди смогли найти корабль. Он отбывает вскоре после рассвета, — девушка посмотрела на горящий от утреннего солнца горизонт. — У нас есть время, успеем дойти и договориться с капитаном, — отчиталась она, но потом, взглянув на мужчину, подумала об упрямом отказе магистра сотрудничать с Венатори и решила дополнить: — Корабль вплоть до Оствика не приблизится к берегу, остановится только в Вентусе по делам капитана. Но если тебе такой путь не подойдёт, сможешь там сойти и подыскать другой корабль.

Говоря о «путь не подойдёт», Кальперния, разумеется, имела в виду не озвученные мужчиной опасения в том, что на корабле венатори для него организуют ловушку. Пусть девушка считала эти опасения глупостью, но догадывалась, что они у магистра точно были. Безумец связался с ней сегодня во сне и попросил её найти корабль, который как можно скорее уплывает из Минратоса, а ещё лучше — вообще из страны, скорей всего, чтобы на этом корабле вместе с ним и девчонка отбыла на юг и больше не рисковала, оставаясь в городе, а не потому что он вдруг забыл о своём глупом, как ей казалось, недоверии к венатори и Старшему.

Но о чём бы на самом деле ни думал магистр, предложение ученицы его устроило, и он только кивнул ей, не став вслух высказывать сомнения. Не тратя впустую время, маг решил поспешить к порту, где и пришвартовался нужный им корабль. Правда, спешить по неустойчивым камням уставшему хромому человеку очень проблематично. Девушка, когда заметила трудности в ходьбе у учителя, встала сбоку и любезно предложила ему опереться на её руку, на что, на удивление, получила согласие. Так они вдвоём и пошли вдоль галечного берега.

Несмотря на то, что сновидец был молчалив, девушка вскоре заметила, что нынешняя ситуация приносила ему далеко не удовольствие. В обществе принято, что именно кавалеры должны предлагать свою руку в качестве опоры и вести дам. Наоборот допустимо лишь или когда мужчина был частично недееспособен и не мог ходить без посторонней помощи, или в силу его уже почтенного возраста. Так как к Безумцу полностью подходила первая причина и отчасти — вторая, это точно его задевало. Теперь Кальперния знала, что хоть сновидец и привык к недостаткам и слабости своего тела и даже научился это использовать в свою пользу, выдавая себя слабым и беспомощным, однако лишнее упоминание о своей уязвимости сильно ударяло по гордыне тевинтерца. Подобное открытие всё больше убеждало девушку, что перед ней настоящий человек, со своими слабостями и капризами, а не идеальный идол, из-за чего образ учителя стал ей ещё ближе и роднее, чем образ недосягаемого Старшего. Вместе с этим магесса незаметно усмехнулась, отметив, что перед ней точно эталонный тевинтерский магистр: умный и рассудительный, но до невозможности упрямый и горделивый. Он согласился на помощь, потому что в одиночку по камням ему было идти тяжело, не помогала даже трость, но при этом ощетинился, словно дикобраз, упрямо молчал, хмуро держа в себе всё недовольство от столь оскорбительного для себя положения и удара по образу, ведь магистр априори не имеет права быть слабым и нуждаться в чужой помощи.

— Надеюсь, ты отбываешь со мной, — разбавляя тишину между ними и не давая девчонке заострять на нём внимание, произнёс однажды Безумец.

— Да, раз магистр Анодат больше не является для нас угрозой, я могу вернуться на юг. Ты же расскажешь, что случилось в его доме? — полюбопытствовала магесса. Скандальная новость о преступлении этого магистра против города и страны ещё только расходилась по столице, поэтому даже её агенты не знали подробностей произошедшего штурма поместья генералом.

— На твои вопросы у нас будет время позже, — кивнул Безумец, намекая, что за время пути до Вольной Марки они чего только ни успеют обсудить.

— И на новые лекции тоже будет время? — с горящими глазами магесса зацепилась за слова мужчины. Очевидно, что ради обучения маг и решил отправиться в путь вместе с ней, но она хотела в этом убедиться окончательно.

— А ты прочла книгу магистра Кавеллуса?

Такой вопрос тут же приструнил витавшую в своих мыслях от предвкушения новых лекций девушку, ведь порадовать успехом в выполнении этого задания она учителя не сможет.

— Я начала… Но пока ещё не до конца прочла.

— Без твоего стремления к самостоятельному обучению моя работа не имеет никакого смысла, — ожидаемо, мужчине не понравился её ответ.

— Но я хочу учиться! — воскликнула девчонка. — Я была занята поручениями, и мне просто не хватило времени.

— Значит, данные поручения для тебя важнее собственного обучения и развития как мага? — несмотря на искренность в словах девушки Безумец оставался беспристрастен.

Его нежелание отнестись к причине, озвученной девушкой, с пониманием заключалось в его попытках как можно сильнее отстранить девчонку от опасных дел венатори, в идеале — усомниться в целях Старшего.

Однако Кальперния всех этих тайных замыслом знать не могла и была уверена в искренности его слов. С одной стороны, девушке хотелось возмутиться. Они могут спасти Тевинтер от позора и упадка, создать такой мир, в котором несправедливую власть магистров сменит власть тех, кто действительно достоин этой власти не по праву рождения, а по праву заслуг, а рабы, подобно ей, станут полноправными гражданами Империи. И никто не посмеет им противостоять, поскольку им покровительствует бог. Конечно же, их общее дело важнее, чем её собственные интересы! Она это понимает, в отличие от учителя, который при всём своём уме самым настоящим глупцом противится помощи и поддержке, которую ему хочет оказать Корифей.

Однако вся бравада Кальпернии остановилась на полуслове, когда на вторую чашу весов этих раздумий легли мысли о том, что наставник вправе требовать от неё полной отдачи. Ему что ли нужно её обучать? Нет, конечно. Вероятно, она ему понравилась своим потенциалом и тягой к знаниям, поэтому он согласился потратить на её обучение своё время, однако более он ей ничего не должен, поскольку ему от своих стараний никакого проку. Сам он уже сильный и умный маг. И именно в её интересах учиться, поддерживать его интерес к ней, чтобы однажды стать хотя бы частично такой же, каким является учитель. И даже эта её личная цель плотно переплетается с её службой Старшему. Чтобы внести вклад в их великое дело, приблизить их победу, магесса должна быть сильной, примером для подражания для верных и ужасом для несогласных. Но пока что она лишь посмешище для собственных подчинённых, которые не прекращали шутить на тему, каким бы способом девчонка смогла заполучить расположение их идола. Наверняка Самсон приложил руку к формированию столь своевольного отношения ко второму командиру. Кальпернии подобное, конечно же, не нравилось, но чтобы всё изменить, чтобы ни один магистр не смел на неё даже взглянуть косо, нужно учиться, совершенствоваться, самой. Древний магистр проявил к ней милость, возложил на неё надежды, но именно ей надо сделать всё, чтобы эти надежды оправдать, чтобы не разочаровать того единственного, кто взялся за столь всестороннее и правильное обучение её, рабыни, у которой едва удачно получается прикидываться магистром.

— Нет, это не так, — поспешила ответить девушка, чтобы окончательно не испортить мэтру настроение. — Книга у меня с собой. Дай мне дня три, и я закончу её учить. Пожалуйста, — вместо ещё каких-то оправданий магесса решила лучше показать всю серьёзность своих намерений учиться и готовность выполнить задание как можно скорее.

— Три дня. Не больше, — Безумец специально ответил ей так скупо, строго и грубо, чтобы девчонка даже не думала усомниться, что он даёт ей последний шанс и в её интересах его не разочаровать.

Разумеется, на самом деле это было не так, и мужчина бы не отказался от такого таланта всего лишь из-за одного невыполненного в срок задания. Но ученице об этом, как он считал, знать необязательно, чтобы не ленилась.

Кальпернию такой ответ обрадовал, и девчонка преисполнилась невинным рвением поскорее добраться до корабля, до трюма, где она под яркий свет призванного виспа тут же приступит к чтению книги, чтобы поскорее порадовать наставника результатом и приступить к изучению новых знаний, которые позволят ей не только стать сильным магом, но и знать этот мир лучше, таким, каким видит его мастер.

Настолько магесса ушла в свои мысли и рвения, что в один момент слишком сильно начала сжимать предплечье мага, сама того не замечая. Опомнилась она, когда мужчина даже больше инстинктивно дёрнулся и вскрикнул от неожиданной боли. Неожиданной и для неё, ведь девчонка ужасно испугалась и, словно ужаленная, сама отпрыгнула, чтобы оказаться подальше от него и не сделать ещё больнее.

— Извини, — пролепетала женщина, видя, как сновидец держится за руку, а значит, дискомфорт доставила она ему на самом деле. — Я не хотела…

Но боялась девчонка зря. Безумец не держал на неё зла и, когда очередная боль утихла, совсем спокойно посмотрел без намёка на злость или обиду. Лишь предложил ей, если она не расхотела ему помогать, встать с другой стороны и держать левую руку, которая не столь сильно пострадала от стальной хватки солдафонов и которая и так уже почти ничего не чувствовала от всё ещё пылающей метки. Магесса, разумеется, поспешила сделать так, как он предложил, и помочь, чтобы загладить вину.

— Тебя пытали? — теперь убедившись, что её первое предположение оказалось ложным и с магистром не всё в порядке, Кальперния не смогла не спросить, пока вновь обеспокоенно осматривала наставника.

— Нет. Только с помощью применения физической силы удерживали, чтобы свести к невозможности мои попытки сопротивления.

— Сильно?

Столь невинное беспокойство девчонки магистра только позабавило. Безумец отвечать не стал словами, а остановился, расстегнул верхние крепежи мантии и рубашки, легонько оголив шею и плечо. Этого было достаточно, чтобы магесса увидела там большую лилово-красную гематому, которая на белой коже выделялась очень чётко. Не трудно догадаться, что такое же наблюдается и на его руке, за которую девушка очень неаккуратно схватилась.

Такая недолгая демонстрация «болячек» ожидаемо подействовала на магичку, заставила её ещё пуще испугаться за состояние учителя. Очевидно, с ним не всё в порядке. Даже Якорь не успокаивался: теперь Кальперния заметила, как зелёный свет пробивается через тёмную повязку.

— Что произошло во дворце? Как ты сбежал? — произнесла настойчиво магистресса. Девушка понимала, что, вероятно, он опять сошлётся на то, что поговорят они обо всём в пути, поэтому и решила проявить настойчивость в получении ответов, не желая столь долго ожидать.

Безумец опять же не выглядел раздражённым, а даже наоборот. Кажется, его забавляли и оказанный эффект на впечатлительную (когда дело касается здоровья важных ей людей) магессу, и её характер, который позволил ей быть упрямой в своём желании получить ответы незамедлительно. И такую черту характера он не может не поощрять.

— Я не сбегал: в этом не было нужды. С архонтом Радонисом мы пришли к соглашению, которое устраивало нас обоих: он позволяет мне покинуть встречу, а я незамедлительно покину Тевинтер.

— И он позволил тебе так просто уйти? — удивилась девушка.

— Это и была его инициатива. Он правильно оценил опасность мага, которого нельзя контролировать.

— Имеешь в виду Якорь? — девушка снова покосилась на метку и даже закусила губу от мыслей, сколько же мучений она приносит своему носителю.

«Старший же может ему помочь, спасти от этой смертельной аномалии. Почему он продолжает упрямиться и считать, что Инквизиция до него не доберётся?!» — про себя подумала магистресса, но вслух озвучивать не стала, окончательно смирившись, что упрямство настоящего тевинтерского магистра, помноженное на возраст, ей не переспорить.

— И его в том числе.

Конечно же, не такой расплывчатый ответ она желала получить, поскольку не верила, что на встрече с архонтом произошёл лишь разговор. За обычными собеседниками правители не посылают целый отряд своих гвардейцев. Очевидно, магистр нарочно упускает какие-то подробности. Впрочем, имеет на то право. Мужчина устал, ему нужен отдых, и точно последнее, чем ему сейчас хочется заняться, так это тешить любопытство ученицы. Так что Кальперния согласилась подождать, но злобно улыбнулась, обещая себе, что уж на корабле она точно добьётся от учителя всех ответов.

— Если позволишь, я бы хотела помочь с лечением твоих… травм. Я знаю несколько заклинаний. Думаю, они помогут, — магесса решила сменить тему и предложить помочь, ещё помня, насколько же страшно выглядели синяки.

Возможно, в том вина его белой кожи и болезненной худобы, а возможно, это ей просто непривычно видеть следы применения физической силы на аристократе. Ведь это рабов позволительно хлестать за провинности и ради развлечения, а тела магистров же и поныне остаются для неё чем-то неприкосновенным.

— Пока это может быть слишком опасно. Но в дальнейшем буду не против воспользоваться твоим предложением, — любезно кивнул Безумец, показывая, что он не считал принятие помощи от ученицы чем-то зазорным.

— Почему пока это опасно? — девушка вновь обрадовалась согласию наставника, но не могла спросить о том, что в его словах её беспокоило.

— А ты способна дать ответ на этот вопрос? — неожиданно Безумец вместо того, что перейти в поучительный монолог, оставил вопрос на засыпку ученице.

Кальперния сначала удивилась, растерялась от столь неожиданного точно нешуточного желания наставника получить ответ именно от неё, но быстро собралась. Возмущаться она, разумеется, не посмела, а решила лучше потратить все силы на обдумывание, чтобы мужчину не разочаровывать.

— Если Якорь на твоей руке активен… Значит, его магия всё ещё воздействует на тебя и есть опасность, что другое воздействующее заклинание — а таких в лечебной школе большинство — может навредить или исказиться во что-то ещё более неправильное? — спустя где-то минуту Кальперния дала ответ и тут же с нетерпением посмотрела на магистра.

Ответ был правильный, поэтому Безумец кивнул и позволил себе тёплую улыбку, которая лучше любых слов дала магессе понять, что наставник положительно оценивает её успехи в обучении.

Ещё пару минут два мага шли по берегу в молчаливых раздумьях, но потом в их дальнейший путь и планы вторглись посторонние. Не сразу появившаяся поодаль группа молодых имперцев была воспринята беглецами всерьёз, потому что такую встречу они никак не ожидали. Но потом юнцы стали приближаться, и сомнений не осталось.

Совсем скоро группа магов со слишком уж самоуверенным шагом подошла. «Самоуверенным», потому что их грозности нисколько не хотелось верить. Они своей попыткой окружить даже рядом не стояли с выдрессированными до марша нога в ногу гвардейцами. Маги были одеты по-тевинтерски: в тёмных одеждах, с капюшонами на головах. Однако капюшоны не помешали Кальпернии их узнать, когда из группы вышел, видимо, главный зачинщик. Оставив учителя за спиной, девушка сама сделала пару шагов на встречу своему подчинённому.

— В чём дело?

При общении с подчинёнными магистр старалась вести себя соответственно: тут же нахмурилась, спросила грубо, строго осмотрела каждого. Своих агентов она сюда не звала, поэтому пыталась понять, что они здесь забыли. Она предположила, что они пришли сообщить ей что-то настолько важное, что не могли прислать посыльного, а пришли такой гурьбой сами. Однако она не угадала.

— Исполняем твою работу, девчонка, — высокомерно — аж нос задрал от важности — ответил главный имперец. — Этот маг идёт с нами, как того и желает Старший, — указал он на сновидца, молчаливо стоящего за магессой.

Такая неожиданная наглость от собственного подчинённого удивила Кальпернию не меньше озвученной причины их появления. Мало того, что подобных приказов не отдавала она, так их не мог отдать и Корифей, потому что до работы со своим сородичем он допустил только её, свою верноподданную.

— Такого приказа не было! — рявкнула на них девушка, искренне возмущённая их наглостью и своеволием.

— Мы и не собираемся больше подчиняться выскочке. Твоё место — это лизать ботинки благородных, — насмешливо хмыкнул парень, полностью уверенный в своей безнаказанности.

Кальперния не знала досконально всех своих подчинённых, но несложно догадаться, что этот юноша, едва ли старше её самой, из дворянской семьи Тевинтера. Всем высокородным не нравилось подчиняться выскочке-рабыне, но взрослые, в том числе агенты-магистры, прекрасно понимали, что Старший их не помилует, если они в открытую выкажут своё неподчинение второму после Идола лицу в их организации. Тогда как избалованному молодняку такого понимания не хватало, поэтому они решили ей противостоять, когда нашли промах, за который, как они думают, могут зацепиться, чтобы дискредитировать ненавистного начальника в глазах Бога.

— Как только Он узнает, то прикажет с тебя шкуру содрать, — рыкнула разозлённая Кальперния.

— Он сдерёт с тебя, когда узнает о твоей бесполезности. Тебя послали за этим магом, но вместо того, чтобы выполнить Его приказ, ты целый год развлекалась. Значит, приказ исполним мы.

Если юнец даже не понимает, что речь идёт о поимке не просто «мага», а древнего сновидца, и в чём конкретно заключается интерес Старшего, значит, он не знает сути приказа, и информация дошла до него косвенно. Может, проговорились агенты, которые помогали девушке с первоначальными поисками магистра, возможно, к этому приложил руку Самсон, будучи единственным свидетелем, получения девчонкой данного поручения. Так или иначе, но великородные отпрыски решили этим воспользоваться, глупо полагая, что смогут таким образом избавиться от ненавистной выскочки.

Хмурый взгляд Кальпернии парня не впечатлил. Он только насмешливо хмыкнул, а потом, глянув на своих подельников, приказал им исполнить то, зачем они пришли. Маги не без удовольствия похватали посохи и начали что-то создавать. Но не успели их заклинания принять окончательную форму, как магесса, использовав то, чему научилась, создала барьер, о который несформированная магия со вспышкой распалась, а она сама и учитель на какое-то время оказались под защитой этого едва видимого голубоватого купола.

— Пошёл прочь, сопляк! — рыкнула магесса, не имея никакого желания сейчас разбираться с точно предателем.

Хотя скорее она обращалась к остальным подельникам. За слова, которые он сейчас наговорил, даже раскаявшись, главарь не получит пощады, зато остальные — могут, если единогласно признаются, что по глупости повелись на его сладкие речи. Однако речи, видимо, оказались слишком сладки, и слова командира ни на кого не подействовали, и они продолжили наступать, подписав тем самым себе смертный приговор.

Чванливости в юнцах точно было больше ума, поэтому они не подумали заранее побольше разузнать о своём командире. Тогда бы поняли, что не им, едва отучившемуся молодняку, тягаться с магессой невообразимого потенциала, которой покровительствует Корифей. А узнали бы заранее о хромом маге, то вообще даже в мыслях у них не было сейчас прийти.

Впрочем, последнее они скоро осознали…

В мгновение ока самого болтливого из юнцов поразило заклинание, которое ему не хватило знаний даже понять, а уж тем более от него защититься. Сначала неожиданно полностью онемела его рука ниже локтя, из-за чего он выронил посох. Не успел молодой тевинтерец сообразить, как онемела вторая его рука, из-за чего он лишился возможности колдовать. В общем случае мага бесполезно ограничивать физически, поскольку катализатором могут быть не только посох или руки, но и всё его тело. Однако видно, что парень до такого уровня понимания магической науки не доучился, потому что столь позорная потеря посоха стала для него фатальной — тут же рухнула его собственная защита. Пусть эта защита была смехотворна, но она хотя бы была. А когда она рухнула, маг полностью остался беззащитен, и сновидцу, который не собирался сегодня церемониться, не стоило абсолютно никаких усилий его поразить. Как итог юноша сначала странно пошатнулся, потом упал на колени. Он не издал ни звука, словно не мог даже закричать, но когда утренние лучи солнца проникли под капюшон, то явили искорёженное в ужасе и боли лицо. А после парень замертво падает на землю.

У одного имперца из группы оказались слишком слабые нервы. От увиденного он в панике бросился атаковать, сам не зная кого. Правда, в итоге из его рук получилось настолько корявое заклинание мороза, которое и Кальпернии не составило труда повернуть против заклинателя. Через мгновение и этот юнец оказывается на земле, пусть живой, зато с сильнейшим обморожением рук и лица.

Повторять до победного подобные хитрости двум магам не пришлось, так как оставшимся несостоявшимся революционерам подобной демонстрации хватило. Сильно их испугала сила, с которой «рабыня» поразила их соратника, но ещё сильнее, неописуемо сильно, они испугались того, что сделал магистр, стоящий позади девушки чёрной тенью. Они правильно поняли, что заклинание, которое за считанные секунды поразило их главаря, было энтропией высочайшего уровня, поэтому, наконец, сообразили, как сильно ошиблись в своих намерениях.

Напуганные маги начали даже пятиться, неотрывно смотря на, оказалось, опаснейшего мага энтропии. Каждый с замиранием сердца буквально молился, чтобы следующий удар сновидца пришёлся не на него. Когда же прошло время, а нового нападения не последовало, юнцы правильно расценили подаренный шанс и тут же бросились бежать, роняя по дороге свои гордость и смелость. На самом деле бег бы их не спас, если бы оскорблённый мэтр захотел стращать и дальше, но, к их счастью, он не захотел тратить на бездарей ещё больше своего драгоценного внимания.

Кальперния хмуро смотрела вслед убегающим подчинённым и злобно думала, что, как только вернётся на юг, тут же прикажет найти этих сопляков и отправить лично Старшему на суд в назидание остальным. Может, хоть после этого прочие маги лишний раз подумают, прежде чем косо смотреть на командира. На тех, кто валялся у её ног, она даже не взглянула, считая, что они получили по заслугам и такие дураки Венатори не нужны.

Только тогда, когда бегуны исчезли из поля видимости, а других посторонних не появилось, девушка позволила себе вздохнуть, наконец сбросить маску грозного командира и магистра и обернуться к тому, перед кем не нужно притворяться и кто никогда бы не стал её столь мерзко оскорблять. Но радость её была преждевременной. До недавнего времени добродушный к ней наставник сейчас смотрел на неё страшным холодным взглядом, словно она для него такой же враг, как и нагрянувшие маги, и она в любой момент может повторить судьбу говорливого юнца. Магесса под гнётом такого взгляда буквально чёрных глаз сама сделала неосознанный шаг назад, не имея смелости что-либо сказать.

— Значит, так Венатори умеют держать своё слово? Или помощь, которую вы мне хотели оказать, в этом и заключается: посадить меня на цепь и использовать для своих целей, словно вещь?

Кальперния ужаснулась. Теперь она поняла, почему мужчина так обозлился: он подумал, что всё это было лишь планом по его поимке и одной большой ловушкой. Как нападение группы магов, так и её появление… Он считает, что она его обманула…

— Нет, это совсем не так. Эти люди пошли в самоволку, я не отдавала им таких приказов. Старший — тоже. Он бы не позволил, чтобы тебе навредили, — тараторила испуганно девчонка, стараясь донести правду, пока предположения об обмане окончательно в нём не укоренились. Также она решила к нему подойти, чтобы он заглянул в её глаза, понял, что не было в них лжи.

Но ничего у неё не получилось, и грозный взгляд магистра пригвоздил её к месту, не позволив сделать и шага в его сторону.

— Однако он всё же дал тебе приказ, год назад, как они сказали. Как раз незадолго до нашей встречи на озере Каленхад?

— Да, он дал приказ с тобой поговорить и… заинтересовать, но… — как на духу призналась магесса, боясь, что любая ложь лишь ухудшит положение.

— Заинтересовать. Значит, только поэтому ты решила у меня учиться?! Все силы, что я потратил на тебя, оказались впустую.

Вот именно такой интерпретации больше всего и боялась девушка. И в тот момент в его глазах она увидела уже не ярость, а разочарование и сожаление от омерзительного обмана той, кого он с гордостью называл ученицей и которая подавала столько надежд.

Но это не было обманом! Она была искренне заинтересована обучением!

— Нет-нет-нет, это совсем не так. Да, Старший попросил меня с тобой поговорить, чтобы ты передумал, но я, правда, хочу у тебя учиться. Ты мне столько всего рассказал, чего не сделал больше никто.

И эти её слова были не услышаны. Увидев, что мужчина хотел отвернуться, чтобы покинуть их встречу, Кальперния, не помня себя, бросилась к нему и схватила его за руку. Даже тогда, во время всего лишь второй их встречи, на озере Каленхад, когда она нарушила его личное пространство, он не оттолкнул её — отнёсся с пониманием, с лёгкой улыбкой. Но сейчас он одёрнул руку, отмахнулся, словно от… раба, не смеющего к нему прикасаться.

— Безумец… — не зная, как ещё заставить остановиться упрямого человека и убедить её выслушать, девушка от безысходности прошептала лишь это. Кажется, даже слёзы проступили из глаз растерянной девчонки, которой не хотелось терять единственного друга…

Но не помогло и это. Сновидец лишь дал понять, что усвоил из сегодняшней встречи достаточно и больше не желал встречаться с той, которая злоупотребляла его доверием и любовью к наукам, а после он обернулся вороном и без промедлений упорхнул в небо.

Кальперния ещё какое-то время старалась его дозваться, объясниться, но всё было бесполезной, и вскоре ворон просто исчез в недосягаемой для человеческого глаза дали. И девушка осталась одна на пустом берегу, где никто не увидит горьких слёз магистра.

Была ли в обиде мужчины, в сказанных им словах правда? Нет. Ничего правдивого. Лишь использование вдруг удобно подвернувшегося (благодаря появлению смелых, чванливых, но несообразительных юнцов) момента. Во время полёта птицей он ещё долго наблюдал за магессой, размышлял и оценивал успех своей задумки. Если за время их общения он оказал на неё недостаточное влияние, то сегодняшняя их встреча, действительно, будет последней. Она просто отчитается Старшему о неудаче в затянувшейся миссии и вернётся к делам организации, как и было раньше, до их с магистром встречи. Но вот если впечатлений окажется достаточно, то они ещё встретятся. Точнее девушка, повинуясь гордой тевинтерской натуре, бросит все силы, чтобы найти наставника и доказать ему, что он, вредный павлин, всё не так понял. Это покажет серьёзность её намерений и заставит ещё больше отойти от дел Венатори. Как того Безумец и желал.

Молодой маг спешил по улицам северного величественного города, столицы могущественной Империи. В своей спешке он, конечно, не расталкивал окружающих, но всё равно едва ли обращал внимание на тех, мимо кого проходил. В одной руке он еле-еле удерживал свитки, содержанием которых была заполнена его голова. Юноша торопился на встречу с единомышленниками, другими учёными, чтобы поделиться результатами своих доказательств, исследований и расчётов. Это искреннее желание слишком уж отчётливо виднелось в его светлых глазах, поэтому ни один прохожий не решился вмешиваться в дела полоумного и окликнуть его. Хотя нередко в его сторону оглядывались. Мало того, что все учёные, ушедшие в свои заумные мысли с головой, выглядят по-детски наивно и смехотворно, так конкретно этот маг в своей спешке выглядел ещё и нелепо, потому что он не мог нормально ходить. Для этого во второй руке юный магистр удерживал посох, который использовал в качестве опоры, и намного реже: по назначению, как катализатор, оружие. Дополнительная опора во время ходьбы была для него обязательна, настоящей необходимостью, потому что больные, поломанные ноги не давали ему нормально ходить, а уж о беге, конечно, и речи быть не может. Вот почему сейчас его жалкое подобие бега из-за спешки и забавляло окружающих.

Парень подозревал, какую реакцию вызывал у прохожих, да только это его не волновало. Слишком уж грандиозные мысли крутились в его голове, и слишком уж ничтожно на их фоне было происходящее вокруг. Даже когда он споткнулся, пошатнулся, пробурчал из-за неудобного посоха, то темп ходьбы всё равно так и не сбавил. Только пообещал себе, что когда-нибудь он обязательно скопит достаточную сумму, чтобы заказать самый удобный для себя посох и больше не зависеть от подачек наставника.

Хотя в сновидце всё же мелькнули остатки былого юношеского озорства, когда он подумал о том, как же хорошо, что наставник его сейчас не видит. Старый жрец был бы страшно недоволен, если бы узнал, что его ученик из-за спешки ставит себя в столь неловкое положение. Не так должен вести себя магистр. Ладно бы он спешил на литургию в храм, так нет же: опять занят какой-то научной ерундистикой, которую жрец, желающий, чтобы ученик однажды занял его место в Синоде, не одобрял.

Впрочем, дальше обычных слов недовольство старика не доходило. Видя результаты искренне стремящегося к знаниям юноши, он не решался ему всерьёз мешать. Молодой магистр однажды поплатился за своё чрезмерное самомнение и гордыню и только чудом выжил, поэтому не позволил себе повторять былых ошибок. Как итог маг уже давно превзошёл своих сверстников и многих старших и уже скоро (в пределах следующих десяти лет) сравняется по силе с членами Синода. Это казалось невообразимым и нереальным, но Жрец считал, что таким даром мальчонку одарили Древние Боги, а потому ещё больше гордился честью стать его наставником. Даже если сердце юноши так и не откроется для веры и он никогда не согласится служить Думату, благословившему его, старика это сильно не печалило, поскольку род свой он в любом случае укрепит, когда выдаст внучку замуж за столь сильного мага, без согласия их обоих на это «разведение», разумеется.

Ныне молодой магистр так спешил добраться до святая святых наук — Имперской Библиотеки, что даже не заметил, как идя по протоптанной им дороге, вдруг оказался на совсем безлюдной улице. Вот, казалось бы, минуту назад он пробивался сквозь толпу, а сейчас нет даже ни одного бесправного эльфа, бегущего со всех ног из-за поручения своих хозяев. Но парень это заметил только тогда, когда прямо перед его носом оказались солдаты. Маг отложил свои великие расчёты и вернулся в реальность, чтобы её оценить. Между тем он отругал себя, что слишком уж увлёкся.

Сновидец посмотрел на стоящих перед ним шеренгой людей, понял, что пропускать его не намерены, обернулся, но и позади увидел, как солдаты, выходя из переулка, перегораживают ему путь к отступлению. Хотя какому отступлению, ведь он даже бежать не может?

Очевидно, это ловушка. Что парня очень удивило. Сейчас они стоят посреди богатого квартала города, где находятся резиденции самых сильных людей этого мира и заведения, соответствующие своим посетителям видом и ценами на оказываемые услуги. Дрязги кварталов победнее, где больше ходит рабов, чернорабочих и прочей черни, сюда обычно не доходят. Какие бы бандитские группировки решились устраивать стычку с соперниками под окнами дома какого-нибудь магистра, который разозлится из-за нарушенного покоя, выйдет на балкон и сметёт их всех одним взмахом посоха? Только если смертники. Так что этот район можно по праву считать самым безопасным местом во всей Империи. И на такое оцепление целой улицы при свете дня могли пойти только сами магистры с целью устроить «дрязги» с себе подобными. Вот тогда-то великородные жители соседних домов уже выйдут на балкон с чашечкой мятного чая или бокалом хорошего вина в руках, чтобы насладиться зрелищной дуэлью двух великих магов.

Парень молча наблюдал за оцеплением. Он не боялся, был спокоен и равнодушен, как учили его наставники и каким должен быть любой магистр, принимая вызов, и скорее пытался угадать, кто решил бросить ему вызов. Разумеется, желающие всегда найдутся. Это мог быть очередной сопляк с коллегии, что только-только с трудом её закончил, возомнил из себя великого учёного и тут же окунулся головой в грязь, когда познакомился на встрече со своим ровесником, который по знаниям и силе уже превосходит его на порядки. Сказано «очередной», потому что юному сновидцу уже не раз бросали вызов, когда он только-только начал свой путь постижения наук. Хотя на данный момент молодые люди стали старше, разумнее и уже знают, что одарённому юнцу покровительствует сам Жрец Думата, однако и поныне периодически находятся не самые разумные, которые лезут в драку с, как им кажется, несправедливо переоценённым в опасности инвалидом.

Да только непохож сегодняшний случай на то самое «очередное», поскольку на столь наглое нападение днём, среди прекрасной мраморной улицы не осмелится ни один легкомысленный студент, чья гордыня была задета. Зато старшие маги, магистры, — очень даже. Вот молодой маг и косился по сторонам, выжидая появление магистра и думая о причинах организации этой ловушки. Противник подгадал момент и точно выловил его на этой улице в одиночестве, значит, неизвестный маг организовывал слежку, чтобы знать точно, как, куда и во сколько ходит юнец. Значит, он хорошо подготовился.

Несмотря на такую организованную ловушку имперец не мог позволить себе бояться. Хотя бы потому что он был уверен, что в случае поражения его наставник, имеющий слишком амбициозные планы на ученика, не успокоится, пока не отомстит за его смерть всем, участвовавшим в нападении.

Однако сомниари сохранял и видимое, и внутреннее спокойствие ровно до тех пор, пока инициатор нападения лично не появился. Когда ловушка захлопнулась, словно капкан, тогда из того же переулка появился… Он.

Впервые юноша растерялся, побледнел, а дрогнувшие руки чуть не выронили драгоценные свитки.

Лично отца он не видел с тех пор, как сбежал из родного дома. Да и не должны были они вновь встретиться. Когда поисковая деятельность, устроенная разъярённым из-за побега младшего отпрыска магистром, провалилась и юнец скрылся на юге, они не могли друг друга увидеть. Когда же спустя несколько лет до него дошла весть, что его наследник, на которого было возложено столько надежд и планов, тайком женился на слабой магессе из рода едва известных торговцев, испортив свою кровь таким родством, магистр пришёл в такую ярость, что немедленно лишил его наследства, титула и семьи. Больше юноша не являлся сыном, а мужчина — отцом. Больше их ничего не связывало.

Когда же печальные события разрушили всю прошлую жизнь молодого магистра, и он был вынужден вернуться в лживое общество знати, то два мага всё равно оказались далеко друг от друга. Один стал учеником Жреца Думата, а второй остался всего лишь главой семьи, которая, лишившись единственного сильного наследника, с каждым годом чахла и окончательно теряла своё некогда великое влияние. Так бы всё и осталось, если бы не прошедшая недавно по центру Империи волна жестоких убийств. Все говорили, что убийства были связаны друг с другом, имели единый мотив: чья-то месть. В этом имперцы убедились, когда оказалось, что все попытки расследовать эти убийства моментально подавлялись на корню. Создавалось впечатление, что сам Синод приложил к этому руку — настолько быстро отказывались от работы все нанимаемые следопыты. Так что родственники убитых так и не смогли добиться справедливости.

Впрочем, один всё же сейчас пришёл за справедливостью…

С их последней встречи много воды утекло, они изменились оба. Один вырос, возмужал, стал точной копией своего отца: такой же высокий, породистый, горделивый, могущественный маг. Единственное: он никогда не сможет быть столь же статен, поскольку мешковатая мантия с длинными полами, под которыми скрыты до ужаса обезображенные ноги, лишь ещё больше подчёркивала его худобу. Но в общем-то изменения произошли в лучшую сторону, чего нельзя сказать об отце. Сколь бы магистр ни был властен, умён и велик, сколь бы его демонический образ из-за страшных чёрных глаз ни пугал окружающих, даже своих коллег по Магистериуму, но возраст всё равно взял своё, как бы он ни пытался отсрочить приближение собственной старости. Некогда сильный человек, что всегда хранил идеальную в своей ровности осанку, теперь заметно ссутулился, на лице появились морщины, волосы потеряли свою идеальную черноту: появилась предательская седина, а опасный чёрный огонь в глазах с каждым годом всё больше затухал, мутнел. И этих признаков вскоре станет только больше, потому что по заметной и небывалой никогда ранее истощённости можно говорить о проблемах со здоровьем сновидца. Столь сильно пошатнулось его состояние как раз тогда, когда он лишился всех своих детей и наследников и стал последним главой рода, который после его смерти окончательно прекратит своё существование. И сейчас он пришёл, потому что ему больше нечего было терять.

Но несмотря на эти изменения, на публичный отказ от своего младшего ребёнка мужчина всё равно оставался ему родным отцом. Тем, кто создал столь одарённую и талантливую жизнь. Тем, кто навсегда остался примером для подражания, идеалом для росшего под его воспитанием и надзором мальчика. Слова отца — истина, приказы неоспоримы, мудрость абсолютна, лик неприкосновенен, а могущество недостижимо. Такой образ был в юном наследнике воспитан и, очевидно, не искоренён до сих пор. Это объясняет, почему сегодня молодой учёный оказался так встревожен и испуган встречей с родителем, подавлен его властью.

Когда-то невыносимые условия жизни, нежелание оставаться в семье, для которой он всегда был и остался нежелательным, но необходимым инструментом в борьбе магистерских семей за влияние, позволили юноше пересилить отцовский авторитет и сбежать в мечтательных поисках лучшей жизни. Жизни, лишённой родовых обязательств и в которой найдётся тот, кому будет важен не его дар, не его благородная кровь, а он сам, как личность, как живой человек. Однако это окончательно не освободило мага от влияния магистра, который взрастил его и сформировал костяк его личности.

Поэтому во время побега он скрывался, хитрил, обманывал заклинания родича, но никогда не осмелился на него напасть. Поэтому много позже он, став сильнее и образованнее, продолжал избегать встреч с магистром, сам не понимая силы своего страха просто посмотреть ему в глаза, вновь окунуться в ту самую чёрную Бездну. Поэтому и сейчас, когда встреча, наконец, произошла, сын вновь оказался подавлен авторитетом отца.

Магистр и сам прекрасно понимал, какое влияние он одним лишь своим видом оказывает на неблагодарного отпрыска, поэтому не отказывал себе в удовольствии этим пользоваться и ещё сильнее давить на него. В чём-то мужчина мог даже погордиться, видя, как раскрывается потенциал своего творения. Ещё в детстве юнцу пророчили силу Синода, и сейчас он к ней был как никогда близко. Правда, существовал «незначительный» нюанс, который мешал ему радоваться, и он заключается в том, что собственное творение ему больше не принадлежит. Да, вместо попыток примирения и поиска компромисса в их конфликте магистр сам исключил сына из семьи, лишившись достойного наследника, который единственный мог удержать от краха некогда великий род. Но так он надеялся отомстить юнцу. Когда же стало известно о жестоком нападении, в результате которого его сын, по прогнозам, останется до конца своей жизни недееспособным, мужчина не без злорадства улыбался, считая это справедливой карой за предательство. И какова же оказалась его ярость, когда он узнал, что за мальчика всерьёз взялся Жрец и смог его вылечить.

Отныне результат годов работы, экспериментов и научных изысканий в погоне за интересной мыслью, что пришла к нему ещё в юности и с тех пор не давала покоя, принадлежал религиозному деятелю, который далеко не дурак и потенциал хромого мага оценил со знанием дела. Пока принадлежал на правах отношений учитель-ученик, но отец догадывался, что старый хрыч своё не упустит и захочет породниться с источником столь сильной крови. Разумеется, магистр от подобного неистовствовал.

И когда мужчина посчитал, что ещё более несправедливо Боги с его семьёй поступить не могут, тогда он и узнал об убийстве двух старших своих сыновей, что лишило его семьи последнего шанса на выживание. Эти убийства входили в список тех, чьё расследование заканчивалось, едва начавшись. И убитый горем отец не дождётся возмездия, как и другие семьи. Только вот, в отличие от них, у мужчины был подозреваемый в содеянном, и он решился сам вершить над ним суд.

Несмотря на то, что столь неожиданная встреча с родителем пугала юношу, она же заставила его вспомнить, как его учили себя вести, и он этой модели поведения поддался практически инстинктивно. При разговоре с отцом он должен стоять смирно, молчать, пока ему не позволят говорить, лицо его должно быть пусто от эмоций и хранить только безграничную покорность. Именно это и получил магистр, когда нарушил тишину встречи обвинением в убийствах: на спокойном лице юноши не дрогнул ни один мускул. И потому что любой магистр должен скрыть все свои чувства и эмоции за пугающей беспристрастием маской (парень показал, что этот отцовский урок он усвоил отлично), и потому что не было в юном сновидце ни капли сожаления о содеянном.

С братьями у него никогда не было хороших отношений. Родившись слабыми магами, дети иных магистерских семей тихо бы жили своей беззаботной жизнью и молча радовались, что находятся под защитой влияния более сильных родственников. Но только не его братья, что выросли избалованными, эгоистичными и неблагодарными. С детства они привыкли к безнаказанности, поэтому позволяли себе всё, что угодно, в адрес младшего брата, будущего их защитника от нападок магистров: от оскорблений и травли, до избиений. Они его ненавидели за силу дара, за полное внимание отца к нему, за переданный титул наследника. Но изменилось ли их отношение, когда юноша сбежал, ведь они теперь получат все лавры, что раньше принадлежали ему? Нет. Побег младшего хоть и значил, что теперь один из старших братьев получит долгожданный наследный титул, но заодно отныне их беззаботная жизнь подошла к концу: им пришлось взяться за подготовку к управлению семьёй и учёбу, и отец муштровать начал уже их. Это сподвигло их ещё больше возненавидеть «козла отпущения».

И если в детстве ненависть выглядела, как избиение кулаками, которое можно легко спутать с обычной дракой мальчиков, то с возрастом она приняла куда более дикую, необузданную и аморальную форму. Именно они, собрав ещё нескольких друзей (столь же безбашенных молодых магов), совершили нападение на молодую семью, беспощадно изуродовали своих жертв и бросили их на долгую и мучительную смерть. Последнее стало для них главной ошибкой, поскольку чудом, но ненавистный ими маг выжил и спустя несколько лет пришёл за местью, заставив поплатиться всех участников нападения.

Поэтому сейчас несчастный отец не найдёт сожаления в глазах своего последнего ребёнка — там будет лишь спокойная констатация факта, что месть свершилась, и не в чем ему раскаиваться. А такой ответ магистру, разумеется, был не по нраву.

Разъярённый от подобного привитого им же спокойствия мужчина не выдержал и ударил юношу набалдашником посоха прямо по лицу. Столько всего бед, обрушившихся на плечи этого человека за последние несколько лет, окончательно лишили его здравомыслия. О потере здравомыслия можно говорить, потому что магам несвойственно использовать то, в чём они далеко не мастера — физическую силу, и для нанесения вреда противнику всегда есть походящая магия.

Молодой тевинтерец не был готов к такому удару, из-за чего его последствия прошли без смягчающих факторов. Одного удара было достаточно, чтобы больные ноги потеряли равновесие, и он оказался на земле, выронив из рук свои свитки. А пока перед глазами мир плыл абстрактной картиной, породив головокружение и невозможность вновь сфокусироваться на чём-либо, сновидец уже почувствовал вкус крови во рту. Удар пришёлся на челюсть, в результате чего оказался выбит верхний клык. Отныне, когда сновидец будет смеяться, его собеседники будут задаваться вопросом, кто и за что выбил вроде бы сторонившемуся открытых конфликтов магу зуб.

Но боль от выбитого зуба меркла на фоне мыслей, которые породила сама это неприятная ситуация. Парень взвыл от нахлынувшей досады. С детства его обесценивали как личность. Сколь бы мальчик ни был послушен, старателен, непрекословно исполняющий волю старших, в любой момент его могли унизить: оскорбить, ударить или избить. Для всех домочадцев он точно был вещью, которого держали исключительно для определённой цели: стать достойным наследником семьи. Отчасти его можно назвать рабом, только вот рабы сами привыкли к своему бесправию, а ему пытались насильно привить любовь и уважение к тем, кто не отвечал взаимностью и даже этого не скрывал.

В итоге он сбежал от подобного отношения к себе в поисках лучшей жизни. Можно сказать, что жизнь была лучше даже сейчас, поскольку его нынешний наставник, сколь бы ни был вреден и ворчлив, никогда не позволял себе требовать от ученика подчинения, а потом беспричинно поднимать на него руку ради собственного увеселения. Благодаря этому сравнению юноша окончательно мог понять, что сложившиеся у него отношения с родной семьёй не есть норма.

И значит, юный магистр не должен позволить с собой так обращаться тому, кто потерял последнее право власти над ним, когда выгнал из семьи. Значит, нужно воспротивиться авторитету отца, который создал его как личность…

Если старого мага не устраивает то, кем стал юноша, то пусть начнёт наказания с себя! Ведь сын его стал таким, каким он и хотел, каким и воспитывал: хладнокровным магистром, чей путь будет устлан телами врагов и невинных, но с него он не сойдёт никогда.

И мнение старших, их авторитет и влияние никогда не станут для него преградой!

Вскоре хромой маг стал подниматься. Несмотря на боль, его молодое тело всё ещё было достаточно гибко и сильно, чтобы подъём не мог стать серьёзной проблемой. Ещё одного удара не последовало и не последует, поскольку он, наученный горьким опытом, поднял над собой защиту. Вскоре он поднялся и тут же с не меньшей ненавистью уставился на магистра.

Это был безмолвный вызов на дуэль от сына. И отец принял вызов.

На опустевшей от прохожих улице, среди прекрасного пропитанного магией мрамора, величественных своей архитектурой и красотой сооружений развернулось смертельное противостояние двух единокровных магов, магов энтропии. Это уточнение важно, поскольку оно объясняет, на каком именно уровне шло это противостояние. Ведь в реальности не было ничего зрелищного, два мага стояли, как вкопанные, и, хмуря брови, смотрели друг на друга. Но стоит любому прохожему сунуться неподготовленным в Тень, как он тут же окажется оглушён от бушующей там ураганом энергии. Два могущественных магических естества сошлись в поединке, сметая всё на своём пути. Они давили мощью магии энтропии, её одновременно элегантной и мерзкой (потому что её воздействие незримо для человеческого глаза и потому что она поражает самый дорогой ресурс — разум) природой, старались друг друга обманом дезориентировать, ставили над собой защиты и поочерёдно их с треском рушили.

Сегодня стройные, но консервативные мудрость и опыт сошлись в противостоянии с силой, пылающей всё ещё необузданным до конца потенциалом, и юношеской гибкостью и смелостью к рискам. Магистр имел несомненное преимущество в опыте в дуэлях и лучшем понимании сути энтропийной магии, но он лишён как раз той гибкости, поэтому был непробиваемо уверен в своём превосходстве перед юнцом, которого сам же и обучал. И он был слишком горделив, чтобы признать, что это «превосходство» было у него раньше, когда молодой маг только-только сбежал из отчего дома. Уже давно знания парня вышли за пределы того, чему его обучили дома: усвоив урок, он больше никогда ни упускал всего, что могло сделать его сильнее, ещё лучше раскрыть потенциал его невообразимо сильного дара или дать ещё большее понимание этого мира, магии и её природы. Всё это однозначно решило исход дуэли.

Сначала, ожидаемо, побеждал магистр за счёт своего опыта, чуть не выжег разум хромому нахалу. Но потом юноша вошёл во вкус, сбросил с себя последние оковы прошлого влияния и ударил со всей скопившейся за годы ненавистью к отцу, к семье, ко всему этому прекрасному, полному загадок и знаний, но несправедливому и жестокому миру. Слишком много ран вскрыла сегодня их встреча, но они не ослабили юношу, а только ещё больше придали сил, чтобы раз и навсегда от них избавиться. И вот с таким норовом старый маг уже не справился.

Как итог минуты тяжелейшего противостояния, разразившего мощью округу дремлющего и недремлющего миров, закончились, когда магистр замертво падает на землю. Без крови, без боли, без криков. Мужчина первым открылся для удара и вся мощь энергии, которую они оба породили, обрушилась на него. За миг разум его был уничтожен, а за ним — и тело, изнутри вскипевшая от необузданного потока энергии кровь буквально выжгла всё на своём пути. За этот же один миг умного, амбициозного человека, сильного мага и великого магистра не стало, а вместе с ним — и всего его рода, навсегда ушедшего в забвение.

Дуэль подошла к концу. Солдаты даже на победителя не посмотрели, а, когда убедились в смерти нанимателя, просто сняли оцепление улицы и спокойно пошли своей дорогой. Кажется, не первый раз наёмники бывали на дуэлях, поэтому знают, как тут ведутся дела. Если нанявший их маг выиграл — дождутся оплаты, если нет — ну и к Богам его, ведь аванс они уже получили.

После ухода наёмников улица опустела окончательно: ни прохожие, ни жители соседних домов решили сюда в ближайшее время не выходить, поскольку магия, использованная на дуэли, была непостижима для большинства из-за своей силы, и хотелось инстинктивно от неё держаться подальше.

Маг остался стоять совсем один. «Дуэль закончилась его победой», — эта мысль не сразу ещё была принята им как должное, но радости она ему не принесла. Вдохнув полной грудью, как бы символизируя своё освобождение от оков, магистр, однако, не мог принять это однозначно. Глянув на бездыханное тело своего родича, он ощутил лишь какую-то пустоту, не в смысле равнодушие, а в смысле невосполненную потерю чего-то важного. Своего прошлого.

Ни одно убийство, на которое он пошёл ради мести, не принесло ему облегчения, но и нельзя сказать, что от мести ему не стало легче (как уверяли его некоторые, по его мнению, глупцы, которые подставляют вторую щёку, когда их ударят по первой). Скорее он сделал то, что должен был сделать, и чувствовал облегчение не от самих убийств, а от свободы, которую они подарили, от свободы перед давящим чувством невыполненного долга. Теперь этого чувства больше не было, а сегодня не стало последнего, что сохранилось от его прошлого.

И это породило пустоту.

«Что дальше?» — впервые со своего первого пробуждения после трагедии задался мужчина этим вопросом и посмотрел на себя, на свои руки. Казалось, что пустота забирает не только сознание, но и его тело. У него никогда не будет будущего, потому что не нужен этому миру хромой человек, инвалид. У него нет настоящего, потому что вся его жизнь во власти амбиций жреца-наставника. А теперь у него нет и прошлого.

Маг прикрыл глаза, вновь тяжело вздохнул. Но на этот раз не помогло. Казалось, что даже в груди образовалась эта пустота, в которой бесследно пропал воздух, поэтому от вдоха он почувствовал лишь тяжесть, а не свободу.

В один момент — он не заметил, как и в какой — его руки потянулись к кинжалу…

Вдруг по улице пробежал слабый ветерок, колыхнул волосы и длинные полы мантии почти отказавшегося от жизни человека, обдул его лицо, даря прохладу. Казалось, что этот ветерок прислали сами Древние Боги, ведь он же промчался у самой земли, подхватил упавшие свитки. Одна из рукописей удачно прибилась к ногам магистра, привлекая его внимание.

Не помня себя, мужчина наклонился, поднял свиток, а после дрожащими руками его раскрыл. Что там было? Его труд последних бессонных ночей, которые он провёл в расписывании доказательства методом «от противного» и рисовании для него схем под свет виспа. Доказательства, что во времена Элвенана не было Завесы в том виде, в котором она существует сейчас, потому что сохранившаяся литература того времени создаёт впечатление, что элвен черпали магию буквально из окружения, а не пробивались через барьер, выуживая у Тени частичку её энергии. Во многом этот факт элементарен, но в точных науках не может быть ничего «элементарного» — только либо доказанная истинность тезиса, либо столь же доказанная ложность…

Впервые ушедший куда-то за пределы реальности мужчина позволил себе легко улыбнуться из-за размышлений о любимом деле. Действительно любимом. Ведь занимался он этим ночью, не потому что не находил иное время, а потому что, уходя в научные изыскания, за временем совершенно не следил.

Мужчина поспешил собрать и остальные свитки: не должен его труд валяться на земле.

Откуда у него вообще есть время думать о пустоте? Знаниями и поисками их занята его жизнь — и некогда думать о какой-то ерунде.

Прошлое осталось позади — он свободен от его оков. В настоящем он усмирит амбиции наставника — он возьмёт свободу в свои руки. В будущем он сделает свою слабость своим оружием и ответит миру, которому не нужен, тем же безразличием, забирая единственное, что нужно, — знания и силу, — он не позволит никому забрать его свободу.

А сейчас Безумец поспешил продолжить путь, ведь он уже опаздывает на встречу…